Прилечь так и не решился, но откинулся на решётку и смежил веки.
Шаркающие шаги, голос Кащеевны:
- Проходите, бабушка, - бармин вас ждёт.
Старушка маленькая, опрятненькая, со скромною улыбкой и добрыми глазами - одуванчик Божий. Грех врать такой.
- Садитесь, - указал напротив место ей. - Как вас зовут?
- Антонина Васильевна, - голосочек у старушки почти детский.
- Положите на стол руки, Антонина Васильевна, ладонями вверх. Глаза закройте.
Обратил пандану в паранджу, потёр ладони - ну-с, приступим. Накрыл её ладони своими, закрыл глаза.
Надо что-то врать. Всевышний, вразуми!
Будто в ответ на обращение моё где-то чуть выше переносицы в черноте закрытых глаз затеплился огонёк. Какие-то линии замельтешили световые, круги, изгибаясь в эллипсы, завращались - светлое пятнышко растёт, растёт, вытесняя черноту. Круги, и линии, и эллипсы вдруг упорядочились в узнаваемую картину. Это….
- Кровеносная система у вас в порядке, и кровь хорошая, и сердце работает без перебоев. Долго жить будете, Антонина Васильевна.
Картинка поменялась.
- Лёгкие чисты. Кишечник, желудок - всё у вас в норме. Не износились, ваши органы. Зачем ко мне пришли?
- Сыночек у меня в тюрьме сидит. Пришла спросить, дождусь ли. Вернётся он после отсидки или опять с дружками завихрится?
Вот чёртова макумба - чего там наплела? Ведь русским языком сказал - целитель я, брамин из Индии.
- Я вас, Антонина Васильевна, внутренней энергией сейчас заряжу, чтобы сына дождались. И письма ему шлите бодрые - объясните: жить можно и судимому, главное знать для чего.
- Руки у него золотые, - лопотала старушка. - За что не возьмётся, всё сделает. Ой! Чтой-то ваши руки стали горячими….
Получилось! Я ведь только подумал о внутренней энергетике - не плохо бы…. Стало быть, действительно могу целить людей. Ай да "подставка для чернильницы"!
Вернул на лоб пандану.
- Глаза откройте.
Старушка засуетилась, достала в узелок завязанный платочек.
- Чего я вам должна?
- Ничего. Копите деньги на посылку сыну.
- Я заново как будто родилась, такая бодрость, - развязала узелок, из комка купюр, серебра и меди извлекла смятую десятку, с мольбой взглянула. - Хватит?
- Хватит, - я пожал ей пальцы. - Спасибо.
Антонина Васильевна ушла. Кащеевна пришла, кивнула на мятую десятку.
- И всего-то?
- А ты ищи клиентов побогаче.
Следующая пациентка по всем приметам при деньгах была. Упитанная и жаловалась на полноту.
- Уже не знаю, какому идолу молиться - все диеты испробовала, целое состояние извела. Вы посоветуете что?
- Я вас изящной сделаю, сколько заплатите?
Толстушка поджала губы:
- А вы, сударь, не шарлатан?
- Вы кем работаете?
- Работала бухгалтером, сейчас у меня своя торговых точек сеть.
- С компьютером, стало быть, знакомы. Наш мозг тот же компьютер, и если с нами что-то происходит, то первопричина в нём - где-то, что-то глючит. Сейчас я вас перепрограммирую, и вы будете хотеть, и потреблять пищу ровно в таком объёме, который требуется для поддержания изящной формы. Сколько заплатите?
- Вы программируйте, я решу.
- Положите руки на стол ладонями вверх, глаза закройте.
Опустил пандану на низ лица, накрыл её ладони своими.
Вот она, святая святых - хранилище человеческого мозга. Вот и он, самый наисложнейший в мире компьютер. Какая тут ячейка вас, мадам, заставляет обжираться? Нет, так, пожалуй не найти - метод тыка не проходит. Нужна система. Вот тебе пончики в меду, балычок осетровый - что ты, лапушка, больше любишь? Ага, вижу активность в связке нейронов. Ну-ка, ну-ка…. Ну, зачем же напрягаться? Добрый доктор Айболит никому не навредит….
Неспешное ковыряние в клетках чужого мозга было кошмарным образом прервано церковным перезвоном. Пациентка моя прянула в сторону.
- У вас, у вас…. - она пятилась и указывала перстом на мой лоб, - там светится.
- Это глаз Шивы. - Я прикрыл его панданой. - Сядьте и успокойтесь - сеанс ещё не завершён.
- Не надо больше ничего, - она извлекла из ридикюля и бросила на стол банковский билет достоинством в тысячу рублей. - Спасибо.
И ретировалась.
Светится…. хм. Почесал масянин глаз сквозь материю. Этого ещё не хватало - чтобы организм срастался с инородным телом. Мало мне лишней дырки в черепе….
Явилась Кащеевна, цапнула купюру со стола.
- Да ты сущий клад, буржуй! И бить не будут?
- Не будут. Хватит на сегодня?
- С лихвой.
- Я не о деньгах. Может, на базу пойдём?
- Пойдём, только загрузимся.
И загрузились - шесть пакетов со всякой снедью.
- Не понесу, - заартачился. - Меня и так швыряет.
- Миленький, два пакета с хлебушком, - уговаривала Кащеевна. - Тебе же падать мягче будет.
- Зачем столько водки набрала?
- Разве это много - на полдраки не хватит.
- Вы ещё и дерётесь?
И подрались….
Сначала сидели, ели и пили, потом только пили. Я всё пытал, когда же главную обсудим тему? Не мельтеши, успокаивали, на трезвую голову плохо думается. На пьяную, оказалось, не о том. Сели в карты играть на ту мелочь, что днём раздобыли в городе. Заспорили. Звонарь вдруг Упыря схватил за каштановые космы и другой лапищей - бац! бац! - по морде. А потом оттолкнул прочь, и Ванька угодил задницей в костёр. Некоторое время дёргал конечностями, пытаясь подняться, а потом как взревел, как вскочил и бросился на Фильку. По дороге зацепил трактирщика, и покатились с ним кубарем. А штаны на заднице уж дымом занялись. Уч-Кудук хотел было залить, да получил такого пинка в пах, что плеснул воду на дерущихся и принялся охаживать их котелком. Вскоре равнодушных не осталось вовсе. Притопала Кащеевна, отходившая по нужде, полюбовалась на клубок запутавшихся тел и навалилась сверху.
Вопли послышались:
- Ай, падла, не кусайся!
Я прочь побрёл. Мне надо было отоспаться.
Наверное, привыкать стал к запаху падали и нечистот. Проснулся ранним утром бодрый, полный сил - лёгкие с упоением пили воздух и готовы были разорвать грудную клетку. Вчерашних хворей след простыл. Надолго ли?
Захотелось, сильно-сильно захотелось пробежаться на зоре. Босым, ещё лучше голым до оврага и ручья. Искупаться, вымазаться в глине и носиться голубым осотом, чтобы роса с бутонов омыла тело.
Выглянул в окно - занимался ясный день, а внизу туман крыл землю. Скинул одежду.
И-эх! Где мои семнадцать лет?
По-ковбойски - опёршись рукой о кирпичную кладку - сиганул в проём оконный. Уже в полёте, опомнившись, догнал командою "держать!" - и плавно опустился на лопуховый лист.
Я могу летать! И я летел над землёю семимильными шагами - мог бы и овраг перемахнуть.
Вода в ручье была холодной ровно настолько, чтоб освежить. Тело взбодрилось, стряхнув остатки сна. Голова ясная и никаких симптомов вчерашних каруселей. Кажется, слух прорезался и зрение улучшилось. Может, и вмятина затянется?
Потрогал Масянин глаз - ты ещё здесь? Крепко сидит - видать, надолго.
Будущие мои подельщики тоже поднялись - сгрудились у костра, отдавая дань похмелью и утренней прохладе. Заваривали чефир в котелке и переругивались, выясняя зачинщиков вчерашней потасовки.
У Ваньки Упыря от огня пострадали не только штаны, но и задница. Теперь он лежал на животе и матерился, постанывая.
- Что твои слюни? Мази надо…. Чеши в город, принеси флакон Вишневского - говорят, что помогает.
Кащеевна плевала ему на голые ягодицы, а потом вылизывала языком, в перерывах убеждая:
- Заживёт, как на собаке - первый что ли раз.
- Ты как, буржуй? - меня заметил Уч-Кудук.
- Нормально, - присел я к Упырю. - Больно? Ладони вытяни и поверни.
- Чё те надо? - окрысился погорелец.
- Боль сниму, а может, и подлечить удастся.
- Не артачься, Ваня, - Кащеевна вмешалась. - А то, как пну….
- Закрой глаза, - сказал я Упырю и сам закрыл.
Вот он, Центральный Упырёвский Компьютер….
Господи! Сколько здесь хлама! Просто органически чувствую - клетки мозга пропиты ядом недоверия, ненависти и презрения. И трусость тут, и подлость, и жестокость.
Чистить основательно тебя, приятель, надо.
Подобрался к чувствительным нейронам - а ну-ка хватит, успокойтесь.
- Зашибись, - млеет Упырь. - Кончай, буржуй, как бы хуже не стало.
- Заткнись!
Программирование на скорейшее заживление пострадавших тканей беспардонно прервала Кащеевна. Подкравшись сзади, она сдёрнула пандану.
- Смотрите! Видите? Он светится.
Бичи вытянули лица на светящийся в полумраке цеха Масянин глаз.
- Как тебе это удаётся? - удивился Уч-Кудук. - Может ты и впрямь ненашенский?
- Легко, - сунул руку в костёр, выдержал паузу, вынул, вытер, показал - ожога нет.
- Да ты супермен, - присвистнул Макс.
- Вот если б хрендель у тебя работал так, - посетовала Кащеевна, - суперменски.
- Что-то здесь не вяжется, - покачал лысой плоской головой Свиное Ухо. - С такими способностями…. Скажи, что в дому прячешь? Зачем нас на разбой толкаешь?
И я сказал:
- Аппарат там, прибор связи с моей планетой. Если добудем, каждого сделаю счастливым. Обещаю.
- Как он выглядит, твой аппарат?
- Вместе пойдём - я не ошибусь.
- Ну, вот что, - Уч-Кудук прокашлялся. - Обстоятельства меняют диспозицию. Снова пойдём на разведку. Прибор счастья это не дрёбанные баксы - ошибки быть не должно. Понаблюдаем за усадьбою с задов - что да как. Как хозяев обмануть, как собаку извести.
- Я знаю как, - заявил Афганец. - Вечером и покажу.
В разведгруппу Уч-Кудук взял трактирщика и Филю Звонаря. Меня пытался к делу приструнить:
- Ты бы, пока в дозоре мы, сходил с Надькой в церкву - глядишь, опять чего сварганили на вечер.
- Нет, нет и нет - никаких пьянок, пока дела не сделаем. Добудем прибор счастья, каждый день будете хмельными и с похмелья не болеть. Да и мне надо отлежаться - не дай Бог, голову скрутит в неподходящий момент.
Последний аргумент бичи убедительным сочли.
Трое разведчиков в город ушли, Афганец на свалку, Кащеевна на трассу - собирать дары автострады.
- Иван, - я подкинул в костёр и прилёг, - почему тебя прозвали Упырём?
- Это ещё в детском дому. Мы пацанами, как на ночь ложились, страшилки всякие брехали - про упырей и вурдалаков - кто что знал, или придумать мог. А я рассказывать не умел, и надо мною смеялись. Зря, говорю, ржёте, я и есть упырь всамоделишний - пока спите, кровь из вас сосу. Вон Тёмка какой бледный - скоро всю до капельки из него выпью. Артём рядом спал со мною. Все ребята засмеялись, и он тоже. Ах, так, думаю, ну погодите - я вам устрою. Проснулся ночью, когда все спали, проткнул булавкой Тёмке палец на ноге и всю кровушку выпил, до капельки.
- Врёшь.
- Вру, конечно, но пристрастился. Стал по ночам ребятам ноги протыкать и из ранки кровь сосать. Потом поймали - воспитатели грозились в психушку сдать, а ребята били. Не помогло - стал упырём по жизни.
- И здесь пьёшь?
- А то.
- Догадываюсь у кого.
- Да в ней дурной крови больше половины. Да ежели с неё не стравливать её, то она лопнет от давления.
- Дознаются, убьют тебя. Хочешь, излечу?
- Подумаю.
Явился Макс с куском гудрона и ржавым ведром, развёл огонь пожарче. Внёс разъяснения:
- Это будет капкан для собачьей пасти. Я на Енисее рос - у нас волков так ловят. Серые на чистый лёд неприпорошённый снежком ступить боятся, с берега рычат и зубы скалят. А мужики их палками с гудроном травят. Кто цапнет, тот и влип - зубов-то не разжать. Затаскивают сердешного на лёд и колотушкой в лоб.
- Ты и колотушку будешь делать?
- Зачем же псину изводить - лапы свяжем, будет для хозяев алиби.
Пришла Кащеевна, принесла двух ежей, погибших под колёсами автомобилей. Бросила Упырю кота:
- Почмокай, Ванечка - он ещё тёплый.
Упырь ножом вспорол пушистому живот, припал губами. Закончив сатанинский пир, ощерился кровавыми зубами.
- Кайф!
- Утрись, - мне противно стало.
Кровосос облизал губы и зубы, почмокал, вычищая дупла. Я вооружился палкой, приготовленной Максом для собачьего капкана. Упырь лежал на животе, целясь голой обгорелой задницею в потолок. Велико было желание к ней дрыном приложиться.
- Ладно, ладно, - Упырь ткнулся лицом в рукав, утёрся. - Давай без нервов.
Изладив на ротвейлера капкан, Макс уступил место у костра Кащеевне.
Вид свежуемых зверьков поверг меня в глубокое уныние.
- Пойду в темницу, здесь мне не уснуть.
Перед закатом кликнули на совет.
Бичи поели и были трезвыми.
- Значица так, - Уч-Кудук излагал результаты разведки. - Забрались с задов на сарай и весь день наблюдали. И вот к какому выводу пришли - ночью мы туда не пойдём. В конце дня, когда хозяин возвращается с работы, они семейством всем на озеро спешат. Собака только остаётся.
- Считайте, её нет, - Макс обещал.
- Тогда у нас будут три-четыре часа на поиски твоего прибора счастья.
- Если он на месте, найдётся сразу.
- Ну, хорошо, давайте решать, кто пойдёт.
- Проще сказать, кто не пойдёт, - заметил Макс. - Упырь ходить не может, Надюхе забор не перелезть.
- Остальные все согласны? - спросил Уч-Кудук.
Отказавшихся не нашлось.
Только зачем такая свора за одним единственным оптимизатором? Хотят в доме чем-то поживиться? Это я подумал, но вслух ничего не сказал, а пошёл в свою темницу набираться сил.
Потом притопал Уч-Кудук. Продемонстрировал перо:
- Видал? Вот если что не так, в бок воткну. Теперь, как на Страшном суде - зачем в дом рвёшься?
- Хорошо, скажу как на духу. Наручный серебряный браслет - лежал в правом верхнем ящике стола в крайней комнате второго этажа. Могу и не ходить - принесите, я научу им пользоваться.
- Это и есть твой прибор счастья?
- Да, но он закодирован на меня. Прежде, чем исполнять чьи-либо желания, он должен побывать вот здесь, - я указал своё запястье.
- Мудрено, - гость поверил и нож убрал.
- Почему Уч-Кудуком кличут?
- Весь Союз я пёхом исходил, а Три Колодца замечательное место, и я там был.
- Назвался бы Ходжой.
- Погонялова не выбирают.
- Как стал бичом?
- А это суть моя - ну, не могу осёдло жить. Я ведь дальнобойщиком по молодости был, прилично зарабатывал, да только с бабами мне не везло. Одна ушла - не могу, говорит, всё время ждать: я молодая, и хочу любить. Вторая…. Третью сам прогнал, застукав с соседом. Дорога спасала от сердечных проблем. КАМаз родным стал домом. Потом авария - конечности срослись, так эпилепсия привязалась. Права отняли….
После минутной паузы Уч-Кудук:
- Я и отсюда подумываю дёрнуть, к зиме поближе на юга податься.
Закинув руки за голову, я смотрел на звёзды в оконном проёме.
- Хочешь фуру, которую заправлять не надо, которая сама будет катиться по дороге, пока ты отдыхаешь?
- У вас такие есть? А права?
- От эпилепсии тебя я хоть сейчас избавлю.
- Велик соблазн, но остерегусь - шибко ты мне подозрительным кажешься. Продемонстрируешь прибор - и стану верить.
Он ушёл….
За моим домом, оказывается, росли берёзки. Птички, бабочки, цветочки и грибочки. Никогда не обращал внимания, а как славно здесь можно было гулять с Катюшей вместо тесного и душного городского парка.
К забору примыкал сарай. Прежде наверняка видел, но не обращал внимания - хозяйством ведала Наташа. Уч-Кудук взобрался на него и вёл наблюдение за усадьбой, а мы прятались в берёзняке, отлёживаясь до поры до времени.
Долгожданное: ку-ку, ку-ку….
Макс заковылял к стальной ограде:
- Гав-гав! Где ты, пёсья морда?
Вот он летит во всей красе, могучий страж усадьбы. Макс протолкнул сквозь прутья ограды палку с гудроновым набалдашником.
- Фас, подлюка!
Ротвейлер цапнул и не смог палку прокусить. Не смог и зубы вырвать из гудрона.
- А, влип, очкарик! - Уч-Кудукова голова показалась с крыши сарая.
- Прыгай скорей, вяжи его! - хрипел от напряжения Макс. - Не удержу-у…!
Уч-Кудук повис на руках, но прыгать поостерёгся:
- А он ни того, палку не перекусит?
- Вяжи, сука! - Макс от рывков ротвейлера разбил в кровь лицо о стальные прутья.
Уч-Кудук прыгнул с крыши. В этот момент пёс вырвал палку из рук десантника и закружил с ней, пытаясь вырвать клыки из цепкой хватки гудрона. Уч-Кудук крался за ним, одну руку вытянув перед собой, а вторую сунув в карман. Но не верёвку извлёк, а финку. Подгадав момент, прыгнул на собаку. Коротких два удара, и пёс затих.
Вид недвижимого, окровавленного пса повёрг меня в уныние. Нет, более того - в какое-то полуобморочное состояние. Будто не со мною это происходит, а видится со стороны или в недобром сне. Подумалось, если кровь остановить, то, возможно, ещё смогу спасти ротвейлера….
Опустился на колени перед ним.
- Идём, чего ты? - трактирщик толкнул меня в плечо. - Время дорого.
В каком-то сомнамбулическом состоянии попал в дом.
- Где кабинет твой?
Указал на лестницу. Поднялись на второй этаж, толкнули дверь. Вот он, дубовый стол.
- Здесь, - я дёрнул ящик, - закрыт.
- Сейчас, - Макс прыг, прыг на одной ноге по лестнице, держась за перила, вернулся с кухонным топориком.
- Дай, - Уч-Кудук вырвал никелированный томагавк.
Одно движение и ящик с треском распахнулся. Дальнобойщик бросил его на стол.
- Где?
Ящик пуст. Не было оптимизатора и в других хранилищах стола.
- Искать, искать, - требовал Уч-Кудук. - Весь дом вверх дном.
- Что ищем?
- Серебряный браслет.
Бичи ринулись зорить мой бывший дом.
Опустел кабинет. Я рухнул в кресло.
Нет, оптимизатора. Все труды и жертвы напрасны были. Растаяли надежды, осталась горечь разочарования. И страх. Как буду жить я в этом мире неуправляемых стихий и нравов варварских? Нет, лучше умереть.
Нищета ненавидит роскошь лютой ненавистью, готова глумиться над ней всякий удобный случай. В поисках прибора счастья бичи наткнулись на погребок с коллекцией коньяков, не преминули опробовать, и не эйфория радости закружила головы, а приступ дикой злобы овладел чувствами. Осколками полетели на пол хрусталь и зеркала. В посудные и книжные шкафы вломились стулья ножками. Коллекционная сабля была сорвана со стены и направлена против пуховых перин и подушек - крестами оголили стены ковры и гобелены. Уютный дом стонал под варварским нашествием.
- Уймись, казак! - Свиное Ухо облапил Уч-Кудука. - Смотри туда.
Над косяком двери коробочка стальная мигала красным огоньком.
- Это сигнализация, она сработала - менты на всех парах сюда несутся.
- Чёрт! - Уч-Кудук бросил саблю. - Уходить надо. Где народ? Свистать на выход всех!
- Гы-гы-гы…, - Звонарь одёрнул жалюзи.
У ворот стоял жёлтый "УАЗик" с мигалками. Оперативники прыгали с высокого забора на лужайку перед домом.
- Поздно, - всхлипнул Уч-Кудук.
- Влипли, - простонал трактирщик.