А ведь боковое охранение ляхи не пустили. Зря, выходит, корячился с землицей. Но то, что никто по лесу не пошел, оно и к лучшему. Штурмовики, конечно, постарались замаскировать и картечницы, и бечевки, что идут к спусковым механизмам. Но даже при недостаточно внимательном осмотре обнаружить их все же возможно. И слабое место тут как раз бечевки, а не сами заряды.
Что за картечницы такие? Нет, это не пушечки. Во всяком случае, не в прямом понимании этого слова. Полый деревянный чурбак с зарядом пороха и картечи. Пружина, ударник, механизм его удержания, боек из гвоздя и капсюль, что ладят для снарядов. Все. Наводишь туда, куда должна полететь картечь. Закрепляешь чурбак. Настораживаешь ударник и ждешь.
Когда надо, дергаешь за бечевку, и происходит то ли выстрел, то ли взрыв. Порой чурбачок просто отбрасывает в сторону. Порой разрывает. Но картечь неизменно устремляется в заданном направлении. Правда, при этом расходится куда быстрее и шире, чем при стрельбе из пушки, но это даже хорошо. Потому что через какой-то десяток саженей серьезно навредить она уже не может.
Нужно разом задействовать несколько картечниц? Просто соединяешь их между собой бечевками, и порядок, все сработают по цепочке. Стреляет одна, бечевка дергается и спускает боек другой. И именно такую схему сейчас и применяют штурмовики.
Конница наконец прошла. Бить по ней нежелательно. Во-первых, у всадников плотность строя низкая, потому как сами лошадки очень даже немаленькие. Во-вторых, туши животных примут основной удар картечи. Словом, даже с учетом того, что по обеим сторонам дороги выставлено два десятка зарядов, потери выйдут довольно скромными. Совсем другое дело, когда речь идет о пехоте. Тут уж строй куда плотнее.
И сейчас сквозь ветки, маскирующие его укрытие, Редькин как раз наблюдает движущуюся по дороге пехоту. Следом с небольшим интервалом еще одна рота. Идут довольно плотно. Ну да ничего удивительного. Они же только в самом начале. Всего-то с пяток верст отошли от границы. Ни усталости, ни натертых ног пока не наблюдается. Потому и не растягиваются. Вот еще через пяток верст картина уже изменится. Впрочем, их еще нужно пройти.
Сашка мелко перекрестился, прося прощение у Господа за то, что собирается совершить, но не испытывая и тени сомнений. Да, лишать человека жизни дурно. Но кто же ему виноват, коли он идет в твой дом с оружием в руках? Намотав бечевку на ладонь, впился взглядом в сержанта, шагающего во главе строя. Вот он поравнялся с примеченной сосной. Рука резко дернулась вниз, и через удар сердца… Б-бах! Б-бах! Б-бах!..
Оглушительные хлопки все еще звучали, заволакивая лесную дорогу молочно-белым пороховым дымом, когда Сашка отбросил маскировочный плетень. Ох, йо-ожики курносые! Тело изрядно так затекло. Даже не сумел с первой попытки выскочить из окопчика. Вон в стороне Муром – уже не только выскочил, но и припустил в глубь леса, бросив мимолетный взгляд на Сашку.
Тот, в свою очередь, только ободряюще махнул рукой и со второй попытки выбрался наверх. К ляду! В следующий раз нипочем не станет лениться. Служба у них такая, что разок расслабишься – и все. Хорошо как сыщешь быструю смерть. А как попадешь в руки живым? Вот уж в чем не сомневался, так это в том, что в руках у ляхов умереть быстро для него будет ну очень мудрено.
Тело восстановилось довольно скоро. То ли от волнения кровь быстрее заструилась по жилам, то ли получилось ее разогнать движением. Не суть важно. Главное, что уже через десяток шагов от онемелости не осталось и следа. Зато воздуха явно не хватает. И как такое возможно?
Ведь сколько бегали на тренировках, и за беглецами гонялись не раз. Они лошадей лишь как трофеи брали. Даже снаряжение и то на себе доставляли на место. Если только командование специально под это дело выделит людей с вьючными лошадьми или повозками. А так все только на загривке. И всадников преследовали на своих двоих. А тут задыхается. Не иначе как переволновался.
Однако как бы он ни был взволнован, но топот ног и возбужденные выкрики все же расслышал. Причем бегут не просто куда-то. А целенаправленно за ним. Ага. Та задержка, похоже, аукнулась, и его, несмотря на лохматку, все же заметили. И что самое паршивое, явно нагоняют. Среди немецких пехотинцев нашлись охотники? Очень может быть. Война – она куда выгоднее охоты. И уж тем более если речь идет только об одном-единственном походе. Так отчего бы и не подзаработать.
Не уйти. Сашка ощутил это совершенно явственно. А раз так, то лучше уж встретить врага грудью, а не подставлять ему спину. Редькин резко остановился, проехав поршнями по мягкой земле и вздыбив ее, словно соха. Разворот, и упасть на колено. Вот не знает, кто додумался крепить на штанах кожаные наколенники, но был благодарен безмерно.
Баллон-приклад уже уперся в плечо. До ближайших кустов шагов двадцать. Вот они раздались в стороны, и из них показался высокий, худощавый мужчина. Мозг как-то отстраненно отметил, что Сашка не ошибся и это действительно немец.
Хлоп!
Глушитель сработал как надо. Штурмовик даже не услышал выстрела, что неудивительно. Кровь в жилах сейчас бурлит далеко не только у Сани – у гнавшегося за ним ничуть не слабее ухает в висках. Наемник как-то нелепо взмахнул руками, запнулся и полетел кубарем на землю. Не теряя времени, парень потянул на себя курок, одновременно основанием ладони левой руки сдвигая в сторону затвор и выхватывая им из магазина следующую пулю.
Новый противник пусть и предполагался, но тоже появился неожиданно. Впрочем, несмотря на это, Сашка не растерялся и нажал на спуск, одновременно осознавая, что промахнулся. Преследователь каким-то невероятным образом почувствовал опасность и успел среагировать, пригнувшись и ломясь вперед, как атакующий секач.
Перезаряжаться или сделать еще что-либо Сашка попросту не успевал. Да он вообще в этот момент ни о чем не думал, действуя на одних рефлексах. Мгновение, и воздушка полетела прямо в лицо набегающему противнику. Тот инстинктивно прикрылся руками, отбивая девять с половиной фунтов высококачественной стали.
Одновременно Редькин сделал шаг на полусогнутых вперед, выдергивая из ножен на груди тесак. Наемник сам наскочил животом на выставленный клинок, взревев белугой. Подняться, синхронно уводя раненного противника вбок, одновременно проворачивая отточенную сталь и взрезая внутренности. И вот он снова стоит на ногах, а враг лежит на земле, мелко суча конечностями.
Б-бах!
Третий преследователь не ринулся в атаку очертя голову, а, едва появившись из кустов, предпочел выстрелить из пистоля. Расстояние всего-то в дюжину шагов. Промахнуться просто нереально. Но, как видно, парня сегодня Бог хранил. Щеку ожгло огнем. А в следующую секунду тесак ринулся в полет после короткого замаха. Тяжелый клинок вошел на половину длины точно в грудь. Немец, словно не веря в происходящее, опустил взор на торчащую из него рукоять, тихо прохрипел и завалился набок.
Сашка выхватил револьвер, одновременно взводя курок и выискивая новых противников. С жизнью он уже простился, и в голове жила только одна мысль: продать ее как можно дороже. Как там говорил Григорий Семенович? Чем больше мы их убьем здесь, тем меньше дойдут до Замятлино. А у Сашки, если что, там зазноба, и он скорее сам себе горло перегрызет, чем позволит кому над ней надругаться.
Легкий шорох. Слишком легкий для преследователей. Но мозг просто выделяет чужеродный для леса звук. Рука с револьвером поворачивается в ту сторону. И тут Редькин резко вздернул ствол вверх, сбрасывая палец со спускового крючка, словно это ядовитый зуб змеи.
– Муром!
– Не пальни, дурак. И не ори, – поводя окрест толстым раструбом глушителя, тихо выдохнул напарник. – Чего замер? Хватай свое имущество, и ходу.
– Ага.
Подскочить к последнему. Выдернуть клинок. Отереть об одежду убитого. Потом назад, подобрать воздушку, привычно глянув, не забился ли ствол землей. Порядок. Немец со вспоротым животом еще хрипит и подвывает. Взгляд на Мурома, тот только скривил лицо. Сашка легонько вздохнул. Вновь выхватил клинок и сунул его под лопатку раненому. Тот слегка выгнулся и тут же затих. Опять отереть лезвие, и в ножны. Порядок.
– Уходим, – подытожил Муром.
После чего они скользнули в зеленый подлесок бестелесными тенями. Отчего-то в голове у Сашки мелькнула мысль, что большой насос остался в Замятлино, и теперь ему придется небольшим ручным доводить давление в баллоне до нормы. Мало приятного, знаете ли.
А вот о том, что он впервые в своей жизни сошелся в смертельной рукопашной схватке и вышел из нее победителем, отчего-то совершенно не думалось. А что тут думать? На тренировках приходилось куда тяжелее и больнее. А тут и испугаться-то как следует не успел. Муторная же работа с насосом вполне реальна и уже отдается в руках усталостью.
Нет, он еще все осознает и удивится самому себе. Но это будет позже. Много позже. Сейчас же если он и думал о врагах, то мысли крутились вокруг одного. Чем больше они положат ляхов здесь, тем меньше их дойдет до Замятлино.
Завывание летящих снарядов, разрывы, свист осколков и картечи, крики, стоны, ржание, топот. На довольно просторном пятачке перед мостом через реку Утрою сейчас творился форменный ад. Никак иначе Острожский назвать происходящее не мог.
Невозможно даже представить, откуда псковичи взяли столько осадных мортир. Ну или новомодных гаубиц, столь распространенных у немцев. По его прикидкам выходило порядка трех десятков. Если бы он взял на себя труд, то мог бы подсчитать количество разрывов, но это не имело смысла. Даже без подсчета ясно, что их запредельно много.
К этой реке они сумели выйти только через двое суток похода. За это время на них было совершено еще несколько нападений. Трижды это были мины. Разве что одинокие, а не два десятка, когда под удар угодила пехота наемников. Ну и жертв, соответственно, было куда меньше. Плохо то, что они все же регулярно случались.
Несколько раз войско подвергалось обстрелу из штуцеров. И всякий раз стрелки наглухо перекрывали дорогу. Уж больно метко бьют. И позиции выбирать умеют. Дистанция слишком велика даже для залповой стрельбы. Так просто, с наскока этих тварей, что не умеют биться в честном бою, не взять. Вот и приходилось каждый раз искать обходные пути. А это потерянные время и силы.
Часа три назад их войско вышло к этой реке. Константин вовсе не удивился тому обстоятельству, что мост оказался разрушенным. Впрочем, не до основания. На починку придется затратить какое-то время, но все вполне решаемо. Даром, что ли, полковник озаботился наймом роты саперов.
Острожский посоветовал было полковнику, чтобы тот запретил располагаться на открытом месте. Но тот предпочел пренебречь подобным предостережением. Не бездумно. На правый берег, где также имелась довольно большая проплешина, переправились две роты наемников. Отправлять туда всадников было бесполезно. Кругом густые леса, болота и озера, толку от них, если появятся стрелки, немного. А вот пехота – совсем другое дело.
Однако это не помогло. На этот раз стрелки не появились. Зато ударили мортиры. И, надо сказать, их бомбы собрали обильную жатву. Было еще достаточно светло, до вечерних сумерек не меньше часа. Дыма, конечно, много, но его быстро сносит вдоль русла реки, продуваемого ветром. Причем относит как раз в противоположную от Константина сторону и взор не застит. Так вот, по его прикидкам, на том пятачке сейчас не меньше сотни убитых и раненых.
Ага. Обстрел прекратился. Либо сворачивают мортиры, чтобы убраться подобру-поздорову, либо перезаряжаются. И возможны оба варианта. Впрочем, можно ведь и уточнить.
– Крыштав, с вами было так же? – приметив рядом своего заместителя, поинтересовался Острожский.
– Нет. На нас упало куда больше бомб, – возразил тот.
Хм. Может, и правда. А может, и нет. У страха, вообще-то, глаза велики. Это они сейчас наблюдают за происходящим со стороны. А окажись там, под обстрелом, совсем по-другому запели бы.
– Ротмистр Острожский! – позвал кто-то, напрягая голос.
– Здесь я, – отозвался Константин.
– Вас вызывает полковник Савенок.
– Иду. Крыштав, отведи людей подальше. Вот так, вдоль реки. Только на открытое место не выходите, – приказал Константин.
– Думаете…
– Осторожность не помешает. Я уже потерял три десятка славных шляхтичей. И впредь не хочу нести безответные потери.
– Слушаюсь, господин ротмистр.
Полковника нашел, как раз когда началась повторная бомбардировка. Только на этот раз мортиры били по лесу, куда отошли хоругви. Мины как пролетали сквозь ветви и рвались уже на земле, так и взрывались о стволы деревьев. Вновь послышались крики, стоны, проклятия и ржание испуганных лошадей. Да сколько же у них мортир?!
– Острожский, давай со своей хоругвью на тот берег, – перекрикивая разрывы мин, начал приказывать полковник. – Проскочи по дороге, найди эти клятые мортиры и заставь замолчать.
– А что, если там вся замятлинская дружина?
– Сомневаюсь, что тут много народу. Слишком далеко от Замятлино. Карпов не станет так отдаляться. Тут все тот же малый отряд.
– Но мортиры…
– Это не те мортиры, о которых ты подумал. Иные. Слышал я о них. Да только использовать их в войне – все одно что пушки серебряной картечью заряжать. Вот Николай от них и отказался. Но, похоже, у Карпова того серебра и впрямь в достатке. Выполняй, ротмистр.
– Слушаюсь.
А что тут еще скажешь? Приказ отдан недвусмысленный. Остается его выполнить. Однако глупостью это может оказаться несусветной. Вот опять обстрел прекратился. Но, скорее всего, расслабляться не следует. Если ничего не предпринять, то наверняка бомбардировка возобновится, как только саперы приступят к ремонту моста.
– Крыштав!
– Я, господин ротмистр.
– Прикажите отловить хотя бы с десяток бесхозных лошадей.
– Но их хозяева еще могут сыскаться.
– С этим разберемся потом. Сейчас выполняйте.
– Слушаюсь.
– Господа офицеры, отправляйтесь к своим взводам, и спешно приступаем к переправе на тот берег. Поторапливаемся, господа. Поторапливаемся, – взбодрил своих подчиненных Острожский.
Утроя – не мелкая речушка. Хотя и к крупным ее отнести трудно. И все же для армии является довольно серьезным препятствием. Переправиться через нее – задача уже нетривиальная. Но если налегке, да еще уцепившись в седло лошади, которая сама доставит тебя на тот берег, то ничего сложного. Даже для того, кто плавать отродясь не умел. Вот сберечь от воды огнестрельное оружие и припас – тут да, нужно постараться.
Оказавшись на правом берегу, Острожский тут же повел свою хоругвь по дороге сквозь стену леса. Двигались весьма резво, на рысях. Но не бездумно. Памятуя о склонности псковичей к всевозможным сюрпризам, впереди пустили с дюжину отловленных лошадей без всадников. И, как оказалось, не зря. Хлопнул-таки взрыв, сразив пару лошадей наповал и ранив еще несколько. Потом был второй, и снова потери в лошадях.
Больше сюрпризов не случилось. Как, впрочем, и замятлинцев. В полуверсте от реки Острожский обнаружил место, где располагались эти клятые мортиры. Небольшая поляна рядом с дорогой.
Трава изрядно помята. Имеются четыре какие-то странные отметины. Словно кто-то непонятно зачем утрамбовывал землю. Еще, кроме человеческих следов, наличествуют следы не меньше дюжины лошадей. И все. Больше ничего. Что же это за непонятные такие мортиры?
Никаких сомнений – они нашли именно то, что искали. И уверен Острожский в этом благодаря последней детали. Впрочем, заметили они ее как раз в первую очередь. Между двумя невысокими деревцами натянута полоса бересты, отчетливо видимая в начинающих опускаться сумерках. Знакомая вещица, как и надпись на ней: "Вас сюда никто не звал".
– Пся крев! – выругался в сердцах Константин.
– Что будем делать, господин ротмистр? – спросил, перекатывая желваки, Крыштав.
– Для начала расположимся на этой поляне и осмотрим окрестности, пока светло. А там отправлюсь к полковнику, пускай высылает нам в подкрепление хотя бы роту пехоты. И желательно, чтобы среди них были охотники. С рассветом нужно будет обследовать все вокруг куда лучше. Чтобы эти сволочи нас опять не обстреляли.
– Тогда позаботьтесь и о провианте. Наши припасы остались на том берегу, а людям нужно поесть.
– Не городи глупости. Для этого придется переправлять весь наш обоз, потому как выяснится, что нужны котлы и тому подобное. Там на дороге минимум четыре убитые лошади. Да еще и раненые, что не устояли на ногах. Мало?
– Но конина…
– Мы в походе. Все. Вопрос с едой закрыт. Соль привезем. Збышек! – заканчивая разговор с замом, позвал Острожский.
– Я, господин ротмистр.
– Собирай свой десяток, и за мной. Придется нам еще пару раз искупаться в речке.
– Слушаюсь.
– И прихвати это, – указав на полосу бересты, приказал он.
– Уже делаю, – отозвался капрал.
Повторное купание далось куда тяжелее. Вода казалась гораздо холоднее. Да и после выхода на берег те еще приятные ощущения. Ну да что уж тут поделать. Тем временем перед мостом собирали раненых и убитых. Добивали лошадей. Не один Константин такой умный. Конина – она, конечно, не говядина, но свежее мясо все лучше солонины.
– Господин полковник, мы нашли место, откуда велся обстрел. Правда, я не представляю, что это за оружие такое. Но… – Острожский неопределенно развел руками.
– Уверены, что это то самое место?
– Абсолютно, – протягивая рулон бересты, ответил ротмистр.
– Опять, – скрипнув зубами, произнес полковник. – Хорошо. Это я также отложу. Еще что?
– Прошу усилить мою хоругвь хотя бы ротой пехоты. Чтобы избегнуть повторных бомбардировок, достаточно держать под контролем определенный участок местности. А учитывая леса, тут нужна пехота. И желательно охотники.
– Егерей не дам. Пришлось всех их собрать в один взвод и отправить бродить по лесам. Эти лешие, сволочи, под шумок бомбардировки умудрились подстрелить из своих духовушек более пяти десятков человек, отбежавших от места обстрела.
– И сколько их было?
– Пока неизвестно. Жду доклада.
– А каковы потери?
– В общем и целом с начала похода мы потеряли убитыми и ранеными около четырех сотен. Пся крев! Дай только Господь добраться до этих собак, уж я им припомню их подлую натуру.
– Дай Господь, – искренне поддержал его Константин.
Нет, понятно, что он отправлялся в этот поход не по своему желанию, а скорее поставленный в безвыходную ситуацию. Если бы отказался от предложения полковника, то непременно навлек бы на себя позор, и всякий голоштанный шляхтич без кола и двора или ходящий в поле за плугом мог бы порицательно тыкать в него пальцем. Вот уж чего он не собирался позволять ни при каких условиях.
– О! Родион Никифорович. Какими судьбами?
– А ты не скалься. Бросайте сходни, пока не осерчал, – недовольно буркнул в ответ дюжий сержант, командовавший минометной батареей.