Еще не прошедшие перевооружения и пополнения танковые корпуса фронтового подчинения: 1-й, 4-й, 13-й, 16-й, 17-й и 24-й, скрытно развернуты в районе станции Новый Оскол. В основном вооруженные легкими танками против вражеских танков они способны действовать только из засад при непосредственной поддержке пехоты. Но, в любом, случае, товарищ Сталин, к отражению удара противника мы готовы, и враг в полосе Центрального фронта не пройдет.
- Очень хорошо, что вы готовы, товарищ Жуков, - после некоторой паузы произнес Сталин, - Гитлер сам дал нам шанс измотать и разгромить его главные силы в одном большом оборонительном сражении, и этого шанса мы не должны упустить. Товарищ Василевский, а как на данный момент складывается обстановка в полосе наших Юго-Западного, Южного и Таврического фронтов?
Генерал-лейтенант Василевский подошел к карте.
- Танковые и моторизованные части 1-й танковой армии Роммеля, которая является главной ударной силой группы армий "А", - доложил он, - на данный момент пока остаются в своих тыловых районах сосредоточения. Никаких признаков их выдвижения к линии фронта наша разведка не обнаружила. Ударная группировка Роммеля включает в себя десять пехотных, четыре танковые и две моторизованные дивизии. Ее общая численность составляет более двухсот пятидесяти тысяч солдат и офицеров, шестисот пятидесяти танков, около трехсот бронемашин, три тысячи шестьсот орудий и минометов.
На левом фланге 1-й танковой армии расположен 6-й отдельный румынский армейский корпус в составе четырех дивизий, что составляет около шестидесяти тысяч штыков. На правом фланге, в районе Днепропетровска оборону занимают остатки 17-й армии, насчитывающие около ста пятидесяти тысяч солдат и офицеров. В полосе Таврического фронта по нижнему течению Днепра позиции занимают румынские войска с небольшим вкраплением немецких частей, и никаких признаков их усиления в последнее время наша разведка не обнаружила. Противник до сих пор опасается десанта нашего Черноморского флота, и потому вынужден держать довольно высокую плотность войск на всем побережье от Херсона до болгарской границы.
Сталин взял со стола трубку и машинально начал вертеть ее в пальцах. Было видно, что Вождю очень хочется ее закурить, но он сдерживает себя.
- Очень хорошо, товарищ Василевский, - произнес он, - что немцы и их союзники так обеспокоены возможностью наших морских десантов. В противном случае нам было бы гораздо сложнее. Товарищ Бережной, скажите нам еще раз, вы справитесь с этим Роммелем, так сказать баш на баш, или нам, как у вас говорят, надо бы немножечко урезать осетра?
- Справимся, товарищ Сталин, - ответил Бережной, - есть некоторые тактические наработки, которые при качественном превосходстве нашей техники позволят бить его армию по частям. После Брянско-Орловской операции я в этом совершенно уверен. Корпус обкатан в боях и находится на пике своих боевых возможностей. Только хотелось бы знать, какие силы у немцев занимают оборону на южном фасе нашего Брянско-Орловского выступа?
- Левый фланг "группы Вейхс" до стыка с войсками группы армий "Центр", - сказал Василевский, - прикрывают остатки частей 2-й танковой армии, сумевших прорваться через кольцо нашего окружения, а также подразделения французского, бельгийского, голландского и датского добровольческих легионов, сформированных из военнопленных, находившихся в немецких лагерях. Весь этот винегрет, общей численностью примерно в пятьдесят тысяч штыков, называется 42-м армейским корпусом и командует им генерал пехоты Антон Достлер.
- Хорошая смазка для гусениц, Александр Михайлович, - кивнул Бережной, - Только хотелось бы знать - кто у немцев додумался так расположить войска? Это же прямое приглашение к фланговому удару механизированными частями, с выходом сразу в глубокий тыл всей группы армий "Юг"!
- Все очень просто, Вячеслав Николаевич, - ответил Василевский, - немецкая разведка до сих пор уверена, что ваш корпус был выведен из Брянского выступа сразу после завершения операции, и находится сейчас в полосе Юго-западного фронта, готовясь к наступлению на Харьков.. Кроме того, немецкие генералы свято убеждены, что пока они будут наступать на юге, мы не посмеем побеспокоить их где-нибудь в ином месте, так как все наши резервы будут брошены на латание дыр и восстановление рухнувшей линии фронта.
- Тем лучше, товарищи, тем лучше, - хмыкнул в усы Сталин, - если мы хорошо сделаем свое дело, то в очередной раз товарищи Бережной, Катуков и Черняховский получат возможность наказать немецких генералов за их самоуверенность.
Верховный сделал паузу и внимательно оглядел присутствующих.
И последнее, - произнес он, - Товарищ Жуков просил разрешения нанести по изготовившимся к атаке немцам сокрушительный артиллерийский удар всеми силами артиллерии фронта. Такое разрешение мы ему даем. За несколько часов до начала немецкого наступления, когда у противника будет уже "пришита последняя пуговица к последнему солдатскому мундиру", вы получите самые точные и подробные карты с расположением исходных позиций вражеской пехоты, артиллерии и танков.
Товарищ Хмелев. С началом вражеского наступления вы должны приступить к нанесению интенсивных бомбовых ударов по мостам, железнодорожным станциям и аэродромам в полосе группы армий "Юг". Особое внимание уделите мостам через Днепр. В некоторых случаях, как тогда под Невелем, вместе с вами будет работать наша фронтовая авиация. Бомб и напалма не жалеть. Немецкие транспортные перевозки на удалении до тысячи километров от линии фронта должны быть парализованы. Кроме того, будут еще особые цели, которые вам укажет товарищ Василевский.
Товарищ Голованов. Задачей подчиненной вам стратегической авиации должны стать мосты через Вислу и Одер. И не жалейте корректируемых бомб, транспортный коллапс в глубоком немецком тылу в разгар крупной стратегической операции будет того стоить. Товарищ Берия доложил мне, что к вам на вооружение поступили корректируемые бетонобойные бомбы особой мощности. По получении особого приказа вы должны ударить ими по Цоссену, чтобы зарывшиеся в бетон немецкие штабные генералы тоже поняли - насколько они смертны. Как говорил Александр Невский, - "кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет". На этом все товарищи, все свободны, только товарищей Бережного и Жукова я попрошу немного задержаться. Есть мнение, что нам нужно отдельно переговорить, так сказать, в узком кругу.
Там же, несколько минут спустя.
Оставшись наедине с двумя генералами, Сталин в полной тишине сделал несколько шагов по мягкому ковру и повернулся к Жукову и Бережному.
– Товарищи генералы, я предлагаю вам познакомится друг с другом поближе, – сказал он, – Поскольку каждый солдат должен знать свой маневр, то должен сказать, что именно вы двое будете главными участниками в запланированной Ставкой операции под кодовым названием "Орион" по полному разгрому и уничтожению вражеской группы армию "Юг".
Услышав эти слова Жуков пожал плечами и несколько скептически посмотрел на Вождя.
– Я вас правильно понял, товарищ Сталин, – спросил он, – именно разгромить и уничтожить? Не слишком ли непосильная пока для нас задача? До сих пор я думал, что перед моим фронтом поставлена задача остановить врага, не допустив глубоких прорывов вражеских танков во фланг и тыл Юго-Западного фронта. Для решения каких-либо наступательных задач в моем распоряжении недостаточно соответствующих подвижных соединений. Одна 5-я танковая армия Лизюкова здесь погоды не сделает.
– Да, вы меня поняли правильно, товарищ Жуков, – кивнул Верховный, – на первом этапе операции ваш фронт должен остановить вражеские ударные части и измотать их в упорных оборонительных боях, заставив растратить свой наступательный потенциал. А потом наступит очередь действовать нашей ударной группировке в составе двух механизированных корпусов ОСНАЗ и 2-й ударной армии, сосредоточенных сейчас в ближних тылах Брянского фронта.
Жуков подошел к карте, и некоторое время гипнотизировал ее взглядом.
– Для упорной обороны на заранее подготовленных позициях сил и средств у вверенного мне Центрального фронта вполне должно хватить, – задумчиво произнес он. – Даже если 4-я танковая армия противника одним или двумя корпусами повернет на север, то быстрого успеха немцам добиться не удастся, и в любом случае фон Вейхс увязнет в нашей обороне, как муха в патоке. Но, что касается наступательных действий, то я ничего не могу сказать, ибо реальные боевые возможности механизированных корпусов ОСНАЗ мне известны весьма приблизительно.
– Товарищ Жуков, – сказал Сталин, – нам крайне необходимо выиграть эту войну как можно быстрее и с наименьшими потерями. Именно поэтому от операции "Орион" нам требуется решительный успех, способный в корне переломить ход всей войны. Что же касается реальных боевых возможностей механизированных корпусов ОСНАЗ, то они настолько же превосходят возможности наших недавно сформированных танковых армий, насколько эти самые армии лучше механизированных корпусов образца сорок первого года.
Брянско-Орловская операция, ставшая генеральной репетицией нашего летнего наступления, показала, что мы не зря вложили в идеи товарища Бережного огромные по меркам нашей армии средства, и отдача вполне соответствует затратам. Ну как, товарищ Жуков, у вас будут еще вопросы по боеспособности механизированных корпусов товарищей Бережного и Катукова, или вам достаточно моих слов?
– Никак нет, товарищ Сталин, – ответил Жуков, еще раз посмотрев на висящую на стене сталинского кабинета карту, – по этому поводу вопросов больше нет. Чисто по-человечески хотелось бы только знать – какие изменения произошли в ходе войны по сравнению с тем вариантом, который помнил товарищ Бережной?
– Очень большие, товарищ Жуков, даже громадные, – усмехнулся в рыжеватые с проседью усы Верховный, – у немцев уничтожены пять армий: 11-я в Крыму, 18-я под Ленинградом, 9-я в районе Ржева, 1-я танковая на Донбассе и 2-я танковая во время Брянско-Орловской операции. Еще две армии, 16-я в районе Старой Руссы и 17-я южнее Харькова, были разгромлены, с потерей большей части боевой техники и личного состава. У нас же, напротив, имеет место "экономия" семи армий: 44-й, 47-й и 51-й в Крыму, 6-й, 9-й и 57-й в районе Барвенково, и 2-й ударной на Волховском фронте. В результате произошедших изменений немцы потеряли на миллион солдат и офицеров больше, чем в прошлом варианте истории, а мы, соответственно, на восемьсот тысяч меньше. Нам удалось не только отбросить немца от Москвы, как в прошлом варианте истории, но и освободить Крым, Донбасс, заставить его отступить до рубежа нижнего течения Днепра, ликвидировать Ржевский и Демянский котлы, снять блокаду с Ленинграда, освободить Новгород, Псков, Ригу, Таллин и половину Советской Прибалтики.
Конечно, не все это результат непосредственных действий потомков, есть в этих успехах большая заслуга и наших генералов, командиров и бойцов: Василевский, Рокоссовский, Горбатов, Говоров, Федюнинский, Катуков, Черняховский, и несть им числа, которые за последние полгода покрыли себя неувядаемой славой на полях сражений. Кое-кого, конечно, пришлось убрать с глаз долой, чтобы не мешались, но не стоит жалеть об этих людях. Кто они – дураки, или просто предатели – пусть разбирается следствие. За каждую их ошибку или изменнический приказ нашей армии приходилось платить тысячами жизней бойцов и командиров.
Назначив вас командующим Центральным фронтом, находящемся на направлении главного вражеского удара, партия и правительство оказали вам высочайшее доверие как лучшему нашему командующему фронтом, который уже спас от захвата врагом Ленинград и Москву. Мы рассчитываем, что вы полностью его оправдаете. Приказ вашему фронту будет только один – ни шагу назад! Все что для этого нужно мы вам уже дали. Вам это понятно, товарищ Жуков?
Жуков вскинул вверх свой волевой подбородок.
– Так точно, товарищ Сталин, понятно, – отчеканил он, – Враг не пройдет. Ни один немец не сможет прорваться через нашу оборону ни на танке, ни на палке верхом.
Вождь повертел в руках незажженную трубку и положил ее обратно на стол.
– Теперь, товарищ Жуков, – задумчиво произнес он, – давайте поговорим о второй, наступательной, фазе операции. Если вы полагаете, что сосредоточенная в районе Орла ударная группировка подчинена командованию Брянского фронта, то это не совсем так. В настоящий момент 2-я ударная армия и оба механизированных корпуса ОСНАЗ подчинены только Ставке и больше никому. И лишь с момента начала нашего наступления они поступают в ваше оперативное подчинение. Успех товарища Бережного будет и вашим успехом.
После этих слов Верховного Жуков немного приободрился. Ведь он поначалу подумал, что ему поручено только все тяжелые и неприятные моменты в ходе операции "Орион", а, ставшему любимцем Сталина, Бережному достанутся все лавры. Но это оказалось не так. Будущий маршал Победы был, конечно, в меру самолюбив и тщеславен, и довольно ревниво наблюдал за чужими победами. А тут успех в операции стратегического масштаба намечался как бы не совсем чужой, а очень даже общий, под его, Жукова, чутким стратегическим руководством. Если же этот Бережной разгромит во встречном сражении танковую армию Роммеля, так это будет совсем здорово.
– "Разбил же он гораздо меньшими силами, в столкновении лоб в лоб кампфгруппу Гудериана, – подумал Жуков, – да так, что немцы остались лежать в поле, а бригада Бережного рванула дальше, как поется в песне – "гремя огнем, сверкая блеском стали". Надо будет назначить к нему в штаб офицером связи своего человека. И для координации действий пригодится, и пусть посмотрит – в чем секрет этого шустрого, как капля ртути, танкового командира, которого немцы уже успели прозвать "Крымским мясником" и "Вестником смерти".
– Товарищ Сталин, – сказал Жуков, – если вы не против, то нам с товарищем Бережным следует срочно вылететь в район дислокации его корпуса. Если эти части поступят под мое командование, то должен же я иметь хотя бы общее представление об их численности, вооружении и боевых возможностях. Я понимаю, что времени на это очень мало, но сделать это необходимо.
– Хорошо, товарищ Жуков, – кивнул Сталин после недолгого раздумья, – мы дадим вам время до завтрашнего вечера. И захватите с собой товарищей Черняховского и Катукова. Думаю, вам будет о чем поговорить. Потом, отзвонитесь мне из штаба корпуса по ВЧ. Всего вам доброго, товарищи, до свиданья.
26 июня 1942 года, 17:30. Брянский фронт, лесной массив севернее Карачева.
Полевой штаб 1-го механизированного корпуса ОСНАЗ.
Присутствуют:
Командующий Центральным фронтом генерал армии Георгий Константинович Жуков.
Командующий 1-м мехкорпусом ОСНАЗ генерал-лейтенант Вячеслав Николаевич Бережной.
Командующий 2-м мехкорпусом ОСНАЗ генерал-лейтенант Михаил Ефимович Катуков.
Командующий 2-й ударной армией генерал-майор Иван Данилович Черняховский.
Командующий авиакорпусом ОСНАЗ генерал-майор Евгений Яковлевич Савицкий.
В Брянск Жуков, вместе с остальными генералами, прибыл еще около полуночи на борту транспортно-десантного вертолета Ка-29, сопровождаемого двумя ударными машинами Ка-52К. Один этот полуторачасовой перелет в кромешной тьме, на аппарате, которого еще не должно было существовать в природе, заставил генерала армии забыть все свои предположения о возможных "потемкинских деревнях" и настроиться на серьезный лад.
Разговора в полете под вой турбин и свист винтов с генералом Бережным у Жукова не получилось. Какие уж тут разговоры, когда ни черта не слышно. Бережной, Катуков и Черняховский, сразу же после взлета устроились поудобней на своих сиденьях и задремали. Полет на этой "летающей каракатице" – так мысленно назвал вертолет Жуков – был для них ПРИВЫЧЕН. Привычен так же, как для двух пилотов в кабине и двух странно обмундированных бойцов с пулеметом у закрытого кормового люка.
Генерал армии Жуков понял, что попал в некое сообщество людей, посвященных в главную тайну СССР, и это была лишь вершина айсберга. Ведь должны же быть люди, которые делали новые образцы оружия, разрабатывали планы, обеспечивали секретность, да и вообще, контактировали с "потомками" на обычном каждодневном уровне. Обдумывая эту мысль со всех сторон, генерал армии Жуков и сам не заметил как и сам задремал, убаюканный ровным воем турбин и свистом лопастей.
Перелет прошел без происшествий, да и, собственно, откуда им было взяться. Ночных истребителей на этом участке фронта у немцев не было, и эскорт из двух ударных вертолетов был чистой формальностью. На аэродроме в Брянске "генеральский" борт встречали командующий авиакорпусом ОСНАЗ генерал-майор авиации Евгений Яковлевич Савицкий, начальник штаба мехкорпуса Бережного генерал-майор Николай Викторович Ильин, корпусной комиссар Леонид Ильич Брежнев и начальник особого отдела мехкорпуса комиссар госбезопасности третьего ранга Иса Георгиевич Санаев. Весьма и весьма представительный "комитет по встрече".
Несмотря на слишком позднее, или, наоборот, раннее, время, прямо на аэродроме было устроено первое импровизированное совещание с участием именитого гостя. Первым делом еще один "потомок", генерал-майор Ильин, кратко доложил Жукову о дислокации ударной группировки ОСНАЗ и данные советской разведки о расположении частей противника, занимающих фронт на южном фасе Брянско-Орловского выступа. Потом свои "пять копеек" добавили Катуков, Черняховкий, Савицкий и появившийся чуть позже начальник разведки корпуса Бережного, гвардии майор ОСНАЗ Николай Бесоев, тоже, кстати, из "потомков". Судя по настоящему иконостасу на груди, Жуков понял, что это заслуженный и весьма опасный товарищ, участвовавший во множестве горячих дел.
Разведка в мехкорпусе Бережного было поставлено на недосягаемую для РККА образца 1942 года высоту, и разведгруппы прощупывали оборону противника не только на направлении предполагаемого удара, но и уходили на сто-двести-триста километров в глубь занятой врагом территории по направлению будущего удара. Они выясняли состояние дорог, наличие тыловых немецких и полицейских гарнизонов, и налаживали связь с местными партизанскими отрядами и подпольными группами.
Особое внимание в докладе Бесоева было уделено находящейся на пути движения мехкорпуса созданной немцами так называемой Локотской республике и коллаборационистскому военному формированию насчитывающему около трех тысяч человек личного состава и именуемому Русской Освободительной Народной Армией. Противостояние подразделений РОНА и советских партизан с первых же дней немецкой оккупации приняло характер самой настоящей гражданской войны. Партизаны проводили диверсии на железных и шоссейных дорогах, совершали налеты на полицейские и немецкие гарнизоны, а в ответ оккупанты и их пособники развернули против просоветского мирного населения самый настоящий террор, совмещенный с повальным грабежом.
Возглавлял Локотскую республику и по совместительству РОНА некто Бронислав Каминский, сын поляка и немки, добровольцем вступивший в Красную армию в 1918 году, сторонник вхождения Польши в состав СССР на правах особой автономии, бывший член ВКП(б) исключенный из партии в 1935 году за критику коллективизации, диссидент, политзаключенный, агент НКВД, а после октября 1941 года ставший откровенным изменником. Весьма многогранная личность с бурной биографией. Вот какая память о Каминском и его подручных осталась у местного населения: