Мальцев, который, как мне думается, не понимал, с кем общается, от предложения не отказался. После чего ему выписали командировочные документы, и вскоре мы с ним встретимся. Судя по всему, именно мне придется сопровождать его в Ростов. Это не мое дело. Где авиация и где Комиссия по проведению Общевойскового Круга? Но почему бы и не покататься? Тем более что урядник Семенов неподалеку и готов выехать в любой момент, а я немного заскучал. Слишком спокойно вокруг.
Впрочем, поездка будет завтра, а пока надо прочитать книгу. Пригодится. Тьфу-тьфу! Не в том смысле, что я планирую оказаться в тюрьме НКВД, хотя от сумы и тюрьмы зарекаться не надо, а для общения с Мальцевым. Читаю я быстро, а книжка не толстая и к полудню будет прочитана полностью.
37
Ростовская область. 14.08.1942.
Бывший советский военлет Мальцев приехал в Новочеркасск утром следующего дня и его сопровождал подтянутый молодцеватый полковник РОА Игорь Константинович Сахаров. С Мальцевым все понятно - его интересовали трофейные самолеты, которые находились на Ростовском аэродроме. Предварительная договоренность с германским командованием имелась, но перед посещением аэродрома предстояло заехать в Ростовскую комендатуру и завизировать пропуска. Машина готова, я тоже и после завтрака, погрузившись в "эмку", мы направились в сторону областного центра.
В дороге урядник Семенов молчал. Я к его ворчанию привык, а вот гости нет. Поэтому пришлось его дополнительно проинструктировать. Пусть держит рот на замке, мне так спокойней.
Я тоже не болтал. Мое дело маленькое - сопровождать и охранять важных персон. Поэтому был начеку, не расслаблялся, и держал на коленях немецкий МР-38. Патрон в стволе. На боку пистолет, советский ТТ. В кармане пара запасных магазинов. Под сиденьем сумка с несколькими гранатами. Пока все спокойно, но в Ростове, по слухам, участились нападения на казаков и немецких офицеров. Причем каждый раз на месте преступления оставались какие-то улики, которые указывали на причастность к преступлению военнослужащих Вермахта или казаков. Наверняка, это провокация. Но нервозность в отношениях с союзниками появилась, и пару раз происходили стычки между рядовыми чинами. Они и раньше случались, и на это не обращали внимания, а теперь каждый случай разбирался целой комиссией.
В общем, надо смотреть по сторонам и быть готовым к неприятным сюрпризам. Однако на дороге чисто, препон нет, движение автомашин среднее. И, прислушиваясь к беседе Мальцева и Сахарова, которые обсуждали тактико-технические характеристики советских самолетов, я вспоминал, что рассказывал о полковнике Тихоновский.
Игорь Константинович Сахаров потомственный военный из семьи генерала-белоэмигранта. Его отец Константин Вячеславович в период Гражданской войны был главнокомандующим армиями Восточного фронта. После поражения эмигрировал в Германию и занялся воспитанием детей. Игорь характеризовался как истинный русский офицер, резкий, быстрый, храбрый и грамотный. Служил в армиях Аргентины, Уругвая и Китая. Воевал против коммунистов в Испании и был произведен в лейтенанты, по слухам, лично Франсиско Франко. Имел боевые награды. А когда гражданская война в Испании закончилась, он вернулся в Берлин. Приближалась война Германии с СССР и генерал Сахаров, чувствуя это и находясь на смертном одре, благословил сына на борьбу с большевиками, наградил его своими орденами и присвоил чин полковника. Очень странная история. Как это возможно, чтобы отставной генерал присвоил чин сыну и отдал ему награды? Никогда о подобном не слышал. Однако немцы чин Сахарова признали, а вслед за ними и белоэмигранты. За спиной, конечно, шептались, но в глаза полковнику Сахарову никто претензий не высказывал. Да и не до того было. Началась война, и полковник сразу оказался под крылом Абвера. Стал заместителем командира абвергруппы и принимал участие в боевых операциях РННА - Русской национальной народной армии против партизан и советских диверсантов. Но не так давно эту структуру влили в РОА, и он получил назначение на должность командира 1-го гвардейского пехотного батальона. Пока это соединение только на бумаге. Когда начнется формирование русской гвардии, неизвестно, и полковник путешествует. Как мне кажется, выполняет задание Союза Возрождения России. Почему я так решил? Да потому, что он знаком с Тихоновским, который оказывал ему содействие, и сопровождал Мальцева. Думаю, чтобы сделать правильный вывод этого достаточно.
- К Аксайской подъезжаем, - прерывая мои размышления, сказал Семенов и добавил: - Немцы новый временный блокпост поставили, три дня назад его не было. Вон он, впереди.
Действительно, скоро Аксайская, а за ней Ростов. Основной немецкий блокпост на въезде в станицу. Но иногда они выставляли на дорогах временные, чтобы водители не лихачили и не брали левых грузов. И один из них появился в ста метрах перед нами. Ничего необычного, два мотоцикла с колясками и жандармы, крупные мужики в потной униформе с оранжевыми нашивками и приметными металлическими бляхами на груди.
Один из жандармов находился в стороне. Он махнул жезлом, и я покосился на Семенова, который в подобных случаях всегда шипел: "Немчура проклятая, мало я вас при царе-батюшке пострелял". Однако в этот раз он промолчал, поморщился и остановился.
Я вышел первым. Все в порядке. Справа небольшая роща и за ней степь. А слева дорога, по которой едут три грузовика с румынскими солдатами, и дальше снова степь.
Жандарм представился и потребовал предъявить документы. Я это сделал и немец, проверив их, заглянул в автомобиль и вернул документы обратно. В общем-то, обычная проверка на дороге. Громадных знаний немецкого языка от меня не потребовалось, и я справился. Моего невеликого словарного запаса как раз хватило. Однако, кинув взгляд на жандармов, которые находились возле мотоциклов, я мгновенно насторожился. Они держались напряженно, и от них веяло угрозой. Так не должно быть. В чем дело? Может быть, мы вызвали подозрение немцев? Или… Или они не те, за кого себя выдают?
Можно было возвращаться в машину, но я увидел, что полковник Сахаров выбирается из "эмки" и пытается вытащить из кобуры пистолет. Грузовики с румынами скрылись вдали. На полкилометра никого, а жандармы направились к нашему автомобилю. Между нами метров десять, а тот, кто проверял документы, смотрел на меня, и в его взгляде была лютая злоба. Все это я подмечал мимоходом, а мозг моментально обрабатывал информацию.
Засада! Немецкая или еще чья-то, не знаю. Разбираться придется потом, если выживем. А в данный момент, прямо сейчас, следовало сделать нечто такое, что выбьет жандармов из колеи. Но что?
Сработали навыки, полученные в школе Абвера.
- Смотрите! - истошно закричав и вскинув руку, я указал в сторону рощи.
Жандармы растерялись. Всего на пару-тройку секунд. Они отвлеклись и посмотрели на рощу, а я скинул с плеча автомат, машинально снял его с предохранителя, опустился на левое колено и открыл огонь.
Я действовал, повинуясь инстинктам, и опередил противника на краткий миг. Отыграл секунду или две. Но в реальном бою это очень и очень много.
Тройка жандармов, которые двигались к машине от мотоциклов, полегла сразу. Автомат дергался в руках, а пули вонзались в их тела и они, падая наземь, катились под уклон с обочины к зеленке. Только один успел дать очередь в сторону "эмки". А тот, кто проверял мои документы, оказался на прицеле у полковника, который успел выхватить пистолет, сбил противника с ног подсечкой и заорал:
- Лежать! Не дергаться!
Все происходило быстро. Я сменил опустевший магазин, передернул затвор и направился к мертвецам, проверить, есть ли кто живой. На ходу огляделся.
"Неужели мы так легко выпутались? - промелькнула мысль. - Не может такого быть. Наверняка, у жандармов есть прикрытие".
Только я так подумал, как заметил в роще движение. В нескольких метрах от нас между деревьями мелькнул силуэт человека в маскировочном халате, который стволом ручного пулемета раздвинул кусты и готовился нас прикончить.
Я хотел предупредить моих попутчиков и закричать. Но из пересохшего горла вырвался неразборчивый крик и, уходя с линии огня, я кувырком полетел с дороги, и мое движение остановило тело убитого жандарма.
Над головой прошла очередь, которая взрыхлила склон за спиной. Враг рядом. Он близко. Хорошо бы кинуть гранату, но они остались в сумке.
Снова засвистели пули. Некоторые вонзились в тело, которое меня прикрыло. Не высунуться, не повернуться, не развернуться. Плохо дело.
Тем временем, пока пулеметчик все свое внимание сконцентрировал на мне, полковник Сахаров ударил пленника рукояткой пистолета по голове, схватил его оружие и метнулся за "эмку". После чего он дал в сторону рощи короткую очередь и вражеский стрелок отвлекся. Он стал бить по автомашине, и я решил рискнуть. Зеленка рядом и, поднявшись, я пробежал несколько метров и прыгнул в кусты.
Гибкие ветки ударили по лицу и оцарапали кожу. Больно. Однако это мелочь и, спрятавшись за дерево, я увидел, что пулеметчик не один. Его прикрывали два молодых парня в гражданской одежде и винтовками в руках. Они были в нескольких метрах, смотрели на меня и дергали затворы винтовок. Волновались ребята - это понятно. А я нет, и потому поступил так, как нужно.
Выскочив из-за дерева, я дал длинную очередь, и парни попадали на чахлую пожелтевшую траву. Одному пули вскрыли грудную клетку, не жилец. А второму свинец исполосовал ноги, может быть, выживет.
Ногой отбросив от раненного парня винтовку, я услышал в стороне треск сучьев. Пулеметчик пытался скрыться.
"Врешь - не уйдешь!" - чувствуя охотничий азарт, подумал я и рванул ему наперерез.
Вражеский стрелок далеко не ушел. Ремень пулемета, советского ДП, зацепился за ветку, и пока он пытался его снять, я оказался рядом.
- Руки вверх! - сказал я.
Пулеметчик меня понял. Уже ясно, что он советский гражданин, а иначе в прикрытии не было бы парней, судя по всему, местных подпольщиков. Значит, передо мной диверсант и с ним можно не церемониться.
Противник сдаваться не хотел. Отпустив пулемет, он попытался броситься на меня с ножом.
- Пад-ла-а-а!!! - завопил он и прыгнул.
Автомат дернулся в руках. Короткая в пять патронов очередь ударила диверсанту в лицо, и его тело упало мне под ноги.
Снимая с ветки пулемет, я подумал, что плохо готовят советских диверсантов, видимо, по ускоренной программе. После чего, убедившись, что опасности больше нет, вернулся на дорогу.
Машина избита пулями и слегка дымится. Сахаров здесь, оттаскивает в сторону потерявшего сознание лже-жандарма. Мальцев прячется за машиной и оглядывается, в руке у него пистолет. А вот Семенову не повезло. Урядник не успел выскочить из машины и единственная автоматная очередь, выпущенная "жандармами", досталась ему.
"Жаль, дядьку, - подумал я про урядника. - Хоть и ворчливый человек, но я к нему привык".
Еще раз осмотревшись, я подошел к машине и услышал голос полковника:
- А ты молодец, хорунжий. Я подумал, что не успеешь среагировать.
- Господин полковник, а вы как поняли, что перед нами ряженные?
- Жандарм, который говорил с тобой, немецкий знал не очень хорошо. Акцент жуткий. Ты не распознал, а я сообразил, что дело не чистое.
- Понятно.
Я снова ушел в лес, нашел подпольщиков и вытащил раненого на дорогу. А спустя пару минут появился моторизованный немецкий патруль, который услышал стрельбу и прибыл разбираться.
Такой вот денек, съездил на прогулку, показать гостям аэродром.
38
Берлин. 15.08.1942.
Закинув руки за спину, глава Имперского министерства оккупированных восточных территорий Альфред Розенберг ходил по кабинету и слушал сводку Совинформюро. Передавались итоги трехмесячных боев на советско-германском фронте и, вслушиваясь в голос диктора, один из самых влиятельных людей Третьего Рейха, в некоторых местах хмурился, а в других еле заметно улыбался…
"Красная Армия вела и ведет ныне на восточных окраинах Москвы, на подступах к Ленинграду, в излучине Дона и на Юге непрерывные кровопролитные бои против наступающих немецко-фашистских войск. Эти бои носят крайне ожесточенный характер.
К началу лета германское командование сосредоточило на южных участках фронта большое количество войск, тысячи танков и самолетов. Оно очистило под метелку многие гарнизоны во Франции, Бельгии, Голландии. А помимо того привлекло в свои ряды коллаборационистов, предателей и шкурников из РОА, БКА, УНР и прибалтийских легионов. Только за последние два месяца на советско-германский фронт было переброшено 30 дивизий, в том числе 2 танковых и две моторизованных, не считая ранее переброшенных. В вассальных странах: в Италии, Румынии, Венгрии, Словакии Борман и его клика мобилизовали до 70 дивизий и бригад, не считая финских войск на севере, и бросили их на советско-германский фронт. Действуя угрозой и подкупом, фашисты вербуют также отряды из преступников и любителей чужого добра во Франции, в Бельгии, Дании, Голландии, Испании. Кроме того, гитлеровцы провели насильственную мобилизацию в Польше и в Чехословакии. Собрав всю эту дань солдатами, а также подтянув все свои основные силы и резервы, немцы создали на южных участках значительный перевес в количестве войск и технике, серьезно потеснили наши войска и захватили ряд важных для советской страны районов и городов. Немецко-фашистские оккупанты захватили в районе Дона и на Кубани большую территорию и важные в промышленном отношении города: Ворошиловград, Сталино, Воронеж, Новочеркасск, Шахты, Ростов, Армавир, Майкоп, Пятигорск, Минеральные Воды, Моздок, Новороссийск, Сочи и ряд других. Хотя большая часть населения занятых немцами районов была эвакуирована, хлеб и оборудование заводов вывезены, а частично уничтожены при отходе, Советский Союз понес за это время значительные материальные потери.
Несмотря на то, что противник ввел в бой все основные свои людские резервы и огромное количество техники, наступательные операции немцев развивались только на Воронежском и Южном направлениях и притом значительно медленнее, чем это было в первый период войны. Достаточно сказать, что на Воронежском участке немцы топчутся на месте вот уже полтора месяца, причем за последнее время на этом участке фронта местами инициативу взяли в руки советские войска. В излучине Дона и на подступах к Сталинграду в течение последнего месяца Красная Армия отбивает бешеные атаки немецко-фашистских войск и перемалывает живую силу и технику противника. И только на юге немцам ценой величайших потерь удалось значительно продвинуться вперед. Что же касается других фронтов, то немецкие войска не были в состоянии вести там наступательные операции. Наоборот, активные боевые действия на Брянском, Западном, Калининском и Северо-Западном фронтах ведут советские войска, истребляя в этих боях десятки тысяч немцев. Немецкие солдаты боятся отправки на фронт в район Москвы, а советские войска продолжают планомерное наступление и выдавливают врага на запад. Без сомнения, в самом скором времени фашисты окончательно надорвутся и начнут отступление.
За истекшие месяцы ожесточенных боев на советско-германском фронте Красная Армия в упорных боях нанесла немецким, итальянским, румынским и венгерским захватническим войскам огромный урон в людях и боевой технике.
За три месяца активных боевых действий летом этого года, с 15 мая по 15 августа, немцы потеряли 1.250.000 солдат и офицеров, из них убитыми не менее 480.000. Они потеряли кроме того 3.390 танков, до 4.000 орудий всех калибров и не менее 4.000 самолетов.
Потери советских войск с 15 мая по 16 августа составляют: убитыми, ранеными и пропавшими без вести 606.000 человек, 2.240 танков, 3.162 орудия всех калибров, 2.198 самолетов.
Неуклюжими фальшивками и смехотворными измышлениями фашистская клика вновь пытается скрыть свои потери на советско-германском фронте.
Набивши руку на фальшивках, нацисты жонглируют головокружительными лживыми цифрами. Так, 12 августа сего года немцы опубликовали сообщение об итогах весенне-летних боев. Они утверждают, что немецкие войска за этот период якобы взяли 1.044.241 пленного, захватили или уничтожили 10.131 орудие, 6.271 танк и 6.056 самолетов! Опубликованные Совинформбюро фактические данные о потерях Красной Армии начисто отметают лживые сообщения фашистов. Армии Бормана, его союзников в Европе и предателей своей Родины несут огромные потери. Именно этим и объясняется, почему немецкое командование городит такую несусветную чушь о советских потерях, тщательно скрывая в то же время потери своих собственных войск. Странное дело. Советские потери гитлеровцы умудряются подсчитать до последнего человека, о своих же потерях, которые им куда виднее, упорно молчат, и как в рот воды набрали. А между тем эти потери немцев за последние три месяца медленно, но неуклонно подготавливают почву для грядущего разгрома немецких войск. И даже вступление в войну Турции не сможет отвратить или значительно отдалить этот момент. Хотя советское правительство, безусловно, признает, что вынуждено временно оставить приграничные территории Закавказья и отступить на ряде участков Закавказского фронта"…
Диктор замолчал и Розенберг, приблизившись к радиоприемнику, выключил его и подошел к окну. Он смотрел на улицу, но не видел ее, ибо полностью погрузился в свои мысли.
Без сомнения, влияние Альфреда Розенберга после смерти Адольфа Гитлера усилилось. Внутренняя и внешняя политика сильно изменились и он этим воспользовался. Сделал ставку на Мартина Бормана и выиграл. Поддержал создание РОА и опять не прогадал. Протолкнул проект о присоединении западных регионов СССР к Третьему Рейху и это принесло свои плоды. Проблемы есть, их много. Но они были ожидаемы и продолжали решаться.
Альфред Розенберг делал все возможное для победы Германии в войне. Однако в очередной раз генералы недооценили мощь Советского Союза и уперлись в оборону Красной армии. Один Роммель, который продолжил наступление на англичан и вторгся в Сирию, где соединился с турками, казался непобедимым рыцарем Третьего Рейха. А на территории России Вермахт забуксовал.
По мнению Розенберга, который не претендовал на лавры военного стратега, на данный момент было четыре точки, которые могли всерьез повлиять на исход Восточной кампании.
Ленинград. Если его взять, будет уничтожен Балтийский флот СССР, а группа армий "Север" высвободит свои дивизии для рывка к Архангельску и Мурманску. Тем самым будут заблокированы поставки в Советский Союз северными конвоями. Однако Ленинград продолжал держаться. Обстрелы и бомбардировки не давали желаемых результатов. Очередной штурм провалился, а фланговые удары парировались танковыми бригадами, гвардейскими стрелковыми дивизиями и артиллерийскими полками Красной армии. Советские военачальники научились воевать и хотя порой они продолжали латать дыры немецких прорывов телами красноармейцев и ополченцев, происходило это все реже и реже. Поэтому на падение Ленинграда в ближайшие полгода никто всерьез не рассчитывал.