- Так, что теперь будет, ваше Сиятельство, - жалобно вопрошал Энгельбрект, - надо же квартального надзирателя кликнуть, негоже без него допрос проводить, да еще смертоубийство тут произошло.
- А ну. цыть! - крикнул ему старший Шеховской, - вначале мы с этим субъектом побеседуем. А уж потом пойдешь до Пахомыча.
В это время атаман открыл глаза и, поняв происходящее, начал площадно ругаться.
Андрей Григорьевич подошел к нему, с трудом присев на корточки, вытащил из ножен огромный горский кинжал и приставил к глазу грабителя.
- Ну, милок, давай рассказывай, кто послал, сколько обещал и зачем, - сказал он со зловещей ухмылкой, - а то сейчас глаза лишишься, я от басурман многому научился, они мастера языки развязывать.
Мужик побледнел и заговорил.
- Барин, вот те крест, все скажу, ничего не утаю, через Смирнова, трактирщика с Литейного, заказ взял. Пятнадцать рублев тот обещал, и задаток три рубля выдал. Что да как в особняке обрисовал, сказал, что в доме только старик, да малой, сын его имеется. Эх, встретить бы его мне опосля, на кусочки бы тварь порезал за подставу. Не сказал прохиндей, что сынок твой сам убивец первейший. А боле ничего не знаю.
При этих словах, князь бросил взгляд, на невозмутимо стоявшего рядом с ним, Николку.
Тот дотронулся до плеча князя.
- Батюшка, надобно быстро квартального кликать, да и жандармов известить не мешает. Думаю, что если этот лиходей не врет, надо быстро Смирнова задерживать, а то его, скорее всего тоже убьют, если уже не убили.
Князь с трудом поднялся с колен, с благодарностью приняв помощь сына.
- И точно Николенька, верно, говоришь, Энгельбрект, поспешай к квартальному, да пусть тот сразу весточку пошлет в жандармский корпус, чтобы оттуда кто появился.
Скажи, что я велел сразу, чтобы в трактир Смирнова наряд выслали, и пусть того сразу под стражу берут.
- Через полтора часа в помещение зашел пожилой, квартальный надзиратель Никифор Пахомыч Ласков, лицо его было еще заспанным, хотя он уже порядочно прошелся пешком по улице. Он уважительно приветствовал князя и затем внимательно посмотрел на связанного атамана.
- О, кого я вижу, Козодой, ты ли это, ха-ха, наконец, то ты сукин сын мне попался, - и с размаха заехал сапогом прямо под ребра грабителя.
- Но-но, - крикнул князь, - ты Пахомыч, тут не балуй, пришибешь еще молодца, а он многое должен рассказать.
Квартальный сразу стал меньше ростом и начал объясняться.
- Так тож, ваше Сиятельство есть Козодой, известный убивца, виселица по нему давно плачет. Сколько он народу загубил немыслимое дело. И кто его так в бараний рог свернул? Неужто сынок ваш энтот? Мне Энгельбрект, когда сказал, то грешным делом плохо поверилось.
- Хм, а что же это за прозвище у него странное такое? - спросил князь.
Ласков улыбнулся.
- Так оно дано ему, когда он еще молодой был, козье молоко любил, когда грабил тех, у кого козы были, так заставлял коз доить.
Сам атаман с презрительной усмешкой слушал квартального.
- Ни хрена ты Пахомыч не знаешь, и не узнаешь никогда, почему меня Козодоем кличут, а то, что сказал, так бабьи пересуды все, - морщась от боли, завершил он речь Пахомыча.
Квартальный подошел к трупам. Потрогал пальцем головы и, поняв, что у всех убийц сломаны шеи, с уважением посмотрел на Николку.
- Однако, ваше благородие, повезло вам. С Мишкой - хряком еще никто не мог справиться, а он в Фонтанке говорят, не один десяток мертвяков утопил. Да и Хват не из последних силачей был.
- Ну, что тут рассусоливать, ваше Сиятельство, - обратился он вновь к князю, - известные это все личности. Вскоре дрожки прибудут, и отвезем мы их в морг. А этого пока в участок, а потом жандармам передадим, надо же следствие провести.
- Никифор, а зачем его в участок везти, думаю, вскоре и жандармы явятся, - спросил Андрей Григорьевич. Квартальный при этих словах явно обрадовался. Было ясно видно, что он боится ехать даже со связанным разбойником. Дроги для перевозки покойников и четыре конных жандарма прибыли почти в одно время. Убитых погрузили на телегу и медленно повезли в их последнее пристанище.
Команду жандармов возглавлял пожилой ротмистр, что удивило князя.
- Простите ротмистр, признаться, я удивлен, что на рядовой случай выехал офицер в вашем звании, - высказал он свое недоумение после того, как жандармы представились.
- Не извольте беспокоиться, ваше Сиятельство, все делается, как положено. На особо дерзкие преступления мы всегда выезжаем в таком составе. А сейчас бы я хотел опросить всех свидетелей и в первую очередь вашего сына, - в ответ сообщил офицер. Его умные проницательные глаза в это время внимательно оглядывали окружающее.
Но князь задал ему следующий вопрос.
Вы, надеюсь, отправили людей в трактир Смирнова на Литейном проспекте? Мой человек говорил об этом квартальному надзирателю.
- Ваше Сиятельство, извините меня, но в этом деле советчики мне не нужны, жестко ответил ротмистр.
- Так, так, - нахмурил Андрей Григорьевич косматые брови, - следовательно, к трактирщику Смирнову вы никого не отправили? - с неудовольствием заключил он, - И совершенно зря. Ведь Козодой, главарь этой шайки, ясно сказал, что подговорил его заняться этим делом, трактирщик Смирнов.
Ротмистр, до которого сразу дошло, что он сделал промашку, несколько растерялся и, повернувшись к своим подчиненным, рявкнул:
- Нифонтов и Силантьев, живо на Литейный, в трактир Смирнова, хозяина взять и доставить в корпус.
Двое жандармов выскочили из дверей и побежали к лошадям.
Ротмистр вновь обратился к князю.
- Ваше Сиятельство, тут накладочка вышла, от квартального известие пришло, но дежурный видимо не понял, к чему тут Смирнов. Но не беспокойтесь, сейчас мы его изловим. От нас не уйдет.
Еще два часа ротмистр опрашивал немногих очевидцев, из которых только Николка мог сказать что-то конкретное.
Когда жандарм, опросив присутствующих, и записав их рассказы, собирался прощаться, в комнату ворвался один из отправленных за трактирщиком жандармов.
- Ваше Сиятельство, разрешите, к их Благородию обратится, - спросил он, задыхаясь, разрешения у князя.
Князь кивнул головой.
- Ваше Благородие, незадача получилась. Когда мы к трактиру подъехали, там народ собрался. В самом трактире крик стоит, плач. Мы зашли, а там, трактирщик за столом сидит и нож у него в спине финский. Ну, пока опрашивали всех, задержались немного.
Лицо ротмистра покраснело, он кинул смущенный взгляд на князя. Но тот был далек от мыслей говорить ему, все думает по этому поводу. Он просто винил себя, что не дал подробных инструкций своему слуге и тот, скорее всего чего-то напутал.
- Спасибо ротмистр за усердие, - сказал он на прощание, - надеюсь, нас известят о результатах расследования.
Жандарм в ответ попросил князя пока не покидать Петербург, потому, что у них могут возникнуть еще вопросы к его сыну.
Когда, наконец, все успокоилось, князь вместе с сыном прошел в свой кабинет и уселся в большое кресло, поближе к печке. Николка устроился на софе и ждал, что скажет отец.
- Да сынок, ты меня сегодня удивил, так удивил. Пойми правильно Николенька, мне сейчас не удивительно, что ты со злодеями справился, знаю уже хорошо твою силу безмерную и ловкость. Но ты людей без сомнения жизни лишил, вот, что меня тревожит. Скажи, разве нельзя было их не убивать, а просто повязать?
- Отец, понимаешь, когда я их речь услышал, что они тебя убить хотят, на меня, как затмение, какое нашло. Я вот сейчас ротмистру все излагал, как было, а ведь большую часть домысливал просто. Не помню некоторые моменты. Вот когда атамана сознания лишал, в голове прояснело слегка. А этот Ярема, он услышал шум, прибежал, и с ножом на меня бросился, тут я снова, как бы в не в сознании побывал.
Князь задумался.
- Слыхал я предание одно, что в роду нашем берсеркер был в старинные времена.
А берсеркеры это люди, которые, в сражении себя не помнят, но бьются хорошо.
Я, правда, у себя такого не припомню, всегда в битве хладнокровен был, ну если только по молодости, вот, как ты к примеру. Может, тебе эта ярость от предков наших пришла. Но мне кажется, не дело, так себя вести. Надо Николенька избавлялся от такого запала, думаю, что придется тебе научиться сдерживать себя.
- Хорошо отец, но у меня первый раз так случилось, а ведь чтобы бороться с этим состоянием, надо, получается, сначала испугаться за жизнь дорогого тебе человека, - ответил, подумав Николка.
Князь ничего не сказал, но слова, сказанные, совершенно без задней мысли, про дорогого человека, принял к сведению. По его груди разлилось никогда до этого не испытанное чувство, и поняв, что сейчас заплачет, сказал
- Николенька, принеси мне, пожалуйста, стакан воды, а то слуги все уборкой заняты.
Пока Николка бегал за водой, он вытирал платком покрасневшие глаза и шептал.
- Господи! Сделай так, чтобы мой сын, не погиб, чтобы мне не пришлось хоронить и его. Еще одних похорон я не переживу.
Несколькими днями позже этих событий, его Высокопревосходительство граф Бенкендорф, как обычно прибыл на доклад к императору.
Он доложил ему все основные дела, по которым работала сейчас его канцелярия, и во время доклада обнаружил, что Его Императорское Величество слушает его вполуха, что бывало крайне редко. От удивления он даже остановился и с удивлением глянул на Николая Павловича. Тот правильно понял заминку графа и слегка смутившись, сказал.
- Э ээ, Александр Христофорович, простите, я был невнимателен, просто все жду, когда вы мне сообщите о недавнем совершенно ужасном событии, которое произошло в центре Петербурга, Моя семья также очень интересуется этим случаем, молодой человек, который недавно был у меня на аудиенции, в одиночку убивает трех опасных преступников.
Всемилостивейший государь, сразу скажу, что по известным вам обстоятельствам, я взял это дело под личный контроль, но, к сожалению, пока расследование этого прискорбного инцидента ни к каким результатам не привело. Совершенно непонятна цель убийства Шеховских, Они абсолютно никому не мешали, других претендентов на наследство нет, князь также отрицает наличие у него врагов, которые могли бы пойти на такое преступление. Но вот сегодня, одному из моих следователей пришла в голову интересная идея, во время бесед он узнал, что у Николая Андреевича Шеховского абсолютная память, и тогда попросил его вспомнить, все возможные моменты, когда на них мог кто-то обидеться.
И вы представляете, тот действительно вспомнил, что когда они ехали в Петербург, у них была ссора с одним дворянином на почтовой станции. Это был с его слов некий надворный советник Сидоров.
Буквально перед визитом к вам, мне доложили, что надворный советник с такой фамилией действительно существует, и служит в департаменте внешних сношений МИДа.
Николай Павлович изволил скептически улыбнуться.
- дорогой граф, неужели обычная ссора из-за лошадей, может перерасти в смертоубийство? Мне кажется, что вы на ложном пути.
Александр Христофорович, глядя на императора, внушительно сказал:
- государь, в ответ на просьбу сына Шеховского вести себя достойно дворянина, пьяный советник полез в драку, а когда получил сдачи, то просто сбежал.
У Николая Павловича лицо выразило крайнее удивление и возмущение.
- Граф вы сами понимаете, что такому человеку не место на государственной службе, тем более в учреждении, которое вы курируете. Не хватало еще иметь на моей службе трусливых драчунов. Я требую, чтобы было проведено соответствующее разбирательство, и он был отставлен от службы, - с возмущением воскликнул он.
- Всемилостивейший государь, я считаю, что пока, не надо торопиться с этим.
Ведь надо выяснить главное, был ли он замешан в событиях в доме Шеховских, а уж потом мы вернемся к вопросу о его неблаговидном поведении, - успокаивающе ответил Бенкендорф.
Николай Павлович благосклонно кивнул, а потом спросил.
- Что-то припоминается, вы говорили, что юный Шеховской отлично стреляет.
- Да государь, я за всю жизнь такой стрельбы не видел, это просто невероятно, что он делает, - вздохнул Бенкендорф.
- Однако этот юноша кладезь всяких достоинств, я теперь не удивлен, что вы хотите взять его порученцем к себе. Граф, как вы думаете, он сможет фехтовать на равных с де Жюссаком? А то последнее время, когда я гляжу на довольное лицо французского посла, мне хочется выругаться. Неужели у нас нет достойных фехтовальщиков?
- Увы, государь время шпаги проходит, молодежь не уделяет ей так много внимания, как лет двадцать назад. Вот стрельбе из пистолета, мы бы могли и де Жюссака поучить.
- Хорошо, граф, я положусь на ваш опыт, и уверения князя Шеховского. Вы конечно, в курсе, что я с семьей на следующей неделе выезжаю в Гатчину. Пока не знаю, сколько мы там пробудем, наверно не меньше двух недель я буду занят на военных маневрах. Между ними, как обычно планируются развлечения, охота. На один из дней, запланирован прием французского посла, а он теперь без своего дальнего родственника, практически нигде не бывает. Я бы хотел, чтобы на этот день у нас появился князь Шеховской с сыном.
- Но, всемилостивейший государь, все же князь Шеховской, хоть и мой друг, но он, как бы сказать, не приближен ко двору, и его появление будет воспринято обществом с недоумением, - осторожно намекнул Александр Христофорович.
Настроение у Николая Павловича испортилось.
- Граф, я поставил вам задачу, и ваше дело, обдумать, как ее решать.
Бенкендорф вскочил и, щелкнув каблуками, заявил,
- все будет выполнено, по приказу вашего Императорского величества.
- Вот, так то лучше, - проворчал успокаивающийся государь, - а я помогу вам в этом деле, князь Шеховской заслужил свою очередную награду, для получения которой он и появится в Гатчинском дворце вместе со своим сыном. И чтобы тот был уже в форме лейб гвардии гусарского полка.
В доме Вершининых, царило спокойствие. После первых дней устройства, все вещи и люди, наконец, нашли свое место. Собственно полдома, которые занимал помещик с дочерью и многочисленной прислугой, были не меньше его имения. А Катенька, до сих пор не могла привыкнуть к своей спальне, после маленькой комнатки в имении на втором этаже, где ее отец без труда мог достать рукой до потолка, ей казалось, что потолок над ее головой находится где-то далеко, далеко. И ей даже потребовался балдахин, потому, что она не могла заснуть в таком огромном помещении.
Сам Илья Игнатьевич, конечно, страдал, он, был вырван из деревни, где провел почти безвыездно пятнадцать лет, и если в первые дни у него были, хоть какие-то дела, то сейчас ему было жутко скучно. И даже старания Феклы не могли развеять его меланхолию. Он пытался восстановить старые знакомства, но их в Петербурге осталось совсем немного, и только возможность бывать у Шеховских мирила его с необходимостью оставаться в столице.
Он побывал у князя буквально через два дня после приезда, Катеньку, он с собой не взял, несмотря на ее слезы. Но, обещал в будущем взять и ее.
Сегодня первый раз Катенька одна отправлялась к княгине Голицыной и была радостно возбуждена, когда она уехала. Вершинин решил, что наступило самое время навестить старого князя во второй раз.
Когда он приехал к знакомому подъезду, и постучал в двери, то был немало удивлен, когда, у открывшего двери, Энгельбректа углядел за поясом здоровый тесак.
На удивленный взгляд гостя дворецкий воскликнул.
- Ваше благородие, не удивляйтесь. Если бы вы знали, что у нас приключилось!
Позавчера ночью на нас покушение было, тати, ночные в дом залезли.
Не успел Илья Игнатьевич хоть, что-нибудь спросить, как Энгельбрект продолжил.
- И знаете, кто нас от смерти неминучей спас? Николай Андреевич, храни его Господь. Он трех бандитов голыми руками положил, а четвертого повязал.
Вершинин тяжело сел на стоявший в стороне стул.
- Ого, какие у вас дела творятся, а я живу и ничего не знаю, - сказал он, когда немного пришел в себя, - так, что Николка всех воров укокошил?
Энгельрект посмотрел на него укоризненно.
- Его Благородие Николай Андреевич, - сказал он назидательным тоном, - убил трех вооруженных ножами бандитов голыми руками.
Вершинин усмехнулся про себя
- Андрей молодец, больше необходимого не говорил, правильно меньше знают, крепче спят. Нечего прислуге языками трепать. А если и узнают, когда-нибудь, что сын князя был деревенским дурачком, то, скорее всего, ни за что не поверят в такую историю.
Он встал, отдал Энгельбректу свою бекешу и знакомой дорогой отправился в гостиную. Князь, извещенный о госте, уже был там. Они поприветствовали друг друга, и усевшись в кресла повели неторопливый разговор. Вершинин сразу забросал Шеховского вопросами о вчерашнем событии, и только охал и ахал, когда слушал рассказ князя. После этого беседа уже пошла про самого Николку.
- А Николенька сейчас чем занимается, - спросил Вершинин.
- О, если бы ты видел. Он сейчас в большой зале у него экзерсис на шпагах.
- Ну и как у него успехи? - заинтересовался Илья Игнатьевич, хотя в ответе князя он не сомневался.
- Феноменально, - прозвучал ожидаемый ответ, - самый лучший учитель Петербурга сказал, что такого бойца не встречал никогда.
- Хе-хе, - рассмеялся довольный помещик, - задаст он жару некоторым задиристым личностям.
Князь нахмурился
- Илья, я не нахожу в этом ничего хорошего, мне совсем не хотелось такого ажиотажа вокруг сына, но видимо этого уже не избежать.
- А я думаю, что в этой ситуации есть и хорошая сторона, - продолжил Вершинин, - ты ведь не будешь отрицать, что у Николки из-за обстоятельств его происхождения могут быть различные неприятности, но если окружающие будут знать его репутацию, как стрелка или фехтовальщика, то желающих оскорбить его будет немного.
Князь кивком согласился с приятелем, хотя по выражению его лица было видно, что предпочел, чтобы Илья Игнатьевич поменьше упоминал о прошлом его сына. Они сидели и оживленно беседовали, когда в дверь гостиной постучали. После разрешения князя к ним зашел взволнованный Энгельбрект и торжественно доложил.
- Ваше Сиятельство, фельдъегерь канцелярии Его Императорского Величества просит его принять.
- Конечно, - торопливо сказал Шеховской, - пусть немедленно проходит.
Оба друга встали, и в это время в комнату зашел офицер. Он приветствовал хозяина и с поклоном подал ему запечатанный пакет.
- Ваше Сиятельство, - сказал он, - прошу принять письмо его Высокопревосходительства графа Бенкендорфа, он настоятельно просил ознакомиться с ним и отписаться немедленно. Я уполномочен дождаться вашего ответа.
Князь распечатал пакет, развернул лист бумаги и впился в строчки.
Внимательно прочитав письмо, он повернулся к Вершинину и с растерянным видом сообщил.
- Государь желает наградить меня орденом Георгия второй степени и просит прибыть через неделю в Гатчинский дворец. Кроме того, он, не дожидаясь сдачи экзаменов, определил Николеньку корнетом лейб гвардии гусарского полка. И просит, что бы тот прибыл вместе со мной на это награждение, уже в гусарском мундире.