- Я был директором школы. Школы для несовершеннолетних преступников. Ко мне поступали самые отъявленные негодяи со всей Японии и Китая в возрасте от восьми до шестнадцати. Сегодня многие из них, спасибо геронтологии, ещё активны - кто директор корпорации или научного центра, кто писатель, кто художник. Одно время к званию выпускника школы Одзуки Есихиро относились чуть ли не как к диплому Кембриджа. И знаешь, среди моих учеников почти нет подонков. Было несколько человек, с которыми я ничего не мог сделать, но на них лежала несмываемая печать тьмы, зло было их предназначением в жизни. Большинство же моих подопечных я вытащил из трясины, сделал из них людей.
- Как это у тебя получалось?
- Это истинный дар, ниспосланный свыше тем, кто решает, кому и кем быть и какой камень толкать человеку в гору в своей жизни. В один бронзовый осенний день, когда серебряный ветер срывает красные листья, падающие неторопливо на душу лёгкой грустью, когда впереди забрезжут зимние холода, я встретил Чаева. Он знал обо мне всё. Я о нём не знал ничего. Но я сразу поверил ему. Я впервые встретил человека с аурой цвета расплавленного золота. Передо мной открылся новый мир. Я вошёл в него, отбросив всё, что осталось за спиной. Но мне до сих пор кажется, что я совершил предательство, что моя сторожевая башня в этой жизни была там, в школе в Киото, которая теперь названа моим именем.
- Брось. Не мне тебе объяснять, что место супера в Асгарде, именно там ему предначертано что-то сделать в этой жизни и предопределён час, когда перейти в жизнь следующую.
- Я чувствую приближение своего часа. Уже скоро.
- Да ладно. Это Лика всем нам испортила настроение. Не нужно вообще было устраивать этот поход по "тонкому льду". А если честно, мне сейчас глубоко наплевать на её пророчество. Вы смотрите на меня как на покойника - с состраданием и неким уважением. Что я, не вижу, что ли? А зря. Я обойду это пророчество. - В этот миг я был уверен в своих словах.
- Не слишком ли ты самонадеян?
- Я обойду пророчество!
- Знаешь, а может, у тебя получится.
- Обязательно получится.
***
… Я стоял на обрыве. Под ногами кипела, уходила к горизонту изумрудная поверхность океана, по ней бежали белые барашки волн. Свежий ветер трепал мои длинные волосы и непонятно откуда взявшуюся бороду. Я стоял здесь давно. Может быть, тысячу лет. А может, и секунду, растянувшуюся в тысячелетие. И всё это время я ждал ЕГО. Я ненавидел ЕГО, меня коробила даже мысль о том, что я дождусь Его. И всё равно я должен был дождаться, должен был встретиться с НИМ с глазу на глаз. Этот миг приближался. Вскоре я увижу ЕГО, развеются сомнения и фантазии, одним ударом будет перерублен клубок предчувствий и страхов, внутри которого и скрывается ЕГО лицо.
Судя по теням, яркое солнце находилось в зените. Я мог бы легко увидеть светило, если бы поднял голову. Да и вообще, не мешало бы осмотреться, попытаться понять, где я нахожусь - на Земле или на какой-нибудь из бесчисленных планет, затерявшихся в тумане Млечного Пути. Но я не имел права глазеть по сторонам. Это не очень огорчало меня. Ведь то, где я нахожусь, не имеет никакого значения. А имело значение то, что я поставлен здесь, чтобы с недрогнувшим сердцем, полным отваги и стойкости, встретить ЕГО.
Неожиданно тени стали быстро удлиняться, дохнул горячий ветер, на море и небо легли красные штрихи заката. Наступала ночь.
Всё замерло. Тени больше не удлинялись, небо не темнело. Замерли буруны волн. Замер, будто в испуге, ветер. И даже одинокая звезда перестала мигать и замерла шляпкой серебряного гвоздя, вбитого в небосвод. ОН приближался.
Не было слышно тяжёлой поступи. Никаких внешних эффектов, если не считать остановившегося времени. Он был невидим, не ощутим обычными человеческими чувствами. Он струился эфирными волнами, которые мягко овевали меня.
Эфирные потоки вокруг начали сгущаться и костенеть, хотя это звучит как бессмыслица. Я чувствовал, что ОН нашёл меня и теперь пробивался из сковывающей ЕГО жёсткой реальности. Внезапно время включилось. Снова шуршали волны, наползали на закатное небо сиреневые облака. Но всё было каким-то скользким, неустойчивым. Я понял, что окружающий меня мир рушится. Или я выпадаю из него. Чёрным крылом меня на миг накрыла тьма. Мы столкнулись наконец. Реальность ломалась на куски, рассыпалась в пыль, но меня это уже не интересовало. Я хотел увидеть ЕГО, ибо ничего не было хуже той неизвестности, в которой я пребывал.
Миг безумного знания наступил. Мы стояли друг перед другом. Усилием воли я сорвал пелену тьмы, проник за завесу. Передо мной должно было предстать ЕГО лицо. Но я не увидел ничего. И это было самое худшее…
Вскрикнув, я очнулся. Никакого моря, скалистого берега, конечно же, не было и в помине. И быть не могло. Это всего лишь сон. Яркий, наполненный ощущениями, слишком похожий на явь. Да, это всего лишь сон. Хотя… Я вдруг подумал, что это не совсем сон. Но… Обман, я сам себя хочу обмануть. Это было что-то иное. Я действительно только что стоял на берегу и ждал кого-то, чьё лицо у меня так и не хватило сил рассмотреть.
Больше я заснуть не смог. Боялся вернуться туда, где только что был.
Все спали, кроме Маклина, который бодрствовал на страже. Слабо сиял световой шарик. Я поднялся и подсел к негру.
- Почему не отдыхаешь? - спросил Маклин.
- На том свете отдохнём.
- Хандришь?
- Не очень.
Помолчали. Каждый думал о своём. Впереди последний переход. Через несколько часов начнётся жаркая работа. Шуршание послышалось сзади и чуть сбоку. Мы резко обернулись, моя рука легла на рукоятку разрядника, кобуру с которым я не снимал даже ночью. Никакой опасности не было. Это был всего лишь заспанный Фахел.
- Ещё одна сова, - усмехнулся Маклин, затем спросил Фахела: - Чего не спишь?
- Я должен… Пламя…
Двигался Фахел угловато и неуклюже. Цитиане сильно измотались за время нашего совместного путешествия.
- Пламя, говорит, - скривился Маклин.
- Что-то странный он какой-то, - откликнулся я. Мне что-то не понравилось в движениях Фахела - какая-то нарочитая искусственность.
- Да они вообще странные. И не сейчас, а в принципе.
- С другой стороны, мы тоже для них странные. Наверное, полная стыковка психологии у жителей разных культур - большая редкость.
- Не скажи. Взять Звёздное Содружество Сорок процентов планет и их обитатели чуть ли не повторяют Землю и человечество. Негуманоидные цивилизации в исследованной Содружеством части Галактики составляют меньше полпроцента. Вот с негуманоидами найти общий язык действительно нелегко.
- Интересно. В принципе, нет никаких ограничений для возникновения самых удивительных биоструктур, в том числе на небелковой основе. Откуда же такая общность? Если, конечно, отвлечься от идеи Чаева о Великом Конструкторе - ею можно объяснить что угодно.
- Это с Ковальским лучше обсуди. - Маклин зевнул. - Есть множество версий. Знаешь, что такое панспермия? Это перенос частичек жизни с одной планеты на другую. Эта теория не выдерживает никакой критики. Идея переселения гуманоидных существ из одной системы в другую какой-то развитой цивилизацией ближе к истине. Учёные Содружества каждую пятую популяцию разумных существ объясняют именно так. Ну а как насчёт общности флоры и фауны? Да и вообще, откуда берётся жизнь и почему приобретает именно такие формы? Как ни крути, но без идеи Конструктора нелегко объяснить всё это.
- Но он должен действовать посредством каких-то физических, химических явлений.
- Если посмотреть на Галактику со стороны, то увидишь океан с воронками, течениями тонких энергий, формирующих грубую материю, в том числе и живую. Нужно ли объяснять, что одно течение формирует примерно схожие структуры, другое - иные. Галактика наша сформирована преимущественно одним гигантским водоворотом. Что творится в других галактиках - не знаю. Туда нам пока хода нет.
- Рекс, с ним всё-таки что-то не то. - Я обеспокоенно кивнул в сторону Факела.
Тот стоял, обеими руками касаясь стены, и заворожённо смотрел в одну точку.
- Фахел, что с тобой? - забеспокоился я.
- Не мешай… Я должен… Огонь…
- Да оставь его в покое, Саша. Должен - значит, должен, - махнул рукой Маклин. - Так вот, существует ещё теория, которая описывает тенденции…
Неожиданно Фахел оттолкнулся от стены и проворно скользнул в тёмный проход.
- Подожди, Рекс! - воскликнул я. - Давай за ним.
В этот миг я понял суть моих тревог. Опасность была близко как никогда. Я не думал, что успею, что смогу помочь. Я ни на что не надеялся, но правильно сказал Герт: когда ближнему угрожает опасность, не в наших правилах подсчитывать шансы на успех.
От прохода меня отделяло метров десять. Я устремился вперёд и преодолел больше половины расстояния, когда обжигающая волна ударила меня в грудь. Я упал. Дыхание перехватило, меня вжало в пол, к горлу подкатила тошнота. В это же мгновение оборвалась ещё одна серебряная нить. Фахел погиб…
***
От Фахела не осталось и следа так же, как и от всех прочих несчастных. И опять мы не могли даже предположить, какая нечистая сила его взяла.
Я очухался быстро. "Осьминог" отпустил меня и убрался восвояси удовлетворившись одной-единственной жертвой. Надолго ли?
- Здесь его энергоинформслед обрывается, - сказал Ковальский, указывая на точку в трёх метрах в глубине туннеля.
Мы тщательно осмотрели это место, но не нашли ничего интересного.
- Что его выманило сюда? - произнёс Герт.
- Не знаю. - Я пожал плечами. - Он шёл, как робот, и это показалось мне странным.
- Вы должны были сразу действовать.
- Должны, - кивнул Маклин. - Но мы не сообразили, что происходит. Мы не так хорошо знаем цитиан, чтобы сказать определённо, что в их поведении нормально, а что нет.
- Я слишком поздно понял, что он попал в сеть, - признался я. - Хотя должен был понять это раньше.
- Что за сеть?
- Его, как рыбу, кто-то поймал в сети и потащил к берегу.
- Рыба на берегу не может дышать, - поддакнул Ковальский.
- Вы что-нибудь почувствовали необычное? - обратился Герт к цитианам.
- Мы спали и ничего не чувствовали…
- Так же было, когда исчез Курбагаз…
- И почти так же исчез Марконс…
- Казагассс настигает нас…
- Мы не успеваем. Он вернётся. И скоро…
- Вы говорили, что выбрали безопасное место. Почему же это произошло? холодно осведомился Ковальский.
- В другом месте он пришёл бы раньше и забрал бы не одного, а может, всех…
- Дело ясное, - вздохнул Герт. - Что делать дальше?
- Идти к форту, - сказал я. - Вся надежда на то, что я или цитиане почувствуем приближение "осьминога",
- Да-а, большая на вас надежда, - прищёлкнул языком Герт. - Вон Фахел исчез, как не было…
- И всё-таки мы чувствуем его. Лучшего же ничего нет.
- Мы гордимся Фахелом… - затараторили цитиане.
- Он погиб как воин, и его имя будет выбито на стене Скорби…
- Мы должны отдать ему почести…
Сарн выплеснул горючую жидкость на место, где погиб Фахел, бросил туда кубики. Взметнулось вверх оранжевое пламя. Каждый из цитиан коснулся рукой груди, лба и провёл над огнём ладонью, шепча под нос какие-то слова на своём птичьем диалекте.
- Мы готовы… - произнёс Сарн.
- Пора идти…
Это была странная "прогулка". Ещё более странная, чем мой первый визит в ТЭФ-зону, когда я словно пробирался по минному полю и каждый мой шаг мог стать последним. Сейчас я смотрел на себя со стороны и препарировал свои чувства, боясь упустить хоть малейшее изменение. Время от времени я ощущал, что смерть дышит в спину или в ухо, и тогда приходилось корректировать маршрут. Не сколько раз об опасности предупреждали цитиане. Слава Богу, ходов и пещер становилось всё больше, поэтому имелись большие возможности для манёвра. Не знаю, кто шёл по нашим следам, но пока нам удавалось обходить его, избегать встречи. Иногда казалось, что нас вот-вот настигнут, но мы всё-таки уходили.
Мы шли по длинному коридору с гладкими и чёрными стенами, за поворотом метрах в ста мы увидели выход. В проёме алело слабое сияние.
- Там что-то есть, - сказал Ковальский.
- Точно, - согласился я. - Но опасности незаметно.
- Неважно. Лучше обойти это место. - У Герта вошло в привычку при обсуждении общих проблем говорить на спейслинге.
- Обратного пути нет… - затараторили цитиане.
- Казагассс толкает нас в спину…
Герт прикусил губу. Я видел, что он готов взорваться. В глубине души он не верил ни в какого Казагассса, а равно и в пользу наших судорожных перемещений, бега незнамо от кого. Он воспринимал это как театральное представление, в котором вынуждают участвовать и его. Но он прекрасно понимал, что нельзя не считаться с исчезновением Уолтера и Фахела и что смерть, похоже, действительно где-то рядом.
- Хорошо, тогда вперёд, - недовольно произнёс Герт. - Я пойду первым.
Когда до конца коридора оставалось метров тридцать, Герт жестом приказал всем остановиться, вытащил из кобуры разрядник и пошёл вперёд один. Его чёрный силуэт мелькнул в алом проёме и исчез. Вскоре он появился снова и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним.
Круглый со сводчатым потолком зал подпирали шестнадцать колонн, похожих на бутылки, - они шли ровными рядами и отражались в гладком полу В середине зала возвышался трёхметровый куб, от которого и исходило свечение.
- Ничего себе, - прошептал Маклин. Он подошёл к кубу и провёл ладонью по его поверхности. - Камень покрыт необычайно устойчивой люминокраской. С того дня, когда его поставили сюда, много времени утекло. Тогда на Земле ещё не было Египта, Шумерского царства…
- Вроде внутри что-то есть. Горит какая-то искра, - вгляделся в куб Ковальский.
- Точно, - согласился Маклин.
- Я тоже чувствую, - подтвердил я. - Если собрать Круг, можно проникнуть в глубь камня.
- Этот булыжник имеет какое-нибудь отношение к твоему "осьминогу"? спросил меня Герт.
- Не знаю. - Я сосредоточился, но ничего не ощутил.
- По-моему, не имеет.
- Интересно, могла ли цивилизация, оставившая здесь камень, оставить заодно и этого чёртова Казагассса?
- Могла и оставить, - неопределённо развёл я руками. - А могла и не оставить.
- Если камень не относится ни к рагнитам, ни к этому Казагасссу, зачем нам тратить время и энергию на его исследование? - осведомился Герт. - Нам вскоре потребуются все наши силы.
Я с сожалением уходил из зала. Загадка исчезнувшей цивилизации начинала всерьёз занимать меня.
- Осторожно… - подали голос цитиане.
- Казагассс снова близко…
Опять пошла изнурительная гонка, замысловатое петляние по коридорам. Кто же всё-таки гонится за нами, что представляет собой этот "осьминог" Казагассс? Мне подумалось, что если бы во время схватки на утёсе я увидел лицо некоего таинственного противника, то получил бы ответ на этот вопрос. Мне казалось, что он - нечто неперсонифицированное. Сокрушительная мощь вроде землетрясения, которой всё равно кого давить. От неё не скрыться, но, не исключено, можно научиться предсказывать эту стихию.
- Опаздываем… - тараторили цитиане.
- Он настигает…
- Нам не дойти до форта Скоулстонт…
Мы проскочили широкий прямой километровый коридор. Я двигался, с трудом поспевая за товарищами, потому что со мной творилось что-то неладное, я слабел. Петля на моей шее стягивалась всё туже, и вот щупальца "осьминога" коснулись моей ноги.
- Он почти взял нас, - сдавленно прохрипел я, прислонившись к стене. - Он здесь. Не могу.
- Нечего распускать нюни! - Герт схватил меня за рукав. - Вперёд!
- Не вперёд! - крикнул я. - Назад!
Из коридора впереди кто-то надвигался на нас. Не дул ветер, не было слышно ни шума, ни шуршания - ничего такого, за что можно зацепиться чувствам. На нас шла тишина. В лабиринте почти не было звуков - лишь стук сердец да плеск маленького водопада в пещере, что осталась позади. На поверхности редко встретишь такую тишину. Но даже она казалась просто канонадой по сравнению с надвигающейся абсолютной, зловещей тишиной, которую можно было пощупать, она внушала не спокойствие и стремление к отдыху после долгого пути, а реликтовый, поднимающийся из самых отдалённых закоулков мозга ужас.
На этот раз приближение "осьминога" почувствовали всё. И теперь никому не нужно было объяснять, что настало время бежать со всех ног. Мы неслись через какие-то слабо светящиеся коридоры, скатывались по скользким ступеням, брели по колено в воде, боясь сорваться в чернильную пучину. Наши тени метались по полу и по стенам. Дыхание у цитиан сбивалось - для них темп был слишком высокий, а мы не могли их оставить. Наконец мы очутились в большой пещере с покато идущим вниз полом, заканчивающимся площадкой, за которой зловеще чернел обрыв. В свете фонарика переливались обломки пород и темнели какие-то здоровенные булыжники, неизвестно как оказавшиеся здесь.
- Стоп, он вокруг… - встревоженно заголосили цитиане.
- Дальше хода нет…
- Мы можем попытаться переждать здесь…
- Это верно, - подтвердил я. - Настырный. И не надоело ему гоняться за нами.
- Золотой дракон, учуявший добычу, никогда не остановится, пока не настигнет её или сам не сложит крылья, - горько усмехнулся Одзуки.
- Сколько мы ещё будем от него бегать? - раздражённо воскликнул Ковальский.
- Не знаю, - ответил я.
- Через три часа "Изумрудный странник" приземлится в форте Скоулстонт. Успеем? - спросил Герт, оборачиваясь к цитианам.
- Идти недалёко…
- Успеем…
- Если Казагассс не успеет раньше…
- И тогда нам никуда не надо будет успевать…
Это, наверно, была первая, хоть и не совсем удачная, попытка пошутить со стороны цитиан.
Я присел около камня. Я устал. Очень сильно устал. Устал так, как не уставал никогда. И моё физическое состояние было ни при чём - причина совсем иная. Ещё немного - и я сломаюсь, а ведь, чтобы сломать супера, надо немало потрудиться, Вспомнился мой поход в ТЭФ-зону, как я бился с псами - "убийцами" и начал овладевать Силой. Тогда мне было очень тяжело, но сейчас неизмеримо тяжелее. Псы теперь казались мне милыми шавками со слегка стервозным нравом, а их потуги взять меня совокупной психоэнергией выглядели понятными и несерьёзными. Здесь же мы столкнулись с чем-то настолько невероятным и мощным, что все наши изумительные суперспособности вряд ли могли помочь.
- Наш недруг не слишком сноровист, - сказал Маклин. - Если бы я устраивал схожую облаву, то давно настиг бы кого угодно. По-моему, слухи о его величии сильно преувеличены.
- Это ты зря, - возразил я. - Почему ты думаешь, что боевому слону хочется охотиться за муравьём? Он просто наступает на него. Если же муравей чудом ускользает, то преисполняется гордостью и на всех вечеринках взахлёб рассказывает, как победил слона. И всё это длится до той поры, пока муравей не попадает под другого слона и… - Я запнулся, будто получив удар в живот.
- Чувствуешь что-то? - обеспокоенно спросил Герт.
- Чувствую, - хрипло выдавил я.
- Где он? - спросил Ковальский.
- Здесь.
- Да, здесь… - поддакнули цитиане.
- Да вы что? - воскликнул Ковальский. - Ничего не вижу!
- Я же говорю - он здесь.