- Не по-христиански получается, сынок, безоружных убивать, - строго сказал мужик. - Они, может, ещё исправятся… Ну-ка, гости дорогие, - он повысил голос, - давай, раздевайся! Как это там по-вашему…
…За последнее время я видел мало смешного. Но сцена, свидетелем которой я стал, заставила меня надуть щёки и выпучить глаза.
Шестеро здоровых мужиков стояли на дороге голышом, в одних ботинках, которые мужик щедро позволил оставить, "чтоб ноги не покалечили". Раненого он прямо-таки приказал перевязать. Потом перекрестился, вздохнул печально и сказал мальчишке:
- Ну, Никит, приступай с богом к святому делу. Если им ума через голову в школе не вложили - будем, так сказать…
…Он их выпорол.
Вы можете смеяться, можете плакать, но это так и было. Наломав солидное число прутьев от американского (!) клёна, мальчишка, повесив "сайгу" за плечо, все эти прутья…
Ой-ой-ой… Я ещё до-о-олго смотрел вслед этой дикой колонне, тащащейся по просёлку куда-то в сторону Тамбова. Так долго и с таким даже некоторым сочувствием, что едва не упустил эту весёлую парочку - благо, оба деловито собирали трофеи, перекликаясь, как после удачной охоты.
Я был в тихом восторге. И понял, что это - именно то, что нам надо…
…Мужика звали Михаил Тимофеевич, был он тут лесником и что не поделил с пришельцами - не объяснял, но так или иначе жил вот уже месяц в землянке вместе со своим старшим сыном Никитой, младшим Мишкой и женой Еленой Ивановной. Примерно месяц назад открыл он и охотничий сезон - и пока самым жирным трофеем был сбитый из винтовки беспилотник. Как пояснил Михаил Тимофеевич, "надоел, паскудник, жужжит и жужжит, спать не даёт".
Предложение перебраться к нам лесник встретил благосклонно. Вообще мне показалось, он ко всему происходящему, как это ни странно, относился с каким-то юморком. И старший сынок был явно такой же. По-моему, они оба смотрели на уничтожение пришельцев, как на истребление каких-то чрезмерно расплодившихся мелких хищников типа хорьков - ну надо числом убавить, вот и бьём, а так, может, они в природе даже и где-то полезные, тоже божьи твари; вот кур у нас душить перестанут - тут мы сразу бить прекратим, не звери, чай… Когда я - пока собирались - спросил его насчёт войны, то Михаил Тимофеевич обрисовал ситуацию коротко и ясно:
- И не такое пережили.
С собой мы тащили на двух тачках два "миними", 5 М16 - три обычные и две короткие, с раздвижными прикладами - две "беретты", кучу боеприпасов и гранат и ещё разной мелочи. Ещё одну "беретту" я наконец-то взял себе.
Впереди нашего каравана бежали псы лесника - кавказцы Кудряш и Серый.
* * *
Ми-8 Тёмыч нашёл в первый же вечер.
Развороченный большой вертолёт - точнее даже его обугленный остов - лежал прямо в лесу, сломав деревья потоньше и нанизавшись частями на более толстые. Подальше, около двух дубов, Тёмыч обнаружил три могилы. Просто холмики, уже зазеленевшие, с тонкими крестами из скрученных проволокой веток. На крестах висели шлемы. Между холмиками лежал кусок дюраля с выцарапанными именами-фамилиями, званиями и датами.
Тёмыч постоял около могил. Ему не было так уж грустно, он не знал этих людей, хотя и понимал, что это были наши военные. Потом мальчишка обыскал остатки вертолёта и ничего толком не нашёл. Пустые летели, что ли? Или должны были кого-то или что-то забрать? Размышляя об этом, он вернулся к могилам… и понял: а ведь кто-то же их похоронил, этих трёх человек! И этот кто-то остался жив, и этот кто-то - явно не враг, уж больно по-нашему сделаны могилы…
Найти бы этого человека… Тёмыч вдруг подумал, как им всем не хватает взрослого. Хоть одного, чтобы… Что "чтобы" - Тёмыч не мог придумать, но снова и снова думал: не хватает. Правда, вертолёт сбили давно. Наверное, ещё в самом начале. И где этот оставшийся в живых - кто его знает…
Мальчишка заночевал около разбитого Ми. Уснул не сразу, долго размышлял, куда идти утром…
…Утром проблема решилась сама собой. Тёмыча разбудило урчание мотора - мощное и тягучее. Ещё толком не продрав глаза, он слинял в кусты поглубже и начал вслушиваться. Потом - то и дело останавливаясь и осматриваясь - пошёл на звук, который то обрывался, то снова возникал.
Буквально через пару минут мальчишка выбрался к просёлку.
Приземистая черепаха танка - серо-зелёная - стояла посреди просёлка, то и дело взрыкивая движком и выплёвывая облака гари. Рядом стояли широкий джип и какая-то
фигняция вроде экскаватора. Человек десять-двенадцать копошились тут и там, стояли вдоль обочин, рассматривая лес по обе стороны дороги. Тёмыч понял, что они собираются то ли чинить, то ли тащить танк. Заглох, что ли?
Это были настоящие американцы. До Тёмыча это дошло с опозданием, и он удивлённо всмотрелся. Точно американцы! Все!
- Блин, - прошептал Тёмыч, еле шевеля губами и не веря своим глазам. Потом даже перестал дышать - голова одного из стоявших на обочине солдат повернулась точно в его сторону. Большие чёрные очки отразили блик солнца, и в животе у мальчишки сжалось. Какой-то подсознательный парализующий страх растёкся по телу. Он не ощущал такого ни с теми латиноамериканцами, ни с неграми на дороге… Как будто его приморозили к земле. Он не мог отвести глаз. Не мог пошевелиться. Не мог даже думать. Наверное, так ощущает себя кролик, на которого посмотрел удав.
Американец неотрывно смотрел в его сторону. Большая рука в беспалой перчатке скользнула по винтовке, и оружие начало приподниматься. Так, словно его держал в руках робот из фильма - медленно и уверенно…
…Откуда это пришло и кого он звал? Тёмыч не знал. Но его губы пошевелились, выдыхая (травинки возле рта мальчишки качнулись еле-еле…):
- Помоги… защити… помоги… отведи…
Чёрный блик исчез. Голова отвернулась. Опустился ствол винтовки.
Тёмыч снова принадлежал себе. И с трудом перевёл дыхание… а потом ощутил злость. Растущую злость за свой беспомощный страх. Такую злость, что в ней сгорала даже обычная осторожность.
- Ах ты сука, - сказал Тёмыч негромко. И устроил ствол АКМ на толстом корне. - Ах ты ж сука… Ну я ж тебе…
Он выложил рядом две гранаты - с ледяным злым спокойствием. Разогнул усики чек. Потихоньку - чтоб не щёлкнуть - перетянул флажок предохранителя автомата на "АВ".
Он видел, что этих - не меньше дюжины. Танк, джип, этот грёбаный экскаватор… И где-то в уголке мозга понимал, что этот бой не выиграет.
А насрать.
Вытянув зубами обе чеки, он сплюнул. И метнул обе гранаты по дуге - одну и вторую. И схватился за автомат.
Одна граната звонко разорвалась на броне танка. Вторая хлопнула за спинами стоящих вдоль дороги солдат. А Тёмыч уже стрелял, стараясь отсекать очереди по три-четыре патрона. Он увидел, как упал тот, смотревший в его сторону - прошитый пулями "калаша" - и засмеялся сквозь зубы. Но в его сторону уже разворачивались пулемёты, журчала башня танка, стрекотали неслышно в пулемётном рокоте винтовки залёгших солдат. Со щелчками полетела щепа.
На миг Тёмыч подумал - кувырок назад, ползком, бегом… но что-то толкнуло его, и он прохрипел:
- Не погоните… не побегу, моя земля! - и продолжал стрелять, не успевая и понимая, что его уже окружают перебежками, видя это, тыча ствол туда и сюда… Сменил магазин, не глядя, рванул затвор. На него упал толстый сук, срубленный очередью "браунинга", больно ударил по спине - даже дыхание перехватило.
Всё?..
… - Крррррой, мужики!!!
Бум, бум, бум! По броне машин начало растекаться тёмное пламя. Потом - пыхнуло из люка танка. Упал на колени, ткнулся лбом в броню выскочивший из носового люка танкист, его комбинезон горел. Джип рванулся вперёд, пулемёт и гранатомёт в его кузове развернулись в руках солдат… но почти тут же его подбросило, опрокинуло. Двое стреляют с колена… и падают, они падают - у одного алое крошево полетело от головы,
прямо через шлем… второй закрутился на земле и вытянулся… и вот уже бежит прочь последний… и один выстрел - громкий и резкий - ставит точку в слепом бессмысленном беге.
Тихо. Только трещит пламя на дороге.
- Эй! - оклик из леса. По-русски, почти добродушный… - Кто там палит-то?
- Я, - говорит Тёмыч и закрывает глаза, не понимая, что происходит.
* * *
Светка готовила обед, когда снаружи вихрем ворвались мелкие, игравшие во дворе, наперебой крича:
- Возвращаются!
- Наши идут!
- В лесу!
- Скорей иди смотреть!
Девчонки посыпали наружу. И застыли у обваленного плетня, недоумённо глядя на то, как Санька - с пулемётом на плече и улыбкой на лице - шагает через заброшенный огород.
А за Санькой из леса выходили люди. Не только мальчишки. Нет - их было много, вооружённые и разно одетых.
Их было много.
Светка почувствовала, как перехватило горло. И - разревелась от неожиданного и почти болезненного ощущения счастья.
3. ВОЛЧЬЯ ПЕСНЯ
Небольшой костерок горел в углублении, скрытый со всех сторон плетёными стенками и высоким навесом из тех же веток. Вокруг костра на небольшой поляне чёрными тенями высились вигвамы, крытые берёзовой корой, призрачно белевшей в ночной тьме. Слышались обычные звуки спящих людей - шорох, хныканье, бормотанье… Жилища древних индейцев не казались такими уж неуместными в прицнинском лесу; скорей уж неуместными выглядели люди, сидевшие у огня - в молчании, зажав между колен американские винтовки.
На всех троих мужчинах была полевая форма армии США с ещё неспоротыми нашивками лёгкой пехоты.
Огромный сержант с лицом неандертальца и такими бицепсами, что они распирали изнутри свободные рукава камуфляжной куртки, помешивал палкой угли с краю костра. Его украшенное шрамом лицо было неожиданно задумчивым, он явно ушёл куда-то в свои мысли.
Рослый парень - скорей даже мальчишка - с румяным открытым лицом методично набивал длинненькими острыми патрончиками ребристый скошенный магазин к винтовке.
Сухощавый остролицый майор - коротко подстриженные волосы серебрились сединой - строгал ножом деревяшку, в которой уже можно было узнать простенькую дудочку. К офицеру приткнулся мальчишка лет 8–9 - из-под заботливо наброшенной на него куртки виднелись только светлые вихры, курносый нос и сонный глаз.
- Как приклеился к вам, сэр, - сказал, поднимая взгляд от огня, сержант. Его жутковатое лицо прорезалось вдруг добродушной улыбкой. - Ещё там.
- Да, - майор дунул в палочку, постучал ею о колено. Снова дунул и спросил: - Не жалеете, сержант, что связались со мной?
- Это обидно слышать, сэр, - буркнул сержант. - Я в своё время сидел в малолетке, но там хотя бы была уверенность, что я выйду. А уверенность в чём была у этих детишек? Нет, - неожиданно горячо добавил гигант, - если наша власть разрешает такое - значит, это у нас дома непорядок и нам нужно не в чужие земли лезть, а за плечо оглянуться. Не Дьявол ли там стоит да посмеивается… - сержант перекрестился.
- Хороший вы человек, сержант Гриерсон, - сказал майор.
- Да ну, - неловко усмехнулся гигант. - Это ведь вы всё провернули, а я что - лбом стены прошибать… Я как в этот Ка назначение получил… - сержант помрачнел. - Такого ни один бродяга, ни один уголовник себе не позволит. А эти, в костюмчиках… - сержант смачно плюнул в огонь. - Пооткручивать бы им головы и сесть вот так, с русскими ребятами, к огоньку - неужели не договорились бы?
- Открутим, дай срок, - спокойно сказал майор и поправил на мальчишке куртку. С акцентом спросил ласково: - Льоша, ти что?
- Ничего, - тихонько ответил по-английски мальчишка и притиснулся ближе. Майор погладил его волосы, сказал тоже на родном языке:
- Спи, спи… Ну а ты? - офицер посмотрел на молодого парня. - Ты-то что, рядовой? Зачем с нами связался? А, Райан?
- Я не знаю, - сердито сказал Райан. И пнул в огонь ветку, на растопыренных концах которой расцвело пламя. - Я пошёл в армию, чтобы сражаться против фашистов. Все твердили - русские фашисты, русские убийцы. Я подумал - мой прадед сражался и я должен. К чёрту, мы убьём их всех и они больше никого не тронут! Вот так я думал… Но тут нет фашистов! - в голосе солдата прозвучала настоящая мука. - Тут есть люди, которым мы не даём жить! И я не хочу! И не буду! И пусть к чертям присяга! Я не присягал служить людоедам-мясникам!
Майор Халлорхан кивнул. И подумал о своей семье…
2.
… - Но что нам делать - непонятно, - майор поморщился, прогоняя эти расслаблявшие мысли. - Они все, - он посмотрел в темноту, наполненную сонными звуками, - голодные, от охоты сами видите - прибыли чуть, а на подножном корму если и можно протянуть, то только ноги.
- Надо искать русских партизан, - сказал сержант. - Иначе пропадём, и всё будет без смысла.
- Я могу пойти, - предложил Райан. Сержант отмахнулся:
- Или просто никого не найдёшь - или мы тебя никогда больше не увидим. С одиночкой в этой форме церемониться не станут, а в лучшем случае - не расскажут ничего.
- Но мы не можем сидеть тут вечно, сэр, - заметил сержант. - Как бы то ни было, но дети хотят есть, да и мы не слишком сыты.
Кроме того, подумал Халлорхан, глядя в огонь, ты молчишь ещё об одном, о чём очень хочешь сказать: что нам делать вообще? Что делать, если русские проиграют? И не можешь не думать: не противоестественно ли это - желать поражения своей стране?
Или, наверное, нет. Вряд ли ты спрашиваешь себя об этом, сержант, это отвлеченный вопрос, а ты не любишь и не понимаешь "жидовских умствований". Это уже твой вопрос, майор Эд Халлорхан. Это тебя мучает эта мысль. Сто лет назад к твоей семье пришли бы и сказали, что ваш муж и отец - изменник и предатель. Сейчас не придут и не скажут, сейчас это замаскируют словами о том, что ты пропал без вести. Пожалуй, это легче будет перенести и жене, и сыну… а дочка пока ещё ничего и не понимает толком. Но ты-то - ты-то жив, ты сидишь в русском лесу у ночного костра и думаешь, думаешь, думаешь… о том, кто ты - предатель или спаситель? И как это можно сопоставить? Не предать - и смотреть, как детей, так похожих на твоих собственных, увозят на гибель? Потакать тому, против чего как раз и восставала душа офицера? Или спасти этих детей, у которых такие же наивные и испуганные глаза, как у любых детей на свете - и стать предателем? Всё просто у сержанта Гриерсона. Он простой человек, он со своих уличных университетов усвоил, что подло поднимать руку на младшего. Просто у Райана - он молодой и не умеет различать оттенков и полутеней, в которых прячется это слово: ПРЕДАТЕЛЬ. Ты не боишься вернуться домой и увидеть, как твой сын - твой Джесс, у которого упрямые губы и складочка между светлых бровей - встретит тебя на крыльце с подаренным тобой же ружьём, которым он так гордился - своей собственной 410-кой? Ведь это ты его учил, майор Халлорхан, что страшнее предательства лишь богохульство!
Что тогда? Как передать пятнадцатилетнему мальчику ощущения почти сорокалетнего мужчины, который увидел, как грузят в самолёт с дорогим, родным флагом на киле детишек, утешая и заманивая их ласковыми словами на ломаном русском - чтобы не шумели и не разбегались? Знать - зачем их грузят. Стоять - с оружием и этим страшным знанием - совсем рядом. И не защитить. И мучиться этими мыслями даже сейчас, когда вроде бы всё сделал правильно - что тогда не спас.
Может быть, если бы Джесс сел сейчас с другого бока - как они много раз сидели в походах по лесам - если бы он сел и увидел, как спит русский Лёша… может быть, он бы понял, что отец не обманывал его. И что - вот парадокс! - нет никакого предательства в том, что сделал майор Халлорхан, когда увёл в лес этих детей. Джесси, подумал майор. И усмехнулся - как закипал мальчишка: "Па, не смей, это чёртово девчачье имя!!!" Джесси, мальчик мой. Ты тоже был такой же маленький и смешно сопел под моим боком… И я не верю, что среди русских солдат нашлись бы те, кто вырвал бы тебя из рук матери, чтобы увезти прочь, на смерть, на беспамятство… Я видел их. Я их убивал. И я не верю, господь свидетель - не верю!!!
А раз так - я не имею права. Не имел права. И сделал всё, как надо. Есть вещи выше верности президентам и правительствам. Простые вещи. Совсем простые. Такие простые, что о них легко забывают. Например - что все дети смеются и плачут одинаково на этом
3.
засранном свете. Даже странно, что они вообще смеются. Они и в лагере смеялись, а он - он не мог слышать их смех.
Мальчик мой, пойми меня. Только пойми, что я изменил не Родине, не вере, не долгу, нет… Только бы увидеться ещё раз. Я бы всё объяснил. Ты бы всё понял…
…Эдвард Халлорхан не знал и ещё долго не узнает, что именно в этот самый день его старший сын, пятнадцатилетний Джесс, был убит на школьном дворе. Мальчишка заступился за одноклассницу перед двумя негритосами. Не справившись с Джессом в драке, оба достали пистолеты и выпустили в мальчишку больше тридцати пуль…
Похороны мальчика превратились в манифестацию, на которой впервые появились открыто флаги Старого Юга. Гроб Джесса Халлорхана сопровождали десятки вооружённых гражданских гвардейцев. Уже вечером начались погромы в клоаках черных кварталов. Брошенные по приказу губернатора на подавление части Национальной Гвардии почти поголовно перешли на сторону восставших жителей Батон-Руж.
И никто ещё не знал, что уже на следующий день губернатор будет убит в собственном кабинете офицером Гвардии - и вскоре пламя войны охватит пять штатов Юга…
… - Дядя Эдди, - услышал майор шепоток сбоку. Наклонился - глаза Лёши поблескивали из-под куртки. - Дядя Эдди… Я, - мальчик выговаривал английские слова. - Я. Идти. Я искать. Партизаны. Знать это слово. Искать. Да? - умоляюще закончил он.
Из рапортички в штаб оккупационной зоны "Центр"
По данным агентурной разведки в настоящее время в Цнинском Языке в настоящее время против нас активно действуют 5–9 бандитских отрядов общей численностью 200–300 человек. Минимум 2 из них имеют постоянную связь с русско-фашистским руководством в Сибири. Известные названия отрядов: "Царские волки", "батька Антонов", "Волчья сотня", "Серая стая", "Волчата Антонова" (по заключению специалистов частая "волчья" терминология связана с древней культовой самоидентификацией русских-тамбовчан как "тамбовских волков"; то же можно сказать о фамилии Антонова, который является, вопреки бытующему в наших штабах мнению, не ныне действующим эмиссаром русских фашистов из Сибири, а неким вождём антибольшевистского движения на Тамбовщине в 20-х годах ХХ века. Частное примечание: просим прекратить требования поимки этого "эмиссара", данный штабной бред мешает работе!!!).
Уровень поддержки бандитов со стороны местного населения неясен. Видимо, у противника имеется достаточно хорошая сеть информаторов, в том числе непосредственно на наших базах. Прошу отметить, что действия многих солдат и офицеров контингента (насилие, грабежи, издевательства, открытое пренебрежение привычными для русских нормами поведения) объективно отталкивают от нас жителей. Большинство из них бандитам не помогают, но и от какого-либо сотрудничества с нами уклоняются.
Отряды базируются непосредственно на лесной массив. Параметры их активности за последние 7 дней:
- засады на конвои - 11
- разноплановые диверсии с применением СВУ - 6
- огневые налёты на базы и гарнизоны - 5