Выглянув в узкое окошко корчмы, красавица Гита недовольно поморщилась. Выгнала с постели очередного молодого парня, что брала каждую ночь в качестве грелки и утешения и каждую ночь использовала, а использовав, прогоняла. Потянулась, широко зевнув и показав великолепные зубы - впрочем, в этой девушке все было великолепным, кроме души. Обнаженная, походила по комнате - ах, как волнительно колыхались ее бедра и грудь! - нагнулась к открытому сундуку. Порылась, натянула длинное платье темно-зеленого бархата, отороченное по вороту и манжетам тонкой золотой нитью. Застегнула воротник серебряной фибулой с крупным красноватым камнем. Посмотрелась в серебряное зеркало, поставленное по приказу хозяина корчмы Теодульфа, и, оставшись вполне довольной увиденным, быстро распахнула дверь.
- Ой!!!
Подсматривающий за нею мальчишка-слуга, получив по лбу, с воем покатился по полу.
- Найдешь хозяина, - усмехнулась Гита, - скажешь, чтоб шел быстро сюда.
Поднявшись, мальчишка кивнул, потирая ушибленный лоб, и бросился искать Теодульфа. Впрочем, того и не надо было искать. Чего его искать? Вон он, за прилавком, вернее, у большого, заставленного крынками, горшками, кувшинами стола, что слева от очага. Улыбаясь гостям, лично разливал эль по кружкам, гонял слуг: это тому неси, это этому, подай с поклоном, да смотри не расплескай по пути, растяпа. Особенно вон того ублажи, во-он в дальнем углу сидит, неприметненький такой, маленький, в длинной черной тунике.
Подбежав к хозяину, мальчишка поклонился и что-то быстро сказал. Кивнув, Теодульф долил до конца эль и удалился, незаметно показав служкам увесистый волосатый кулак.
- Как спалось, госпожа? - войдя, поинтересовался он.
- Неважно. - Гита махнула рукой. - И вообще, все у нас неважно. Сам знаешь, папаша, козел, не очень-то хочет выкупать родную доченьку!
- Там сидит…
- Надо бы его подогнать, - не слушая, задумчиво продолжала Гита, снимая с безымянного пальца большой серебряный перстень. - Вот что сделаешь. Сегодня же пошлешь верного человечка на виллу, пусть они там отрубят руку этой девице, Магн.
- Что сделают?
- Отрубят руку, - четко произнесла девушка. - Я что, непонятно говорю, или это ты глух? Так вот. Руку пусть доставят… Впрочем, нет… Вот им перстень, пусть наденут на палец и подбросят руку сегодня же на папашкин двор… Нет! Даже не на папашкин. На монастырский! Знаешь, где обитель святой Агаты?
Корчмарь кивнул.
- Так вот туда. Монастырские-то быстрее папашу достанут. Раскошелится, никуда не денется. Все… Что встал?
- А с этой девкой что? У которой руку…
- Там же ее пусть и зароют! Вообще, мне там только ярл нужен… и то не он сам, а те денежки, что мы сможем за него получить от этого, как его…
- От отца Этельреда. Скоро должны вернуться гонцы.
- Ох, скорей бы… Что еще?
- Там, в зале, наш человечек сидит. Ну, этот, который у Седрика…
- А, Винитер, старая крыса. Так отсыпь ему чуть серебришка. Передай - остальное позже получит, когда дело сладится.
Не успели завсегдатаи корчмы выпить по кружке эля, как с заднего двора, что-то зажав в кулаке, выбежал мелкий пацан, рыжеватый, босой, в короткой, крашенной черникой тунике. На ходу оглянулся и припустил прямо по лужам, не обращая никакого внимания на дождь.
- Ну и погодка, - поежился Альстан Ворон, прячась от дождя в шалаше на разрушенной вилле. Шалашик в нескольких местах протекал, что и говорить, а кое-где - и изрядно, так что нельзя было ни стоять, ни сидеть, правда, вот Худышка храпел, сволочь, не обращая никакого внимания на потоки воды, льющиеся прямо ему на морду.
- Этим-то что, - кивая на эргастул, не унимался Ворон, любящий вот так иногда поворчать. - Сидят себе в тепле, в сухости, под надежной крышей… Пойти, что ль, их проведать? Немой, похлебка готова? Да сиди, сиди, сам отнесу, развлекусь хоть.
Взяв в руку бадью с варевом, Ворон, подняв капюшон, быстро пошел к эргастулу. Отцепляя от пояса, позвенел ключами… Отпер один замок… Скрипнув, отворил дверь… Второй… А темно-то кругом! О, сколько их тут! Все на месте, а куда ж им деться? Женщина - эх, использовать бы ее по назначению, да пока страшновато, мало ли, что там с нею хотят проделать, - да двое парней: длиннолицый да молодой, пацан совсем еще. А пахло тут - хоть нос зажимай, впрочем, Ворон не морщился, и не к таким еще запахам привык.
- Жрите!
Поставив бадью, Ворон не уходил, напрашивался на беседу. Ирландец это просек враз, посмотрел на стража и, ухмыльнувшись, сказал:
- Напрасно ты связался с этой девчонкой.
- Что? - недовольно поморщился Ворон - и у него самого неоднократно подобная мысль мелькала, да гнал он ее от себя пока, понимал - не время.
- Что слышал, - не очень-то вежливо пояснил Ирландец. - Впрочем, не хочешь, не слушай. Хотя я б, наверное, мог кое-что тебе присоветовать….
- Альстан Ворон обойдется и без твоих дурацких советов! - пнув для острастки невесть что возомнившего о себе пленника, гордо ответствовал Ворон. - Ладно, потом, может быть, поговорим… - забирая опустевшую бадью, туманно пообещал он.
Захлопнув дверь, подошел ко второй камере, где помещался самый важный пленник. Тишина. Спит, наверное…
Ага, спит, как же! Еще только начал Ворон греметь снаружи ключами, как сразу проснулся Хельги, подошел, насколько мог ближе, к двери. Прислушался. Весь разговор слышал. Слово в слово. Ну, молодец, Ирландец. Как там этого хрена зовут? Ворон какой-то… Ну, в этаком роде и продолжим…
Заскрипев, отворилась дверь.
- Эй, парень, спишь, что ли?
Пленник, громыхнув цепью, тяжело уселся на сено.
- Ну, здравствуй, Ворон, - зевнув, небрежно сказал он. - Чего раньше не приходил?
Альстан озадаченно громыхнул ведро наземь.
- Откуда ты меня знаешь?
- Кто ж в Уэссексе не знает Ворона?
- Так ты из Уэссекса? Я так и подумал, что нездешний. Да и говоришь по-нашему не совсем чисто.
- Многие настоящие парни рассказывали мне про тебя, - не обращая никакого внимания на еду, продолжал пленник. - Многое про тебя говорят, и про лесные твои дела, и про прочие…
Ворон гордо закашлялся, видно, такие слова были ему приятны.
- Передавали мне для тебя кое-что. Жаль, раньше не приходил.
- И что же? - Оглянувшись, Ворон перешел на шепот.
- Чтоб ты не связывался с девкой! - громко сказал, словно припечатал, ярл. - Иначе она обманет тебя так же, как обманула когда-то меня.
- Так ты ее знал и раньше?
- Конечно, знал, - не моргнув глазом, соврал Хельги. - Жаль, что ты с ней связался. Я тут хотел предложить тебе кое-что, но уж видно, не судьба теперь.
- Тебя хотят отдать какому-то аббату, - проявил явную заинтересованность Ворон. Хельги мысленно возликовал. До потолка бы прыгал, если б мог, шутка ли - такое дело. Ну, говори, говори, Ворон, говори, разлюбезный, истекай речью, вот уже и завязалась промеж нами ниточка, теперь бы не порвать ее неосторожным словом, наоборот, укрепить бы…
- Я знаю, - кивнул ярл в ответ. - Я стащил у него всю монастырскую казну.
- Неужели всю? - недоверчиво переспросил тюремщик.
- Ну, не всю, сколько было. Этот дурак аббат надеется выпытать, где я ее спрятал.
- А ты успел ее спрятать?
Вот после этих слов нужно было ковать, пока горячо.
- Я ее и не прятал, - расхохотался Хельги. - Я построил драккар! Настоящий боевой корабль, быстрый и грозный.
- Так и знал, что ты из данов.
- Не хочешь со мной в долю? Дело верное.
- Ага, - мелко засмеялся Альстан. - А для этого ты сейчас попросишь тебя выпустить. Знаем мы эти штуки!
- Вовсе нет, - покачал головой ярл. - Драккар стоит не так далеко, за мысом. Во главе дружины мой верный человек. Но, как ты понимаешь, нам нужен и человек на берегу. Ловкий, умный, смелый. А такого человека пока нет. Тебя бы я взял, Ворон. Впрочем, сделаю подарок дружине. Если хочешь войти в долю, скажешь главному два слова… - Хельги неожиданно замолчал.
- Какие такие слова? - вкрадчиво переспросил Альстан.
Вот здесь теперь следовало выдержать хорошую паузу. Чтоб уж наверняка.
- Ты хорошо подумал? - понизив голос, спросил ярл. - Нет? Так иди подумай. Вернешься, скажешь. И вот еще… Твои напарники, там, наверху. Кто поручится, что они не подслушают и не выдадут тебя Гите? Ведь кормить пленных вовсе не твоя работа, а Немого. Ну, один раз ты пришел от скуки, а второй - это уже будет выглядеть подозрительно, согласен?
Альстан сухо кивнул.
- А ты не дурак, - обернулся он на пороге и многообещающе произнес: - Жди!
Когда он ушел, у Хельги предательски дрожали руки. Наконец-то! Наконец-то пошла та беседа, которую он до мельчайших подробностей продумывал все ночи напролет и которую настолько в тему поддержал, не зная того, Ирландец, - видимо, их мысли текли параллельно. Немой - это, конечно, был гиблый случай. Хельги к тому же подозревал, что он еще и глухой. Да и следить за реакцией Немого на слова - дело нелегкое. Попробуй разберись в его мычании. Нет, конечно, если б не случай, пришлось бы разрабатывать и Немого, ну, хотя бы попытаться. А тут вот… Нет, недаром Хельги так радовался ливню. Ливень - скука - надоевшие рожи. Куда податься за-ради доброй беседы? А и ходить далеко не надо… Бадью в руки, и…
Хельги бесшумно захохотал, боясь спугнуть удачу. Теперь бы еще там, снаружи, все пошло, как он рассчитывал.
- Эль кончился. - Пошарив под ложем, Ворон недовольно воззрился на сотоварищей. Боже, как же они ему надоели за все это время… с Немым не поговоришь, ясное дело, а Худышка - тот настолько туп, что и с ним не получится доброй беседы. А предложение дана не так и плохо, если разобраться. И ничем по крайней мере сейчас, ему, Альстану Ворону, не грозит. Выпускать из узилища никого не надо, только прогнать лишние уши да быстренько закончить беседу. Быть глазами пиратов на берегу - неплохая работа. Не очень опасная и вполне денежная. Тем более и обычным промыслам не помеха. В общем, живи да радуйся. Да и данам повезет. Где они еще найдут такого компаньона, как Ворон? Сплошная выгода со всех возможных сторон. Видно, Всевышний решил таки-сжалиться наконец над бедным грешником Альстаном, убрать валящиеся на него невзгоды. Да что ж они, не поняли, что ли?
- Эй, я что, непонятно сказал? - Рассвирепевший Альстан пинками разбудил Худышку. - А ну, быстро валите в деревню за элем… Что лыбишься? Твоя как раз очередь. Ну и Немой за компанию прогуляется. Да не размокнете вы, вон небо-то проясняется. А без эля, сами знаете, тоска.
- Это уж точно - тоска, - согласно кивнул Худышка и принялся натягивать башмаки.
Поплотней завернувшись в плащи, оба тюремщика, прихватив с собою изрядных размеров баклагу, вышли за ворота и припустили по мокрой дорожке быстрой размеренной рысью.
Проводив их долгим подозрительным взглядом, Альстан Ворон нетерпеливо направился к пленнику…
Немой с Худышкой покупали эль долго. Несмотря на дождь, обошли не одну деревню. Где не нравился вкус, где цвет, а где и запах. Испробовав таким образом как минимум пару кружек и немного от того захмелев, тати, плюнув, повернули обратно, решив прикупить столь необходимый для жизни напиток в ближайшей к дороге деревне. Приняв это важное решение, они завернули в деревенскую корчму, где снова начали пробовать, но в конце концов все-таки и купили. Худышка, икнув, встал из-за стола и, прижав к груди драгоценную баклагу, словно мамаша младенца, чуть пошатываясь, побрел на улицу. Сзади потащился Немой, тоже уже изрядно навеселе. Выйдя за околицу, запели песни. Вернее, пел, то есть пытался петь, естественно, один Худышка, Немой лишь подвывал ему, словно попавший в капкан волк.
Ворон к ворону летит,
Ворон ворону кричит:
Ворон! Где б нам отобедать?
Как бы нам о том проведать?
Ворон ворону в ответ:
Знаю, будет нам обед.
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.
- Здрасьте, дяденьки! - раздался вдруг позади них тонкий детский голосок. - Чего это вы распелись?
- А ты… ты кто это, а? - удивленно обернулся Худышка. - А-а-а… - протянул он, узнавая мальчишку. - Хозяйский служка. Ну, как там лохматый Теодольф? Не спился еще? Чего к нам?
- С посланием, дяденьки.
- Ну, говори свое послание.
- Велено главному передать, Альстану Ворону.
- Ну так что встал? Пошли, передашь.
Махнув рукой, Худышка и Немой обнялись и пошли к вилле, описывая по пути неправильные концентрические круги.
В чистом поле под ракитой
Богатырь лежит убитый.
Ворона они ждали долго. Успело уже и проясниться, и снова пошел дождь, и опять развеялось, да и потемнело изрядно.
- Да где ж его носит-то, дяденьки? - нудно канючил пацан. - Мне уж и обратно пора давно, прибьет ведь дядюшка Теодульф.
- Смотри, чтоб тетушка Гита не прибила, - заржал Худышка. - Подсматриваешь за нею поди, негодник? А вообще, непонятно, куда это Ворон делся? - продолжил он уже серьезно. Похмелье от эля улетучивается быстро, тем более под дождиком. - Да и этих хмырей уже кормить пора… ты б сходил, Немой. А, ключи. Так запасной под лавкой лежит. Обойдемся и без Ворона, эля нам больше достанется.
Взяв ключ и бадью с варевом, Немой отпер замок. Лязгнув, открылась дверь. Вторая…
Раздались крики. Худышка и посланный Гитой пацан разом обернулись.
Из распахнувшейся словно бы от удара ноги двери эргастула вылетел Немой, размахивая руками и мыча. За ним, изрыгая гнуснейшие проклятья, показался Альстан Ворон в самом жалком обличье - измазанный землей и избитый. Под левым глазом его наливался синевой хар-роший синяк.
- Ушли… - начал было он, но, заметив посланника, тут же придержал язык. - Устроили там черт-те что, - вильнув взглядом, произнес он, кивая на эргастул. - Сидел, разбирался… Тебя чего прислали?
Пацан мотнул в сторону остальных. Мол, тайна.
- Немой, Худышка, погуляйте, - тут же распорядился Ворон. - Ну?
Посланец изложил поручение слово в слово и замолк, неизвестно чего ожидая.
- Рука, говоришь, нужна? - задумчиво посматривая на мальчишку, медленно произнес Альстан. - А вот и перстень… Эй, Худышка, Немой, давайте-ка сюда… Будет им рука. - Он недобро ухмыльнулся и быстро схватил пацана за руку. - А ну, ребята, держите его. Где там у нас нож?
Пацан вдруг закричал отчаянно и тоскливо, понимая наконец, какую глупость он совершил сейчас, последнюю глупость в жизни. Мелькнуло над ним острое широкое лезвие, и крик замер, сменившись нехорошим сипом и бульканьем…
- Рука, говоришь, нужна? - нехорошо улыбаясь, приговаривал Альстан Ворон, отрубая мертвому мальчишке левую кисть. - Будет вам рука, будет…
Глава 12
ГИТА
Сентябрь 856 г. Честер и окрестности
Что ж! Блажью женской я по горло сыт,
Пора безумцу протрезветь немножко;
Пословица, ты знаешь, говорит:
И лучшая из кошек - только кошка.Дж. Гаскойн
В дверь осторожно постучали. Встав с ложа, Гита одернула платье и хозяйским тоном милостиво разрешила войти. Дверь бесшумно отворилась, и на пороге возник монах - толстенький, кругленький, со смешным венчиком седых волос вокруг блестящей лысины. Пришелец нисколько не походил на тот образ отрекшегося от мира сего отшельника, изможденного и худого, какой сложился в голове Гиты еще с самого раннего детства, скорее, напоминал простоватого деревенского дядюшку. Правда, вот взгляд его был непрост, очень непрост: твердый, чуть насмешливый, умный.
- Я от отца Этельреда, - смиренно поклонился монах. - Святой отец поручил мне уладить некоторые дела с этим… э…
- С ярлом, я полагаю.
- Ну да, ну да.
- Пятьсот шиллингов! - тут же заявила Гита. - И деньги - вперед.
Монах ошарашенно заморгал, уж слишком велика была сумма, примерно такая же, как вергельд за жизнь знатного человека.
- Шиллинги пожалуйте мне, - хищно улыбнулась девушка. - И можете хоть сейчас забирать своего ярла. Надеюсь, вы прибыли с охраной? Хотя он, конечно, скован…
- Да, конечно, охрана имеется… Вот только насчет шиллингов… - Посланец на миг замялся. - Нет у меня с собой столько серебра…
Гита презрительно скривилась. Ну и скаред этот монах, вернее, тот, кто его послал.
- Серебра нет, - улыбнувшись, повторил посланец. - Есть золото.
Он вытащил из-под сутаны увесистый золотой крест на толстой цепочке. Крест был щедро украшен средней величины изумрудами матовой шлифовки. Впрочем, огранки в те времена и не было.
- Вот, - просто сказал монах. - Возьмите от щедрот пославшего мя отца настоятеля.
- Видно, здорово насолил ему этот ярл, - вполголоса произнесла Гита, откровенно любуясь крестом. - Подождите немного, святой отец…
Открыв дверь, она выглянула в коридор, цапнула за руку пробегавшего мимо слугу…
Почти сразу же в коридоре возникла приземистая длиннорукая фигура хозяина - Лохматого Теодульфа.
- Вели своему человечку проводить святого отца… куда - сам знаешь. Вот записка… - Гита быстро нацарапала пару строк на обрывке грамоты и протянула кабатчику. Прижав записку к груди, тот молча поклонился и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. - Сейчас, - кивнула Гита монаху, - вас проводят. Для успокоения можете взять с собой вашу охрану.
Между тем хозяин корчмы Теодульф Лохматый не на шутку озаботился вдруг поиском нужного человечка. Обычно он посылал двоюродного племянника, рыжеватого мальчишку Эда, да вот тот, как на грех, запропастился куда-то. Слуги в ответ лишь пожимали плечами и высказывали предположение, что парень ушел в деревню навестить тетушку.
- Какая, к чертям собачьим, тетушка? - возмутился Теодульф, но сразу же махнул рукой. Это он мог, Эд, податься к тетке. Так хоть предупредил бы! Надо будет по возвращении вздуть его как следует. Однако кого же послать? Очень уж не хотелось посвящать в дела посторонних людей, даже и слуг.
Теодульф внимательно оглядел зал. Рыбаки в углу. Напротив - двое кэрлов, давно уже сидят, видно, обмывают покупку коровы. Ага, к ним уже присматриваются из своего угла шулеры. Выжидают, когда можно будет предложить метнуть кости. Выждут. Эти - выждут. И простофили кэрлы выйдут из корчмы и без коровы, и без денег. Это уж точно, можно не сомневаться, тем более с такими мастерами своего дела, как Ульва, который, несмотря на молодость… Ульва! Так ведь он вполне посвящен во все Гитины дела, хотя, конечно, девчонка и держит его на расстоянии, что и понятно - целее денежки будут. Но тут, видно, больше рассчитывать не на кого.
- Эй, господин Ульва. - Теодульф приветственно помахал рукой и показал глазами на внутренние покои. Понятливый Ульва не заставил себя долго упрашивать, кивнул собеседникам, прошел мимо кэрлов, слегка зацепив их привычным оценивающим взглядом, и, оглянувшись, скрылся в каморке Теодульфа. - Знаешь йоркскую дорогу? - без обиняков спросил его корчмарь.
Ульва кивнул.
- Там через две мили дубовая роща, затем - вдоль реки, потом направо, через луг, и сразу за холмом - заброшенная вилла. Там наши пленники, не знал?