Неприятное ощущение в желудке усилилось, оно сдавливало Враште горло. Фаммин спрашивал себя: что это за странное чувство, которого он никогда не испытывал, но не знал, что ответить. Он говорил с Лайо, как ему приказал командир.
- Я помогу тебе бежать.
Произнося это, Врашта снимал цепи, которыми Лайо был прикован к стене. Юноша ошеломленно смотрел на фаммина.
- Тебе дали такой приказ? - наконец догадался Лайо.
Врашта был озадачен.
- Нет, я поступаю так, потому что хочу этого, - сказал он в конце концов. В каком-то смысле это было правдой. Он хотел, чтобы Лайо было хорошо, он хотел, чтобы его перестали мучить, чтобы, выбравшись отсюда, юноша перестал страдать.
- Тебя убьют, если ты сделаешь что-то подобное, - сказал оруженосец. Он отстранил Врашту свободной рукой. - Оставь меня.
Фаммин был удивлен. Этого командир не предвидел.
- Но я пойду с тобой и отнесу тебя к твоей подруге. Мне ничего не сделают.
Тогда Лайо согласился. Врашта освободил его от цепей, завернул в мешок, закинул за плечи и начал искать выход из тюрьмы. Он все делал, как ему сказал командир: действовал украдкой, осторожно, но его старания были напрасны: юноша доверчиво задремал у него на плече.
На следующее утро Лайо проснулся и удивился: он лежал у дерева и прикрывал глаза от яркого света, освещавшего место, в котором он находился. У него ныло все тело, спина горела. Лайо поднял руки и увидел, что они почти целиком забинтованы. Вероятно, Врашта перевязал их. Лайо обернулся: фаммин лежал рядом с ним и смотрел на него. Юноша ответил ему признательной улыбкой.
- Если хочешь, я могу отвести тебя к твоим друзьям, - сказал Врашта.
- Они ушли на два дня раньше меня, я не знаю, где они могут быть. Не представляю, как нам их догнать, - ответил Лайо.
- У меня хороший нюх. Если ты дашь какую-нибудь их вещь, то, чем они пользовались больше одного раза…
Лайо был ошеломлен, он с трудом мог собрать мысли, поэтому ему понадобилось какое-то время, чтобы вспомнить о сумке с деньгами. Ниал часто прикасалась к ней во время путешествия. Он попытался взять сумку, но почувствовал острую боль во всем теле.
Врашта заботливо подошел к нему:
- Тебе больно?
- У меня была сумка, которой пользовалась моя подруга, но я не могу дотянуться до нее. Она, наверное, под моей курткой.
Удивленный Врашта закивал.
Тут Лайо вспомнил о письме Ниал и мысленно сам себя выругал. Если Врашта знал о сумке, он должен был знать также и о пергаменте. Было очевидно, что пытавший его человек нашел пергамент. Вероятно, благодаря письму он понял, что на этой Земле могут быть и другие враги.
Врашта осторожно взял сумку. Она была пустой и выпачканной кровью. Фаммин приблизил ее к носу, понюхал.
- Они здесь не проходили, придется долго искать, - произнес он.
Этим утром они остались на равнине, так как Лайо слишком устал, чтобы идти дальше. Врашта снова лечил его, нашел воды, принес еду, был улыбчив и заботлив.
Все время, когда они искали друзей Лайо, Врашта нес юношу на плечах. У фаммина были быстрые ноги и очень тонкий нюх, и то и другое было необходимо для того, чтобы идти по следам Ниал и Сеннара. Врашта бегом пересек огромную пустынную равнину и останавливался только для того, чтобы полечить Лайо, дать ему еды и питья.
Юноша стал все чаще разговаривать с фаммином дружелюбно, словно с младшим братом. Однажды вечером он рассказал ему о Ниал, об армии, о своей жизни.
- Я рад, что ничего не сказал, - признался в конце концов Лайо.
- Если бы ты заговорил, то с тобой такого не произошло бы, - ответил Врашта.
- Но тогда я предал бы своих друзей, а хуже предательства ничего нет.
- Что значит "предательство"?
- Это значит - лгать, сказать, что сделаешь одно, а сделать другое. Мои друзья знают, что я буду защищать их любой ценой, что никогда не причиню им зла. Нужно всегда быть искренним со своими друзьями.
Врашта почувствовал боль в сердце, он начинал понимать: если он действительно друг Лайо, он не должен делать того, что делает. В эти дни фаммина мучили чувства, которых он не знал, он не мог разобраться в них.
Перед знакомством с Лайо Врашта даже не подозревал, что значат такие слова - "дружить" или "быть добрым". Его жизнь была война. Он знал, что делать с тысячью пленников, его самого тоже пытали. Он не испытывал от этого ни удовольствия, ни боли. Ему приказывали, фаммины не могли нарушать приказы.
Теперь, напротив, он начинал понимать, что помимо обязанностей, от которых он не мог освободиться, было еще и другое. Была жизнь, состоящая из тысячи ощущений, и она только сейчас начинала раскрываться. Эти ощущения притягивали его, даже когда были неприятны и мучительны. Он вспомнил то, что сказал ему один из неправильных перед тем, как он убил его: "Тебе никогда не хотелось просто жить? Делать то, что хочешь?" Врашта не понял, потому что не знал, что такое жизнь. Теперь он чувствовал это, он знал также, что не хочет предавать Лайо. Вот в чем причина этого ощущения в желудке, этого комка в горле - нежелание делать что-то плохое.
Наконец после полудня Врашта нашел дорогу, по которой прошли друзья Лайо, и понял, что они направились в Сеферди.
Вечером юноша лежал, прислонившись к фаммину, и спокойно дышал. Врашта растолкал его; Лайо открыл глаза и стал их тереть.
- Что случилось, враги? - спросил он, насторожившись.
- Я предал тебя, - сказал Врашта и сразу же почувствовал себя лучше.
Лайо не понял.
- Что? - спросил он сонным голосом.
- Тот человек приказал мне освободить тебя, найти твоих друзей и убить тебя вместе с ними.
Тут Лайо окончательно проснулся и сел.
- И ты только для этого освободил меня?
- Мне было приказано, - вздохнул Врашта.
- Ты хочешь убить меня?
- Нет, - быстро ответил фаммин.
Лайо пристально смотрел на чудовищное создание.
- Я - перед тобой, если хочешь убить меня, делай это сейчас. Ну, давай.
Врашта опустил глаза.
- Я предал тебя, - повторил он.
- Ты освободил меня не потому, что тебе это приказали, и нес меня сюда не для того, чтобы предать меня и моих друзей. Ты сделал это потому, что хотел этого сам, - объяснил наконец юноша.
Врашта посмотрел на него:
- Фаммин не может нарушить приказ. Неправильные, которых я знал, не хотели убивать, однако должны были делать это - так их создал Тиранно.
- Ты сам решил сказать мне правду, ты сам решил лечить меня, тебе этого никто не приказывал. Ты тоже можешь делать то, что хочешь, ты тоже можешь выбирать.
- Я не хочу, чтобы меня вынуждали убить тебя… Я не хочу предавать тебя… Ты - мой друг, - грустно сказал Врашта.
Лайо протянул руку и погладил чудовищное создание по щеке. Это прикосновение странным образом подействовало на Врашту: он вдруг почувствовал, что его утешили и ободрили.
- Я доверяю тебе и знаю, что ты не убьешь меня. Теперь, когда ты все рассказал, мне больше нечего опасаться, я тебе верю. Веди меня к Ниал и Сеннару.
16
УЖАС, КОТОРЫЙ НЕВОЗМОЖНО ОПИСАТЬ
Перед Ниал открывалась длинная улица, вымощенная квадратными камнями. Улица была довольно широкая - по ней спокойно могли проехать две повозки. Камни мостовой сместились, и из трещин вылезали искривленные ростки, покрытые колючками. Наверное, раньше это была главная улица, над которой когда-то шумела листва высоких деревьев. Сейчас от одних деревьев остались обгоревшие пни, другие тянулись высохшими искривленными ветвями к свинцовому небу. На неживых ветвях сидели многочисленные вороны, их карканье было единственным звуком, наполнявшим тишину ночи.
Улица была завалена строительным мусором, стеклами и разным оружием, вероятно выпавшим из рук тех, кто пытался спасти город. Все дома вокруг оказались разрушенными или обгоревшими. Ниал пошла по соседней улице. Здесь было то же разрушение и те же развалины. Рядом валялись обрывки тканей, неизвестно как сохранившиеся за столько лет.
Полуэльфийка вошла в дом. Что-то из мебели оставалось нетронутым, но в основном все валялось на полу, поломанное или сгнившее. В одной из комнат стоял накрытый стол, как будто бы дожидаясь хозяев дома. В других комнатах все выглядело так же: опрокинутая мебель, разбросанные листы бумаги, простыни, пропитанные кровью.
Они вышли и продолжили путь по улицам города. Увидели другие дома, другие следы пожаров и кровавые пятна на улице и на стенах домов.
- Это ненормально, что кровь сохраняет такой яркий цвет почти сорок лет, - проговорил Сеннар. - Кто-то волшебным образом решил сохранить это отчаяние.
Ошеломленная Ниал шла по обломкам. Она не могла ничего чувствовать, все казалось ей чужим. В этом городе ей ничто ни о чем не говорило, тишина смерти перекрывала любой шум и не давала осознать то, что она наблюдала.
Они вышли на широкую площадь. Ниал таинственным образом смутно вспоминала, что на этом месте каждую неделю шумел рынок. Обычно он был полон людей, взлетали вверх брызги из фонтана - круглой белой чаши с тонкой мраморной колонной черного цвета, возвышавшейся в центре. Теперь площадь была завалена обломками железа и остатками того, что когда-то было прилавками. Вся мостовая потемнела от пожара. В центре возвышался неправдоподобно белый фонтан. Фонтан был заполнен мутной болотистой водой, оттуда слышалось карканье ворон, походившее на траурную литанию.
Они продолжали идти, приблизились к королевскому дворцу, на месте которого остались развалины, на земле валялись осколки хрусталя, из которого был построен дворец. Падающая башня пробила крышу главного здания, поэтому стал виден тронный зал. Колонны поднимались к небу: нетронутые, белые, во всем великолепии блистающего хрусталя, теперь они поддерживали только небо, подернутое тучами. В глубине, в одиночестве, посреди развалин стоял трон - хрустальное кресло с сиденьем из уже выцветшего бархата. Можно было догадаться, что прежний его цвет - пурпурно-красный. Ниал представила себе Наммена, сидевшего на этом троне на вершине власти и беседующего с собравшимися царственными особами: Наммен не взял в свое владение захваченные его отцом во время войны земли, но дал власть каждому правителю. Этот трон посреди развалин являл собой зрелище странное и печальное: символ власти возвышался на обломках страны. Память об этой цивилизации была стерта, и Ниал, которая так мало знала о своем народе, осталась единственной хранительницей.
Они постепенно прошли по всем комнатам дворца, вошли в просторный зал, вероятно использовавшийся для банкетов. В глубине зала чудесным образом уцелела одна стена с огромным барельефом. Ниал увидела на нем своих сородичей, занятых повседневной работой. В одном углу что-то привлекло ее внимание. Это был символ. Герб ее народа. Ниал повернулась, рассматривая барельеф, и отметила, что этот герб был высечен на латах каждого воина. Она долго рассматривала герб, он хорошо запечатлелся в ее памяти.
В другом зале они очутились перед обломками того, что, вероятно, когда-то было обсерваторией: свидетельством интереса полуэльфов к космосу и его тайнам. Тут, на стене, светились обрывки карты звездного неба, а на полу валялся разбитый телескоп. Завоеватели разбили стекла и продырявили в нескольких местах металл. На полу зала были разбросаны страницы карты, многие - почти сожжены. На некоторых еще можно было прочитать фразы на неизвестных языках или записи о движении звезд и планет. Это был труд целой жизни, исчезнувший, развеянный, как прах на ветру.
Они продолжали бродить по залам, пока не наткнулись на статую полуэльфийки, запечатленной в танце. На ее лице читались радость и величайшая безмятежность, но тело лежало на земле с отбитыми руками. В этот момент чувства, которые Ниал до сих пор сдерживала, прорвались наружу. Полуэльфийка упала и разрыдалась.
- Иди сюда, ты получила то, что хотела, нам пора в путь, - сказал Сеннар. Он склонился над ней и помог ей встать.
- Правильно, что мы пришли сюда, - сказала, рыдая, Ниал. - Да, я правильно поступила, чтобы не забыть о том, кем я была, и вспомнить о мертвых.
- Ты не сможешь забыть их, даже если захочешь, - ответил Сеннар. - И я не смогу после того, что увидел.
Они вышли из дворца, торопясь уйти из этого мрачного места. В конце концов оказались на улице, по которой еще не проходили. Вдруг Сеннар схватил Ниал и прижал к себе, чтобы помешать что-то увидеть.
- Что там?
- Тебе не нужно смотреть, - ответил маг.
- Отпусти меня.
- Тебе не нужно видеть еще и это, - сказал он. Голос его дрожал. - Не смотри.
Ниал вырвалась из рук Сеннара и обернулась.
По обеим сторонам улицы стояли виселицы. Это были бесконечные ряды из трупов, качающихся в петлях. На виселицах пристроились вороны, как духи демонов, сторожащие мертвецов. Мужчины, женщины, дети с неузнаваемыми лицами, в изорванных одеждах, с пустыми глазницами, в которых застыл ужас, качались на ветру.
- Кто-то пожелал, чтобы признаки бойни остались видны, кто-то использовал запрещенное заклинание, чтобы не дать времени стереть это истребление, - сказал Сеннар вполголоса.
Вопль ужаса сорвался с уст Ниал.
Сеннар подбежал к ней и заставил отвести взгляд.
- Мы не должны были никогда приходить сюда. Пойдем дальше, - сказал он, поддерживая подругу и прижимая ее лицо к своей груди.
Они шли сквозь два ряда трупов, потом побежали, пока не оказались наконец вне города. Тут Сеннар отошел от Ниал и присел, чтобы отдышаться.
Помолчав немного, маг встал и взял все еще плачущую полуэльфийку под руку.
- Пойдем отсюда, - произнес он.
Ниал пошла за Сеннаром. Они снова пустились в путь. Стояла глубокая ночь. На болоте было не так-то легко найти какое-то прибежище. Когда они пришли туда, где почва была не такой зыбкой, Сеннар решил, что это место может подойти для ночлега. Он устроил что-то вроде подстилки из плащей и развел небольшой костер.
- Сегодня ночью думай только о том, чтобы отдохнуть, - сказал Сеннар. - А охранять буду я.
- Но тебе тоже надо поспать… - слабо возразила полуэльфийка.
- Мне не нужно, тем более что я и не хочу, - сухо ответил Сеннар, затем накрыл ее своим плащом.
Была весна; если его расчеты верны, должна была быть середина апреля, однако все еще не прекратились заморозки.
Сеннар устроился рядом с огнем и остался наедине со своими мыслями. Он прислушивался к карканью ворон и вдыхал удушливый запах, исходивший из гниющей почвы.
После того как он увидел полуэльфов, висевших в воздухе, ему казалось, что мертвецы начали кричать и призывали к отмщению. Его охватила ярость, какой он никогда не испытывал. Впервые маг понял, что подтолкнуло Ниал участвовать в войне. Впервые в жизни он испытал желание убивать.
Они продолжили свое путешествие, скорбные и молчаливые. Два дня шли по болотам, потом начала надвигаться тьма. Но это была тьма, не похожая на ночную. Эта тьма появилась утром, казалось, что внезапно солнце решило померкнуть. Тучи окрасились в блеклый желтоватый цвет, присущий закатам Земли Дней, хотя не наступил еще полдень.
- Мы приближаемся к Земле Ночи, - сказал Сеннар.
Они продолжали идти и после полудня, болота, окутанные мраком, сменились узкой лесной дорогой. И вдруг Ниал услышала шум.
Она остановилась, прислушалась, схватила меч. Сеннар тоже застыл и стал вслушиваться. Сначала он ничего не услышал, а потом снова раздался шорох. Теперь Ниал поняла, откуда идет звук, и двинулась в этом направлении с обнаженным мечом. Она прыгнула в кусты и столкнулась с существом, которое не успела рассмотреть в спешке, нащупав руками только щетину. Опрокинула его на землю, схватила, приставила меч к его горлу. Но тут услышала рядом еще какие-то звуки. Недругов, видимо, было двое.
- Остановись, это - друг! - послышался похожий на детский голос, в котором звучало страдание.
Ниал вгляделась в существо, к горлу которого приставила меч: это был фаммин, он пристально смотрел на нее. Полуэльфийка растерялась под этим взглядом, почувствовала, как у нее исчезает гнев и желание убивать. Она увидела в этих глазах нечто, чего не могла объяснить.
- А ты откуда здесь взялся? - вдруг спросил Сеннар.
Ниал опустила меч и обернулась к магу. Перед ним стоял Лайо: бледный, в куртке, испачканной кровью, улыбающийся.
17
ИДО В АКАДЕМИИ
Испытав свой новый меч в бою, Идо был более чем удовлетворен. Призраки испарялись под мощными ударами его оружия, и это получалось все лучше и лучше. У гнома были некоторые сожаления по поводу того, что он не может испытать искусство Соаны на главной своей цели. Он давно не находил следов Пурпурного Рыцаря.
Идо старался не забывать слова волшебницы: "Сколько бы зла он ни причинил тебе или Ниал, он - такой же враг, как и все другие". Но это давалось ему нелегко. Когда он выходил на поле боя, первым делом смотрел вокруг, ища пурпурную вспышку, но не находил ее. Вскоре он снова стал скучать. Все бои были одинаковыми, а положение становилось с каждым днем все хуже.
Несмотря на запоздавшую весну, воздух начал прогреваться. В это время в Земле Солнца состоялась ассамблея Совета. На него были приглашены и генералы.
Собралось множество людей: повелители трех свободных Земель, самые известные генералы и маги Совета. Членов ассамблеи было около ста, но собрание происходило сдержанно и строго. Над собравшимися витал дух смерти и отчаяния, это заставляло их быть более уравновешенными, чем обычно.
Через четыре месяца после появления призраков на поле боя дела шли плохо. Земля Воды более чем наполовину оказалась в руках Тиранно, другая ее половина была под серьезной угрозой. Большая часть имеющихся войск была размещена вдоль ненадежной границы, но число солдат не было достаточным для того, чтобы остановить наступление противника. Передислоцировать войска было невозможно, так как Земля Солнца тоже была в опасности и ее тоже надо было защищать.
- Так мы не сможем долго продержаться. Все кончится тем, что мы ослабим защиту обеих границ, и Тиранно ворвется на нашу Землю, - сказала Сулана, королева Земли Солнца.
Совет хранил молчание. Доклады генералов не предвещали ничего хорошего. У собравшихся была одна мысль: вскоре Земля Воды капитулирует.
- Я не позволю, чтобы мое королевство было разгромлено. - Слова Галлы, правителя Земли Воды, прозвучали неожиданно для Совета. - Моя жена погибла за это королевство, тысячи нимф отдали свою жизнь, чтобы спасти его, в память о них я должен продолжать биться и защищать его.
- Ваше величество, мы сражаемся, но наших сил недостаточно, как мы уже объяснили, - запротестовал Маверн.
- Следует решительно атаковать, - заявил Галла, не давая генералу завершить речь. - Мы организуем мощное наступление, что даст нам передышку на некоторое время.
Идо покачал головой. Он понимал этого человека, но его идея была безумием. К тому же Галла был не солдатом, а правителем мирной Земли.
- Это ничего не даст. Наши силы на пределе. Это лебединая песнь, - возразила Соана.