- Садись! - скомандовал Михаил. - Сейчас мы летчика в плен попробуем взять.
Летчица выбрала участок луга и ловко посадила самолет.
- Дай свой пистолет! - выбравшись из кабины, протянул руку Михаил.
- Не дам, оружие личное! Вдруг он, немец этот, сам на меня нападет?
- Я же не пойду его брать с голыми руками?!
- Пулемет сними. Михаил присвистнул:
- Диск пустой!
Летчица нагнулась и достала из недр кабины полный диск.
- Это последний, патроны береги.
- Вот это удача!
С полным магазином воевать можно. Михаил присоединил к пулемету магазин и снял ДА с вертлюга. Пулемет не пехотный, приклада и сошек нет, и воевать с ним на земле несподручно, но все-таки против живой силы это лучше, чем пистолет.
- Глуши двигатель и укройся где-нибудь за валуном, - крикнул он летчице и побежал к месту предполагаемого приземления немца. Когда вражеский пилот еще висел на парашюте, он видел, где приземлился У-2, и изо всех сил тянул за стропы, стараясь сесть в стороне, подальше от советского самолета.
Когда Михаил осторожно подобрался к месту приземления пилота, он нашел брошенный шелковый купол и пустую подвесную систему. Летчик успел нырнуть в кусты и скрыться. До леса далеко - километра два, и добраться он не успеет. Местность непростая - кусты, озерца и множество валунов, вросших в землю.
"Непременно найду гада", - решил Михаил. Он стал внимательно разглядывать землю на месте приземления. Вот вмятина от ботинок - в момент приземления был сильный удар. Земля взрыта - это пилот освобождался от лямок. Куда же он направился?
Михаил описал вокруг парашюта полукруг и чуть не вскрикнул от радости: есть след! Пригибаясь, он двинулся по следу.
Предосторожность оказалась нелишней: через 100–120 метров из-за высокого камня грохнул пистолетный выстрел. Пуля с визгом срикошетировала от валуна, выбив каменную крошку.
Михаил метнулся к ближайшему камню и залег за ним. Сейчас остается только наблюдать за действиями врага.
Выдержки у немца хватило ненадолго. Он выскочил из-за камня и кинулся бежать в сторону леса, явно желая прорваться.
Михаил дал короткую - на три-четыре патрона - очередь. Немец упал. Михаил выждал несколько минут. Лежащего вражеского летчика он видел четко - тот не шевелился. "Неужели случайно убил? Я же вроде бы перед ним стрелял, - огорченно подумал Михаил. - Вдруг немец только ранен? А если он притворился?"
Михаил скрытно описал вокруг лежащего немца дугу, подобрал камень и швырнул его туда, откуда только что пришел. Уловка оказалась не напрасной: немецкий летчик тут же "ожил", перекатился на живот и дважды выстрелил в пустое место.
Михаил дал очередь рядом с его головой. От неожиданности немец дернулся и затих.
- Хенде хох! Пистоле… - Михаил забыл, как будет по-немецки "бросить на землю".
Он вышел из-за камня, держа немца на мушке пулемета.
- Только шевельнись, гад! Так и всажу очередь! Немец уже вот, в трех метрах, и только сейчас Михаил заметил, что его голова в крови. Он толкнул тело ногой. Летчик не шевелился.
Подобрав у правой руки выпавший пистолет, Михаил сунул его себе за пояс. Решил было пульс пощупать, да увидел широко открытые глаза немца - в них отражалось небо. Готов! Михаила передернуло. Вроде и не хотел убивать, а вышло, что наповал.
Михаил опустил пулемет на землю и обыскал карманы убитого. В нагрудном кармане куртки нашел документы на имя Пауля Шульце. Забрал зажигалку, хотя сам не курил - уж больно изящная вещица, - и отошел: пусть валяется здесь, не хоронить же его.
Подобрав пулемет, он пошел по направлению к самолету.
Летчица по-прежнему сидела за камнем рядом с самолетом, сжимая в руке наган.
- А немец где?
- Убил я его. Отстреливался, гад. Сдался бы - остался бы жив.
- Туда ему и дорога.
Девушка поднялась с земли, забралась в кабину. Михаил пристроил пулемет на вертлюг и подошел к винту. Немного прокрутив его, он поставил винт в положение компрессии цилиндра.
- Зажигание!
- Включила!
Михаил резко крутанул винт и отскочил в сторону. Двигатель взревел. Пилот быстро забрался в кабину и пристегнулся.
Летчица пошла на взлет. Самолет попрыгивал на кочках, но скорость набирал. И вдруг - удар, треск! Небо стало на дыбы, мотор заглох.
В наступившей тишине стало слышно, как из бензобака капает горючее. "Надо выбираться быстрее, пока живьем не сгорел", - подумал Михаил. Он с трудом отстегнул привязные ремни, вывалился из кабины, оглянулся и увидел, что самолет лежит кверху шасси. Вернее, колесо было только одно. Второе валялось неподалеку, снесенное камнем. В траве камня было почти не видно, но, как понял Михаил, он-то и явился причиной аварии. А что же летчица?
Михаил подобрался к передней кабине, расстегнул замок ремней, принял на руки девушку и отнес ее от самолета подальше. Не ровен час, подтекающее топливо попадет на раскаленный выхлопной коллектор. А это - сразу костер и неминуемый взрыв: бак наполовину полон.
Михаил вновь бросился к самолету, заглянул в первую кабину, вытащил планшет с картами и кожаную сумку - в таких связники перевозили почту. Все это он отбросил подальше от самолета. Потом снял с вертлюга пулемет - все-таки с оружием он чувствовал себя увереннее.
По правилам, с потерпевшего аварию самолета полагалось снять еще и бортовые часы, но уж больно рискованно: бензин-то капает. Ну ее к черту, железяку эту!
Михаил отошел от самолета, подобрал планшет и сумку и вернулся к своей летчице. Между тем девушка начала приходить в себя.
- Что случилось? Я ничего не помню, - сказала девушка, ощупывая ушибленный при падении самолета лоб.
- На разбеге шасси на камень наскочило, колесо отлетело, и мы перевернулись.
- Ой, что же теперь будет? - От ужаса глаза летчицы округлились.
- Не переживай, можно ведь сказать, что это "мессер" нас подбил, вот мы и сели на вынужденную. А впрочем, самолетик можно попробовать подремонтировать - винт заменить, а стойку шасси перевернуть. И все дела! Ты-то сама как?
- Голова болит, и шишка вот тут. - Девушка осторожно коснулась области темени.
- Руки-ноги целы? Подвигай!
- Целы, не болят. А врать нехорошо - я комсомолка.
- Дура ты в первую очередь! Ты думаешь, тебя похвалят за то, что самолет перевернула? В штрафбат сошлют, не сомневайся. Правда, я не знаю, есть ли женский. Или из авиации турнут. Так что выбирай!
- У меня же в самолете сумка с пакетом, - попыталась подняться летчица, с ужасом глядя на горящую машину.
- Вытащил я ее уже, вот она. - Михаил показал на документы. - Так ты решай - нам вместе говорить надо! Если подловят на вранье - не миновать беды. Я только что из штрафной эскадрильи и возвращаться туда снова не хочу.
- Ладно, скажем, что "мессер" нас обстрелял.
- Правильно. Мы пошли на посадку, а он нас добить решил. Тут я его и сбил. Труп и самолет его - недалеко, а документы у меня.
Девушка сняла шлем и решительно тряхнула головой:
- Дай планшет.
Летчица вытащила из планшета карту, уверенно ткнула в нее пальцем:
- Мы здесь.
- Ни фига себе! До Калинина еще далеко, передовая вообще в стороне… Как выбираться будем? - спросил Михаил.
- Давай сначала до какой-нибудь деревни доберемся.
По карте они нашли ближайший населенный пункт, но до него было идти километров десять.
- Сама идти сможешь? - с сомнением спросил Михаил.
- Смогу, - сжала губы летчица, но как-то неуверенно она ответила.
- Тогда вставай, надо идти.
Девушка поднялась, повесила на одно плечо планшет, на другое - сумку. Михаил отстегнул магазин. М-да, три патрона всего осталось. Стоит ли ради них тащить такую тяжелую железяку? Недолго думая, он решил - стоит. Только нести неудобно, плечевого ремня нет - пулемет-то не пехотный. Он взвалил пулемет на плечо. Тяжеловато - вместе с диском килограммов на десять потянет.
- Пошли!
Девушка сначала двигалась медленно, но потом разошлась.
- А ты правда из штрафников?
- Правда, но из бывших. Я уже не штрафник. Звание и документы мне вернули. А тебя как зовут?
- Младший сержант Скворцова Мария.
Михаил усмехнулся:
- Летная у тебя фамилия.
До деревеньки они добирались до самого вечера - часа три. А деревенька-то призраком оказалась. На карте есть, избы на самом деле стоят - все четыре, а людей в них нет. На фронт ушли или эвакуировались? А впрочем, какая теперь разница?
Спать они расположились на полатях, смахнув слой пыли. Михаил положил рядом с собой пулемет и сразу уснул - слишком много событий произошло за день: из штрафников его освободили, перелет и бой с "мессером", перестрелка со сбитым немецким летчиком, авария на взлете.
Девушка еще покрутилась на жестком ложе, повздыхала, но вот и ее вскоре сморил сон.
Утром они умылись и напились вкусной холодной воды из колодца во дворе. Определились по карте - куда идти дальше. Выходило далековато: километров около двадцати. А больше всего беспокоил вопрос: не получится ли так, как с этой деревней? Если двигаться бодрым шагом, то на полдня пути. Только бодрым вот не получится - Михаил вчера успел лишь позавтракать, а потом начались злоключения. Михаил с досадой хлопнул себя по лбу: "Сидор!" "Сидор" с сухим пайком на перевернутом У-2 остался!" Сейчас бы пригодился, даже очень. Но не возвращаться же за ним…
Девушка шла молча, спотыкаясь на колдобинах.
Часа через три Михаил стал всерьез подумывать - не бросить ли пулемет с тремя патронами в диске. Тяжел, все плечо отбил.
- Все, Мария, привал - на полчаса. Передохнуть немного надо, а еще лучше - поесть.
Только они уселись на траву, как послышался звук автомобильного мотора. На дороге показалась полуторка.
Пилоты вскочили и замахали руками, прося водителя остановиться. Грузовичок подъехал ближе и затормозил.
В кузове оказались несколько бойцов с автоматами, а из кабины вылез старшина.
- Старшина, подбросьте хоть до какого-нибудь города - нам на свой аэродром позвонить надо.
- Кто вы такие и как здесь оказались?
- Пилоты мы. Нас "мессер" сбил, совершили вынужденную посадку.
- А самого "мессершмитта" не видели? Нам позвонили, сказали - немецкий самолет загорелся и упал.
- Как не видели? Мы же его и сбили! Летчик на парашюте выбросился. Мы его попытались в плен взять, так он отстреливаться начал. Пришлось застрелить. - Михаил весомо качнул пулеметом на плече.
- Так это совсем хорошо. Мы из бригады охраны тыла, сбитого летчика искать ехали. Документики ваши посмотреть можно?
- Пожалуйста.
Михаил и Мария передали старшине документы. Просмотрев, он их вернул.
- Я, конечно, прощеньица прошу, но немца убитого обыскивали?
- Обязательно - порядок знаем. Документы его я забрал - у меня они. - Михаил похлопал по нагрудному карману гимнастерки.
Старшина только рот открыл, чтобы что-то сказать, как Михаил опередил его:
- Документы немца не отдам. Нам еще в полку сбитый самолет подтверждать надо.
Старшина сделал недовольное лицо, но возражать не решился - все-таки пилот по званию старше.
- Тогда садитесь в кузов, сталинские соколы, подбросим вас.
Они тряслись по колдобинам лесных дорог часа три с гаком, пока не добрались до небольшого городка Селижарово. А оттуда добраться до Калинина было уже проще.
Прибыв в полк, где служила Мария, они доложили о потерянном самолете, сбитом "мессере", уничтоженном вражеском летчике, вынужденной посадке и аварии на взлете. В доказательство представили документы сбитого немецкого летчика. Командир полка объявил им благодарность за уничтоженный вражеский самолет и за то, что в экстремальной ситуации они сохранили ценные документы.
Михаил с Машей вышли на крыльцо штабного дома.
- Ну вот видишь, чуть-чуть подправили события - и мы уже герои! А сказала бы ты чистую правду - сидела бы уже в камере и ждала трибунала. Мне-то что, я самолетом не управлял.
- И все-таки нехорошо как-то, Сережа.
- А скажи ты все как есть - что изменилось бы, кроме твоей судьбы? Самолетик твой сам на шасси бы встал? Его и так восстановят. Ладно, бывает. Скажи лучше: как до вокзала добраться?
- Пойдем, провожу, - подняла она на него благодарные глаза.
К вечеру следующего дня Михаил уже был в запасном авиаполку, в Кратове, в ближнем Подмосковье. Началось двухмесячное переучивание на новый истребитель Ла-5. Собственно, Ла-5 - это бывший ЛаГГ-3, но с новым двигателем воздушного охлаждения. Значительно более мощный двигатель буквально преобразил бывший неповоротливый ЛаГГ-3. Самолет стал быстрым, маневренным, хорошо слушался руля на вертикалях, не уступал Ме-109 разных модификаций и появившемуся у немцев позднее "Фокке-Вульфу-190" Курта Танка.
Михаилу истребитель сразу понравился - его бы нашим летчикам в сорок первом!
Время освоения новой техники пролетело стремительно.
После учебы весь полк бросили под Сталинград, где шли ожесточенные бои в районе Абганерова и Котельникова. Восьмой воздушной армии противостояли лучшие немецкие асы.
Наши пилоты дрались отчаянно - до последней капли бензина - и садились на свои аэродромы с почти пустыми бензобаками и без боекомплекта. Иногда в горячке боя пилоты не замечали, что снарядов и патронов уже нет, заходили врагу в хвост, жали на гашетки, а в ответ - тишина…
Один летчик из их авиаполка после приземления кинулся на оружейников с пистолетом:
- Застрелю, вражина! Оружие отказало!
Оружейники открыли лючки, а патронные и снарядные ящики пусты - разгоряченный схваткой пилот незаметно для себя полностью расстрелял весь боекомплект.
Немецкие летчики неохотно вступали в бой с истребителем Ла-5, который превосходил их по скорости и мощи огня. Это не ленд-лизовские "харрикейны", наши И-16 или МиГи. Двигатель Ла-5 имел большой мидель, он прикрывал летчика спереди от лобового огня не хуже брони, сзади его защищало бронированное кресло. В этом истребителе летчики чувствовали себя уверенно. А немного позднее появилась модификация Ла-5ФМ, с еще более сильным двигателем и мопщым вооружением.
Сразу по прилете на новый аэродром - по левому берегу Волги - начались боевые вылеты. Немецкая армия бронированными кулаками танков при поддержке пехоты ломала оборону наших войск. Над местами наземных боев стояли дым и пыль, затрудняя летчикам прицеливание и ориентировку. От наших и немецких самолетов в небе было настолько тесно, что командующий 8-й воздушной армией дал приказ истребителям - бить в первую очередь бомбардировщики и штурмовики и не увлекаться боями с истребителями врага. А как не драться, если бомбовозы всегда идут под прикрытием "мессеров"?
Когда Михаил поднялся в воздух в первый раз, он глазам своим не поверил: река горела! В самом натуральном смысле! На воде горели нефть, мазут, вытекший из затонувших судов, буксиров, пробитых пулями танкеров и барж. Удушливый запах дыма проникал даже в кабину на километровой высоте.
В новом для себя полку Михаил летал в паре ведущим. Ведомым у него был молодой и неопытный летчик Петя Лузгин.
- Ты сам никуда не лезь, - поучал его Михаил. - Твоя забота - удержаться у меня на хвосте и не дать приблизиться "мессерам".
Но молодость и горячность пилота сыграли с ним роковую роль. Во втором же вылете, когда четверка наших истребителей связала боем "худых", две другие пары Ла-5 рванулись к бомбардировщикам, свалившись на них сверху и сзади.
Михаил открыл огонь в первую очередь по кабинам стрелков на "юнкерсах", чтобы не попасть под шквальный огонь. Ведомый же его, охваченный жаждой открыть личный счет сбитых самолетов, ринулся к другому Ю-88 и открыл огонь из бортового оружия. Оба стрелка на немецком бомбардировщике ответили точным и интенсивным огнем. От Ла-5 полетели куски обшивки, он задымил и, беспорядочно кувыркаясь, начал падать.
Михаил в бессильной ярости наблюдал за гибелью своего ведомого. К сожалению, Петр так и не покинул кабины подбитого самолета. Скорее всего, он был тяжело ранен или убит.
Михаил расстрелял стрелка, четко увидев, как разлетелся фонарь пулеметной точки и исчезла в фюзеляже голова пулеметчика. Подобравшись поближе к вражеской машине, он очередью из пушки поджег один двигатель, а потом ударил по другому. "Юнкере" камнем пошел вниз, из него выбросилось на парашютах несколько человек экипажа.
Но все это Михаил успел увидеть мельком, поскольку навстречу шли плотным строем другие бомбардировщики. И до Волги-то им было лететь не очень далеко, а там - переправа наших войск, передовая. Михаил понимал: во что бы то ни стало надо сбить, расстроить этот порядок, хотя бы вынудить их беспорядочно сбросить свой смертельный груз и повернуть назад. Только как теперь не хватало ведомого для прикрытия его Ла-5!
Он взял в прицел следующую цель, стараясь прятаться за хвостовым оперением "юнкерса". Расчет был прост - не будет же стрелок разрушать пулеметным огнем хвост собственного самолета!
Михаил дал одну очередь, потом - другую… Попал - от хвоста полетели клочья. Немного довернув нос самолета, он очередью из пушки ударил по мотору. Да, видно, неосторожно высунулся из-за хвоста, а стрелок только того и ждал. От бомбера к истребителю в его сторону понеслась дымная трасса.
Михаил почувствовал, как пули ударили в левое крыло. Но истребитель пока хорошо слушался рулей и не дымил.
- Ах ты гад! - выругался Михаил.
Он дал вперед левую педаль, сместив нос истребителя вправо, и огнем из пушки и пулеметов ударил по пулеметной точке. На фюзеляже "юнкерса" появились разрывы. Вражеский пулеметчик замолчал. Но и бомбардировщик задымил, открыл бомболюки и высыпал все бомбы в голую степь.
Со снижением и разворотом летчик подбитой машины попытался уйти на запад - к своему аэродрому.
- Вот живучий! - разозлился Михаил. - Двигатель дымит, от хвоста - жалкие остатки, корпус разбит настолько, что можно сказать - ребра шпангоутов торчат, а не падает! Добивать? Так на него весь оставшийся боезапас уйдет. А добивать надо!
Михаил подобрался поближе и дал очередь по работающему на форсаже правому мотору. Не выдержало немецкое изделие русского железа! Вспыхнул мотор, от него оторвался винт. Все, падает бомбардировщик!
Михаил перевел взгляд вниз - к земле несся еще один пылающий "юнкере". Это вторая наша пара постаралась.
И немцы не выдержали атаки наших истребителей. Из девяти самолетов три было уже сбито, остальные, пытаясь облегчить бомбардировщики, в беспорядке высыпали бомбы в степь и стали разворачиваться.
Михаил на развороте подловил "юнкере" снизу, рванул ручку на себя и всадил ему в брюхо очередь смертоносного железа. Добавил бы еще, но и пушка, и пулемет уже молчали.
Ситуация резко изменилась. Теперь из охотника он превратился в дичь для немецких истребителей - благо они пока были связаны боем со звеном наших. Помочь бы им, да стрелять нечем. Сейчас надо быстрее возвращаться на свой аэродром: ведомого сбили, хвост его самолета защищать некому, и самому нечем отбиться.