Зосим прибавил шагу и нагнал хозяина. По левую руку от Клодия ехал на вороной фракийской кобыле Кавсиний Схола. По правую - немного приотстав, на низкорослой галльской лошадке трусил Гай Клодий, клиент, тот, что привез письмо. Этого клиента Зосим не любил - за лживость, вороватость и совершенно невозможную наглость, а еще потому, что Гай при каждом удобном случае стремился Зосима унизить. Завидовал: Зосим - вольноотпущенник, а Гай - свободнорожденный, но бывшему рабу хозяин доверял, а Гаю - нет. Не кому-нибудь, а именно Зосиму поручал Клодий покупать гладиаторов, знал, что вольноотпущенник не возьмет себе ни асса, а к нечистым ручонкам шустрого клиента прилипнет, по меньшей мере, половина золотых.
Зосим ухватил Клодиева скакуна за повод. Жеребец захрапел, мотнул головой и глянул на вольноотпущенника лиловым сумасшедшим глазом, как на заклятого врага. Успокаивая, Клодий похлопал коня по шее.
- Доминус, давай вернемся и заночуем в усадьбе, - проговорил Зосим, глядя на патрона снизу вверх.
- Трусишь? - вместо хозяина спросил Гай.
- Не нравится мне затея с Милоном.
- А мне нравится! Эй, шагай веселей! - обернулся Клодий к рабам. - Иначе топать всю ночь придется. Уж, верно, девятый час.
- Ну уж, не доберемся, - хмыкнул Кавсиний Схола и ударил пятками лошадь. - Мы до святилища Доброй богини доехали! - Он указал на старинный храмик у дороги. Слева и справа от святилища высились шатрами огромные пинии. Чуть поодаль громоздилась роскошная, отделанная мрамором гробница на высоком подиуме - куда выше и просторнее, чем храм. По другую сторону дороги расположилась харчевня, сама неказистая, но двери хорошие, дубовые. Крепкие двери…
Добрая богиня… Зосима будто холодной водой окатило. Как раз в этот момент он и увидел на дороге толпу, что двигалась им навстречу.
Милон? Что-то не похоже, что при нем тридцать человек. Больше. Гораздо больше.
- Кто это там тащится? - кривляясь, спросил клиент Гай. - Может, Помпей Великий?
- Это же наш друг Милон! - Схола зааплодировал и свистнул, как будто был в театре и на просцениуме появился его любимый актер.
- Друга Милона я всегда рад видеть! - с мрачной усмешкой проговорил Клодий.
- Неужели Милон станет консулом? - продолжал Схола. - Говорят, он три состояния истратил на театральные зрелища и бои гладиаторов, заискивая перед плебсом.
- Семьдесят миллионов сестерциев, - уточнил клиент Гай, который знал все, что касалось денег, особенно чужих.
- Зря старался! - Клодий натянул повод, потому как жеребец под ним все больше и больше тревожился и уже пару раз пытался встать на дыбы, и лишь железные удила его сдерживали. - В консулы я его не пущу! - Лицо Клодия окаменело. Он напоминал полководца, готового бросить в бой легионы.
Путники тем временем приближались. Среди толпы рабов видна была раззолоченная повозка. Белые шерстяные занавески колыхнулись, и наружу выглянуло женское личико.
- С супругой путешествует, - прокомментировал Схола.
Зосим тем временем считал Милонову свиту. Рабов было как минимум шестьдесят человек, но все больше носильщики, актеришки, музыканты, девицы и изнеженные мальчишки - то есть ленивая и ни на что не годная челядь. Где же гладиаторы? Все это очень-очень странно…
- Эй, куда собрались? - поинтересовался у проходящих мимо рабов Милона Полибий.
"Ну вот, началось!" - с тоской подумал Зосим и положил ладонь на рукоять меча.
- Не твое дело, - огрызнулся раб с голубой стеклянной вазой в руках. Разобьет - будет у носильщика спина полосатой.
- По-моему, тебя вежливо спросили! - прикрикнул Зосим. - Чтоб тебе умереть рабом!
Большая часть свиты Милона уже прошествовала мимо, оставалось еще человек двадцать.
- Так куда идете, если не секрет? - не унимался Полибий.
- В Ланувий, - отозвался старик, судя по всему, музыкант. - Ты часом не из Эпира, приятель?
- Не из Эпира. Я из Неаполя. В гладиаторы пошел добровольцем. Я все понял: они отправляются в изгнание, - расхохотался Полибий. - Зачем иначе Милону столько бездельников?!
- Что ты там болтаешь насчет изгнания?! - тут же взъярился низкорослый парень из свиты Милона, по сложению видно - атлет. - Это по твоему хозяину карцер плачет!
Кто-то швырнул в Полибия яблоком, как в шута.
- Отброс арены! - ругнулся в ответ гладиатор.
Атлет замахнулся палкой. Полибий отскочил, выставляя копье.
- Что?! Что ты сказал, вонючка?! - наседал на гладиатора атлет.
Клодий повернул коня и подскакал к спорящим.
- Иди, куда шел, раб! И оставь моих людей в покое. Или, клянусь Геркулесом, сейчас ты у меня получишь!
- Бей! - вдруг раздался зычный крик, будто центурион отдал команду.
С лязгом распахнулась решетка роскошной гробницы, на дорогу хлынули вооруженные люди. Среди них Зосим приметил крепких парней с копьями. Гладиаторы! Сразу узнал Евдама и Биррию. Эти два бойца стоили целого отряда. Зосим очень хорошо помнил прежние столкновения.
"Засада!" - мысленно простонал Зосим.
Он не сумел счесть, сколько людей у Милона. Понял только, что много. Прятались в гробнице, как заправские разбойники, и теперь мчались на помощь Милоновой своре. Зосим рванул меч из ножен и всадил клинок в ближайшего Милонова раба прежде, чем тот успел замахнуться палкой.
Сразу человек пять или шесть бросились на Клодия. Биррия - впереди. Один из нападавших тут же отлетел, перекувырнулся через голову и рухнул в пыль. В ответ Биррия вонзил копье в плечо Клодию.
- А… - только и выдохнул сенатор, покачнувшись в седле.
- Мразь! - завопил Зосим. Рванулся к Биррии.
Но гладиатор оказался проворней - Зосим метил Биррии в бок, а попал по подставленному под удар древку. Сам едва-едва увернулся от направленного в грудь наконечника, но при этом зацепился за что-то ногой и упал. Вокруг уже кипела драка. Крики, звон оружия, чей-то хрип. Зосим хотел вскочить, но кто-то больно пнул его в бок.
"Начну вставать - тут же прикончат", - сообразил Зосим. Спешно прополз под ногами дерущихся к краю дороги и только здесь поднялся.
Человек пятьдесят из свиты Милона схватились с людьми Клодия. Остальная челядь Милона сгрудилась вокруг повозки своего господина. Среди кипящей схватки метался раб со стеклянной вазой, прикрывая телом хрупкое сокровище. На мгновение взгляд Зосима привлекло голубое пятно. А что если ударить по стеклу?… Не достать…
Клодия окружила свора Милона. Голова жеребца возвышалась над людскими головами, с удил хлопьями летела пена, а сам сенатор отбивался от копий и мечей, не успевая разить. Двух других конных - Схолу и Гая - видно не было. Зосим стал пробиваться к патрону, едва успел увернуться от чьего-то меча, ударил сам и, кажется, ранил. Наконец он очутился подле хозяина, ухватил Клодиева жеребца за повод. Земля была какая-то неустойчивая, так и норовила вывернуться из-под ног.
- В таверну! - Вольноотпущенник махнул мечом; клинок рассек воздух, никого не задел, но заставил людей расступиться. Конь храпел и рвался из рук - отличный жеребец, но горячий до ужаса - одному эту тварь никак не удержать. Клодий уже шатался в седле.
- Хватай повод! - заорал Зосим Полибию. Гладиатор обернулся - лицо его было в крови. Кажется, он не понял, чего от него хотят.
- Скорее! - зарычал Зосим.
Полибий протянул руку, но ухватить повод с другой стороны не успел - Клодиев конь встал на дыбы. Зосим пытался удержать его, но жеребец вырвался. Тут опять подскочил Биррия и попытался снова ударить копьем Клодия. Но сенатор чудом отбил удар мечом.
Зосим, наконец, схватил повод и потащил упиравшегося жеребца к таверне. Дверь была в двух шагах. Краем глаза Зосим увидел, как Евдам проткнул мечом одного из рабов Клодия.
Возле дверей таверны патрон кулем рухнул на руки Зосиму. Тот едва удержал раненого.
- Всем укрыться… - пробормотал Клодий. - Двери закрыть.
Полибий подхватил хозяина под мышки и поволок внутрь. Зосим отступал, выставив перед собой меч. Но на них больше не нападали. Гладиаторы Милона отступили к повозке хозяина, чего-то ожидая.
Очутившись внутри, Зосим перевел дыхание. В таверне можно было отсидеться. Следом вбежал мальчишка раб и тут же рухнул на пол. Из груди его, пузырясь, струей текла кровь.
- Убери его! - приказал Зосим опешившему хозяину таверны.
Последним ворвался внутрь Этруск. Поскользнулся в кровавой луже у порога, проехал на заднице, вскочил и кинулся в угол. Там уселся на пол, прижимая руки к животу. Глаза выпучены, на лице безумное выражение. Вся туника в крови - не понять, своей или чужой.
- Помогите! - крикнул Зосим посетителям.
Два погонщика мулов, что обедали здесь и чьи миски все еще стояли на кирпичном прилавке, неспешно поднялись, на ходу пытаясь оценить обстановку. Из одной миски спешно принялся хлебать Клодиев раб, как будто боялся, что не удастся наесться последний раз в жизни. Погонщик схватил его за шиворот и отбросил, как щенка. С помощью второго погонщика Зосим заложил брусом дверь.
Теперь можно было перевести дух. Вольноотпущенника разбирала злость. Так глупо попались! Умники, решили устроить ловушку Милону. А вышло, западню подготовил сам Милон.
В таверне было темно, дымно и жарко. Печь топилась. Из четырех больших горшков, вделанных в прилавок, шел пар. Пахло свиными колбасками и чечевичной похлебкой. Зосим облизнул губы. Ему вдруг страшно захотелось есть.
- Во имя Судьбы! Что случилось? Доминус, что случилось… - бормотал хозяин таверны, круглолицый рыжеволосый толстяк, протягивая к гостям руки.
- Ничего хорошего, - буркнул Зосим. - Обычная предвыборная кампания.
Посетители сбились у стены, позабыв о плошках с дымящимся супом. Клодий сидел на лавке, зажимая рану рукой. Плотно сжатые пальцы были ярко-красные. Сенатор тяжело дышал, по лбу крупными каплями катился пот.
- Это же наш Публий Клодий! - воскликнул один из погонщиков и, обернувшись к Зосиму, проговорил: - Если что, я с вами. У меня и меч есть. - Он выставил из-под плаща рукоять. Надо же, удивил! Нынче без оружия никто не отправляется в путь.
Зосим кивнул, давая понять, что помощь принимает.
- Клодий… Сенатор Клодий Пульхр… - повторил изумленно хозяин. - Да что ж такое… Да это же… наш будущий претор. А там кто? - Он указал на заложенную брусом дверь.
- Кандидат в консулы Тит Анний Милон, - сказал Зосим.
В таверне повисла тягостная тишина - лишь слышалось, как булькает в котле похлебка. Всем было ясно, что дело - смертельное в смысле самом прямом.
Зосим внезапно ощутил слабость и острую боль в боку. Тронул тунику. Ладонь тут же сделалась мокрой. Он ранен! Вроде как не опасно. Кожу только порезали. Но это ерунда. Только бы с патроном все было хорошо.
- Что теперь? - спросил Полибий, отирая лицо, - из раны на скуле шустро бежала кровь.
- Надеюсь, они уберутся в свой Ланувий, - проговорил Зосим.
- Что за ссань! Объясни! - сплюнул Полибий. - Зачем мы с ними сцепились? Видели, сколько у Милона гладиаторов? Да чтоб их посвятили подземных богам!
- В письме все дело. Патрону написали, что Милон выехал из Рима, с ним только тридцать человек, и эти тридцать - ни на что не годные домашние рабы.
- Тридцать! Да их там три сотни, клянусь Геркулесом! - Гладиатор, как всегда, преувеличивал. - А кто письмо привез? От кого?
- От народного трибуна Тита Мунация Планка, - сообщил Зосим. - Привез клиент Гай. Я еще с ним поругался из-за того, что он приказ нарушил и уехал из Города.
- Ну и где этот фекальный клиент? - Полибий огляделся. Ни Гая, ни Схолы в таверне не было - единственные, кроме Клодия, конные, они наверняка ускакали. - Гай! Собака! Отброс арены! Убью! Задушу голыми руками!
- Зосим! Помоги! - Клодий вытащил из ножен кинжал и протянул вольноотпущеннику. - Разрежь тунику.
Резать было несподручно, хотя кинжал был из хорошей стали и острый. Но ткань пропиталась кровью, щегольская бахрома слиплась сосульками. Кое-как расправившись с плотным сукном и обнажив рану, Зосим направился к очагу, погрузил клинок в огонь. Когда лезвие накалилось, Зосим вернулся к патрону. Клодий молча кивнул, стиснул зубы и вцепился пальцами в край скамьи. Зосим прижал раскаленный клинок к ране. Послышалось шипение, едкий запах горелого мяса смешался с аппетитным запахом похлебки…
- Теперь перевяжи! - прохрипел раненый, переводя дыхание.
Зосим оторвал от нижней сенаторской туники полосу и перетянул плечо.
Хозяин таверны подал Клодию чашу с неразбавленным вином. Тот сделал пару глотков и выговорил вдруг:
- Секст Тедий.
Ну конечно, сенатор Секст Тедий! Еще утром сенатор, встретив Клодия в Ариции, сказал, что к вечеру собирается в Город со своими людьми.
- Эй, слушайте! - повысил голос Зосим. К нему оборотились. - По дороге в Город должен ехать сенатор Тедий с охраной. Надо продержаться до его появления. Всем ясно?
- Продержимся, - пообещал Полибий.
Клодий сделал знак кабатчику:
- Вина. Всем.
Кувшин с неразбавленным лесбосским вином стал переходить из рук в руки.
- Добрая богиня, - прошептал Зосим, - коли живыми уйдем, посвящу тебе золотую чашу.
- О чем ты болтаешь? - удивился Полибий. - Молишься женскому божеству? С чего бы это?…
Зосим не ответил, подошел к окошку и глянул наружу. Люди Милона по-прежнему держались плотной стаей. Сам Милон вышел из повозки. Гладиатор Биррия что-то ему говорил, указывая в сторону таверны. Кто-то из людей Милона принялся барабанить в дверь, но ему, разумеется, не открыли. Однако парень попался настойчивый, все колотил и колотил, будто надеялся разбить дубовую доску.
- В Тартар вас всех, - пробормотал Зосим сквозь зубы.
- Зосим, иди сюда! - Патрон поманил Зосима пальцем, тот подошел, нагнулся.
- Милон с людьми ушел?
- Пока нет, сиятельный.
- Пока. - Клодий криво усмехнулся. - Злишься на меня?
- Нет, доминус. Такого нельзя было угадать. Ведь Гай столько лет твой клиент.
- Да, печать была как настоящая. Почерк при письме на воске подделать ничего не стоит.
Они, не сговариваясь, повернулись и посмотрели на Этруска.
- А ну, иди сюда! - Голос Клодия звучал тихо, но был как лед, даже Зосиму стало не по себе.
Этруск подошел. К полным его губам прилипла фальшивая улыбка.
- Ты подделал печать?
- О чем ты, доминус? - Этруск растянул рот еще шире. - Да я никогда…
- Ты подделал печать на письме, что доставил сегодня Гай, - уже без тени вопроса в голосе продолжал Клодий.
- Доминус… Клянусь! Да я за тебя умру! - Этруск рухнул на колени. - Да я…
- Мерзавец! - ринулся к нему Полибий. - Я видел, как ты разговаривал с Гаем. - Гладиатор схватил раба за шею, будто хотел задушить.
- Я же не знал! - захрипел Этруск. - Гай сказал…
- Отпусти его! - приказал Клодий. - Ну, так что тебе сказал Гай?
- Что случайно сломал печать на письме по дороге. Сказал, что ты рассердишься. Умолял выручить. Двадцать сестерциев обещал.
Полибий сорвал с пояса Этруска кошелек и высыпал содержимое на скамью. Пять денариев. И еще какие-то медяки.
- Ты нас продал, скотина, - прохрипел Полибий и отшвырнул пустой кошелек. - Что с ним делать? - Гладиатор ударил провинившегося раба пониже поясницы.
Тот рухнул на грязный пол.
- Пусть соберет деньги. Они - его, - сказал Клодий. - Он еще понадобится.
Этруск поднял голову и глянул на Клодия.
- Доминус, я же не знал, клянусь!
Клодий отвернулся. Этруск принялся ползать по полу, собирая деньги, потом забился в угол, прижимая кошелек с денариями к груди.
- Сколько же от Милона получил Гай?! - Полибий грохнул кулаком по столу.
- Скоро узнаем, - пообещал Клодий.
Зосим тем временем отозвал кабатчика в сторону:
- У тебя есть выход на крышу? Только не ври. Мой патрон не любит, когда врут.
- Есть лаз. - Кабатчик старался держаться браво, но у него дрожали губы.
- Отлично.
Зосим оглядел рабов. Надо непременно послать человека в Альбанскую усадьбу Клодия. Но кого? Лучше всего - Полибия: он смел, изобретателен и ловок. Но нет, Полибий нужен здесь. В драках на форуме он был незаменим. Этруск уже "отличился" сегодня… Да, тут нужен человек неподкупный. Взгляд Зосима упал на Галикора. Немолодой, молчаливый раб, преданный хозяину. Не из страха, а потому, что считает себя всем обязанным Клодию. На Галикора можно положиться.
Зосим отвел пожилого раба в сторону и зашептал на ухо:
- Поднимешься на крышу. По черепицам ступай осторожно, чтобы ни одна не свалилась. И спускайся так, чтобы люди Милона тебя не видели. Спрыгнешь в кусты лавра за таверной. И бегом в Альбанскую усадьбу. Беги, будто ты гонец из Марафона. Вели слугам спрятать сынишку хозяина в каком-нибудь тайном месте. Нет, лучше не так: сам спрячь и никому не говори - где. Все понял? - Галикор кивнул - он вообще был молчун. - Клянись Юпитером Всеблагим и Величайшим, что исполнишь!
- Клянусь.
- Гляди, чтобы люди Милона тебя не приметили! - напутствовал Зосим.
Потом вернулся к патрону. Тот выглядел как будто лучше. Он даже встал, опираясь на плечо Зосима. Поднял руку, будто стоял на рострах и собирался держать речь перед народом Рима. Все разом притихли.