Ульва громко поцокал языком, всем своим видом выказывая некое удивление, дескать, надо же!
- Поедешь сейчас с одним монахом, - продолжал Теодульф. - Там на вилле Ворон за старшего, ну, ты его должен знать. Вот записка… Пусть отдадут монаху ярла. Он уже заплатил, так что ты зря к нему не подкатывай, хе-хе. Все понял?
- А деньги? - поднял наглые глаза шулер.
- Какие деньги? - возмутился корчмарь. - Ты ведь и так в доле.
- Так ведь еще не получал.
- Получишь, как вернешься.
Увидев монаха, Ульва выругался про себя самой гнуснейшей бранью. Еще бы… Этот черноглазый черт, похоже, убьет сейчас одной стрелой двух куропаток сразу. И с Вороном встретится, и пленного ярла получит. Интересно, зачем ему пленник? А еще интереснее, что он, Ульва, ничегошеньки за это не поимеет, ну, может, лишь самую малость.
- Получишь за все свои труды две золотые монеты, - обернувшись, сверкнул глазами монах. Ох, не монашеские были у него глаза, скорее дьявольские! И странную власть имел монах над Ульвой, ведь сколько раз мог бы уже и уйти от него шулер, да вот не уходил, словно бы держала его какая-то неведомая колдовская сила. А вернее всего, просто хотелось выдоить из этого странного монаха хоть сколько-нибудь серебришка, тем более что и дела, которыми тот активно интересовался, оказались насквозь знакомыми. Грех было не воспользоваться, только вот не мог бы наверняка сейчас сказать Ульва, что изо всего этого лично для него выйдет.
Заброшенная вилла встретила их тем, чем и положено заброшенной вилле: заросшим садом, запустением и гнетущей тишиной. Даже вроде бы птицы не пели. Ульва громко покричал у ворот, поозирался с таким видом, будто был здесь впервые. Никто на крик его не явился. Ни Немой, ни Худышка, ни сам Альстан Ворон. Интересные дела-а… Ловко перемахнув через просевшую ограду, Ульва отпер засов и распахнул ворота перед монахом - тот был один, не взял с собой воинов, как посоветовал ему Теодульф. Да с таким-то взглядом - куда ему воины? Ульва явственно ощущал исходящий от паломника запах страха, не простого страха даже, а какого-то запредельного потустороннего ужаса. Все это сильно действовало на нервы. Как и окружающая обстановка.
Через совсем небольшое количество времени выяснилось, что на вилле никого нет, узилище-эргастул тоже пусто, и лишь открытая дверь поскрипывала себе печально, раскачиваясь под редким дуновением ветра.
Ульва озадаченно поскреб затылок. Однако, дела становились все интереснее. Интересно, куда ж они все подевались? Ведь, если верить словам Теодульфа Лохматого, настоятельница обители святой Агаты получила вчера вечером отрубленную руку этой девицы, Магн, с Гитиным приметным перстнем, надетым на безымянный палец. Мол, неизвестные злодеи, возмущенные до глубины души несусветной жадностью Седрика, отрубили несчастной девушке Гите руку, а завтра, может статься, отрубят и голову. Вообще, на взгляд Ульвы, не так уж и плохо было придумано. Зная упрямую настойчивость матушки настоятельницы, можно было предположить, что у Седрика она объявилась уже с самого утра. Еще бы - монастырю Гита была еще нужнее, чем самому купцу, ведь он давал за ней весьма существенное вспомоществование на помин души в будущем. Значит, к обеду - ну, пускай даже к вечеру - Седрик, с помощью матушки аббатисы и отрубленной руки, вполне дошел до нужной кондиции. Должен бы дойти, правда, Седрик тоже был упрямцем известным… А не его ли люди приложили руку к тому, что здесь происходит? Прознали каким-то образом про виллу, проследили, подумали - ага, вот там-то гнусные негодяи и держат бедняжку Гиту. И налетели, сорвавшись сразу после обедни, - чего тут скакать-то? Утащили пленников, а убитых и раненых забрали с собой. Этак, если они про Гиту расколются, совсем неважнецкий расклад выйдет, с любой стороны. Да и этот черт… Ульва покосился на монаха… Вряд ли теперь заплатит, что обещал.
А тот ходил кругами по заросшему саду, и под порывами налетевшего ветра черная ряса его трепетала, словно крылья ворона. И чего он тут ходит?
- Здесь пахнет кровью! - остановившись у дальней ограды, около заросшего ряской пруда, тихо изрек монах. Затем обернулся к Ульве: - Полезай в пруд. Пошарь там.
Шулер хотел было отказаться, сказав что-нибудь дерзкое, да натолкнулся на волчий взгляд монаха. Такой и убьет, недорого возьмет.
- Вот тебе, чтоб вода не казалась холодной. - Усмехнувшись, монах швырнул Ульве сверкающую золотую монету.
Поймав деньгу на лету, парень быстро попробовал ее на зуб и резко повеселел. Ради такого дела, пожалуй, стоило сюда ехать даже с этим дурацким паломником, с виду добрым, но изнутри больше похожим на черта.
Не снимая башмаков - мало ли, что там, на дне, - он медленно вошел в воду. И чуть было не споткнулся обо что-то, валяющееся у самого берега. Нагнувшись, потрогал… Что-то мягкое. Потянул на себя… И сел прямо в воду от страха, вытянув из-под ряски кровоточащий обрубок руки! Значит, эту девчонку, Магн, они кинули в пруд…
- Тащи на берег, посмотрим, - азартно потер руки монах.
Не чувствуя холода, Ульва с трудом поднялся на ноги и, поднатужившись, вытащил на берег мертвое тело. Это не было телом Магн! Ребенок. Пацан с отрубленной кистью руки. Ха, да это ведь Эд, служка из корчмы Теодульфа! Интересные заворачиваются дела!
- Да, их держали именно тут, - осмотрев темницу, задумчиво произнес монах. - А затем, похоже, они как-то ухитрились сбежать… Или охранники их отпустили сами и теперь действуют заодно, вытягивая из купца серебро. Похоже, что так… - Он мрачно взглянул на труп. - А ведь все это случилось недавно. Быть может, даже еще вчера… Так! - Паломник резко подступил к Ульве, с такой быстротой, что шулер попятился, снова рискуя угодить в пруд.
- А ну-ка, припомни, где они могут скрыться? - деловито поинтересовался он.
Ульва кивнул… И тут же получил еще одну золотую монету. Вероятно, чтоб лучше думалось.
Не очень-то скрывая радость, шулер задумчиво потер виски:
- Да много где… Это еще зависит от того, кто эти "они". Если они все-таки сговорились - один расклад, если нет - другой.
Он присел на корточки, отодвинул опавшие на землю листья. Монах бесшумно опустился рядом.
- Допустим, это вилла. - Ульва положил рядом с собой небольшой серый камень. - Здесь, где красные листья, рощица, а за нею деревня. За деревней, милях в десяти, женский монастырь. Ну, тот, святой Агаты. Здесь река, здесь еще одна деревня, тут - башня глафорда Адальреда и усадьба его тут же… там пристань…
- А здесь что, южнее?
- Лес. До самой реки Трент. Все леса да болотины. Там же где-то, говорят, есть старое капище - поставленные друг на друга огромные каменюки. Опять-таки точно не скажу, есть ли оно, нет ли. Сам я не видел. Но места глухие, безлюдные. Думаю, вряд ли они туда пошли. Народу там никакого, проезжие редко - все больше по реке, - откуда ж пожива? Нет, если это компания Ворона, не пойдут они туда ни за что.
- А если это другие?
- За других не скажу. Я б на их месте до реки попытался добраться, не до нашей Дивы, до Трента. А там - вниз по течению с торговцами либо на плоту. В конце концов, лодку и позаимствовать можно…
- Так-так… - сказал сам себе монах. - Уйти туда, откуда пришли. Не такая уж и плохая мысль. Кому ж в голову взбредет искать ярла у того самого монастыря, настоятель которого… Ладно. - Он поднял голову и строго посмотрел на шулера: - Ты не рассказал мне о возможном убежище разбойников, парень!
- А, это уж очень просто. Тут и рассказывать нечего. Либо будут устраивать засады в лесу, на йоркской дороге, либо вернутся в Честер, хотя я бы, на их месте, честно говоря, не решился бы. Городок маленький, все на виду, кому надо, их в момент вычислят. Тем более если они решили обмануть Гиту и Теодульфа.
- Кто это - Теодульф?
- Лохматый такой корчмарь. Чу! - Ульва вдруг прислушался. - Слышите голоса, святой отец! Похоже, идет сюда кто-то…
- Да не идет, а уже пришел, олух! - в сердцах выругался монах, проворно прячась за дерево.
В воротах показались двое - седой старик и молодой смуглолицый парень. Зашли, зыркнули глазами и, увидав не успевшего окончательно скрыться монаха, вдруг завопили оба разом:
- Брат Киаран! Брат Киаран, ты ли это? Поистине, это чудо!
- Я, братие, - показался из-за деревьев несколько раздосадованный монах. - Не убили меня разбойники, слава Господу! Ограбили только. Вы, кстати, их больше не видали?
- Как же! Вчера кто-то по лесу так и шастал, так и шастал. Мы как залезли на вершину дуба, так и не вылезали, в молитвах душой пребывая.
- А потом они и костер развели. Под самым нашим дубом, верно, отец Деклан? - прервал седого молодой парень.
- Верно, братец Трэль, - кивнул отец Деклан и радостно похлопал монаха по плечу. - Наконец-то мы снова вместе, брат Киаран. Уж теперь-то точно доберемся до Ирландии.
- Да уж. Туда б вам всем и дорожка, - сквозь зубы прошептал Ульва.
- А что за разбойники были? - по очереди обнявшись с паломниками, поинтересовался монах, сиречь брат Киаран.
- Из себя все страхолюдные, - усмехнулся смуглолицый Трэль, говоривший, по мнению шулера, с каким-то дурацким акцентом. - Один - с таким большим носом. - Трэль показал руками, с каким. - Другой - здоровенный верзила, а третий… он, по-моему, вообще не разговаривал… или - неговорящий… как это?
- Немой?
- Ну да. Вот и я говорю - немой.
- Это они, - кивнул, выходя из кустов, Ульва, и на хмуром лице отца Киарана на миг промелькнула улыбка.
- Это мой новый друг, спасший меня от разбойников, - представил он шулера. - Готовится стать послушником и поможет нам всем кое в чем.
"Стать послушником? - в ужасе закрыл глаза Ульва. - Что за дикая идея? Впрочем, монах, наверное, шутит".
Хельги с Ирландцем поднялись на холм и огляделись. Прямо перед ними - так, что, казалось, можно протянуть руку и потрогать, высились древние римские стены. Стены Честера. Кое-где на башнях виднелись тяжеловооруженные воины королевской стражи. Длинные, почти что до пят, панцири, из набегающих друг на друга металлических чешуек, конические полукруглые шлемы с массивным наносьем, короткие копья и мечи у пояса, треугольный щит, деревянный, с выпуклым стальным умбоном, предохраняющим руку. Сделать бы весь шит стальным… но тогда попробуй его потаскай, с обычным-то, бывает, намаешься, особенно когда вопьется в него фрамея - специальный дротик с длинной втулкой, так, что и не достанешь, не перерубишь мечом.
За стенами и дальше, за краем песчаных дюн, плескалось море, синее, с белыми барашками волн и надрывно кричащими чайками. Там, за морем, лежала Ирландия. Место, куда нужно было еще добраться. Нужно Магн, а всем остальным? Пусть лжепослушница ищет какой-то камень, который принесет миру тьму. Стоит ли верить ей? Хельги не знал. Но также чувствовал: если в словах Магн о камне и его предполагаемом владельце есть хоть небольшая крупица правды, тогда… Тогда нужно переправляться в Ирландию за ними обоими, за камнем и его владельцем. Пожалуй, в их положении это был бы и самый простой выход. Вряд ли щупальца отца Этельреда дотянутся до них через море.
- Нужен корабль, - приложив руку к глазам, тихо сказал Ирландец. - Ты, случайно, не знаешь, ярл, как нам на него попасть без денег и не имея воинской силы? У нас ведь даже оружия нет, кроме сплетенного Малышом Снорри лука, кстати, вполне недурного, вот бы никогда не подумал…
Оружие…
Хельги замолчал, погружаясь в грустные мысли. Его меч, Змей Крови, изготовленный с помощью колдуна Велунда, остался в какой-то убогой корчме! Неизвестно в чьих корявых лапах. Эх… Нет, ярл не имеет никого права уходить из этого города, не вернув меча!
- А если нам внезапно нагрянуть в корчму? - обернувшись, быстро спросил ярл. Конхобар улыбнулся:
- Я именно это и хотел тебе предложить. Во-первых, там нас никто не станет искать, а во-вторых, Гита…
- И Седрик… вернее, аббатство, - тут же дополнил Хельги. - Неплохая мысль. Мне об этом много чего наплел Ворон. Что ж, в город так в город. Правда, Магн и Снорри я бы отправил совсем в противоположную сторону.
- В лес?
- Ну, не настолько далеко.
- Я понял, - усмехнулся Ирландец, в который раз мысленно хваля сам себя за то, что решил быть с молодым властелином фьордов. - Видно, ты давно все продумал, ярл!
- Было время, - скромно кивнул Хельги и рассмеялся. - Ну-ка, зови наших… Хорошо б, конечно, раздобыть для них лошадей…
- А что там маячит позади нас? - тут же переспросил Конхобар. - Сдается мне - самые натуральные лошади! Правда, там и люди. - Он приложил руку к глазам, силясь рассмотреть небольшую группку людей - двух пеших и двух всадников, - направляющихся к переправе через реку Ди. - Паломники, - кивнул он.
- И сам вижу, - бросил сквозь зубы ярл. - Останавливаются. Прощаются. Ага, один лезет на коня… берет под уздцы второго… Скачет. А ведь сюда скачет, дорога-то рядом. Ты что так смотришь? Думаешь, стоит?
- Конечно, стоит, ярл. Пешком им до женской обители топать и топать…
Всадника сшибли красиво. Еще бы! Представить только, как он пялился на обнаженную Магн, что безо всякого стыда возлежала прямо на опавших листьях, - аж шею свернул, бедолага! А когда повернул обратно… Тут же и полетел кувырком на землю, получив хороший удар палкой, вернее, увесистым сучком. А и поделом! Когда управляешь конем, на дорогу смотреть надо, а не по сторонам, на голых девок. Вот и досмотрелся.
Впрочем, всадник вскочил на ноги довольно быстро. Ну только что лежал неподвижный и вдруг раз - разлепил глаза и кинулся прямиком в кусты, да так проворно - куда там зайцу! Если бы Снорри не поставил подножку - ни за что б не поймали. Хотя, по зрелом размышлении, и не особенно-то нужен всадник. Главное - конь. Но и всадник был вполне колоритен. Белобрысый парень с лисьим лицом прожженного пройдохи и хитрована, совсем не похожий на человека, способного владеть конем. К тому же - кое-кому известный.
- Ба! А не наш ли это знакомец? - ухмыльнулся вдруг Ирландец, деловито связывая добыче руки собственным поясом.
- А как же? Наш, - кивнул Хельги. - Тот самый, что не очень-то хорошо обошелся с нами в корчме вместе со своими дружками! А не утопить ли его в реке, братцы?
- Да, пожалуй что, так и сделаем. Эй, Снорри, давай-ка сюда мешок.
- О, пощадите, любезнейшие господа! - взмолился пойманный шулер Ульва - это, конечно же, был он. - Я здесь совершенно ни при чем. Это все она, мерзкая девка Гита. Да вы, наверное, и сами догадались…
- Мы-то догадались… - Хельги посмотрел на шулера строгим пронзительным взглядом. - А вот ты теперь догадайся о своей судьбе. Нет, мы не будем тебя топить. Лень тащить до реки. Лучше повесим во-он на том суку. Нравится?
- Не очень, - дрожа всем телом, честно признался Ульва.
- А раз не очень, так поможешь нам кое в чем. - Ярл упер руки в бока. - Конечно, мы бы и без него справились, - обернулся он к Ирландцу. - Но с ним, думаю, будет не в пример изящней.
- О, поистине золотые слова! - Лежащий на земле Ульва часто закивал головой. - Я вам точно пригожусь, господа, вот увидите.
- Ладно, уговорил. - Ярл поднес к самым глазам шулера отнятый у Худышки нож: - Ну, смотри, коли чем провинишься…
- Понял, - снова кивнул Ульва. - Понял… Не надо больше.
- Вечером незаметно проведешь нас в корчму к этому…
- Лохматому Теодульфу?
- Соображаешь. А еще ты нам поведаешь все и о Теодульфе, и об этой нехорошей девчонке Гите. Особенно о последней. Все, до мельчайших привычек. Как одевается, что пьет, кого любит… Ну, соображай же скорей!
Ульва лишь горько посмеялся про себя. Уж если б он сегодня соображал, так не попался бы так глупо. Сейчас-то уже рвать отсюда, похоже, поздно - руки шулера связали за спиной тонким сыромятным ремешком, а - что гораздо хуже - деньги-то, блестящие золотые кружочки, увы, перекочевали к этому чертову ярлу! Ближе к вечеру, когда Магн и Снорри, воспользовавшись лошадьми Ульвы, а вернее - Теодульфа Лохматого, уехали в монастырь святой Агаты, Хельги посмотрел на оранжевый круг заходящего солнца и решил: пора.
- Смотри не вздумай хитрить, - обернувшись, предупредил он пленника. - Это, кстати, в твоих интересах. Если все пройдет как надо - получишь свои золотые обратно, клянусь Бальдром!
Непонятно, что оказало большее действие на шулера - угрозы или желание не расстаться с деньгами, а только он кивнул и - тоже поклявшись самой страшной клятвой, что никуда не денется, - попросил развязать руки.
- Я бы ему не доверял, ярл, - усмехнулся Ирландец, подозрительно разглядывая лисью физиономию Ульвы.
Хельги улыбнулся:
- А я так и делаю. Если что - он тут же получит в сердце вот этим кинжалом! - Ярл погрозил пленнику выхваченным из-за пояса здоровенным ножищем, не так давно реквизированным у Альстана Ворона. - Да его деньги у нас. Так что, думаю, он сделает все, что я прикажу. Верно… как там тебя?
- Ульва, достопочтенный господин.
- Ульва… Ну и имечко. Однако, в путь. Веди же нас, Ульва, и помни о смерти и своем золоте!
Между тем солнце уже зашло, и длинные тени римских зубчатых стен протянулись по запущенному рву и лугу почти что до самого леса. Быстро темнело, в фиолетовых сумерках было видно, как, двигаясь со стороны пристани, стараются укрыться за городскими стенами маленькие человеческие фигурки - видимо, рыбаки.
До корчмы добрались быстро - в общем-то, населенная часть Честера была не столь уж и велика, это когда-то, еще при римлянах, город находился в расцвете, а после нашествия саксов быстро пришел в запустение и напоминал сейчас скорее большую деревню - с обширными огородами, лужайками-пастбищами и даже пашнями. Еще не все могли прожить только лишь ремеслом, в ту эпоху почти все производилось в усадьбах, однако и здесь начиналось уже шествие мастеровых и торговых людей, льющихся ручейком в удобное для торговли и ремесла место. Честер был удобен - перекресток дорог из Мерсии, Нортумбрии, Уэльса, порт и, кроме того, вполне судоходная река Ди. Можно и сырье подвезти - ту же белую глину, кстати, недалеко и добывали, да и руду, и уголь, - и тут же сбыть произведенное заезжему торговцу. Правда, пока работали в основном на заказ, на рынок, свободной продажи почти что и не было, не считая некоторых вполне ценных изделий, которые уж явно не залежатся, типа тех же замков. В общем, народу в городе хватало… Ну, не как в римские времена, раз в пять-шесть поменьше, но и то сотни три как минимум набиралось. Еще не было какой-то упорядоченной городской жизни, не было городского совета, выборов, все это придет позже. Пока же Честер считался находящимся под покровительством то крупного местного землевладельца-лорда, то короля Мерсии - в зависимости от того, кто из них в данный момент времени был сильнее. Впрочем, горожанам - если можно их так назвать, - похоже, было абсолютно все равно, кто владеет городом, король или лорд. Чьи стражники маячат на башнях? Чей флаг там гордо реет? Да какая, в самом-то деле, разница? Лишь бы жить не мешали.