Тим заговорил по-английски, и он отвечал так же.
- И что? Всерьёз хочешь на шофёра?
- Всерьёз, - кивнул он. - Я уже говорил.
- Да, помню, - Тим сосредоточенно глядел перед собой.
Он чувствовал, что того разговора в лесу Тиму м ало. Но и ему - т оже. Да, конечно, слова, данного Эркину, он не нарушит, но и не помешает им сейчас никто: время позднее, один на один будут. Решить-то решили, но по деталям стоит пройтись…
…Андрей поёжился, передёрнув плечами: прохладно на рассвете, а он в одной рубашке. Ну, ничего, осталось немного, а там в душе прогреется…
…Автобус отмывали до блеска, чистили салон и багажное отделение, а уж мотор чуть ли не заново перебрали и отрегулировали.
- Это ты всегда так? - не выдержал он.
Тим кивнул.
- Как ты к машине, так и она к тебе.
И он ответил памятным ещё с лагеря, с уроков Старика.
- Инструмент не живой, а руку чувствует.
И Тим улыбнулся.
- Сам придумал?
- Нет, слышал. Учил он меня. Ещё там, - и помедлив, всё-таки сказал: - Меня спас, а сам лёг.
И по лицу Тима увидел: тот всё понял правильно. Какое-то время работали молча. И уже сам Тим начал:
- Нас из всей десятки… Один я, похоже, остался.
Вот тогда и пришло ему в голову ещё раз проверить. Вдруг… ведь и сколько лет прошло, и действительно он их тогда не разглядывал.
- Слушай, вас всего десять было?
- Осталось, - поправил его Тим. - Начинало нас… вдвое, а может, и ещё больше.
Он кивнул.
- Что, так учили?
- А ты думал! - Тим резко крутанул болт, едва не сорвав резьбу. - Каждая тренировка сортировкой.
- Понятно. И что, - он задумался, подбирая слово, - все как ты? Ну, одного увета?
Тим даже как-то удивлённо посмотрел на него.
- Да… слушай, верно, так и получилось.
И он, уже переводя дыхание, радуясь, что и память не подвела, и что личных счётов у них нет, решил всё-таки уточнить:
- Мулатов не было?
- Нет, - сразу твёрдо ответил Тим. - А… что?
- Тогда… я помню, там мулаты были, пятеро, наверное.
- Нет, - Тим уже сообразил и тоже заулыбался. - Было двое, но они быстро вылетели, ещё до выездов. И… давно это было?
Он нехотя кивнул.
- Давно. Я совсем малолеткой был. Ладно, не вы, значит, другие… - и остановился, не договорив: "такие же".
Но Тим понял. И опять они работали молча. Но согласно. А отладив, вылизав машину, отмыли руки здесь же во дворе - бытовки-то закрыты, а бегать за сторожем, чтобы открыл, неохота.
- Ладно, - Тим стряхнул с рук воду. - Дома отмою.
И к выходу они шли вместе. Но Тим сразу ушёл, а его окликнула из своей будочки девчонка-диспетчер. А там…
…А там до утра проболтался. Ему не трудно, а ей приятно. Легко всё прошло, по доброму согласию и в общее удовольствие. Ей тоже скучно, так чего ж… не позабавиться.
Андрей легко взбежал по лестнице на второй этаж и прошёл к своей двери. Ещё тихо, но уже чувствуется скорое утро. Верхний замок, нижний… смотри-ка, не закрыли, ждали его. Теперь лишь бы не разбудить никого, и до полдня отстаньте все от него.
ТЕТРАДЬ ДЕВЯНОСТО ВТОРАЯ
Нет, здорово, что они не стали завязываться с пахотой, это ж какую ещё головную боль на себя бы повесили. И так… как попадаешь в имение, так и не присядешь, столько хлопот и забот. Джонни за неделю чернеет и худеет.
- Как это раньше лендлорды такими беленькими да рассыпчатыми были, а?
- Это было раньше, Фредди.
Они сидят у камина, наслаждаясь не так теплом огня, как тишиной и спокойствием. Джонатан благодушно вздыхает, расслабленно оседая в кресле.
- Бегали надзиратели, работали рабы, а теперь…
- Теперь мы крутимся, - кивает Фредди. - И бегаем, и работаем. Слушай, зачем нам посёлок?
- Мне бидонвилль на моей земле не нужен, - твёрдо отвечает Джонатан.
Бидонвилль - сляпанные из чего попало лачуги - сооружали себе бывшие рабы по всем имениям, где сгорели или разрушились бараки.
- Допустим, - Фредди задумчиво отпивает. - Ну, а барак куда? Снесём? Он же ещё крепкий, раз. И наши из него не особо рвутся, это два. И что это даст нам, три. Достаточно?
- Вполне. Отвечаю не по порядку, а по существу. С полного обеспечения они перейдут на зарплату.
- Это выгоднее?
- Безусловно, - и по-прежнему разнеженно: - Вычеты эффективнее с зарплатой. Барак малость подремонтируем, и это жильё для временных работников и гостей. И когда они в бараке - они вместе, а в посёлке каждый сам за себя. И ещё аренда за дом и прочее будет капать.
- Без выкупа? - поинтересовался Фредди.
Джонатан хмыкнул.
- Резонно. Нужен стимул. Двадцать лет увеличенной аренды, и дом твой. Но без земли.
- Резонно, - очень похоже хмыкнул Фредди. - Но учти, с понедельной оплатой будем привязаны хуже прошлого выпаса.
Джонатан хмуро кивнул.
- Верно. Надо продумать.
- Вот и займись, - Фредди допил свой стакан и встал, - а то в мелочевке вязнешь. Я на боковую.
- А думать не собираешься? - съязвил Джонатан.
- Я - ковбой на контракте, - Фредди поставил свой стакан в бар и потянулся, упираясь кулаками в поясницу. - Ковбою думать вредно: скорость на стрельбе теряется. А на контракте и незачем. На то лендлорд есть. Какой никакой, а пусть своим делом занимается.
- Ла-адно тебе, - Джонатан тоже допил свой коктейль и встал. - Иди, ковбой, я уберу.
- Хоть такая от тебя польза.
Оставив последнее слово за собой, Фредди вышел.
Джонатан негромко рассмеялся ему след.
Но, в принципе, Фредди прав. В Колумбии у них на зарплате двое основных и временные почасовики, зарплатой ведает Грымза, и у неё - мисс Джулии Робертс - комар носа не подточит. Раз в месяц проверяешь счета и выписываешь новый, а дальше она сама. С Грымзой им повезло. А здесь… задействовать можно только Стефа. Так… оставить ему наличку в конвертах, а к Рождеству всё равно конечный перерасчёт. Нет, не получится. Вешать на Стефа вычеты за обеспечение и штрафы нельзя. Это надо самому. Ладно, всё равно в этом году будет прежняя система. Для посёлка пока только место подбирается, чтобы всех устраивало и хозяйству не мешало. Тут не до переезда, до стройки ещё далеко. Ладно, это в полном смысле слова не горит. А вот скотную подремонтировать к зиме надо, особенно стойло для Монти. Уже вполне приличным быком смотрится и вообще… на перспективу.
С мыслями о Монти Джонатан и заснул.
* * *
И двух дней не прошло - снова праздник. Иван Купала. Грех не отпраздновать.
- Конечно, Андрюша, - согласилась Женя. - Но на всю ночь…
И Эркин сразу замотал головой.
- Нет, Андрей, мы-то отоспимся с утра, А Жене в первую. И вообще… нам баба Фима рассказывала, интересно, конечно, но… - он замялся.
- Холостяцкий праздник, понял, - кивнул Андрей. - Как раз для меня, - и с увлечением продолжил: - Сразу после смены и пойду, как раз успею.
Женя рассмеялась.
- Ох, Андрюша…
- Ага, - согласился он, вставая. - Я такой. И ох, и ах, и ой-ё-ёй!
Рассмеялся и Эркин, невольно любуясь братом. Хорошо как всё у него получается. И с девчонками уладилось. Письмо от них пришло, что всё хорошо, рады за Андрея, что тот выжил, вернулся на Родину и родню нашёл, и что, как будете в наших краях, то заезжайте. Хорошо им Андрей написал. И не поссорился, и сказал, что к ним не вернётся. И те всё правильно поняли.
- Ну, кто куда, а я на боковую, - закончил Андрей своим обычным присловьем. - Эркин, ты в душ?
- Иди, - улыбнулся Эркин. - Я потом.
- Понял. Женя, спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Андрюша, - улыбнулась Женя и, когда Андрей вышел, протянула руку и погладила Эркина по плечу. - Ты хотел пойти на праздник?
Эркин перехватил её руку и поцеловал.
- Нет, Женя, ты же не можешь пойти, а без тебя и мне там делать нечего., - Женя молча смотрела на него, и он продолжил: - Я на выпускном об одном жалел. Что тебя нет. Правда, Женя.
- Но… но, Эркин, у тебя же должна быть своя жизнь, ты же не можешь…
- Жизнь без тебя мне не нужна, - твёрдо ответил Эркин, перебив Женю.
Прислушался и встал.
- Андрей закончил, я пойду.
И вышел.
Так твёрдо, даже жёстко Эркин говорил очень редко. Она по пальцам одной руки могла бы пересчитать, когда он перебивал её, или о чём-то просил, или не соглашался с ней. Но Женя так же твёрдо знала, что, он, решив что-то, уже от своего решения не отступает. Ох, ёжик, ёжик… Она убрала со стола, приготовила всё на завтра, чтобы с утра спросонья не суетиться лишнего.
В ванной, как всегда после Эркина, чистота и порядок. Только халатов нет, его и Андрея. А на полочке в душе приготовлены её мочалка и мыло. Это, конечно, Эркин позаботился. Сейчас она быстренько обмоется и ляжет. Жаль, конечно, что на праздник они не пойдут. Как им рассказывали, это должно быть очень интересно - она даже хихикнула, вспоминая кое-что из рассказов, - но… но на работу же надо с утра. Нет, конечно, работа важнее. Она же не договорилась заранее об отгуле. Когда Андрей приехал, ей без звука дали, но это же были действительно "особые обстоятельства", а не гулянка как сейчас…
Женя вздохнула, повесила полотенце на место и оглядела себя в большом высоком зеркале. А она очень даже ничего-о-о. Не хуже других была бы. Но нет, правильно решила. И не в работе дело, а в Эркине. Он ревнивый, а там купания эти и прочее, кто-нибудь посмотрит не так, а он ведь горячий, не дай бог… тогда он же чуть не убил Рассела.
Когда она вошла в спальню, Эркин уже спал. Женя сбросила халат на пуф, достала из-под своей подушки и надела ночную рубашку, быстро расчесала волосы и заплела косу, выключила лампу и нырнула под одеяло.
Эркин сонно, не открывая глаз, вздохнул и потянулся. Женя осторожно, чтобы не разбудить, погладила его по груди.
- Спим, милый.
И тут же заснула сама.
Ночь на Ивана Купала. Да, он читал и слышал, но вот участвовать… это же совсем другое дело.
- Пойдёмте за цветком папоротника?
Лёгкая насмешка в голосе Аристарха Владимировича не обидела Громового Камня.
- Да, я никогда не видел, как цветёт папоротник. На Равнине он размножается спорами.
Мирон Трофимович с удовольствием рассмеялся.
- В одиночку его не найдёшь, - улыбнулась Агнесса Семёновна.
- Мы с Джинни пойдём, - он подмигнул ей. - Вы согласны?
Джинни покраснела и кивнула.
- Ну, тогда всё в порядке, - рассмеялась Полина Степановна. - Чтоб Джинни, да не нашла!
- Да уж, - Галина Сергеевна оторвалась от своих бумаг. - В нашем лесу медвежью берлогу найти…
- Да ещё с персональной ванной! - фыркнула Калерия Васильевна.
Теперь смеялись все.
Учителя собирались в отпуск, разбирая скопившиеся бумаги, ученические работы, методички… это с ума сойти, сколько хлама, и откуда он только берётся?
- Коллеги, не забудьте про отчёты.
- Я тебе, Мироша, первой сдала, и где он?
- Поля, первой ты мне сдавала отчёт на педпрактике.
- Дцать лет тому назад, - кивнул Аристарх Владимирович, роясь в листах гербария. - Был такой случай в твоей жизни, но он остался единственным. Агнесса, клевер у тебя?
- Да, держите.
У Громового Камня тоже была своя полка в одном из шкафов, правда, почти пустая. Вернее, совсем пустая. Но он положил туда аккуратно переписанные конспекты проведённых уроков и бесед, несколько рисунков "на индейские темы", сделанных в младшей группе, три листка итоговой работы у взрослых… Ничего, это только начало. А пойдёт он опять в племенном. Форма неуместна, брюки и рубашку жалко: костры, поиски кладов и прочее… веселье, а ничего другого у него просто нет. Отпускные дадут в пятницу. Немного, но ему должно хватить до сентября, до полной нагрузки в школе и часов в Культурном Центре. Интересно, сможет ли он выкроить на костюм? Не на "тройку", конечно, но хотя бы брюки и пиджак, и ещё две рубашки, и галстук… К сентябрю надо собрать. На чём он сможет сэкономить? Да, отчёт сдать. Хиленький отчёт, конечно, но у него и часов было… кот больше наплачет.
- Мирон Трофимович, вот отчёт.
- Спасибо, Гриша.
- Встречаемся в четверг?
- Да, в десять.
- Я зайду за вами?
- Да, спасибо. В семь?
- Да. Пока дойдём, будем вовремя.
Расходились весело, будто отпуск уже начался. А разве нет? Осталось-то… в четверг итоговый педсовет, в пятницу зарплата, и до двадцать пятого августа…
Громовой Камень шёл уверенно, но медленно и покинул Культурный Центр последним. Пологое широкое крыльцо уже опустело. Как и площадь. Ну, что ж, до семи он успеет сходить в школу, вернуться домой и переодеться… По времени - да, лишь бы нога не подвела. Ему ещё всю ночь ходить. Или в школу в четверг, после педсовета? Но он уже спустился по ступеням, пересёк площадь и пошёл по в нужном направлении. Теперь второй переулок налево.
У школьной калитки Громовой Камень остановился, оглядывая просторный из-за пустоты двор. Здесь будут сад, цветник, огородик, а там спортплощадка, а вон там - площадка для игр. Ну и что, что пусто, школа только начинается. Проект он видел, с директором говорил, двадцатого августа он придёт сюда, в свой класс, и уже не почасовиком, а учителем. Он пересёк двор, снова поднялся по ступеням, нет, вполне терпимая крутизна, толкнул дверь.
Гулкий, пустой и светлый вестибюль, пустые и очень тихие раздевалки с рядами шкафчиков, пустые доски объявлений и расписания. О! Нет, два аккуратных листка. Он остановился и внимательно изучил незамысловатые тексты. Запись в школу в канцелярии, с десяти до семи, а в субботу с десяти до трёх. Родительские собрания по классам двадцать седьмого августа в шесть вечера. Всё правильно, всё как надо.
На стук его палки и шагов из канцелярии выглянула русоволосая маленькая женщина в очках. Громовой Камень уже знал её - Анна Алексеевна, секретарь - и весело поздоровался.
- Здравствуйте, Анна Алексеевна.
- Здравствуйте, Громовой камень, - ответно улыбнулась она. - Пришли посмотреть?
- Да.
- Возьмите ключ, - позвала она его.
- Спасибо.
Он вошёл в канцелярию, и анна Алексеевна сняла с доски и протянула ему ключ с деревянной биркой.
- Мебель ещё не привезли.
- Я знаю.
Она понимающе и немного грустно улыбнулась.
- Просто подышать?
Громовой Камень молча кивнул.
Да, он знает, что такое пустая школа. Тогда, в Эртиле, в школе шёл ремонт, а они помогали, их - старшеклассников - попросили остаться на каникулы помочь, и он не поехал в стойбище, тогда и научился малярничать, класть штукатурку и ещё многому другому, а когда ремонт закончился и все ушли, он так же бродил по пустой школе и воображал. Он уже знал, что пойдёт в педагогический класс. И готовился. И были ещё школы. В обломках мебели и осколках стёкол, и трупах. И те школы были не пустыми, а мёртвыми.
Громовой Камень открыл дверь и вошёл в класс, очень пустой и очень светлый. И даже доска уже висит. Он встал спиной к ней и оглядел открывшееся перед ним, одидающее его слова пространство. Ну вот, это его школа, его класс. Мебель завезут, цветы на окнах… плакаты, таблицы… Да, за этим надо будет съездить в Ижорск, в методкабинет при департаменте. Лишь бы в Царьград в представительство не пришлось мотаться. Такую поездку он не потянет. Нет, школа пустая, а не мёртвая, он чуствует это…
…Разговор у костра, мужской разговор, разговор равных.
- Я буду учителем.
Отец откашливается и кивает.
- Ты сможешь, я знаю.
Он ждал возражений, что мужчина - воин или охотник, а учитель - это так, для слабых… и вдруг отец согласен. Почему? Отец замечает его удивление и улыбается.
- Кутойс выше охотника, и, глядя уже не на него, а в костёр, продолжает: - Охотник делает то, что делали до него. Гитчи Маниту создал зверей, птиц и охотников, рыбу и рыболовов, и они не меняются от века и не изменятся во веки веков. А Кутойс делал всегда новое, небывшее до него, брал рождённое людьми и делал человеком.
Он готов слушать дальше, кто такой Кутойс и почему его именем теперь называют учителей, но отец снова заходится в кашле…
…О Кутойсе отец рассказал ему уже в другой раз. И когда к ним в школу приехал знаменитый этнограф (имя потом вставлю, там будут ещё завязки, надо продумать) и попросил записать известные им сказки, легенды, просто рассказы о старине, он написал про Кутойса.
Громовой Камень подошёл к окну. Здесь будет сад. А пока… две берёзки, клён и старая липа. Строители постарались сохранить деревьев сколько можно. А с другой стороны уцелели кусты шиповника и барбариса, и даже ограду сделали в плавным изгибом, чтобы не потревожить ещё не слишком старый, но развесистый дуб. Уже что-то, уже покажет ученикам вживую, а не на листах гербария. Да, гербарий нужен, обязательно, и с надписями на трёх, нет, четырёх языках. Латынь, русский, шауни и английский. Как было в эртильской школе. Ну и кое-что он сам нарисует, склеит, это он умеет. А теперь надо идти, а то точно не успеет.
Громовой Камень ещё раз оглядел класс и вышел. Запер за собой дверь, прошёл по коридору к лестнице и спустился вниз. Он бы поговорил ещё с Анной Алексеевной о наборе, но та была занята разговором с женщиной, пришедшей записывать своего "неслуха" в пятый класс, и Громовой Камень отдал ключ, попрощался и ушёл.
Теперь домой. Пообедать, отдохнуть немного, переодеться и в "Беженский Корабль" за Джинни, а уже оттуда… сразу к озеру.
Джинни перебирала свои кофточки, не зная, на что решиться. И хочется выглядеть получше, и жалко самую нарядную, ведь лес, костры, поиски папоротника…
- Мама, наверное, лучше вот эту?
Норма улыбнулась.
- Ты собираешься, как на бал.
- А чем это не бал? - весело удивилась Джинни.
Она стояла перед зеркалом в трусиках и лифчике, прикладывая к себе белую в голубую полоску футболку.
- Как, мама? И к джинсам, и к глазам, правда?
- Правда, - согласилась Норма. - И очень похоже на тельняшку.
- Ну и что, мама? Это модно.
Сочтя этот аргумент решающим, Джинни бросила футболку на кровать рядом с джинсами и стала запихивать не прошедшее отбора обратно в шкаф. Норма улыбнулась.
- Бал в джинсах… Оригинально.
- Ну, мама, ты же знаешь, это в лесу, у озера, будем прыгать через костёр, искать папоротник…
- И медведей, - продолжила за неё Норма.
Джинни скорчила обиженную гримаску, но рассмеялась.
- Ну, мама… - и, посмотрев на часы, ойкнула: - Ой, уже без пяти, он сейчас придёт.
Она засуетилась, одновременно одеваясь, причёсываясь и собирая расзбросанные по кровати и стульям вещи. И тут зазвенел дверной звонок.
- Иди, встречай, - улыбнулась норма. - Я сама уберу.
Джинни метнулась в прихожую, распахнула дверь.
- Здравствуйте, - улыбнулся ей Громовой Камень. - Вы готовы?
- Да, - она отступила, приглашая его войти. - Здравствуйте, заходите, выпьете чаю?
Громовой Камень переступил порог, улыбнулся вышедшей в прихожую Норме.
- Добрый вечер, - и уже Джинни: - Спасибо, но чая не надо.
- Добрый вечер, - улыбнулась и Норма. - Может, всё-таки…