Максим решительно направился к палатам для больных, а Норманн решил посмотреть на сооружение новых водяных колес. Производство росло как на дрожжах, причем руководил работами не Норманн и даже не Антонио, а Выг.
– Князь Андрей! – Взъерошенный Нил прервал очередной обход. – Прибыл большой отряд мурманов!
– Прибыли – и хорошо, скажи Выгу, чтоб разместил да накормил, – скрывая волнение, ответил Норманн.
– Вожди просят встречи с тобой.
– Где они встали?
– Драккары приткнулись к берегу прямо под Девичьей башней.
– Какой-какой башней?
– Девичьей, ну, это, – засмущался Нил, – девицы там любят собираться да хороводиться с парнями.
– Это у обрыва, что ли?
– Ну да, там.
Жаль, нет ни Флейен, ни Бригген. Обе девицы увели своих сородичей, впряглись в два карфи и поволокли по льду к чистой воде. Впрочем, и шведы во главе с сотником Лундом взяли еще восемь карфи и отправились на Балтику грабить своих сородичей. Ладно, кто предупрежден, тот вооружен. У Норманна было достаточно времени на подготовку к встрече, осталось переодеться и выйти навстречу "сородичам".
Когда на обрыве появился двухметровый гигант с огромным топором, норвежцы дружно рухнули на колени. Именно таким они представляли своего предводителя, сильного, гордого и непобедимого. Ахнул и Норманн – одно дело слухи о большом количестве людей, желающих встать под его знамена и восстановить на родных землях законы предков, и другое дело открывшееся взору неисчислимое количество драккаров и дивизия в рогатых шлемах. Он по-настоящему испугался, поскольку не представлял, как можно управлять такой массой людей.
– Сколько их? – почему-то шепотом спросил бледного Выга.
– Сто шесть драккаров, без малого три тысячи воинов. Что мне с ними делать? Они же все съедят за один день!
– Отставить панику! Сколько у тебя первача?
– Ты что, Андрей Федорович! Окстись! Перепьются, передерутся, затем на нас полезут.
– Отправляй гонца на Рыбреку, предупреди о приходе гостей. Я сейчас им скажу несколько слов, а ты пригони телегу с первачом.
– И верно! Пусть лакают в пути, придут больные, а там новые заботы – острог достроить, жилищем обзавестись, прокормиться…
– И пограбить, – вставил Норманн.
– Такая орава? Да они в один день весь юг Онежского озера вычистят.
– Наша засада по-любому вскоре откроется. Весь грабила от случая к случаю, а мы никому прохода не даем.
– Жалко, Рыбрека давала хороший доход.
– Не тужи, вон сколько норгов и свеев ушло на Балтику. От них получишь вдесятеро больше.
– Тех разбойников еще дождаться надо, не факт, что вернутся.
– А куда им деваться? Хотят или не хотят, а иного пристанища у них нет.
– Не скажи, жадность может подтолкнуть к подлым мыслям.
– Например?
– Свеи соберут войско и ударят по пограничной крепости.
– Побоятся, знают нашу силу, эти не пойдут на Марь Гору. Ладно, мне надо спуститься вниз.
Норманн решил взобраться на валун, где в прошлом году ставил свой баркас. Удобный камень с небольшой трещиной находился как раз в центре собравшейся толпы. Небрежно помахивая огромным топором, он начал спускаться с гранитного обрыва. Топор – это шутка, изначально задуманная для понта или воздействия на воображение при первой встрече с беглыми норвежцами. Информация из компьютера о применении арабами ракет заставила изменить взгляды на моральную стойкость древнего воинства. Те же французские рыцари при обстреле не бросились наутек, они правильно оценили неведомое оружие и продолжили осаду города. Не так уж и примитивны люди четырнадцатого века. Его топор мог поразить размерами и необычностью формы, но как боевое оружие ничего не стоил. Впрочем, впоследствии у топора обнаружилось необычное свойство.
Норманн изначально решил сделать именно необычный топор, для чего взял за основу случайно увиденный в Интернете фантазийный образец. Лунообразное двустороннее лезвие с шипами в верхней части, на комле топорища кроме шипа добавил еще два лезвия в виде бабочки. В кузнице пришлось повозиться, задуманный размер изначально предполагал значительный вес. После небольших раздумий отдельно выковал рубящие лезвия, которые соединил с пустотелой коробкой центральной части. Получилось легкое и внешне очень внушительное оружие, хотя и совершенно не приспособленное для боя. Никакой балансировки, полное отсутствие центра силы, так, игрушка для запугивания. Вытравив на лезвии руническим алфавитом слово "Повелитель", Норманн отдал необычный топор на полировку, а получил обратно из рук Дидыка.
– Интересную штуку ты придумал! – отдавая оружие, заметил воевода. – Метать очень удобно.
– Ты уже попробовал?
– Не только я, многие из дружины пытались попасть в цель.
– Пытались? Он что, неправильно летит?
– Пошли на стрельбище, лучники уже ушли, сам проверишь.
Бросок озадачил – топор выписал траекторию бумеранга, разве что не вернулся обратно. Выкованная игрушка на последней трети полета начинала резко забирать влево, уходя в сторону чуть ли не на девяносто градусов. Забавы ради, Норманн включил метание топора в свои ежедневные тренировки. А что? И мышцы работают, и глазомер развивается. Во всяком случае, к появлению мурманов он уже уверенно метал эту хренотень аж на сто метров.
– Слава! Слава! Слава! – Тысячеголосый крик приветствовал Норманна, когда он спрыгнул на прибрежный песок.
– Победа! Победа! Победа! – во всю глотку проорал самозваный лидер.
Вот и нужный валун. Норманн с размаха вогнал топор в трещину, намереваясь с его помощью забраться наверх, и обмишурился. Подлая каменюка развалилась на две части, видимо, за зиму лед окончательно расколол камень, а топор только завершил процесс. Над берегом повисла тишина, в которой тихий плеск мелкой волны слышался грозным прибоем. Он растерянно взял топор в руку… Рев восторга разогнал чаек на многие километры.
– Ни хрена себе топорик! А мне такой откуешь? – ехидничал Дидык, пытаясь заглянуть Норманну в глаза.
– Отстань! Сам прекрасно знаешь, камень топором не разрубить.
– Ага, не хочешь вернуться на берег и объяснить это своим мурманам?
– Как же! Объяснишь! Насилу вырвался! Спасибо Выгу, вовремя пригнал телегу с первачом.
– Слушай, а на Рыбреке хороший кузнец?
– Обычный, для хозяйственных нужд не требуется особого умения.
– Плохо дело, мурманская рать теперь начнет крошить своими топорами все прибрежные камни.
– Ну и шут с ними! Ты чего за мной прибежал?
– К тебе гонец от родителя да весточка от архиепископа Василия, а на хвосте новость.
– Говори, не затягивай.
– Что в письмах не знаю, а новость хорошая – в Салми пришли тридцать карфи. Там кроме корабельщиков еще три сотни копейщиков.
– Отлично! Как думаешь их разделить?
– Чего повторяться? Уж сотню раз говорено-переговорено. Всех отдаем Нерлю, свеи обязательно вернутся большим отрядом.
– Ты гонца с приказом пошли, незачем воинов гонять туда-сюда.
– Твоего слова ждал, мне не по чину поперед князя выступать.
– Гонец не слышал, когда караван ждать?
– Карельский староста обещал за неделю всех через волок перевезти.
– Шли гонца на Рыбреку, мурманам через две недели быть готовыми к походу.
– Зачем человека гонять? Вон у берега осталось больше половины драккаров.
– Вожди первыми ушли. Нельзя важный приказ через случайных людей передавать. Сочтут за пренебрежение.
– Извини, ты прав.
– Гонец не спрашивал ганзейцев о переходе? Как они исхитрились так рано прийти?
– Первым делом узнал, не удержался от расспросов. Они в Гапсале зимовали, дождались южного ветра и сразу бросились в Ладогу.
– Молодцы, сообразили! Сильный ветер отжимает лед от южного берега. За сколько дней добрались?
– Неделя по морю да неделя по Неве. Сильное течение гонит с Ладоги лед, пришлось волоком идти.
– За Шушуном пошли, пора нашим корабельщикам в дорогу собираться.
– Он уже у твоего порога, даже не пойму, какая сорока ему новость принесла.
– И Выг знает?
– А то! Как увидел гонца, бросил свой первач и к нему. Сейчас в дорогу собирается.
– Он что, со мной в поход пойдет?
– Плохо ты его знаешь! Спорим, он сейчас свои конторские книги твоему дядьке передает.
– Чего человеку не сидится? Кругом почет и уважение, а его несет за тридевять земель в неведомые края.
– О тебе печется, сарацины обмануть могут, а он ушлый делец, сам любого вокруг пальца обведет.
– Меня другое волнует, справится ли Михаил Симеонович? У нас здесь что ни мануфактура, то секрет.
– Э, князь, плохо ты знаешь своего постельничего! Он скромный человек, в твои секреты нос не сует, понимает важность дела.
– О том и разговор! Выг за каждым зернышком следит, а здесь новый человек, который многого не знает.
– Поверь мне, Андрей Федорович, зря волнуешься.
– Хорошо, если так. Неуютно как-то бросать на чужого человека свое хозяйство.
– Тоже придумал! Какой он тебе чужой? Свой родственник, из самых близких твоему отцу!
Норманн ничего не ответил. Он давно уже не пытался воздействовать на разворачивающуюся вокруг него чехарду событий.
– Ахилл и Рокко собираются идти вместе с тобой, – продолжил Дидык.
– Задумали что или просто так, развеяться да мир посмотреть?
– Пищали хотят купить. Говорят, у персов цена хорошая.
– Зачем покупать? Мне на них посмотреть бы, а здесь сам сделаю.
– Ой ли? А зелье огненное где возьмешь?
– Вот это надо будет купить. Привезем сюда, Максим поможет разобраться, затем сами наладим дело.
– Хорошо бы. Поставить на стену да жребием по врагу. Эх!
Возле недостроенной арки главных ворот нетерпеливо гарцевал всадник. Увидев отмашку Дидыка, подхватил уздечку стремянной лошади и дал шпоры.
– Поберегись! Дорогу княжескому гонцу!
Красный кафтан мелькнул между домами и скрылся за строящейся крепостной стеной.
Нарочный от посадского боярина Федора Даниловича Вянгинского чинно дожидался в сенях. Завидев князя, уважительно приветствовал низким поклоном со словами:
– Здравы будьте, Андрей Федорович!
– И тебе здравствовать. Заходи в дом и рассказывай, с какими пожаловал вестями.
– Мне велено первым делом передать письмо от твоего отца. – Гонец протянул послание.
Бегло глянув на восковую печать, Норманн потянул витой шнурок. Мягкая кожа развернулась с тихим шелестом, в руках оказался довольно увесистый рулон бумаги. Вот и появился повод похвастаться почтовыми тубами с сургучной печатью. Скорняки сшили примерно сотню красивых цилиндриков, а сургуч – ерунда, всего лишь сварить смолу с мелом да добавить краситель. У него давно все готово и ждет своего часа. Почтовыми… Почтовыми… Норманн отложил в сторону послание и удивленно посмотрел в окно.
– Дидык! Сколько здесь голубей?
– Ключника или кухарку спроси, они тебе птицу на стол ставят! – обиженно ответил воевода.
– Да нет, я о другом. Кто у тебя из воинов знаток-птицелов?
– Есть несколько человек. Зачем они тебе?
– Ты про почтовых голубей слышал?
– Помилуй, Андрей Федорович, голубь не собака, в клюве ничего не принесет!
– Зато дорогу к родному гнезду всегда найдет, а тревожную весточку к лапке привязать можно.
– Ох и умен ты, князь! Велишь приказ по крепостям разослать?
– Давай, дело долгое, ждать не менее года, сначала птенец вылупится, облетает округу да силу возьмет.
Дидык нетерпеливо выбежал из терема, а Норманн развернул послание от "родителя". Вместо приветствия оно начиналось молитвой, затем шло нравоучение со ссылкой на жития святых, и только после этого шел длинный перечень поклонов от каждого родственника. Такие письма собственноручно не пишут, рука устанет на третьей странице, и без шпаргалки не обойтись, одних имен дюжины три. Если коротко, суть письма заключалась в требовании навестить Романа Михайловича, великого князя Белозерского. Далее следовало подробное описание его тяжелой болезни, затем несколько слов о слабом телом сыне князя Федоре и немощном внуке Иване. Краткое упоминание о втором сыне Василии Романовиче заканчивалось словами о постигшей весь род Белозерских немощи, никто из них не может ни меч поднять, ни на коня сесть. Отдельным абзацем шло описание княжеских богатств, к которым причислялись земли, леса, реки и озера. Раз надо навестить, так навестим, в любом случае ничего, кроме пользы от знакомства. Де-юре у них общая граница по Онежскому озеру и на севере по землям лопарей. Кроме того, проход на Волгу станет намного проще, одно дело друзья-соседи, толпа вооруженных мурманов с товаром – совсем иное. Послание заканчивалось наказом зайти на Вянгинскую пристань, что на торговом тракте из Архангельска в Новгород, и взять с собой воеводу Кречета, который приходится Норманну двоюродным дядей.
Письмо от архиепископа Василия оказалось в унисон с посланием посадского боярина Федора Даниловича. Разница только в том, что от Норманна требовали нанести визит игумену Белозерского монастыря. Здесь как раз все понятно, задумка со строительством монастыря на Соловецких островах изначально требовала хороших отношений с епископом Белозерских земель.
– Пошли кого за Выгом, – крикнул Норманн себе за спину, где должен был стоять дворецкий.
Легкий топот ног подтвердил правильность предположения.
– Что передавали на словах? – на этот раз обращение к нарочному.
– Батюшка желает легкого пути и требует посылать весточки со всеми встречными новгородскими ушкуями.
– Исполню, по весне встречных должно быть много. Первый товар из Персии всегда идет втридорога.
– Еще тебе велено с Итиля никуда не заворачивать, особенно в Оку и тем более в Клязьму.
– Снова война?
– Да нет, суздальский князь опять нуждается в деньгах, поставил заставы вдоль рек и мзду с купцов берет непомерную.
– Важная новость, я хотел с собой торговцев взять, посадить их в Нижнем, Рязани да других городах.
– Тех со мной отправишь. Все твое Федор Данилович прибавит к своему каравану и безопасно до места доведет.
– Не пограбят в дороге?
– Разбойному люду без разницы кого убивать, а князья не посмеют тронуть, с почетом встретят, с охраной проводят.
– Когда ушкуи готовить?
– Мне без разницы, сюда спешил, а обратно велено с толком да расстановкой собираться.
– Что же, успеем собрать ушкуи, бразды правления передам Михаилу Симеоновичу.
– Можешь спокойно в дорогу собираться, за тебя приедет Владимир Данилович, он более опытен и второй в роду.
– Да здесь ничего сложного нет, одна стройка и больше ничего.
– Не скажи, князь, пасхальные яйца весь Новгород удивили, а ты соглядатаев не держишь!
– Зачем они? Кругом только свои.
– Свои и предают, больше некому. Еще батюшка спрашивал про баронессу Елизавету фон Эрлах.
– Про нее я мало что могу сказать, мы практически не общались. Разве что врачеванию обучена, раненых дружинников на ноги поставила.
– Я могу увидеть тех воинов?
– У ворот увидишь каменный дом, там дежурный взвод. Спроси барона Антанаса Тутника. Он сам лечился и других укажет.
Нарочный снова низко поклонился и вышел, а Норманн засадил писаря за ответные письма. Итак, переход из Онеги на Волгу значительно упрощается, осталось приготовить подарки для игумена Кирилло-Белозерского монастыря и князя Белозерского. Первым делом направился к столярам, которые заканчивали обтягивать бархатом кресла для посадского боярина Федора Даниловича и архиепископа Василия. Пружин навили с запасом, а сделать резные детали да украсить перламутром – дело нескольких дней. В хранилище не осталось ни золота, ни серебра, все ушло на монеты. Пришлось заказывать ювелирам лампадницы из "цыганского золота" с самоцветами. Спасибо Софье Андреевне, она быстро нашла россыпи цветных камешков, так что в красивых кристаллах спессартина не было недостатка. Насобирали синий и зеленый турмалин, который Норманн решил вставить в фарфоровые чаши для князя и его семейства.
Глава 9
Стратегические планы
Каждый день после обеда Норманн шел на стрельбище, где под руководством Антанаса набивал руку в стрельбе из лука, чередуя выстрелы с броском своего хитрого топора.
– Забавная получилась у тебя штуковина, – пытаясь жонглировать фантазийным оружием, задумчиво произнес наставник лучников.
– Тренируетесь! А я как раз пришел по поводу этой хренотени. – Подошедший Максим кивнул на топор.
– Неужели нашел полезную информацию? – подмигивая, спросил Норманн.
– Метательные топоры по типу бумеранга в древние времена использовались повсеместно.
– Ты хочешь сказать, что подобные топоры были и в Европе?
– Они широко известны в Египте, Ассирии, Африке, у эскимосов, римлян и греков.
– Даже так! И каков смысл в их применении?
– Строй врага закрыт щитами, траектория полета позволяет нанести удар сбоку, сзади или сверху.
– Погоди! Эскимосы воевали, но строя не знали!
– У тебя все мысли только о войне! Таким способом они отгоняли моржей от полыньи.
– А там написано как надо правильно метать это чудо дикой мысли?
– Нет, только рассуждения по аэродинамике, диаграммы и графики зависимости скорости вращения и траектории полета.
– И как далеко забрасывали метательные топоры?
– Указана дальность тестовых бросков, средний показатель равен двумстам тридцати восьми метрам.
– Не, я эту железяку так далеко не закину.
– Поэкспериментируй, сделай правильную аэродинамическую форму.
– На фига мне это надо? Не проще ли сделать ружье.
– Лучше всего купить в Персии, ты и так слишком много диковинок презентовал.
– Ну да, не стоит привлекать внимание своей "гениальностью", – согласился Норманн.
– Вечерком загляни ко мне, я распечатал карты от Астрахани до Бандар-Е Анзали. Шелк и тушь уже подготовлены.
– Где ты тушь достал?
– Не скажу! – Максим демонстративно отвернулся, затем подмигнул и расхохотался. – В аптеке сделали, невелика хитрость.
– Какой еще аптеке?
– При больнице. Монахи учат не только хирургию, но и фармацевтику.
– Во-первых, никакой партизанщины! Я должен знать о всех производствах. Во-вторых, тушь – это деньги и немалые.
– Не кипятись, я же не для себя стараюсь.
– Ты понимаешь такое слово "порядок"? Дело не в деньгах, если каждый из нас начнет своевольничать, в итоге мы получим полный бардак.
– По-твоему, на каждый свой шаг я должен спрашивать у тебя разрешения?
– Не говори глупости, достаточно поставить в известность того же Выга.
– Я понял, – угрюмо вздохнул Максим. – Тебе рассказать состав туши?
– Не надо, копоть сосновой смолы с рыбьим клеем. Для понта можно добавить имбирь или гвоздику.
– Запах! Вот чего не хватало! Мы пробовали писать, получаются ровные линии, но по ощущениям на тушь не похоже, и все тут.
– Тебе задание – организуешь производство. Ничего не продавай, но первые образцы отправь на Валаам и моему отцу в Новгород.