Все вздохнули. И в самом деле - Як весил 2670 килограммов в полетном виде, то есть с полными баками бензина, масла, воды, с полным боекомплектом. А ЛаГГ-3, почти полностью изготовленный из дельта-древесины, - 3280 килограммов, причем при большем весе он имел более слабый двигатель. Разница существенная.
А у "мессера" - вес меньше, зато двигатель значительно мощнее.
Когда пилоты шли в столовую, один из них приотстал от основной группы и пристроился справа от Михаила.
- Мне еще в запасном авиаполку инструктор говорил о ЛаГГе, что есть у него такая неприятная особенность - в штопор срываться, если резко взять ручку на себя.
Глаза Михаила недобро заблестели:
- Это не особенность, а крупный недостаток. А почему всем нам не сказали?
- Откуда мне знать? Сам знаешь - война. Припишут "неверие в силу советского оружия".
- М-да, верно, - нехотя согласился Михаил.
Случались накладки и похлеще. В шестнадцать часов они вылетали на прикрытие наших бомбардировщиков. По крайней мере, приказ звучал именно так.
Бомбардировщики Пе-2 встретили у передовой и сопроводили до цели. Бомбили немцев у Ржева, а на смену бомберам - наши транспортники летят, бывшие ПС, ныне Ли-2, в девичестве же - "Дуглас С-47".
У истребителей вначале была растерянность. Не предупреждали ведь, да к тому же транспортники среди бела дня - это уже верх неосторожности. А деваться некуда.
Они набрали высоту, поглядывая по сторонам: не подкрадываются ли "худые" за легкой добычей?
Из самолетов Ли-2 посыпались десантники. Воздушное пространство под ними покрылось куполами парашютов. Что они делают? Ведь в боевых условиях высота десантирования обычно не превышает шестисот метров, иначе бойцов раскидает по большой площади далеко друг от друга. Попробуй их потом собери в боевой кулак!
Тем не менее десант был выброшен над почти окруженной группировкой советских войск. И главное - повезло нашим в этот раз, не потеряли ни одного самолета.
Только транспортники развернулись назад, как появились "мессеры". Однако и наши истребители их издалека увидели. Подпустив противника поближе, они ринулись в бой. Нельзя "худых" к транспортникам подпускать: уж слишком легкая добыча!
Ли-2 - самолет большой, скорость маленькая, защиты - никакой. Что с него взять, если это гражданский самолет!
Драка завязалась смертельная. Немцы хотели во что бы то ни стало прорваться, наши - не пропустить.
Бой сначала на виражах шел, с переменным успехом. Вот наш ЛаГГ пошел вниз, дымя мотором, на плоскостях - рваные дыры. Почти сразу за ним - Ме-109 с разрушенным хвостовым оперением. Потом ведущего Лаптева двое немцев сверху атаковали.
Михаил вздыбил самолет, в горячке боя запамятовав о недостатке ЛаГГа. Истребитель тут же потерял скорость, завалился на крыло и начал падать. Перед бронестеклом далеко внизу вращалась земля.
Михаил не паниковал - высоты было еще достаточно. Скорость уже - за триста, пора выводить машину из штопора. Пилот дал вперед левую ногу, ручку - от себя. Самолет замедлил вращение, потом стабилизировался.
И в это время фюзеляж вздрогнул от пушечной очереди. От обшивки полетели клочья, остро запахло горячим маслом.
Рядом торжествующе пронесся "худой". Вот сволочь, подловил!
Истребитель больше не слушался рулей. Надо срочно прыгать!
Михаил расстегнул привязные ремни, откинул фонарь кабины. Он едва выбрался наружу - уж больно положение самолета неудобное. Оттолкнулся от борта ногами, потому как сверху нависали рули высоты.
Самолет камнем падал вниз. Какое-то время - пару-тройку секунд - Михаил летел рядом. Фюзеляж был изодран пробоинами, в каждую из которых могла пройти голова.
Потом Михаил раскинул руки и ноги, застабилизировав тело в падении. Пора! До земли - метров четыреста. Михаил рванул кольцо.
Хлопнул расправляемый купол, сильно тряхнуло. Михаил проводил взглядом свой самолет. Удар, взрыв!
О погибшем самолете Михаил не жалел.
Воздушный бой еще кипел - немного в стороне и значительно выше.
Справа, метрах в пятистах, спускался на парашюте еще один пилот. Наш или немец? Издалека и не поймешь.
Михаил посмотрел вниз. Ветром его сносило на кустарники. Пилот подтянул стропы с одной стороны, пытаясь направить парашют к сугробам.
Посадка получилась относительно мягкой - ногами в сугроб. Первым делом - отстегнуть ремни привязной системы, потом уж выбраться из сугроба. Унты утопали в снегу едва ли не до верха. На чью территорию он попал? В расположение 29-й армии, или здесь уже немцы хозяйничают?
Михаил двинулся на восток, откуда и прилетел.
Каждый шаг давался с трудом, ноги проваливались в глубокий снег. Потом он приспособился: пошел по кустарнику. Снега на опушке было много, а в чаще - поменьше. Приходилось петлять немного, обходя уж совсем густые заросли, но в целом получалось быстрее.
Впереди хрустнул сучок. Михаил вытащил из кобуры ТТ, передернул затвор.
Может, показалось? И только он сделал пару шагов, как грохнул пистолетный выстрел. Пуля перебила ветку совсем рядом. "Вот балда, - подумал Михаил, - он же на звук стреляет, на скрип снега".
Михаил упал на землю. И тут же раздался еще один выстрел.
- Эй, кто там? - крикнул Михаил.
- Не возьмете - советские летчики не сдаются! - раздалось в ответ.
- Сдурел, что ли? Я свой, русский, я тоже летчик!
- А не врешь?
- Я из двести семьдесят четвертого ИАП.
Секундная, показавшаяся Михаилу вечностью, тишина.
- Серега? Борисов?
- Он самый.
- А я Антон Переверзев!
Михаил поднялся, крикнул:
- Не стреляй, я к тебе иду!
Надвинулся на голос. Подвоха он не опасался: разве чужой смог бы назвать его фамилию, опознав по голосу?
"М-да, не повезло Антону", - понял Михаил, подходя к месту приземления пилота. Купол его парашюта попал на единственное среди кустарника дерево, и теперь Антон висел на подвесной системе парашюта. И до земли-то всего полметра было, а попробуй расстегни ремни под весом собственного тела.
- Слава тебе, Господи, послал помощь! Я уж и не знал, что делать! Вишу тут, как спелая груша! Пособи слезть.
Михаил обхватил ноги Антона и, приподняв, просипел:
- Расстегивай…
Щелкнули замки. Антон свалился на Михаила, и оба упали. Удержать Антона в меховом обмундировании было невозможно - тяжел.
- Ну ты и здоров, чертяка! - приговаривал Михаил, помогая Антону подняться на ноги и вместе с ним отряхиваясь от снега. - И как это тебя угораздило?
- "Мессеры" с разворота зашли, я заметил поздно. И сразу - очередь по двигателю. Его заклинило, как отрубило. А потом я уже с парашютом выпрыгнул. Тебя еще в воздухе заметил, да подумал - немец. Повезло мне, а то бы фашисты тепленьким взяли - на дереве-то.
- Пошли отсюда. Если немцы здесь, то скоро примчатся: у них тоже глаза есть, парашют видели.
- Тогда чего стоим?
Пилоты направились на восток. С трудом удалось преодолеть около километра. Шли след в след - так было легче. Когда передний уставал, его подменял идущий следом.
- Лыжи бы сюда, - выдохнул Антон.
- Размечтался! Аэросани не хочешь? - съехидничал Михаил.
Потом шли молча, экономя силы. Упрев в меховых комбинезонах, они уселись отдохнуть прямо в снег. Антон зачерпнул снег рукой, пожевал.
- Пить охота.
- Снег - не вода, жажду им не утолишь. Далеко впереди послышался грохот пушек.
- Никак немцы мешочек завязывают? - с тревогой предположил Михаил.
- Пупок надорвут, тут целая армия.
- Лучше пойдем. Отдохнем, когда к своим выйдем.
Глава 7
Однако далеко летчикам пройти не удалось. Спереди, из кустарника, простучала пулеметная очередь, пули взметнули снежные фонтанчики метрах в десяти от пилотов. Оба сразу упали в снег.
- По-моему, "дегтярь" стрелял, - сказал тихо Антон. Он приподнялся на локте и выкрикнул в сторону невидимого пулеметчика:
- Чего стреляете?
- Сдавайтесь! - прозвучало в ответ по-русски.
- Ну тогда подойди, коли смелый, попробуй возьми.
- Вы что, никак русские?
- Русские, русские. Летчики мы, истребители. А вы?
- Много знать хочешь. Идите сюда с поднятыми руками.
- А не пошел бы ты… - и Антон загнул такого матюга, что Михаил поразился услышанному. До этого он не сомневался, что слышал и знал все матерные слова.
- Похоже, и в самом деле русские, - присвистнул невидимый пулеметчик в кустарнике.
От кустарника поднялись две фигуры в белых маскхалатах. Один держал в руках ППШ, а второй - ручной пулемет Дегтярева. Тот, кто стоял ближе, махнул рукой - давай, мол, сюда!
Михаил с Антоном переглянулись. Черт его знает, вроде по-русски чисто говорят, и оружие советское.
- Держи пистолет в руке. Попробуют оружие в нашу сторону направить - сразу стреляй и падай, чтобы ответной очередью не срезало, - предупредил Михаил Антона, поднимаясь в рост.
Пилоты медленно направились к бойцам. Да, собственно, быстро и не получилось бы - ноги вязли в снегу, местами снег доходил до середины бедер.
Они встали друг против друга.
- Документики бы ваши посмотреть, товарищи летчики, - попросил усатый, державший ППШ.
- Тогда и вы свои предъявите.
- Нету у нас: сдали в штаб перед выброской.
- Тогда и мы показывать не будем, вы - не комендантский патруль.
Усатый было дернулся что-то возразить, как его тронул за рукав боец с пулеметом:
- Хватит собачиться, не видишь - наши это. Немцы так материться не могут.
Летчики убрали пистолеты в кобуры.
- А вы все же кто будете? Из десанта? - спросил Михаил.
- Откуда про десант знаешь? - насторожился усатый боец.
- Так мы же и прикрывали ваши транспортники от немецких истребителей.
- Десантники, - подтвердил усатый, - только сбросили нас хреново. Высота большая, ветром группу раскидало, а некоторые самолеты вообще чуть ли не на немецкую передовую бойцов десантировали. Так немцы стрелять по бойцам еще в воздухе начали. Многих посекли. Нас вот сюда занесло.
- Чего дальше делать будем? - задал риторический вопрос боец с РПД.
- Насколько я понимаю, у нас только два варианта. Или идти на соединение со своими подо Ржев, или искать бойцов сто восемьдесят пятой или триста восемьдесят первой стрелковой дивизии и с ними прорываться к своим.
- Думаешь, мы уже в "колечке"?
- А ты послушай - где громыхает?
Оба десантника скинули назад капюшоны, сняли шапки, прислушались. Глухая пушечная канонада доносилась как раз со стороны Ржева. До него всего-то километров десять оставалось.
- Похоже на то. Летуны, как вас звать-величать?
- Младший лейтенант Борисов.
- Старшина Переверзев.
- Старшина Жмых, командир взвода четвертого батальона двести четвертой воздушно-десантной бригады первого воздушно-десантного корпуса, - совсем официально представился воин с ППШ.
- Сержант Лопырин Сергей, командир отделения.
- Одни начальники собрались, подчиненных нет, - пошутил Антон.
- Будут, коли живы останемся.
- В любом воинском подразделении командир должен быть, - заявил Жмых.
- Вот и будь им, - предложил Михаил, - а мы летчики и в пехотных делах не сильны.
Старшина удовлетворенно кивнул. Наверное, в душе он побаивался слегка, что младший лейтенант по праву старшего по званию сам захочет командовать группой.
Но Михаил рассудил здраво. Десантников учат действовать в тылу, воевать в отрыве от своих войск и выживать в условиях, когда у других уже опускаются руки. Что для других видов войск - пехоты, артиллерии - является ситуацией необычной, парализующей, каким может быть окружение, то для десантника - ожидаемое событие. Их учат воевать в стане врагов, не надеясь на поддержку танков, артиллерии, авиации.
- Тогда слушай мою команду, - разрядил тишину старшина Жмых. - Выдвигаемся в направлении Ржева. В передовом дозоре - сержант Лопырин, за ним, на дистанции полсотни шагов, - пилоты. Замыкаю колонну я. Вопросы?
- Почему так далеко от сержанта идти будем? - не удержался от вопроса Антон.
- Чтобы при неожиданном столкновении с неприятелем одной очередью всех не срезало, - снисходительно пояснил старшина. Чего с них взять - с летчиков этих, они ведь даже не знают самых простых вещей, понятных любому пехотинцу. - А дальше будем по ситуации решать. Или присоединимся к подразделениям двадцать девятой армии, или к своим выйдем. Начать движение! - скомандовал Жмых.
Похоже, старшина любил порядок в воинской службе и командиром был строгим.
- Не хотел бы я служить в его взводе, - прошептал Михаилу Антон.
"Ага, - подумал Михаил, - это тебе не летная вольница. В авиаполках ходить строем толком не умеют, летное поле - не плац. А с другой стороны посмотреть - у командира-раздолбая и потери в подразделении выше. Так что неизвестно, как лучше".
Первым двинулся сержант, потом - пилоты; отстав на полета шагов за ними, замыкал группу Жмых. "А что, группа вполне боевая, - подумал Михаил. - Оружие бы еще нам посерьезнее, с ТТ много не повоюешь. Да и поесть бы еще не мешало. Завтракали утречком, так ведь тот чай и бутерброд с маслом давно переварились". Но у десантников вещмешков не было, так что рассчитывать на харчи в скором времени не стоило.
Тяжелее всех приходилось Лопырину. Он и дорогу торил в снегу, и наблюдение вел, как передовой дозор. Пилотам идти было легче: пулемет плечи не оттягивает, да и идут по готовым следам.
Они прошли около километра, когда Лопырин вдруг остановился и поднял руку. Пилоты замерли и попадали в снег. К ним подполз старшина.
- Чего тут у вас? - прошептал он.
- Сержант рукой знак опасности подал.
- Сейчас проверим. Старшина ужом уполз вперед.
- Как бульдозер! Гляди, какая траншея позади него, - фыркнул Антон.
- После тебя, Антон, не меньше будет. Послышался разговор, потом старшина и сержант встали. Жмых махнул рукой, подзывая пилотов.
- На передовой дозор наших вышли, - пояснил он подошедшим пилотам.
Рядом со старшиной и сержантом стоял боец в маскировочном белом костюме, как у десантников.
- Веди к командиру, - распорядился Жмых.
Шли по хрусткому насту метров двести, спустились в овраг - собственно, скорее съехали по склону на пятой точке.
Старшина подошел к одному из бойцов, вскинул руку к виску:
- Товарищ старший лейтенант! Старшина Жмых и сержант Лопырин прибыли в ваше распоряжение! С нами - еще два летчика.
- Вольно, старшина! Где остальные люди твоего взвода?
- Ветром раскидало после выброски. Ждали мы их, но никто к месту сбора не вышел. Полагаю, поодиночке пробиваться будут.
- Плохо! Пилоты, ко мне! Летчики подошли, представились.
- Я - старший лейтенант Белоцерковский, командир четвертого батальона двести четвертой десантной бригады. Попрошу ваши документы.
Пилоты предъявили.
Белоцерковский бегло просмотрел их, вернул.
- Временно, до выхода к своим, переходите в мое подчинение. Коли вышли на старшину Жмыха, под его командованием и будете.
Пилоты отошли от старлея, окинули взглядом овраг. Был он невелик, но глубок. Все бойцы были в белой маскировочной одежде, лишь пилоты выделялись темно-синим летным обмундированием да пистолетами. У десантников вооружение было посерьезнее: у всех автоматы, у многих - ручные пулеметы.
Из оврага по приказу Белоцерковского ушел дозор - поднялся по склону и исчез за гребнем, потом повзводно - другие десантники. Много их было - бойцов двести. Белыми призраками они уходили от оврага, теряясь на фоне снега буквально через полсотни метров. В конце с группой Жмыха пошли пилоты, за ними - арьергард.
Через пару километров остановились и залегли у какой-то деревушки. Старлей долго наблюдал за ней в бинокль, потом к деревне перебежками направилась разведка из трех десантников. Вернувшись, доложили: "В деревне немцы - около роты пехоты. Тяжелого вооружения нет".
Командир батальона вызвал взводных и отдал распоряжение. Повзводно десантники уходили в обход деревни, беря ее в кольцо. Все передвижения - ползком.
Прошло полчаса, час… Внезапно на другом конце деревни вспыхнула стрельба.
- Теперь и нам пора, - поднялся старлей. - За мной! В атаку! - закричал он.
Десантники белыми призраками, увязая в снегу, поспешили к деревне. Пилоты старались не отставать от старшины и сержанта.
Они уже преодолели половину дистанции, когда ударил пулемет. Десантники залегли.
Михаил увидел, как сержант улегся на снег, раздвинул сошки у пулемета, выискал цель и дал короткую очередь.
Воспользовавшись тем, что вражеский пулемет стих, десантники молча вскочили и снова устремились к деревне.
Поняв, что их пулеметная точка подавлена, гитлеровцы в мышиных шинелях, заметно выделявшихся на белом снегу, попытались организовать оборону, открыв шквальный огонь из автоматов. Десантники отвечали отчаянной стрельбой.
В деревне взорвалась одна граната, другая, открылась беспорядочная стрельба.
Как вихрь, десантники ворвались в деревню с трех сторон и сейчас выбивали немцев из домов, сараюшек и других укрытий. За четверть часа с фашистами было покончено. Но были потери и у десантников.
Старлей, увидев пилотов, подозвал их к себе.
- Подберите из трофейного оружия что-нибудь более серьезное, чем ТТ.
Михаил и Антон пошли по улице, высматривая оружие. У убитых немцев они подобрали автоматы; сняв с гитлеровцев подсумки с запасными магазинами, повесили их себе на пояс. И сразу почувствовали себя увереннее. Ведь только прошел бой, десантники стреляли во врага, а пилоты лишь бежали следом. Что толку стрелять из пистолетов, если цель далеко?
Довольные трофеями, Михаил и Антон шли по единственной деревенской улице, на которой беспорядочно чернели трупы немецких захватчиков. Им повстречался Сергей Лопырин, держа в руке пару пачек галет.
- Вы чего, летчики, жрать не хотите, что ли?
- Хотим! - дружно воскликнули оба.
- Тогда быстро по домам! Ищите сами харчи. Полевой кухни за нами не везут. Чего добудете, то и поедите. Только пошевеливайтесь: скоро уходим.
"Е-мое! Вот простофили", - мысленно обругал себя и Антона Михаил. Только сейчас до него дошло - десантники-то после боя словно испарились. А они, оказывается, харчи себе добывали! Век живи - век учись!
Пилоты забежали в первую же избу - ничего съестного. Кинулись во вторую. Тут уже было двое из десантуры, да еще с дымящимся харчем на столе! Оба бойца сидели за столом и жадно ели из чугунка приготовленную еще немцами пшенную кашу с тушенкой.
- Теплая еще, в печи томилась. Садитесь рядом, - пригласил пилотов к столу один из бойцов.
В избе, брошенной хозяевами, нашлись и ложки.