- Рыба такая, мутафаг то бишь. Хищный. Когда воды мало, вьюны там, на дне кратера, в ил зарываются и помирают в нем. Но перед тем икру мечут. Молодые вьюны прям в иле вылупляются и первое время что-то в нем жрут - может, трупы всякие, которые в него опускаются… Трупов-то, понимаешь, много завсегда, этим добром мы их обеспечиваем. Ну вот, а в сезон дождей вьюны всплывают и прут зачем-то всем скопом по реке аж до самого озера. Хотя не все, вроде самцы только, а самки в кратере остаются. Потом те самцы, что выживут, самые сильные и ловкие, значит, возвращаются к самкам, и все дружно обратно в ил закапываются, чтоб сдохнуть там. А рыбари их каждый сезон ловят сетями. Мясо у вьюнов зеленое такое, вкусное… Ну, и зачем оно тебе все надо, наемник?
Я не ответил - из рубки вышла Юна Гало.
- Они высылают нам навстречу катер, - сказала она.
- Это хорошо, - кивнул карлик. - А где встреча?
- В поселке рыбарей.
- Ага. А вот не полагаешь ли ты, сестричка, что там нас и настигнет Хэнк Губа?
- Я думала про это, но что делать? Был способ связаться с Храмом так, чтобы никто больше не услышал?
Чак покачал головой:
- В том-то и дело, что не было. Потому я тебя и не стал останавливать… Ладно, будем надеяться, что у Хэнка в броневике нет передатчика. И что никто другой…
- Не надейся, - отрезала Юна. - Про нас уже знают все. Идемте.
Мы вошли в рубку вслед за ней. Девушка подкрутила ручку настройки, увеличила громкость, и стал слышен грубый монотонный голос, который вещал про трех людей: "крепкого наемника с юга", "девку с темными волосами" и "мелкого человека с наколкой на лбу".
- "Мелкий человек"! - возмутился Чак. - Они, мутанты необразованные, не знают благородного слова "лилипут"? Ну хотя бы "карлик"?
Голос продолжал:
- Южное братство заплатит золотом всякому, кто укажет, где они прячутся. Два золотых - тому, кто доставит нам наемника и девицу живыми. Повторяю: эти двое нужны живыми.
- А я, значит, нет! - фыркнул Чак и ударил кулаком по ручке настройки. Голос смолк, карлик развернулся к нам, уперев руки в бока: - Вы двое понимаете, что это значит?
- Примерно понимаю, - сказал я, - но ты можешь объяснить.
- Могу! Да уж, могу! Вот что это значит! Первое: пока мы там крутились, в туннелях, с тем психом-монахом, из Цитадели сюда прибыл один из старшин Южного братства, этот Сельга Инес. Он вышел на Хэнка Губу и нанял его ловить вас. Вот почему медведковские отважились напасть на заставу - топливные пообещали, что как-то отмажут их. Защитят от мести Ордена. Второе: им теперь нужна не только ты, сестрица, им теперь нужен наемник! Почему? Да потому что они поняли, какая он ценность! Человек, который по некрозу может шастать туда-сюда! Не ведаю, прознали об этом другие или пока только братство в курсе… Но если слухи дальше пошли - так за тобой, человече, теперь вся Москва охотиться будет! Причем вот что еще важно: подружка твоя их и мертвая устраивает. Нет ее - нет переговоров, Меха-Корпу конец, топливным выгода. Но если выживет она… что ж, они не прочь ее у себя оставить - вдруг Тимерлан Гало в живых останется после того, как некроз Арзамас накроет? Семья Гало богатая, даже если Корпорация вся погибнет, будет потом с кого выкуп требовать. Но вот наемник точно живой нужен. Живой и в рабском ошейнике. Третье: у Хэнка Губы, насколько знаю, посудин никаких нету, чтоб по кратеру плавать, потому что раньше медведковским оно не надо было. Но раскатать по бревнышкам ту заставу да смастерить плот - дело нехитрое. Весла еще нужны… хотя у монахов там где-нибудь в подвале они наверняка валяются. Короче, уже сейчас плот с хэнковской братвой за нами, может, плывет, надо выйти глянуть. И наконец, четвертое, самое важное! К рыбарям нам теперь нельзя. Потому что у рыбарей хоть один передатчик на весь поселок да имеется и они вот эту объяву Южного братства могут…
Юна шагнула к радиостанции, но Чак схватил ее за руку, протянутую к ручке настройки.
- Сестрица! - фальцетом вскрикнул он. - Какая ж ты все-таки ду… неопытная еще! С монахами собралась толковать опять?
- Ну да, - кивнула она. - Чтобы сказать, что мы высадимся немного в стороне, обойдем поселок и будем ждать баркас дальше на берегу реки.
- Точно, молодец, соображаешь! - притворно восхитился карлик и отпустил ее руку. - Давай, выходи на связь…
Юна растерянно посмотрела на меня.
- …со всей Москвой, - заключил он.
- Тебя услышат и медведковские, если в броневике все же есть рация, и рыбари, - пояснил я.
Закусив губу, она отвернулась. Смилостивившийся Чак сказал:
- Хотя сама мысль правильная, сестричка. Так и сделаем - просто никому о том докладывать по радио не будем.
- Но мы доберемся до берега реки уже поздно вечером, - возразила она. - Как в темноте увидеть катер монахов? Она широкая…
- Не очень-то и широкая, - возразил он. - Да и огни монахи наверняка включат, чтоб не врезаться куда по ночному времени. Окликнем их как-нибудь с берега.
- Если у них будет работать мотор, не услышат, - возразил я. - А он будет работать, они ж против течения сюда пойдут.
- Значит, смастерим плот какой из веток, - отмахнулся карлик. - Это нас потом волновать будет, а сейчас надо поворачивать, потому что течение прямиком к реке, то есть к рыбарям нас несет, плюс мотор туда же…
Он замолчал. Мы все замолчали. Наступила тишина.
И в тишине этой стало ясно, что мотор баркаса тоже молчит.
Причем я даже не заметил, когда он отключился.
* * *
- Смотрите, что я нашла в тумбе. Лежала в глубине. - Обойдя рубку, Юна Гало показала нам деревянную подзорную трубу. По корпусу шла широкая трещина, залитая прозрачной смолой.
Мы с Чаком сидели у ограждения на носу, разглядывая поселок рыбарей. Над крышами домов, соединенных плавучими мостками, крутились ветряки, в центре высилось колесо обозрения.
- Чак, как там наш ствол?
Пробурчав что-то, он ушел на корму, где мы разложили на просушку патроны и пистолет. Я взял у Юны трубу.
То, что издалека напоминало клубки омелы, оказалось постройками рыбарей. Они приспособили к колесу свои домики из досок, фанеры и жести, используя вместо фундаментов железные люльки, в которые когда-то садились граждане, желавшие обозреть Измайловский лесопарк с высоты. Домики будто скворечники облепили конструкцию, примерно на четверть ушедшую в воду. В окошках горел свет, между постройками тянулись веревочные лестницы и гибкие, качающиеся на ветру мостки.
Я опустил трубу. Мы подплывали к поселку с востока, и колесо высилось точно на фоне закатного солнца - силуэт казался аппликацией из черной бумаги, наклеенной на большой бледно-розовый круг.
Ниже в вечерней тени прятались свайные домики. Между ними изгибались ряды торчащих из дна палок, к которым крепились сети. Там был настоящий лабиринт, по такому можно пройти, только если знаешь фарватер. А если не знаешь, надо швартоваться на этой стороне поселка и идти по нему пешком.
Подбежал Чак. Сунув мне пистолет, выхватил из рук трубу и поспешил назад, на корму.
- Что ты увидел? - спросила Юна, но карлик не ответил, и девушка пошла за ним.
Я оглядел пистолет, достал один патрон… Черт знает, будет стрелять или нет. Вроде все просохло, но порох может не вспыхнуть.
Течение медленно несло нас к поселку рыбарей, озаренному светом электрических и масляных ламп, свечами и факелами. Дул сильный ровный ветер, с тихим гудением вращались ветряки, слышались голоса, детский смех и плач. Прямо по курсу, наискось от скопища домиков, в нашу сторону отходил длинный причал. Слева от него перед приземистой фанерной развалюхой на краю настила сидела женщина и стирала белье, которое доставала из большой корзины, стоящей рядом. У открытой двери устроившийся в кресле-качалке мужчина точил длинный кривой клинок, похожий на лезвие косы. У ног его ползали двое детей.
Чак с Юной подошли ко мне.
- Что? - спросил я, не оборачиваясь.
- За нами плывет большой плот, - сказала Юна.
- Далеко?
- Да, - ответил карлик. Присев у ограждения, он положил трубу и уставился на поселок впереди. - Не видно толком, кто на нем. Хотя и так ясно, что медведковские. Много их там, веслами гребут. И вроде синее что-то маячит… То есть френч старшины из Южного братства.
- Пусть плывут, все равно мы уже почти в поселке, - сказал я.
Рыбари занимались своими делами внутри домов, ходили по мосткам, кто-то чинил сеть, несколько человек конопатили лодку посреди квадратной пристани.
Юна спросила:
- А если они набросятся, как только причалим?
- Вроде местные на нас не очень пялятся, - проворчал Чак. - Либо пока никто не услышал, что за нас награда назначена, либо не сообразили еще, что это мы и есть. А то б сбежались уже, гам бы подняли… Значит, причаливаем тихо, идем через поселок на ту сторону. Вернее - наискось так идем, чтоб к берегу выйти. А потом как и хотели: вдоль берега Соколиной чуток дальше отходим и там тихо ждем, пока катер подвалит. Он вот-вот здесь должен быть.
- А медведковские? - уточнил я.
- Они не прямо сейчас к поселку подгребут. Время есть.
- Но когда подгребут - увидят баркас и поймут, что мы где-то тут. Оставят плот, перейдут поселок, разделятся и станут прочесывать берег.
- Я надеюсь, катер монахов доплывет сюда раньше, - сказала Юна. - Если он вышел сразу после того, как я связалась с Храмом, то уже должен быть совсем рядом.
- Ну хорошо, но как нам пристать? Ни весла нет, ни…
- Эй! - донеслось со стороны поселка.
Нас несло к самой середине косо выступающего в воду причала. Перед ним торчали концы палок, воткнутых в дно, между палками тянулась веревка, украшенная клочками пестрой ткани, трепыхавшимися на ветру. От нее в воду уходили веревки потоньше.
На конце причала сидел, свесив ноги, костлявый парень в закатанных до колен штанах и косынке на голове. В одной руке он держал кривой тесак из лезвия косы, в другой шест с крюком на конце. Наверное, им рыбарь мог приподнимать участки сети между палками, чтобы проверить, есть ли улов.
- Куда претесь? - спросил парень хрипло.
- Знаменитое рыбарское гостеприимство, - пробормотал Чак. - И знаменитые рыбарские кривые ножи для потрошения вьюнов… Которыми также очень сподручно потрошить человеческое брюхо.
- У нас заглох двигатель, - громко сказал я. - Помоги причалить.
- Помо-очь… - протянул он. - С чего мне помогать?
- Иначе баркас сломает палки и порвет твою сеть, - пояснил я.
Рыбарь кивнул:
- Точно, отдадите мне свою скорлупу за это. И свою шлюху.
- Шлюху? - холодно повторила Юна Гало и огляделась. - Я не вижу тут ни твоей матери, ни сестры. Кого ты имеешь в виду?
Рыбарь сплюнул в воду. Перехватив поудобнее тесак, положил шест и подобрал ноги, готовый вскочить. Мы были уже совсем близко - еще немного, и широкий нос посудины начнет сминать сети. Я быстро огляделся. Людей вокруг много, но рядом никого, ближе всех женщина с бельем, слишком занятая стиркой, чтобы обращать на нас внимание, и мужчина в кресле-качалке… но он вроде заснул. Еще дети ползают, но они совсем маленькие.
Парень наблюдал, как мы плывем мимо причала. Настил с бортом разделяли всего пара метров. И лишь немногим больше оставалось теперь между носом баркаса и сетями.
- Не вздумай совать ему золотой, - тихо сказал мне Чак. - Слишком круто для этого места. Он позовет соседей, и они прирежут нас, просто чтоб посмотреть, нет ли у нас еще денег.
Рыбарь пружинисто вскочил. Я подхватил с палубы трубу, отошел немного назад и с разбега прыгнул через ограждение.
Глава 17
- Ну вот, трубу ты сломал. - Карлик склонился над лежащим навзничь рыбарем, на лбу которого вспухла большая шишка, а редкие грязные волосы, торчащие из-под косынки, потемнели от крови.
- И черт с ней, - пробормотал я, оглядываясь.
- Кто с ней? - не понял он. - Что это ты сейчас сказал? Черт - это что за мутафаг такой?
После короткой драки с рыбарем, закончившейся подсечкой и двумя ударами подзорной трубой, я при помощи шеста с крюком притянул баркас к причалу. Чак, прыгнувший за мной, привязал к ограждению канат, после этого Юна Гало перешла на причал, оглядела рыбаря и сказала:
- Надо его связать. А лучше сразу в воду сбросить.
Рыбарь застонал, не открывая глаз. Наклонившись, Юна сдернула с него косынку, скомкала и запихнула ему в рот. Семейство рыбарей по-прежнему не обращало на нас внимания. Или делало вид, что ничего не замечает.
Мы связали парня веревкой, найденной у стены сарайчика в начале причала. Внутри на козлах стояла легкая плоскодонка, там пахло смолой и свежими опилками.
Тесак для Чака оказался великоват, и я забрал его себе, хотя толком орудовать этой штукой без тренировки не смог бы: рукоять торчала под углом к изогнутому клинку, заточенному только с одной стороны, бить им следовало скорее как серпом, но для серпа он был слишком длинным.
Стемнело; тускло светились окна хибар, скрипели доски под ногами рыбарей, внизу гулко плескалась вода. Колесо обозрения высилось над поселком, окруженное неровным кольцом огней.
- Кто-нибудь из вас бывал здесь раньше? - тихо спросил я, когда, обойдя сарай, мы оказались в начале целого лабиринта настилов, мостков, домиков и проток между ними.
Юна покачала головой, а Чак ответил:
- Да я везде бывал, человече. И у рыбарей тоже, а как же. К нему надо идти, - он уверенно показал на колесо, - а дальше влево взять, так и попадем на берег.
Мы миновали несколько домов. Люди вокруг не обращали на нас особого внимания. Когда перешли очередной мосток, Юна сказала:
- Надо купить лодку.
- Зачем? - удивился Чак.
- Навстречу монахам поплывем.
- У нас же только золотые, - напомнил я. - А он говорит, их тут нельзя показывать.
- В кошеле Луки есть несколько мелких монет.
- Так почему ты раньше не сказала? - удивился я. - Мы могли бы просто заплатить этому малому, чтобы помог причалить, и мне бы не пришлось…
- Он назвал меня шлюхой!
- Ну так и что? - вмешался Чак. - А так он выпутаться может, веревка-то совсем гнилая, или его найдет кто-нибудь, развяжет - что тогда?
- Вам надо было сбросить его в воду, а не связывать, - отрезала Юна и отвернулась.
Я сказал карлику:
- Лодка - это хорошая идея, но нам оружие еще нужно. Мы даже не знаем, стреляет ли пистолет. Где здесь можно стволы раздобыть?
- Лавки в нижней части колеса есть. Одну, кажется, люберецкие кормильцы держат, скорее всего меняют там свои продукты на рыбу у местных. В другой, наверно, мелочовкой всякой торгуют. Да и оружие там должно быть. Только серьезных стволов тут не ищи, это бедное место, в лавках всякая дрянь.
- Нам бы сейчас все что угодно пригодилось. Успеем подняться туда до того, как сюда приплывут медведковские?
Карлик, оглянувшись, подергал серьгу в ухе.
- Да мутант его знает, человече! По всему, должны успеть, бандюки все же далековато были. Но, ползуна вам всем в глотку, не нравится мне это место! Не глядите, что здесь покойно так, по-вечернему, расслабленно, тихо и на нас вроде не смотрит никто. Рыбари на всю восточную Московию известны. Лиходеи они и душегубы. Думаете, только вьюнов ловят да торгуют ими? Нет, они и набеги устраивают в сезон дождей… Всем скопом на лодочки свои садятся да вдоль берега плывут, как поселок какой увидят - наскакивают ночью, всех вырезают, добро забирают. Короче, тревожно мне тут.
- Мне тоже здесь не нравится, но нам нужно оружие. И потом, ты знаешь, что впереди? Кто там по берегам может ночью шастать?
- Это да, - согласился Чак. - Без оружия ночью в Москве нельзя. И в лодке опасно, и пёхом.
Из окон домов лился свет, отблески его дрожали на волнах. Мы отошли далеко от места, где остался баркас, теперь колесо высилось прямо над нами.
Доска у меня под ногой с треском проломилась, ступня попала в прореху, и я едва не упал.
- Ты поосторожней, человече, - проворчал карлик. - В воде вьюнов полно. У них зубы как иголки такие, да еще и ядовитые. Если вцепится в тебя, а потом его отдерешь, зубы в мясе останутся, и надо побыстрее их вытаскивать, а то распухнешь весь и помрешь совсем.
Я успел поспать, пока течение волокло баркас к поселку, и чувствовал себя гораздо лучше. Вот только есть хотелось все сильнее. Будто прочитав мои мысли, Юна сказала:
- У меня уже голова кружится от голода.
- Если катер отплыл еще днем, то вот-вот будет здесь, на нем бы и пожрали, - отозвался Чак. - Ну ладно, ладно, не глядите на меня так, подымемся в эти лавки! Только быстро - покупаем жратву, первый попавшийся ствол и сразу сваливаем за лодкой. Ее вон в тех хибарах слева лучше купить, но мотор не обещаю. И золотом не светите. Достань из кошеля своего мелкие монеты… Так, а теперь мне отдай. Платить я буду, и говорить тоже лучше я. Я опытный, а вы какие-то неприкаянные оба… Одна, понимаешь, важная вся из себя, жизни не знает - на "шлюху", видите ли, обижается! А второй вообще без памяти… Вот же спутнички попались!
- Это ты к нам пристал, а не мы к тебе, - заметил я, останавливаясь на краю очередного настила.
Впереди был огромный круг черной воды, где плясали отражения огней. В нем стояло колесо, дальше домов с настилами не было, только сети, а за ними уже река, текущая между развалинами, которые в темноте напоминали уходящие вдаль холмистые берега.
К основанию колеса можно было пройти по трем сходящимся с разных сторон широким мосткам. Течение в протоке, от которой начиналась река, было сильным, вода громко журчала между сваями.
- Вон эти лавки вроде. - Чак показал на две похожие постройки в нижней части колеса, соединенные длинным канатным мостом.
- Отдай монеты, - велел я.
- Чего? Ты сдурел, человече?
- Помнишь, что было в том объявлении по радио? Девушка с темными волосами, наемник, карлик. Кто из нас самый приметный? Ты.
Юна согласно кивнула, достала из кармана треугольный кусок светлой ткани и стала завязывать на голове.
- У него на лбу не написано, что он наемник, - добавила она, - а я волосы прикрою. А вот тебя ни с кем не перепутать…
- Да вы ж не знаете, как с рыбарями этими дела вести! - запротестовал Чак.
Мы подошли к колесу. От конца настила вдоль центральной стойки шла железная лестница, она заканчивалась на середине канатного моста, соединяющего две лавки. Сверху доносились голоса, иногда в окнах мелькали силуэты людей.
- Ничего, как-нибудь договоримся, - сказал я.
Чак, недоверчиво покачав головой, сунул мне в руку пять серебряных монет.
- Ну а мне куда деваться?
- Останься на мосту между лавками. - Показав вверх, я передал Юне две гривны. - Там сейчас никого. Мы быстро.