- Моя цель, моя миссия, Адам…помочь защищать этот мир от зла - настоящего зла - которое нанесет непоправимый вред без моего вмешательства. Искоренение зла помогает пролить свет на то, что является добром на самом деле. Ты уже слышал много разговоров об этом сегодня: благотворительные балы, целевая политика, построение и закрепление крепких отношений. Мы стоим вместе и по отдельности, делая то, что в наших силах, чтобы сделать этот город лучше, а также работаем для защиты мира в целом. И то, что мы делаем здесь сейчас, на этих встречах, важно, ибо нам необходимо быть как один ум, одно сердце. Одна цель.
Он замолчал, будто оставляя место для вопроса. Если бы Фаррелл не был знаком с тем, как говорит Маркус, скорее всего он бы рассмеялся от таких претенциозных речей, не отвечалвших ни на один вопрос в достаточной мере.
Возможно, Маркус был политиком в предыдущей жизни.
Адам нахмурил брови.
- Как именно вы защищаете мир от зла, сэр?
Маркус кивнул, как бы признавая, что прозвучал хороший вопрос.
- Я впервые прибыл в этот город 60 лет назад и встретил человека, ставшего мне другом, когда я был одинок, не имел никого рядом. К тому времени, как я встретил его, он практически начал брать на себя непреодолимую задачу защищать этот город. Вместе мы основали общество Хокспиэ. Символом стал ястреб, потому что он наблюдает за всем сверху. Он видит все - ничего не ускользает от его внимания. И копье - оружие, которое для нас символизирует оборону и защиту. Мы - общество, посвященное правде и справедливости.
Адам взглянул неуверенно на Фаррелла, который кивнул, пытаясь добавить силы брату.
"Ты можешь справиться с этим, младший брат. Не нервничай".
- Смотри, - сказал Маркус. - Наблюдай. А затем решай, готов ли ты стать частью моей миссии отныне и навсегда.
Два помощника Маркуса - возможно, они также были частью его тайного круга, подумал Фаррелл - ввели связанного, с кляпом во рту и повязкой на глазах человека на середину сцены. Черные волосы седели у висков, и он был одет в грязную футболку. На его лице была недельная щетина. Один из помощников снял повязку и вытащил кляп. Темные, сверкающие глаза мужчины пробежались взглядом по молчаливой аудитории со смесью отваги и смятения.
- Где я, черт побери? - потребовал он, щурясь от яркого света.
- Сегодня ночью, - сказал Маркус, медленно обходя его вокруг, - сорока - восьмилетний Джон Мартино предстает перед нами. Человек, который находился в тюрьме и за ее пределами с восемнадцати лет.
- Значит, вы знаете, кто я. - Джон смотрел на Маркуса надменно, затем посмотрел на двух мужчин, стоявших по обе стороны как молчаливые часовые. Он повернулся к Маркусу.
- Кто вы?
Маркус проигнорировал его, удерживая свой взгляд на аудитории.
- Джон - представитель весьма доходной индустрии - нелегальная торговля наркотиками. На него работают двадцать дилеров. Он предоставляет им продукт, который они толкают на улицах наркоманам и другим жертвам, злоупотребляющим подобными веществами. Одна из его недавних партий экстази была смешана с мышьяком….
- Я не имею ничего общего с этим! - запротестовал Джон.
- …что привело к смерти шести человек, включая дочь одного из наших верных участников. После расследования, проведенного скорбящим отцом, ее одержимость наркотиками вывела на вас, мистер Мартино. Мои верные коллеги попросили, чтобы вы ответили за свои преступления здесь сегодня ночью, чтобы вы больше не навредили никому в будущем. Вы отрекаетесь от всех своих деяний? Вы осознаете свою вину и принимаете наказание? Только тогда вы сможете очиститься от зла, заражающего вашу бессмертную душу.
- Кто вы? - выражение лица Джона стало еще более настороженным. - Вы не полиция. А это не зал суда.
- У девушки, которая умерла - девушки, которую ты убил - было блестящее будущее. Она хотела стать врачом, возможно однажды она изменила бы этот мир. Ей было всего лишь пятнадцать.
- Да именно она глотнула таблетку. Она сделала свой выбор.
- А вы сделали свой - снова и снова. - Маркус остановился, а потом повернулся, обращаясь к членам общества. - Как много смертей на совести этого монстра? Десятки? Сотни? Тысячи? И сколько еще их будет, если мы отпустим его, и он не ответит за свои преступления?
- А ты дай мне шанс, - огрызнулся Джон. - Ты, сукин сын, следующий.
- Выносите ваше решение. - велел Маркус. Молчание повисло в театре.
Минуту спустя, мужчина в переднем ряду поднялся со своего места.
- Виновен. - сказал он.
Медленно остальные вставали и повторяли одно слово. Еще минуту спустя больше людей поднялось, включая Фаррелла и его родителей, их голоса слились в унисон.
- Виновен.
Маркус взглянул на Адама, который наблюдал за всем широко раскрытыми глазами.
- А ты, Адам? Каков твой вердикт?
Адам посмотрел на Джона, внимательно и изучающее смотрел на него долгую минуту. Джон уставился в ответ, как будто пытаясь запугать парнишку. Затем Джон откинул голову назад и рассмеялся, резкий звук прорезал тишину зала.
- Ты всего лишь ребенок еще, не так ли? Что, твоей няньки нет сегодня?
Глаза Адама сузились.
- Виновен. - сказал он.
- Отлично! - Джон все еще смеялся. - Виновен, виновен, виновен. Как насчет того, что я приведу своего адвоката и подам на все ваши задницы в суд за мое похищение?
Маркус рассматривал аудиторию.
- Как я могу защитить мир от темноты, которую этот убийца несет с собой повсюду, куда идет? Вреда, который он распространяет с каждым сделанным эгоистичным выбором? Как Джон Мартино будет наказан сегодня ночью?
- Смерть. - сказала аудитория в унисон. Фаррелл чувствовал, как это слово срывается с его губ так же, как и на каждой предыдущей встрече.
Человек, стоящий перед ними был олицетворением зла. Приговор был вынесен обществом Хокспиэ.
И приговор был окончательным.
- Что? О чем вы говорите? - Джон теперь сопротивлялся, пока парни крепко удерживали его на месте. - Отпустите меня!
Маркус медленно подошел к нему, потянулся к пиджаку и вытащил золотой кинжал.
- Я освобождаю тебя от боли жизни, - поучительно произнес Маркус. - Я освобождаю тебя от жизни в темноте. Теперь ты можешь отдохнуть. Ты больше никогда никому не навредишь.
- Подождите, что это? Вы не можете…!
Маркус вонзил кинжал в грудь мужчины. Джон открыл рот от боли и шока, затем вскрикнул, когда Маркус провернул рукоять.
- Кровь за кровь, смерть за смерть. - сказал Маркус, вытаскивая кинжал из тела.
- Кровь за кровь, смерть за смерть. - повторило общество.
Джон опустился на колени, уставившись на Маркуса. На мгновение это выглядело, будто раненый крестьянин опустился на колени перед королем-завоевателем, прося о милости.
Затем он упал на бок, кровь под ним растекалась мелкой темно-красной лужицей.
Фаррелл почувствовал снова то же сильное чувство мощи, которое переполняло его четыре раза в году после каждой казни.
Магия - магия Маркуса - усиливалась от пролитой крови. Она заполняла пространство как еле слышный треск электричества, от чего пробегали мурашки по рукам и на затылке Фаррелла подымались волосы. Она несла с собой ощущение безмятежности, правильности. Силы.
- Выполнено. - сказал Маркус серьезно. Он вытащил носовой платок из кармана и вытер кровь с клинка.
Взгляд Фаррелла был направлен на Адама, чтобы видеть его реакцию на то, что тот стал свидетелем публичной казни без предупреждения. По лицу брата невозможно было ничего прочесть, но он стоял твердо, кулаки сжаты по бокам, его внимание приковано к мертвому телу.
- Адам Грейсон - сказал Маркус торжественно. - Примешь ли ты приглашение присоединиться к моему обществу как официальный участник и в этом качестве согласен ли ты отдать свое сердце, тело и разум моей миссии, чтобы защитить этот мир от зла? Сохранишь ли ты наши секреты и сделаешь ли все, что можешь, служа обществу Хокспиэ? Примешь ли ты, что жертвы, приносимые здесь, являются символами нашей концентрации на большее добро этого города, этой страны и этого мира?
Адам колебался всего мгновение. Затем он поднял подбородок и, даже не взглянув в направлении Фаррелла для одобрения, произнес слова, которые решили его судьбу.
- Да, принимаю. - голос был сильным и полным решимости.
Фаррелл выдохнул с облегчением, так как он даже не осознавал, что затаил дыхание. Это был правильный ответ, конечно. Единственный ответ.
- Сними пиджак и откати рукав на левой руке. - велел Маркус.
Адам в замешательстве нахмурил лоб, но сделал, как ему было сказано, опустив пиджак смокинга на пол. Он расстегнул пуговицу на левом запястье и откатил хрустящий белый рукав до локтя.
Маркус взял Адама за запястье и без предупреждения поднес острие золотого кинжала к коже и нажал.
Адам инстинктивно сделал вдох, но не дернулся и не протестовал.
- Знак, который я даю сейчас, - сказал Маркус, - связывает тебя с моим обществом. Он также освободит тебя от любых человеческих хворей, к которым ранее ты был восприимчив. Ни болезней, ни заболеваний все время, которое ты остаешься одним из наших членов. Это мой дар тебе. - он продолжал водить по руке Адама по определенному образцу - круг, или это был треугольник? Фаррелл близко рассматривал, когда тот вырезался на его собственной руке три года назад, но не мог четко сказать, что это был за символ. Память всплывала лишь неясным пятном.
Яркая красная кровь капала на пол сцены. С каждой каплей заряд магии, пульсировавший через собравшихся участников, усиливался. Даже воздух, казалось, мерцал от нее.
Когда все закончилось, Маркус прижал свою руку к ране. Белый свет начал светиться из его ладони, и когда Маркус отошел от Адама, рана практически зажила. Не осталось даже шрама.
- Итак, - сказал Маркус, - теперь ты один из нас.
Адам смотрел на свою руку с изумлением.
- Спасибо.
И снова Фаррелл в своих воспоминаниях вернулся в ночь своего посвящения. Его страх, его тревога. Его сомнения. Тогда он стоял перед всеми, перед Коннором, сидевшим среди публики, наблюдавшим и беспокоящимся, так же, как Фаррелл сейчас переживал за Адама.
Он видел непреклонное лицо брата, созерцавшего казнь всего в нескольких шагах. Его младший брат знал, что сейчас он взял серьезное обязательство перед обществом, посвятившему себя спасению мира от зла. То, что они делают здесь, важно. Необходимо.
Фаррелл уже видел, что скрывается за первой занавесой.
Теперь он был избран увидеть, что скрывается за второй.
Глава 6
Мэддокс
"Я знаю одно. Ты поможешь мне вернуться домой".
Сразу после того, как внезапно появившаяся девушка - дух сказала это, она растворилась в легком ветерке, оставив Мэддокса озираться по сторонам. В замешательстве от всего увиденного и услышанного, он так и стоял в оцепенении, пока Ливиус не рявкнул, что пора покидать поместье лорда Джиллиса.
Облегчение принесла только мысль, что странно одетая девушка была всего лишь плодом его воображения.
Совершенно возможно, что такое видение вызвано тем, что в последнее время Мэддокс не досыпал. Ему практически начали сниться кошмары. Всегда один и тот же - ужасающий опыт первой встречи с духом.
"Призрачное существо двигалось к нему в темноте ночи… и чем ближе оно подходило, тем больше сердце замирало от страха. Мэддокс натягивал одеяло до самого носа, и с ужасом смотрел на то, что так медленно приближалось к нему, освещаемое лишь мерцающей свечой, одиноко стоящей на прикроватном столике.
Черные глаза были такие темные и бездонные, что определенно могли поглотить его душу.
- Помоги мне. - хрипло простонало ужасающее создание.
Мэддокс закричал, он кричал до тех пор, пока дух не улетел от него, но все же успел заметить, что это внезапно появившееся призрачное очертание отображало боль и страдание. Мэддокс продолжал кричать, и дух скрылся в тени. Мама подошла к нему минуту спустя, обняла его маленькое тельце и держала крепко в объятиях, пока, успокаиваясь, он не перестал плакать.
"Ты сильнее, чем любое создание темноты, мой милый мальчик. - шептала она. - Эти обеспокоенные духи…., их просто привлекает твоя магия, как бабочек на яркое пламя ночного костра. Но они никогда не навредят тебе. - нежно поцеловав напуганного Мэддокса, тихо добавила. - Я обещаю, никогда, слышишь, никогда."
Он не был уверен, что это правда, но ее обещание и тихий уверенный голос помогали оставаться храбрым.
И уже в неполных двенадцать, Мэддокс узнал, что обладает способностью ловить темные создания, приходившие в ночи, в серебряные шкатулки, которые потом он закапывал глубоко в землю.
- Почему я могу делать это, мама? - спросил он однажды вечером, когда она готовила картошку и рагу из фазана. Фазана принес человек, в которого, как утверждала мать, была влюблена. Сам Ливиус внешне был очень привлекательным и казался полон обаяния, ума и доброты. Этих качеств вполне было достаточно для его матери, красавицы Дамарис Корсо, чтобы пустить его в дом и постель.
- Я не знаю. - постоянно и как-то не совсем уверенно отвечала она, когда бы он ни спросил об этом, неуловимым чутьем он ощущал недоговоренность и еле уловимую фальшь. Ведь сын тонко чувствовал, что она знает что-то, но уворачивается, ловко и постоянно избегает разговоров, отвечая:
- Ты должен хранить свою магию в секрете. Другие люди не поймут, они - не я.
Тем не менее, именно Дамарис сама год спустя рассказала Ливиусу о способностях сына. Позже Ливиус показал свое настоящее лицо, которое выражало лишь жадность и лживость. Он был элементарным приспособленцем, жуликом, скрывающимся в их деревне, чтобы избежать ростовщиков, которым был должен. И вдруг удача пришла сама, он сразу решил, что наконец - то повезло, как только узнал секрет Мэддокса. В его голове быстро созрел план, как и что он будет делать дальше. Теперь никто не остановит его.
Со временем Ливиус обнаружил, что настоящие призраки встречаются редко, а вот знатные и богатые люди, верящие в то, что их поместья осаждаются призраками, - довольно часто, он начал полагаться на способность Мэддокса извлекать тени, чтобы провести клиентов, которые становились легковерными от страха. И это был хороший трюк: никто не сомневался в способностях Мэддокса как покорителя темных духов.
На следующий день после отъезда из поместья Джиллиса, Ливиус взял Мэддокса на местный праздник. Людей было так много, что невозможно было даже сосчитать, казалось, все жители, которые жили в радиусе двадцати миль, собрались здесь отпраздновать пятнадцатилетие правления богини на землях Северной Митики.
Мэддокс был всего лишь младенцем, когда два лучезарных и могущественных создания впервые пришли в Митику, но он слышал все истории о них. Он прожил всю свою жизнь под правлением Валории.
Но появились и те, кто не хотел поклоняться ни одной из них. Горстка мятежников образовалась лет десять назад, и была легко разбита богинями и их армиями.
В Центральной Митике располагалась большая территория незаселенной земли, считавшейся нейтральной. Те, кто выбирали жизнь там, жили в изгнании, без защиты и покровительства могущественных правителей севера и востока. Центральная Митика была дикой и беззаконной страной, которую Мэддоксу не хотелось бы посетить.
Полная женщина, украшенная цветами, вплетенными в ее волосы и прикрепленных к платью, счастливо поприветствовала Мэддокса и Ливиуса, как только они вошли на переполненный праздник.
- Добро пожаловать на празднование Ее Сиятельства, Богини Земли и Воды! - Она одела им на шеи ожерелья из маргариток. - В голубом шатре есть сидр, а в красном у нас жареные каштаны, запеченное мясо козы, печеный инжир, жареные рыбьи хвосты - так много еды! Пусть ваш день будет полон чудес!
- Спасибо, - ответил Мэддокс, удивленный количеством цветных палаток, вкусным запахом свежего запеченного мяса и только что собранных фруктов, и сотнями людей, наслаждающимися солнечным светом дня. Развивались десятки знамен, украшенные изображением богини и символами ее элементов - волнистые линии для воды и круг в круге для земли.
- Господа хорошие, - другой человек подошел к ним с улыбкой до ушей, - позвольте мне показать мой особый товар.
Он держал глиняный горшок, наполненный коричневой субстанцией, от запаха которой Мэддокс сморщил нос.
- Это удобрение от моей любимой коровы, которую я считаю коровой-ведьмой, способной заклинать землю на созидание. Купите это у меня сегодня, и я гарантирую, что ваши зерна вырастут лучше, чем…
- Сгинь с глаз моих, - проворчал Ливиус, отталкивая его с дороги. - Пошли, Мэддокс. У нас нет времени на подобную чепуху.
- Он утверждает, что его корова - ведьма.
- Он - идиот. К тому же, мы здесь не для того, чтобы приятно прогуливаться среди палаток торговцев. Мы здесь по делу.
Мэддокс замедлил шаг, когда они шли к маленькой желтой палатке, мимо троих жонглеров в ярких одеждах и маленького загона для свиней и цыплят. Да он бы лучше смотрел на волшебный навоз целый день, чем помогал Ливиусу в его делах.
- Должен ли я идти с тобой? - спросил он.
- Да. - прошипел Ливиус. - Перестань задавать глупые вопросы.
Были и другие вопросы, которые Мэддокс хотел бы задать. Например, почему я должен встречаться с человеком, которому ты должен деньги? Ты что думаешь, я смогу защитить тебя с помощью своей магии?
Если бы он мог найти способ как контролировать и использовать свою магию, однозначно, он бы не использовал ее для защиты Ливиуса.
Парень бросил другой тоскливый взгляд на жонглеров, смеющихся и выступающих перед оживленной аудиторией. Казалось, было весело и выступающим, и зрителям.
Ливиус глубоко вдохнул, прежде чем откинул полог палатки и вошел в нее. Мэддокс с неохотой последовал за ним внутрь в темноту.
Два больших телохранителя с угрожающим видом стояли у входа как два уродливых деревянных ствола, их толстые руки были скрещены на широкой груди. Еще один мужчина сидел за деревянным столом, с ним была полногрудая молодая блондинка, подававшая еду и питье.
- Ливиус! - мужчина почмокал губами после поедания сочного ребрышка из какого - то незнакомого животного - вероятно из загона печальных на вид свиней, мимо которых они проходили - и вытер жирные пальцы об свободные шелковые края своей рубашки. - Как долго мы не виделись!
- Кена. - в голосе Ливиуса не было ни опасения, ни страха, только уверенность - даже если она была фальшивая. - Да, слишком долго.
Кена откинулся на спинку стула. Его густые брови сошлись на переносице, напоминая жирную гусеницу, поцепившуюся ему на лицо.
- Какое - то время я думал, ты мертв. Иначе я бы отправил своих людей даже в преисподнюю, чтобы притащить твой зад сюда обратно.
Ливиус рассмеялся, как будто это была самая смешная вещь, которую он слышал когда-либо в жизни. Его пальцы подергивались, когда он пальцами погладил повязку на глазу.
- Нет нужды предпринимать такое путешествие.
- А кто это? - Кена указал на Мэддокса.
- Это, - Ливиус достаточно сильно сжал плечо Мэддокса, чтобы заставить его поморщиться. - мой сын, Мэддокс.
Мэддоксу пришлось прикусить язык, чтобы не поспорить с таким представлением. Кена поджал губы.
- Твой сын совсем не похож на тебя.