Глава 43
Сыма Цзян аж раздувался от гордости, демонстрируя соратникам странного вида арбалет. Китаец торопливо объяснял принцип действия чудного самострела. Хвалился сильными сторонами, не утаивал слабых:
– Моя ослабляй тетива. Не така сильно будет стрела ударяться, не така далеко лететься. Зато легко заряжайся, быстро стреляйся. Эта рычага тягай сюда. Стрела падай сюда. Жать сюда. Стрелять туда. Вся просто. Сильнее, чем просто.
Да уж, сильнее. Более чем просто.
Достижение китайской инженерной мысли, воплощенное на основе швейцарского самострела, выглядело весьма колоритно.
Сразу бросалась в глаза торчавшая вверх рама с рукоятью – рычаг, посредством которого производилось натяжение тетивы. Китайский вариант "козьей ноги". Рама крепилась к деревянному ложу и позволяла легко подцеплять и натягивать тетиву. Ворочать такой рычаг удобно даже одной рукой.
Впереди – сильно изогнутый маленький, но толстый и тугой лук. Составной. Из тройной обвязанной жилами деревянной основы. Сзади – для упора – деревянный костыль. Иначе не скажешь. Альтернатива прикладу, видимо. Внизу – под дугой лука – деревянная рукоять. Вместо цевья.
Нехитрый спусковой механизм, отличный от привычной скобы европейских ручных самострелов и больше смахивавший на курок, располагался в центре конструкции.
– "Висячая ножа", – с довольной улыбкой представил техническую новинку Сыма Цзян.
Над курком марки "висячий нож" – между ложем и ручкой рычага – была смонтирована… М-м-м… коробка – не коробка. Футляр – не футляр. Узкий такой, длинный, высокий. Две дощечки, а промеж – щель. Как раз чтоб стрела свободно легла. Несколько стрел. Чтоб одна на другую. Сами по себе стрелы из этого деревянного кармана выпасть не должны. Вкладываются они сверху и под собственной тяжестью оседают вниз. Туда, где между футляром и ложем арбалета имеется широкая прорезь, по которой при стрельбе свободно ходит туда-сюда толстая тетива.
Зарядный рычаг-рама позволяет взводить арбалет одним рывком. И взводить, и заряжать одновременно.
Р-р-раз – и тетива натянута. Сверху, из узкой коробочки, прямо на ложе, в аккуратно вырезанный желобок скользит короткая стрела.
Щелк…
Тетива спущена. Стрела летит.
А рычаг – р-р-раз – натягивает пучок тугих жил по новой, и на освободившееся место ложится очередная стрела.
Щелк…
Еще один выстрел.
Перезарядить – секундное дело. И опять вкладывать вручную снаряд не надо: стрела уже лежит… Где надлежит.
Только в узком деревянном футляре тает, проседает запас болтов.
Ха! Да какой там футляр! Магазин – вот, что это! Точно! Рожок. Вроде автоматного, только для арбалетных болтов предназначенный.
По сути, у Сыма Цзяна получилась этакая ручная аркабалиста с магазином где-то на десяток стрел-болтов. С примитивной автоматической системой подачи боеприпасов. Китайский арбалет-автомат… Ну, или полуавтомат, если уж быть точнее.
Навороченный самострел вовсе не был большим и тяжелым. Наоборот – он оказался миниатюрнее и легче швейцарских арбалетов. Возможно, потому, что под маленькую руку китайца сделан. Стрелы Сыма Цзян тоже подобрал из арсенальных запасов соответствующие – покороче, потоньше, полегче.
Испытательные стрельбы провели возле грота. Поставили большой щит и…
Нет, это было что-то! Даже безутешный Вальтер на время забыл о гибели Берты. Ничего подобного швейцарскому стрелку видеть еще не доводилось. Как и дружинникам Бурцева. Как и самому Бурцеву.
Скрипел рычаг перезарядки. Щелкала тетива. Стрелы из "малого ну" вылетали с поразительной скоростью. Не так быстро, как из лука Бурангула, но за полминуты – пару десятков болтов Сыма Цзян все же выпустил. И притом довольно метко. В щит вошли все стрелы. Со ста шагов.
Правда, навылет щит-мишень не пробил ни один болт. Да и цельнометаллический рыцарский доспех малыш "ну" тоже одолеет вряд ли. И все же простая, но действенная конструкция внушала уважение. К тому же ведь обладатели "колдовских бомбард", которые представляли сейчас наибольшую опасность, не носят лат.
– С такой штукой мой отец перестрелял бы всех геслеровских вояк, – с тоской проговорил Вальтер, – и сам жив остался. И мы с Бертой сегодня бы отбились.
Телль-младший опять загрустил. А не время сейчас для грусти!
– За работу, – приказал Бурцев. – Сема, говори, что и как делать. К вечеру у каждого должен быть такой арбалет.
А до вечера оставалось совсем ничего.
…От китайских новинок отказались только лучники Бурангул и дядька Адам, предпочтя более привычное метательное оружие. Вальтер Телль решил вооружиться сразу двумя самострелами. Своим – тяжелым, проверенным, дальнобойным и бронебойным, и легким – китайским. Остальные в спешном порядке осваивали "малый ну".
Попрактиковались немного… И открылось еще одно неоспоримое преимущество модернизированного арбалета: для сносной стрельбы из него не требовалось каких-либо особых навыков.
А требовалось всего-то…
Дернуть рычаг. Навести на цель. Нажать на курок. Дернуть рычаг. Навести на цель. Нажать на курок. Дернуть, навести, нажать… Просто, как дважды два. Главное – правильно навести и хорошо прицелиться. С луком у новичков такой номер не прошел бы точно. А тут… тут большинство выпущенных стрел летели туда, куда следовало. И летели часто. Засыпать кого таким дождиком – мало не покажется.
Глава 44
К Черному лесу добрались на "Опеле". На закате уже добрались. План операции был прост: Бурцев на грузовике отвлекает внимание засады. Остальные подползают к немцам так близко, как только смогут, а подобравшись…
Впрочем, дальше они не загадывали.
Десант с многозарядными китайскими арбалетами высадился из кузова за лесом. Там и расстались, разошлись, разъехались. "Опель" по широкой дуге начал огибать невидимый пока еще холм с развалинами древней башни наверху. И с фашистско-тевтонской засадой внизу.
Машине предстояло появиться с противоположной стороны от рассыпающихся по подлеску и готовящихся к атаке арбалетчиков.
Вместе с Бурцевым ехали Аделаида и Ядвига. Дамам совсем ни к чему лезть в битву. Хватит с них подстреленной Берты. Непреклонность Бурцева в этом вопросе дам огорчила. Любопытно, видите ли, им посмотреть вблизи, каково это – с китайскими самострелами против "громометов". В утешение Бурцев сунул женщинам по арбалету. Сказал, что, возможно, самим придется отстреливаться прямо из колдовской повозки. Но – это вряд ли. Подставлять под удар машину он не собирался. Бурцев собирался лишь подразнить немцев и при благоприятном стечении обстоятельств – выманить из оврага на открытое пространство, под стрелы китайских арбалетов. А выманив – дать по газам. Так что машина была сейчас относительно безопасным местом. Аж самому противно. По хорошему-то воевода должен вести свою дружину в атаку, а не раскатывать вдали от места стычки. Но приходилось кататься. Кроме него за руль сесть некому: в средневековье на водителей не учат.
Сумерки сгустились. Что под колесами – не видать. А десант уже должен бы выбраться на позиции. Пора проводить отвлекающий маневр.
Бурцев врубил ничем не прикрытые фары. Вывернул из подлеска. Попер по ухабистой целине. Вперед, за светом, взрезающим ночь. Где-то там – развалины арийской башни перехода. И где-то там его поджидают немцы.
Заметили уже, наверное. Мудрено не заметить горящие фары на пустой равнине, мудрено не услышать в тишине наступающей ночи шум мощного движка. И пусть… Пусть смотрят, пусть слушают. Пусть дадут арбалетчикам подобраться еще ближе.
Он повернул. Вправо, влево. Полосуя сумрак яркими лучами. Устраивая иллюминацию для незримых наблюдателей. Пускай полюбуются. Шоу. Напоследок.
И – увлекся! И – не заметил!
И – хрясь! И – бумп-ш-ш-ш!
В глубокую промоину, скрытую в траве, многострадальный "Опель" влетел всем передком. Уткнулся бампером в земляную стенку. По лобовому стеклу пошла трещина.
Движок ревел. Колеса крутились, выбрасывая вверх комья грязи. Машина дергалась, но с места не двигалась.
Бурцев выскочил из кабины. Посмотреть. Ну, посмотрел. Застряли! Плотно засели. Втроем – с двумя девчонками не вытолкнуть. Откапывать теперь надо передние колеса.
Бурцев погасил фары. Поздно.
Заметили. Сам ведь того хотел.
И – теперь уже другие огни замелькали в темноте. Фары "Цундаппов". Огни факелов. Но не впереди – не в овраге, где должен сейчас начаться бой. Сзади. И справа. И слева тоже.
Они выныривали из ближних балок. Выезжали из-за дальних холмов. Спешили от массива Черного леса и небольших рощиц.
Бежали, ехали, скакали…
Немцы обложили со всех сторон. И Бурцев понял. Не в овраге под платц-башней скрывалась настоящая засада. Овраг – это так… Приманка. Отвлечь внимание. Привлечь внимание. Как "Опель".
Немцы знали, что после неудачной разведки Вальтера Телля сбежавшие пленники шварцвальдского замка вернутся сюда. Или сами догадались, или взяли в плен кого-нибудь из теллевских стрелков. Выпытали? Вызнали под каким-нибудь магическим гипнозом? Не важно это, уже не важно.
На темной равнине мелькали конные фигуры в белых тевтонских плащах и размытые силуэты мотоциклов с колясками. С пулеметами. Сзади бежала цепь пехотинцев. Эсэсовцы? Кнехты? Не разобрать. Преследователи не стреляли. Пока.
Путь к отступлению отрезан. И бежать теперь можно только вперед. Но на своих двоих – далеко не убежишь.
А грузовик застрял!
В кузове – оттуда удобно бить во все стороны – с арбалетами наготове уже затаились Ядвига и Аделаида. Ждали молча, не высовываясь.
Бурцев руками разгребал землю под колесами. Дохлый номер. Промытая дождями глинистая почва уже затвердела. Не поддавалась. Вот для чего фашики возили в машине саперную лопатку!
У Бурцева лопатки не было. И он рванул из ножен меч. Принялся сковыривать землю клинком, стараясь не пропороть скаты.
Странная это была гонка – не на жизнь, а на смерть. Немцы приближались, а отточенный клинок взрезал дерн и рубил плотную глину. Ну, вроде сойдет? А если нет? А враг уже – вот он!
Первыми были "Цундапп" и пара тевтонских рыцарей. Эти намного опередили остальных. Метался туда-сюда свет одинокой фары. Мотоциклетная коляска скакала по кочкам. Может, поэтому пулеметчик и не стрелял до сих пор – не мог прицелиться. Или потому, что немцы все еще надеялись взять беглецов живыми. Или просто потому, что не видели они никого в темноте и не рассчитывали, что кто-то остался возле машины с погашенными огнями.
Но тевтоны на скаку уже опускали копья, готовые сбить любого, кто высунется из-за "Опеля".
Ну, вашу мать… Бурцев бросил меч. Схватил арбалет. Скомандовал негромко:
– Эй, там, в кузове! По рыцарям изломанного креста в колдовской повозке – пли!
Три стрелы – две из кузова, одна – из-под кабины – бесшумно устремились к цели. К яркому пятну в ночи. Видимо, что-то попало. Куда-то… Луч мотоциклетной фары прочертил диковинный зигзаг. Кто-то закричал. Коротко взлаял пулемет. Куда ушла очередь? Не понять. Наугад, видать, пальнул, с перепугу, не видя цели.
Щелкнули рычаги перезарядки. Еще три стрелы… На свет… Три незримых ночных мотыля со стальными жалами.
"Цундапп" перевернулся.
Еще три выстрела. "Рыцари изломанного креста" больше не подавали признаков жизни.
Зато тевтоны – Готт мит у-у-нс! – гудят из закрытых яйцеобразных шлемов и несутся тяжелым галопом, выставив вперед копья. Длинные копья всадников легко достанут и Бурцева, укрывшегося за капотом, и Аделаиду с Ядвигой, сидящих в кузове. Секунды через три уже достанут. Но три секунды – достаточно, чтобы сделать из скорострельных китайских арбалетов еще пару залпов.
А это – шесть стрел. Почти в упор. В отчетливо видимые в ночи белые одежды братьев ордена Святой Марии. В белые попоны и нагрудники крупных боевых коней.
И рыцари, и кони с грохотом летят наземь. Катятся, звеня металлом, чуть не к самым колесам грузовика. Кони – либо убиты, либо ранены. Тевтоны же, обвешанные латами… Нет времени проверять тевтонов.
Бурцев уже в кабине.
Уже заводит.
Протекторы цепляются за расковырянную землю. Сзади густо дымят выхлопы, окутывая и скрывая машину. Сзади вовсю палят уже немцы. Мимо пока.
А вот – стукнуло – в кузов. Раз, другой…
Быстрый взгляд назад. Нет, девчонок вроде не задело.
Аделаида и Ядвига надсадно кашляют и – щелк-щелк – шлют стрелу за стрелой, опустошая магазины самострелов. Бьют – уже не целясь, наобум. Трудно прицелиться, когда от газа нечем дышать и слезятся глаза, а кузов под ногами ходит ходуном.
Все же в зеркало заднего вида Бурцев успевает заметить, как упал еще один всадник, вырвавшийся вперед. Тоже – вместе с конем упал.
В расширенной, изрубленной мечом промоине Бурцев бросает машину вперед. Назад. Вперед. Назад. "Опель" раскачивается, используя мощь двигателя и инерцию собственного веса, чтобы вырваться из западни.
И… и вырывается.
Глава 45
Бурцев снова включил фары. Надо. Надо видеть дорогу перед собой. Чтобы опять не влететь. Теперь он ехал не в объезд, не по дуге, а напрямую – самым кратким путем. К башне перехода на холме. К оврагу под холмом.
В овраге, где ожидалась засада, было тихо. Вероятно, там бой уже закончился. Или не начинался вовсе?
Впереди – в свете фар – мелькнуло жуткое, будто из ночных кошмаров, лицо. Изуродованное, со страшным оскалом. Телль! Вальтер Телль стоит на пути и машет рукой. А вон и остальные выскакивают из оврага, бегут к машине.
Бурцев притормозил. Ненадолго – ровно настолько, сколько требовалось дружине, чтобы заскочить в кузов.
В кабину к нему ввалился Вальтер.
– Ну что? – Бурцев кивнул на овраг. – Никого не потеряли?
– Никого. Там всего-то с полдесятка кнехтов было. А остальные…
– Остальные там. – Бурцев указал назад, на огни. – Вся облава, видать, собралась.
"Опель" сорвался с места. Движок взревел. Машина шла на подъем. На холм. К мегалиту. Преследователи догоняли.
Едва скрылись за камнями, едва вогнали "Опель" в центр каменного круга, как по глыбам забарабанили пули. Это под прикрытием пулеметов и "шмайсеров" цайткоманды на холм въезжала рыцарская конница.
Дружина Бурцева заняла круговую оборону. Дала ответный залп из арбалетов. Перезарядила и еще дала…
Падали кони, падали люди. Катились по склону, путаясь в плащах, взбрыкивая ошпаренными сапогами, орденские братья, не удержавшиеся в седлах.
– Сыма Цзян, твори заклинание! – проорал Бурцев. – Открывай башню!
– Моя уже пытался, моя не можется! – жалобно вскрикнул китаец. – Магия эта места моя не слушайся. Здесь чужая колдовства. Мешается для моя!
Блок! Магический блок! Ну, конечно, раз немцы их здесь поджидали, то должны были поставить защиту. Чтобы остановить? Нет, задержать. Остановить не получится. С ними ведь Аделаида. Континиумный стабилизатор. "Анкер-менш". Человек-якорь, всем якорям якорь, которому по фиг любые магические блоки.
– Аделаида, значит – ты! – приказал Бурцев. – Открывай колдовские врата!
– Как? – испуганно вскинула голову княжна.
Как? А действительно, как? Эзотерики от СС обратили Агделайду Краковскую в ходячий якорь-заклинание, но не дали знаний, как использовать свою новую суть. И в гиммлеровской папке о том ничего не сказано.
– Как, Вацлав?
Что ж, Бурцев знал только один способ. Будучи шлюссель-меншем, он покорял время и пространство силой мысли. Так, может, и сейчас? Тоже? Так же? Ментальный контакт? Надо учиться, пробовать. И притом быстро.
– Вспомни, Аделаида! Представь! Языческое капище прусских вайделотов. Хорошо вспомни. Хорошо представь. Постарайся. Захоти! Пожелай! Попасть! Туда!
Аделаида зажмурилась. Напряглась. Ну? Ну же? Сработает? Нет?
– Сыма Цзян, помогай! Говори заклинание! Ну же!…
В камень били пули. В воздухе свистели стрелы. Аделаида кусала губы. Старый китаец, отрешившись от всего, сосредоточившись в медитации, раскачивался, как маятник, бубнил одну за другой сакральные формулы.
И – засветилось, заструилось знакомое багровое сияние. Образуя круг, замыкая кокон перехода.
Оживали древние камни. Высвобождалась магия, сокрытая в них.
Есть! Е-е-есть! Путь от развалин одной арийской башни к развалинам другой от-кры-вал-ся.
Бурцев перевел дух. И завел двигатель.
– Все в колесницу! Живо! Арбалеты-луки не убирать! Сами – спрячьтесь пока.
Возможно, там, куда они направляются, сразу, с ходу, по прибытии, придется уносить ноги… колеса. Возможно, придется драться. А может, и драться, и драпать одновременно, пробиваясь сквозь заслоны тевтонов и фашистов.
Но там их, по крайней мере, не ждут. А здесь… здесь немцы уже почти влезли на холм. Стрельба стихла. Эсэсовцы боятся зацепить крестоносцев, что вот-вот доберутся до цели. Перехватят, помешают…
– Сема! – прокричал Бурцев из кабины. – Теперь магия тебя слушается?!
За багровой пеленой расплывались фигуры первых конных рыцарей, взобравшихся на высотку.
– Слушайся, слушайся, Васлав, – радостно откликнулись из кузова. – Хорошо слушайся. Чего нужно?
Щелк-щелк-щелк…
Там, в кузове, кто-то еще пускал арбалетные болты. Сквозь красноту, что становилась все ярче и насыщеннее. Смутные фигуры, появляющиеся меж камнями, падали.
– Быстро ставь магический блок! Наш блок взамен немецкого!
Чтоб, не дай бог, погони какой по астральному следу не было! Чтоб вовек не выбрались из шварцвальдских земель тевтонско-фашистское посольство и его облавный отряд.
Впереди их ждала неизвестность. Так пусть хоть тылы будут прикрыты. Без анкер-менша немцам через заблокированную башню не пробиться.
Блок поставить Сыма Цзян успел.
Кокон перехода сформировался.
Полностью.
Окончательно.
Бурцев знал, что последует дальше. И все же глаза прикрыл на мгновение позже, чем следовало бы. Резкое, яркое, красное резануло по зрачкам.
Наверное, что-то вроде этого видели в последний миг своей жизни солдаты швейцарских кантонов и рыцари герцога Леопольда Третьего, сгоревшие в атомном пламени.