Я-оно сгребло с зеленой глади стола кипу банкнот. Собравшиеся вокруг стола зрители обменивались громкими замечаниями. Я-оно тасовало карты, что были на руках. В дверях курительной встал главный стюард и объявил, что обед подан. Экспресс притормаживал, подъезжая к какой-то станции, за окнами мелькали подъездные пути, склады пиломатериалов. Чушин встал, потянулся; доктор Конешин последовал его примеру.
Я-оно сунуло деньги в записную книжку, затушило окурок, допило остатки холодного чая, сплюнуло в плевательницу.
Он не ушел, все так же стоял под стеной, с другой стороны вагона; я-оно видело его, не поднимая глаз - беспокойный танец теней вокруг высокого силуэта. В какой момент начал он присматриваться к игре?
Хотелось пропустить его в проходе, но он поднял руку в белой перчатке и слегка поклонился.
- После обеда прошу вас заглянуть ко мне. Быть может, вы получите свое доказательство.
- Не понял?
- Вы знаете эту девушку? Вы же не позволите, чтобы она ждала.
Елена Мукляновичувна окинула уходящего доктора Теслу подозрительным взглядом.
- Кто это был?
- Толком не знаю… Дамы меня простят…
- Э нет, вы от меня не удерете. Тетя - это господин Бенедикт Герославский.
- Хммм… Enchanté.
О машине, пожирающей логику, и других изобретениях доктора Теслы
- Когда я учился в Политехническом, в Граце, когда мне уже осточертели лекции, из которых ничего путного я вынести уже не мог, все больше времени я начал уделять играм в компании. На третьем курсе, помню, мне случалось играть в карты, шахматы, в бильярд день напролет. Играли мы на деньги, на малые и большие суммы. В те времена я жил на то, что мне присылали из дома. Не скажу, чтобы родители были бедняками, но гораздо легче встретить епископа или генерала нашей крови, чем богатого бизнесмена. Может, мне не хватало удачи или умения? Не думаю. Если и так, то, скорее, следует винить слишком мягкое сердце. Видя, что противник не вынесет столь серьезной потери, наиболее крупные выигрыши я возвращал. Но вот по отношению ко мне так никто не поступал; должен признать, что другие студенты меня не слишком любили. Так я попал в очень серьезные долго. Стал писать домой. Мне присылали все больше и больше; гораздо больше, чем могли. В конце концов, приехала мать. В один прекрасный день она появилась и вручила мне рулон банкнот. Думаю, что это были все их сбережения. "Бери, иди, забавляйся", - сказала она. "Чем скорее ты спустишь все, что у нас есть, тем лучше. Я знаю, что эта горячка у тебя пройдет". Я взял деньги, пошел в кафе, отыгрался, да еще с огромной прибавкой, вернул все свои долги, а деньги вернул матери. Так вот, после того азарт меня уже никогда не искушал; я излечился.
- Она устыдила вас.
Доктор Тесла поглядел над сложенными пирамидкой пальцами.
- Да, можно сказать и так.
Когда Экспресс вписался в исключительно крутой поворот, стекло в баре зазвенело. Здесь рельсы уже не шли прямо; поезд все чаще карабкался на возвышенности; во время обеда в вагоне-ресторане несколько раз разливался суп, соус, вино. После остановки в Перми, вплоть до Екатеринбурга, с азиатской стороны Урала никаких постоев не предусматривалось. Транссибирская Магистраль здесь проходила, в основном, по перевалам и по склонам низких, разочаровывающе плоских гор, по трассе Богдановича. Окно купе Теслы выходило на южную долину, зеленую, голубую и желтую в предвечернем солнце, и смолисто-черную за границами тени. Высоко над поросшим густыми лесами Уралом висели тучи цвета мыльной воды; это был один из немногочисленных моментов в путешествии, когда небо не было красивее земли.
Доктор открыл дверки небольшого бара. В атделениях на двух человек у окон размещались овальные столики на хитроумно выгнутых ножках, их столешницы были изготовлены из перламутровой массы. Рюмочки, украшенные золотыми рисунками, тихо стукнули о белую гладь.
- А вы не думали над тем, почему этот турецкий купец в конце спасовал? Ведь не должен был.
- Да.
- Что: да?
- Не должен был. Я над этим думал.
Какое-то время Тесла молча рассматривал этикетку на бутылке.
- И?
- Он позволил мне выиграть, это очевидно.
- А почему?
- Мне кажется, я его убедил.
- Ммм?
- В том, что он не существует.
Налив, Тесла поднес рюмку под свет, прищурил глаза. На губах его блуждала характерная ироническая полуулыбка, которая запомнилась после вчерашней нашей беседы; но эта ирония, скорее, была направлена на него самого, но не против собеседника.
- Все-таки, это не слишком верный метод. Вы часто его применяете?
- Просто, в то время я его развлек.
- Но вас это же не веселит, вы в это верите. Правда?
- Да.
- Что вы не существуете. Хмм. - Доктор Тесла понюхал напиток, попробовал. - "Груф Кеглевич", хмм. - Снова понюхал. - Как я и думал, вы очень странный молодой человек.
Я-оно засмеялось.
- А вы, доктор, смотрели на себя в зеркало? После заката, при включенном свете?
- Ах!
Он откинулся, отводя плечи к спинке стула; подбородок упал на грудь, волосы сползли на виски; теперь он глядел из-под вороновых бровей, седая прядка указывала на кость, резко зарисовавшуюся над впалой щекой. Снова Никола Тесла сделался похожим на цыганского патриарха. Когда же он сказал, что происходит из рода епископов и генералов, то всего лишь подтвердил первое предчувствие.
- Можно было ожидать, что вы обратите внимание. Да. Есть определенные побочные следствия, которые… Хмм. Недавно вы длительное время пребывали в тьвете? Несколько часов. В течение последних недель.
- Нет.
- Человеческий глаз…
- Нет.
Я-оно сидело с противоположной стороны столика, спина ровная, голова откинутая, запястья на столешнице. Симметрия взглядов была абсолютной - та же самая высота, та же самая поза, одинаковое с обеих сторон расположение мебели в помещении: застеленная кровать под одной стенкой и застеленная кровать под другой стенкой, полоса затемненного тучами солнца посредине; только сейчас можно было вести диалог, в котором каждый вопрос и каждый ответ будет обладать одинаковым весом.
Тесла смочил губы в коньяке.
- В тысяча восемьсот девяносто восьмом году Марк Твен выбрался в путешествие по Европе. Перед ним были открыты все салоны континента. Среди всего прочего, он посетил и двор Его Императорского Величества Николая Второго. Уже ранее мистер Твен писал мне, по собственной инициативе действуя в качестве моего агента optima tide. Я имел честь причислять себя к кругу его друзей, мы познакомились несколькими годами ранее через нью-йоркское high society. От моего имени он беседовал так же с министрами Великобритании, Германии и Австрии. Тогда, прежде всего, речь шла о продаже патентов на системы многофазного переменного тока; военные министерства были заинтересованы моими телеавтоматами, я работал над торпедами с дистанционным управлением. Большинство стараний мистера Твена результатов не принесло. Тем не менее, с царем Николаем Александровичем я еще долгое время вел личные переговоры. Россия неоднократно выражала заинтересованность закупкой моих различных патентов военного применения, некоторые из них, и вправду, приобрела. Но только лет десять назад, когда я пережил, ммм, серьезные финансовые неприятности в результате халатности и бесчестности партнеров, а по Российской Империи начал серьезно распространяться Лед, царь предложил мне долгосрочный контракт и средства для ведения исследований, оставляя за мной при этом патентные права на все изобретения, которые я создам в период действия контракта. Император, похоже, питает ко мне некоторую, ммм, слабость, быть может, в связи с моим происхождением. Вы понимаете, господин Бенедикт, в сумме это были слишком замечательные условия, чтобы их не принять, учтя при этом мою тогдашнюю ситуацию в Америке.
Я-оно поднесло рюмку к губам. Светлая поверхность жидкости морщилась концентрическими узорами в ритм колебаний поезда: тук-тук-тук-ТУК. Доктор Тесла машинально вращал позолоченную рюмку между пальцами, затянутыми в белую хлопчатую перчатку. Он присматривался, как осторожно пьет я-оно.
Кашлянуло.
- Этот царский контракт…
- Да?
- О чем конкретно Николай Александрович договорился с вами, доктор?
Тесла улыбнулся с откровенной симпатией.
- Прошу доставить мне удовольствие и сказать, что я не ошибался относительно вас, что все это - вовсе не слепая случайность.
- Ну вот! Я вовсе не ваш ассистент, чтобы вы все время устраивали мне экзамены.
- Это правда. Вы - не ассистент. У меня вообще сейчас нет ассистента.
Венгерский коньяк неприятно щипал язык. Я-оно ударило ножкой рюмки о столешницу, прозвучало это словно перестук пустых костей, треск мокрого бича.
- Царь заказал у вас оружие против лютов.
- Так?
- "Гроссмейстер" - это всего лишь хлопушка. Ручная работа, наверняка вы еще не смонтировали заводскую линию, для каждого экземпляра отдельный проект и название. Ремесло. Сколько штук было произведено, дюжина?
- Восемь. Дальше.
Я-оно облизало губы.
- Это всего лишь хлопушки, но вы выполнили контрактные условия, доктор, и теперь едете испытывать свои изобретения в землях Льда; где-то в составе находится опечатанный вагон, в котором…
- Да. - Он поднял ладонь в белом, словесный поток прекратился. Тесла склонился над столиком, неожиданно нарушив симметрию. Новая стереометрия взглядов навязала новые контексты. - Вы понимаете, что сейчас я разговариваю с вами не в связи с тем, что вы спасли мне жизнь. Мы оба люди разума. Подобное стремится к подобному, неоднократно в своей жизни я убеждался в этом, люди находят друг друга подсознательно, они знакомы еще до того, как познакомятся, еще перед тем, как услышат один о другом.
- Плохое к плохому, хорошее к хорошему, правда к правде, ложь ко лжи.
- Сейчас я вам кое-что покажу. Посидите.
Он перешел в другой конец купе, в угол возле дверей, по обеим их сторонам размещались шкафы-близнецы. Тесла открыл левый, наклонился и вытащил на ковер тяжелый кожаный саквояж. Тот должен был быть очень тяжелым, учитывая, с каким усилием доктор повернул его и придвинул к столику, поближе к окну. Я-оно отодвинуло ноги. Доктор Тесла выловил из карманчика необычной формы ключик, согнулся наполовину и открыл замок черной сумки. Совсем ненамного раскрыв ее заклепанные в сталь челюсти, уверенным движением он сунул руку во внутреннюю перегородку и вынул красный замшевый футляр в форме цилиндра. Выпрямившись после этого во весь свой рост, Тесла извлек из футляра легкую металлическую подзорную трубку. Смотровую трубку, калейдоскоп - некий оптический прибор, с обеих сторон заканчивающийся линзами: чуть поменьше и чуть побольше. После этого он поднес прибор к глазу, глядя в линзу побольше.
После этого он буркнул что-то под нос по-сербски.
- Пожалуйста.
Я-оно приняло аппарат с преувеличенной осторожностью. Кольца темного металла заходили одно на другое, сходясь в белых обоймах из слоновой кости; на среднем кольце была небольшая эмблема, изображающая символическое солнечное затмение. Солнце было сделано из желтой эмали, Луна - из матово-черной.
Доктор Тесла ожидающе глядел на меня. Я-оно пожало плечами.
- Что это такое?
- Интерферограф. Поглядите сами.
Я-оно глянуло. Инстинктивно направило трубку в окно, к Солнцу и уральскому пейзажу - но это не была подзорная труба, инструмент не приближал видов, он вообще ничего не показывал, кроме бегущей по средине линзы ничем не примечательной последовательности из пары десятков световых бусинок. Зато фон оставался совершенно черным.
- Ну и?
- Вы помните, что говорили о Царстве Льда? "Да, да. Нет, нет".
- Это, скорее, предчувствие… Лёд… Люты живут в мире двухзначной логики. То есть - если живут.
- Вы этим занимаетесь?
- Математикой, логикой, ну, занимался.
- Тогда сами скажите, можно ли признать это определенным видом доказательства.
- Что?
- Свет. - Тесла сел, возвращая симметрию. - Я начал интересоваться этим после первых опытов со сжиганием соединений тунгетита. Ведь чем, собственно, является тьвет? Темнота - это отсутствие света - как темнота может вытеснить свет? Как она может отбрасывать тени, являющиеся светом?
- Игрушка для салонных спиритистов.
- Это тоже. И все же…
Я-оно положило цилиндр на столик, тот сразу же начал кататься между рюмок.
- И вы верите в подобные вещи, доктор? Предсказание, ясновидение, призвание духов? Здесь, в Европе, этим до сих пор еще увлекаются: теософы, розенкрейцеры, гностики, оккультисты - последователи Рудольфа Штайнера; впрочем, вы сами видели, как забавляется княгиня - ведь видели?
Тот потер костистый нос, впервые проявив замешательство.
- Не путайте меня с Эдисоном, я никогда не изобретал телефон для разговоров с умершими. Меня называют Чародей, Wizard, потому что невежд поразить очень легко, но я с детства занимаюсь наукой. Я человек науки, который понимает, как много явлений наука еще не охватила. Когда я был гостем Королевского Общества в Лондоне, то имел возможность ознакомиться с доказательствами пересылки мыслей на расстояние. Лорд Рейли показал мне фотографию материализующейся эктоплазмы. Жена сэра Уильяма Крукса поразила меня своими способностями в искусстве левитации. И очень много полезного я вынес из бесед со свами Вивеканандой, когда мы говорили о ведической космологии.
…Я не знаю всех свойств тьвета. Так или иначе, я не занимаюсь тем, чего не могу увидеть, измерить, описать. Это, - показал он на интерферограф, - очень простое устройство, состоящее из стекла, двух перегородок со щелями и фильтра. Интерференция света является доказательством того, что свет - это волна. То, что свет имеет волновую природу, было очевидным со времен Максвелла, с опытов Юнга. И в то же самое время, очевидным является и то, что свет состоит из отдельных молекул, мчащихся с определенной энергией. В тысяча восемьсот девяносто шестом, когда фурор делали телеграфы Рентгена, я сам проводил многочисленные эксперименты, в которых потоки частиц света ударяли в тонкий щит, передавая ему весь свой момент движения. Через несколько лет, доктор Эйнштейн описал эти явления в своей квантовой теории. Так что нет никаких сомнений, что на этом, наиболее базовом уровне действительности имеется противоречие: свет одновременно является и не является волной, является и не является молекулами. Если бы он был только лишь молекулами, тогда в интерферографе вы увидели бы две яркие точки - места, где световые лучи проходят через две щели. Но, поскольку свет обладает еще и волновой природой, он интерферирует, накладывается сам на себя. Там, где амплитуды складываются, свет более яркий, а - хотя для данного эффекта еще нет достаточно хорошего объяснения - там, где нивелируются, вы видите разрывы в линии. Lichtquant в том же самом месте есть, и его нет; одни и те же Lichtteilchen имеются тут и там. Разве это логика Аристотеля? Это отрицание Аристотелевой логики! Но ведь мы видим это собственными глазами.
Еще раз я-оно подняло цилиндр к глазам.
- Сходится.
- Прошу вас оставить его себе. - Тесла кивнул, когда я-оно замялось. - Пожалуйста, его легко изготовить в соответствии со схемой Биллета, здесь лишь нужен фильтр, подходящий для солнечного света, и точный размер щелей. Посмотрите в интерферограф, когда мы уже приедем на место.
Доктор Тесла подал замшевый футляр. Еще раз покрутив аппарат в пальцах, я-оно спрятало его в карман.
- И что я тогда увижу?
Тот усмехнулся. Наклонившись над сумкой, на сей раз он раскрыл ее стальные челюсти максимально широко. Энергичным рывком - пиджак натянулся на спине, под материалом прорисовались костистые лопатки; даже белый платок сполз с шеи и открыл над стоячим воротничком черные синяки, негативы толстенных пальцев Юрия-душителя - он вытащил на столик бочкообразное устройство из дерева и металла. Я-оно в самый последний момент спасло рюмки от уничтожения.
С одной стороны бочонка доктор Тесла вставил заводную ручку с резиновой рукояткой, с другой стороны впихнул в небольшое отверстие кабель, законченный зимназовым кольцом. Массивное основание аппарата было выполнено из темного дерева, в которое были ввинчены железные хомуты и планки, на которые опирался корпус; в нем же самом, словно в вертикально подвешенной корзинке с плотными прутьями, были замкнуты диски, цилиндры, прутки, катушки проводов и стальные кольца.
Я-оно отставило рюмки. Глянув вблизи, заметило посредине деревянной платформы бронзовую табличку с элегантной гравировкой:
Teslectric Generator Tesla Tungetitum Со.