Этой ночью, к своему великому удовлетворению, Сириус обнаружил, что может оставить ошейник висящим на кроватной пружине, а сам - бегать по дому так, что единственным сопровождающим его звуком был негромкий стук когтей. Не так-то легко оказалось надеть ошейник обратно. Кэтлин еще дважды просыпалась, думая, что у нее под кроватью привидение, прежде чем Сириус сообразил, что просовывать голову в ошейник надо с другой стороны. Тогда ошейник соскакивал с пружины и надевался ему на шею одним аккуратным движением. Он свернулся на кровати Кэтлин, очень довольный собой.
От этого достижения уверенность Сириуса в себе сильно выросла. Он начал подозревать, что может решить почти любую проблемы, если как следует ее обдумает. Может, у него и неуклюжее тело, но соображает он не хуже кошек. Он очень вовремя это понял, потому что однажды после обеда, когда Кэтлин, Робин и Бэзил были на прогулке, еще когда Сириус знал всего несколько слов из человеческой речи, Тибблс сделала все возможное, чтобы избавиться от него навсегда.
Сириус, которому было скучно и одиноко, тихо забрался на диван и уснул там. Ему нравился этот диван. Он считал несправедливым, что люди не пускают его в самые удобные места в доме. Но он решился только подремать. По второму этажу ходила Даффи. Похоже, сегодня она решила остаться дома, а Сириус на собственной шкуре понял, что в такие дни надо быть особенно осторожным.
Он продремал почти час, когда на него прыгнул Ромул. Он врезался в Сириуса, как бомба, выпустив когти и шипя. Сириус с визгом вскочил. Сперва он был изумлен, и только. Но Ромул был тяжел и решительно настроен. Он вцепился когтями Сириусу в спину, и Сириус, секунду или около того, не мог его стряхнуть. В эти секунды Сириус пришел в ярость. Она была словно язык зеленого пламени у него в голове. Как Ромул посмел! Сириус сбросил кота со спины и погнался за ним, рыча и оскалив все свои острые белые зубы. Ромул только один раз на него оглянулся, перепрыгнул через подлокотрик дивана и исчез. Зубы Сириуса щелкнули в воздухе. Когда он добрался до ковра, Ромула нигде не было видно.
Пузырящееся шипение привлекло внимание Сириуса к Рему, который стоял, выгнув спину, на пороге мастерской. Дверь в мастерскую была открыта. Рем скалился и плевался. Зеленая ярость Сириуса вспыхнула еще ярче. Он ответил глубоким раскатистым рычанием, которое удивило его самого почти так же, как Рема. Шерсть у него на спине и плечах вздыбилась, а глаза вспыхнули зеленым пламенем. Рем уставился на этот кошмар из глаз, зубов и вздыбленной шерсти, и его собственная шерсть стала подниматься, подниматься и подниматься, пока он не стал казаться чуть ли не в два раза больше, чем был. Он плюнул. Сириус зарычал, как мотоцикл, и медленно двинулся вперед на напряженных лапах, чтобы разорвать Рема на кусочки. Он был зол, зол, зол.
Рем только и дожидался того, чтобы Сириус двинулся к нему. Затем он безо всякого мужества или достоинства метнулся в сторону. Он сделал то, что хотела его мать, но даже ради Тибблс он не собирался глазеть на этот кошмар дольше необходимого. Когда Сириус добрался до двери в мастерскую, Рема нигде не было видно. Была только Тибблс, одна на пыльном полу в середине комнаты.
Перед входом в мастерскую Сириус остановился. Несмотря на пылавшую в нем ярость, он осознал, что что-то здесь не так. Эта дверь должна быть закрыта. Видимо, Тибблс ее открыла. Видимо, она пытается заманить его внутрь с какими-то своими целями. Осторожность велела не поддаваться на провокацию. Но ему всегда хотелось осмотреть мастерскую и магазин, и он по-прежнему был очень зол. Чтобы посмотреть, что будет дальше, он еще немного приоткрыл дверь и грозно зарычал на Тибблс.
Увидев и услышав его, Тибблс превратилась в арку толщиной с бумажный лист, и ее хвост поднялся отчаянным вопросительным знаком. Что это, щенок или чудовище? Она была в ужасе, но не отступала, потому что это был шанс от него избавиться.
Ее ужас дал Сириусу возможность испытать довольно забавное ощущение власти. Медленно, на напряженных лапах он вошел в комнату. Тибблс плюнула и отступила в сторону, так выгнув спину, что она казалась куском бумаги, трепещущим на ветру. Сириус видел, что она хочет, чтобы он за ней погнался. Секунду он подумал, как приятно было бы взять ее узкую выгнутую спину в зубы и мотать головой, пока она не переломится. Но Сириус был уверен, что не сумеет ее поймать, так что не стал обращать на нее внимания. Вместо этого он важно прошел по пыльному полу, рассматривая предметы, сложенные у стен и загромождавшие полки.
Сириус осторожно понюхал их. Что это за вещи? Им овладело любопытство, рычание стихло, и шерсть на спине снова улеглась блестящими волнами. У предметов был невыразительный, глинистый запах. Некоторые были влажными и розовыми, некоторые - бледными и сухими, а некоторые блестели, раскрашенные безобразными серо-зелеными красками. Они напоминали чашки, из которых пьют люди, и Сириус подумал, что они, вероятно, сделаны из того же материала, что и плошка с надписью ПЕС, в которую Кэтлин наливает для него воду. Но Сириус не мог сунуть язык ни в одну из них. Люди не могли бы из них пить.
Затем он вспомнил ту штуку на камине в гостиной, которую Кэтлин однажды утром разбила, вытирая пыль. В этой штуке была одна роза. Даффи была взбешена.
Тогда Сириус понял. В эти штуки ставят розы, и они бьются. Если пес погонится среди них за кошкой, результат будет очень эффектным. Даффи обязательно выполнит все свои холодные угрозы. Какая умная эта Тибблс!
Осторожно, тщательно следя за лапами, чтобы ничего не разбить, Сириус внимательно осмотрел две комнаты, в которых располагалась мастерская. Он принюхался к рядам керамики ручной работы. Он обнюхал глазурь. Он осмотрел влажную новую глину. Он поставил лапу на табуретку, чтобы осмотреть розовое пыльное колесо, на котором Даффи делала эти вещи, и принюхался к печи, в которой она их обжигала. Там пахло лучше всего. Этот запах породил странное чувство тоски по дому.
Сириус зашел в магазин, где ряды блестящих горшков, раскрашенных в блеклые цвета, ждали, пока их кто-нибудь купит. Там он не нашел ничего интересного. И вообще мастерская и магазин его разочаровали. Сириус изумился, что кто-то, пусть даже Даффи, может придавать значение подобным вещам. Но он был уверен, что Даффи действительно считает их важными. Холодный пыльный запах мастерской соответствовал ее характеру.
Тибблсь следовала за ним, словно разгневанная тень. Как это существо может отказаться от соблазна погнаться за ней - ради того, чтобы вот так ходить и принюхиваться? Но Сириус не обращал на нее внимания. Решив, что он уже достаточно увидел, пес осторожно развернулся и, следя за каждым шагом, направился к открытой двери. Он решил вернуться обратно на диван.
Но Тибблс это не устраивало. Твердо решив выполнить свой план, она бросилась на Сириуса и вонзила когти ему в морду. Затем кошка прыгнула на полку под самым потолком, почти полностью заставленную вазами и горшками.
Тут-то она и промахнулась. То ли она поспешила и не успела рассчитать прыжок, то ли просто решила, что все разбитые горшки все равно можно будет свалить на Сириуса. В результате Тибблс врезалась в здоровенную пурпурную вазу. Ваза перевернулась, медленно и грозно, врезалась Тибблс в бок и упала на пол кучкой черепков. Тибблс еле успела вонзить когти в самый край полки и повисла, пытаясь зацепиться за полку снизу когтями задних лап. Сириус метнулся прочь, почти оглушенный грохотом. Оглянувшись, он увидел, как Тибблс отчаянно скребет когтями полку, а другой конец полки резко поднимается вверх.
Глава 4
Сириус беззвучно пробежал по ковру в гостиной, инстинктивно припадая на задние лапы и поджав хвост. Даффи мчалась вниз. Из мастерской доносился грохот, звук одной разбивающейся вазы следовал за другой. Вазы соскальзывали с наклонившейся полки через голову беспомощной Тибблс, одна за другой падали в кучу у дверей и разбивались.
Когда Даффи ворвалась в гостиную, Сириус метнулся в кухню, влетел под раковину и забился за мусорное ведро. Там уже спрятался Ромул. Он вяло плюнул в Сириуса, но оба понимали, что положение слишком серьезное, чтобы драться. Они оба свернулись, дрожа, бок о бок в этом грязном закутке, и прислушивались к жутким звукам, доносившимся из мастерской.
В самый горячий момент Сириус и Ромул поняли, что разговаривают друг с другом.
- Что случилось? Что пошло не так?
- Это она виновата. Она прыгнула на полку. Все посыпалось вниз.
- Ее убивают. Сделай что-нибудь!
- Сам сделай что-нибудь.
Судя по звукам, Тибблс действительно убивали. Снова и снова раздавались тяжелые удары и холодные высокие вопли Даффи. Затем раздался жуткий визг, наполовину кошачий, наполовину человеческий. В комнату влетел Рем - толстый полосатый сгусток паники - и тоже помчался к мусорному ведру. Увидев, что Ромул и Сириус уже там, он остановился и в отчаянии пригнулся, сердито глядя на них.
- Помогите! Дайте мне спрятаться! Она нас убивает!
Даффи уже бесновалась в гостиной.
- Где эта треклятая кошка?
От этого вопля Рем как-то ухитрился втиснуться рядом с Ромулом, дрожа так, как будто у него внутри мотор. Сириус почувствовал, что с противоположной стороны его выталкивают наружу.
- Эй!
- Извини, извини, извини! - дрожал Рем. - О, боги!
Из соседней комнате раздался визг, похожий на паровозную сирену. Что-то разбилось, возможно, новая ваза для роз.
- Проклятье! - завопила Даффи. - Вот ты где, дьяволица!
Было ясно, что Тибблс попалась. Послышались тяжелые, резкие удары. С такими же звуками Кэтлин выбивала пыль из ковров, развешанных на веревке. Даффи визжала в такт избиению:
- Я - тебя - научу - как - бить - мою - керамику!
Сириус обнаружил, что не может этого вынести. Может, Тибблс и заслуживает наказания, но никак не избиения до смерти. Свойственная собакам ненависть к раздорам в семье, а также мощное зеленое чувство справедливости, заставили его выбраться из-под раковины и стремглав кинуться в гостиную. Следом понесся взрыв изумления Ромула и Рема.
Даффи стояла на коврике у камина, широко расставив обутые в сандалии ноги. Одной рукой она держала Тибблс, сжавшуюся и беспомощно повисшую в воздухе, а другой рукой сильно и ритмично колотила ее. Сириусово зеленое чувство справедливости смешалось с гневом. Ему так захотелось вонзить сразу все свои белые зубы в выпуклую мышцу Даффиной ноги, что пришлось сказать себе, что эта нога наверняка окажется очень мерзкой на вкус. Поэтому Сириус бросился на Даффи, с силой врезался ей в живот и упал на пол. Даффи пошатнулась.
- Пропади ты пропадом, животное! Убирайся!
Сириус вскочил и принялся прыгать вокруг Даффи, пытаясь допрыгнуть до Тибблс и возбужденно лая.
- Немедленно прекрати лезть не в свое дело! - заорала Даффи, поднимая ногу для пинка.
Сириус понял, что до Тибблс ему не дотянуться - Даффи держала ее слишком высоко. Но когда Даффи попыталась его пнуть, он быстро оббежал восьмеркой вокруг ее ног и заставил ее потерять равновесие. Чтобы ухватиться за камин, Даффи пришлось выпустить кошку. Тибблс шлепнулась на все четыре лапы и, словно белая молния, унеслась наверх.
- Черт! - завизжала Даффи и замахнулась на Сириуса. Он помчался за диван, решив, что его опять побьют шваброй. Даффи бросилась за ним.
К счастью, они успели только дважды оббежать вокруг дивана, когда открылась боковая дверь, и вошли Робин, Бэзил и Кэтлин.
- Что тут творится? - спросил Бэзил.
К изумлению и облегчению Сириуса, Даффи тут же о нем забыла и начала долго и пронзительно вопить про убытки, который она понесла из-за этих негодных кошек. Ромул и Рем воспользовались возможностью и удрали через открытую дверь. Никто из них в тот день больше не появлялся. Сириус предполагал, что и ему следовало бы поступить так же, но ему не слишком этого хотелось. Он был так рад снова увидеть Кэтлин. Он побежал к ней, повизгивая от удовольствия.
Пока Даффи торжественно распахивала двери мастерской и демонстрировала кучу черепков, Кэтлин обняла Сириуса.
- Я очень рада, что в этот раз ты не при чем, - прошептала она.
Сириусу казалось несправедливым, что Кэтлин пришлось убирать разбитые горшки. Но он заметил, что Кэтлин всегда делала почти всю работу по дому. Он улегся недалеко от двери в мастерскую и протестующе хныкал, пока она не закончила и не увела его на луг.
Тем временем Даффи помчалась наверх ловить Тибблс. Но Тибблс сообразила как следует спрятаться в самой глубине посудного шкафа, и Даффи ее не нашла.
Тем вечером после ужина Даффи сердито закрылась в мастерской и принялась работать на гончарном круге, чтобы восстановить хотя бы часть разбитого товара. Услышав, что круг завертелся, Тибблс наконец решилась выйти из своего укрытия. Сильно избитая, взъерошенная и голодная, она спустилась вниз и, хромая, пробралась в гостиную. Ее увидел только Сириус. Робин, Кэтлин, Бэзил и громовой голос сидели за столом и играли в какую-то игру. Сириус лежал на коврике у камина с крепкой сырой костью в лапах, наклонив голову набок и с наслаждением грызя кость задними зубами. Он посмотрел на Тибблс сверху вниз. Кошка, заметив, что он ее увидел, остановилась в дверях.
- Все в порядке. Опасности нет, - сказал ей Сириус. - Она в мастерской. А в кухне полно мясных обрезков.
Тибблс не ответила. Она изящно ушла в кухню, элегантно встряхивая каждой лапкой, прежде чем поставить ее на пол. Человек на это пожал бы плечами, а Сириус просто вернулся к своей кости.
Спустя некоторое время, когда Сириус расправился с костью и дремал, Тибблс вышла из кухни и медленно подошла к каминному коврику. Она выглядела получше, но все еще была очень взъерошена. Кошка села, обернув хвост вокруг лап, и уставилась на Сириуса.
- Мне все еще больно. Это все из-за тебя.
Сириус поднял бровь и посмотрел на нее зеленым глазом.
- Из-за тебя тоже. Но извини. Я испугался, что она тебя убьет.
- Она хотела меня убить, - сказала Тибблс. - Она любит эти дурацкие глиняные горшки. Спасибо, что остановил ее. - Она подняла переднюю лапку и вяло лизнула ее. - Я чувствую себя ужасно, - жалобно сказала она. - Что же мне делать?
- Иди сюда, я тебя вылижу, - решился предложить Сириус.
Он ожидал, что Тибблс встретит это предложение с презрением, но она встала и небрежно, как будто ей было все равно, улеглась у него между передними лапами. Изумленный и польщенный, Сириус робко лизнул ей спину. На вкус она была чистая и пушистая.
- Повыше и немного правее, - сказала Тибблс, изящно подбирая под себя лапки.
Через полчаса Кэтлин подняла глаза от карт.
- О боже праведный! - воскликнула она. - Вы только посмотрите на это!
Все посмотрели и вскрикнули, увидев, как Тибблс свернулась клубком между лапами пса, а его голова покоится у нее на спине. На полосатой спине Тибблс виднелись прилизанные влажные места.
Увидев, что люди на нее смотрят, кошка подняла голову и дерзко уставилась на них. "А почему это я не должна тут сидеть?" Затем она ласково повернула свой розовый носик к черному носу Сириуса и опять принялась мурлыкать.
Сириус ударил своим тяжелым хвостом об пол. Он чувствовал тепло и гордость от того, что эта красивая белая кошка мурлычет для него. Сириус посмотрел на свернувшееся клубком маленькое тело и призадумался. Это было знакомо. Точно так же, туманно выступая из глубин, было знакомо все, что произошло сегодня. Когда-то, в туманном зеленом прошлом, рядом с ним тоже были трое других существ, и он тоже пришел в ярость. Но тогда, насколько он мог вспомнить, беда случилась с ним, а не с его Спутницей.
И тогда пришли воспоминания и принесли с собой огромную печаль. Когда-то, где-то, у него была Спутница, такая же маленькая и белая и почти такая же элегантная, как Тибблс. Он любил свою Спутницу всем сердцем и давал ей все, что она захочет. Затем его вынудили ее оставить. Он не мог вспомнить, кто и почему, но знал, что произошло что-то плохое. Сириус был рад, что здесь есть Тибблс, которая может хоть немного заменить ему потерянную Спутницу. И Кэтлин. Сириус посмотрел на Кэтлин одним глазом и вздохнул. Раньше у него была Кэтлин, а теперь есть еще и Тибблс. Может, ему и вовсе не о чем грустить. Но глубоко внутри он чувствовал такое зеленое горе, что заплакал бы, если бы собаки умели плакать.
Той ночью Тибблс пришла в комнату к Кэтлин и свернулась на кровати рядом с Сириусом.
- Вы тяжелые, вдвоем-то, - сказала Кэтлин, толкая их ногами. - Если бы вы были не такие теплые, я бы скинула вас на пол. - Она устроилась поудобнее, вытянув ноги вдоль стены, и заснула, шепча: "Я рада, что вы подружились. Но как же бедные Ромул и Рем?"
К радости Кэтлин, ее щенок установил хорошие отношения со всеми тремя кошками. Ромул и Рем не привязались к Сириусу так, как Тибблс - это просто было не в их характере. Но он им нравился. Они его уважали за то, что он спас Тибблс, когда никто из них на это не осмелился. К тому же Сириус был такой большой, что мог греть и Тибблс, и Ромула с Ремом одновременно. Когда кошки перестали прятаться от Даффи, часто можно было видеть всех четверых в одной куче на коврике у камина - кошки мурлыкали, а Сириус лениво постукивал хвостом по полу. Сириусу нравилось так лежать. Это напоминало ему первые дни его жизни, когда с ним были братья и сестра.
Ему очень нравились и Тибблс, и Ромул с Ремом. С ними было интересно поговорить. Общаясь с ними, Сириус чувствовал себя умнее. А когда он обнаружил, что они не понимают человеческую речь, то почувствовал себя действительно очень умным.
Сириус быстро начал понимать язык людей почти полностью. Кошки же не могли выучить больше одного-двух слов. Они стали полагаться на Сириуса, который передавал им, если люди говорили что-то важное. Когда Даффи впадала в очередной припадок холодной ярости, они шли к Сириусу и нервно спрашивали, что взбесило ее на этот раз. Сириус ощущал приятное чувство превосходства, даже если отвечал только "я запачкал диван" или "Кэтлин дала мне кость, на которой еще оставалось немного мяса".
- Жаль, - заметила однажды Тибблс, задумчиво вылизывая лапку, - что она тебя так сильно ненавидит. Может, тебе стоило бы пойти жить куда-нибудь еще.
- Я не думаю, что Кэтлин захочет, чтобы я ушел, - сказал Сириус.
- Кэтлин могла бы пойти с тобой. Она ее тоже ненавидит, - заметила Тибблс.
Сириус это знал. Самое первое, что он попытался выяснить, как только начал более-менее понимать человеческую речь - почему Даффи так ненавидит Кэтлин. Разобраться оказалось нелегко, потому что с этой проблемой было связано множество не слишком-то понятных вещей. Сириусу пришлось узнать, почему Бэзил вечно смеется над Кэтлин за то, что она ирландка, и что такое ирландка, и почему отрывисто-певучий выговор Кэтлин непохож на манеру разговора остальных членов семьи.
Затем, однажды вечером, Сириус увидел на экране телевизора человека, говорившего с таким же отрывисто-певучим акцентом. До того времени ему не приходило в голову, что можно узнать что-то полезное из телевизора или радио. Теперь он обратил внимание и на то, и на другое. Но с радио ему справиться не удалось. Радио говорило плоским глухим голосом, и у него не было лица или картинки, чтобы Сириус мог увидеть, о чем оно говорит. А вот телевизор смотреть оказалось нетрудно, и информации из телевизора можно было получить гораздо больше. В конце концов Сириус во всем разобрался.