Время привала определяли лошади. Им нужно было прийти в себя после четырех часов езды, поэтому не спешили. Лошадей попоили, когда они немного отдохнули, потом покормили, сами поели. Хим и Нейл с завистью рассматривали ханутские клинки Орингаста. Откуда да как достал? Орингаст поведал: боевая награда за победу над превосходящими силами противника. На предложение рассказать поподробнее ответил: "Военная тайна".
Атрелла лежала в Варрином фургоне на животе и, подложив руки под подбородок, смотрела на мужчин. Варра досыпала рядом.
Вверху, где-то на вершине скал, что-то хлопнуло. Хим настороженно поглядел на потолок грота и выход на дорогу. Там по склону посыпались камушки. Хим начал спешно отвязывать лошадей.
- Фургоны! Выкатывайте фургоны на дорогу! - крикнул он.
Но в этот момент донесся нарастающий шум, быстро перешедший в грохот, а с карниза посыпались куски смерзшегося льда и снега вперемешку с глиной и камнями. Огромный пласт грунта сполз по склону и запечатал выход из грота. Осталась узенькая щель под самым потолком. Такая, что человек пролезть может, но ни вывести лошадь, ни тем более выкатить фургоны невозможно.
Онемевший от неожиданности Нейл выдал гневную тираду.
- Не гневи богов, - сказала Варра, - доставай лопату из фургона и снимай тент, нужно откапываться.
Нэйл поглядел на Варру, залез в фургон и, высунув одну голову, сказал:
- А я не брал лопат.
Хим не вмешивался в разговор. Он руками начал оттаскивать крупные камни в дальний угол пещеры. Орингаст присоединился к нему.
Варра молча смотрела на полуфардва, и все слова, что ей хотелось сказать, воспринимались Нэйлом, видимо, телепатически.
- Не ори на меня! - сказал он. - Откуда я знал, что лопата понадобится? - Он принялся стаскивать тент со своего фургона, потом оторвал доску от скамьи: - Вот, можно отгребать этим!
- Лучше не подходи ко мне, - сказала Варра. - А то возьму грех на душу, и одним наглым полукровкой в этом мире станет меньше.
Атрелла встала рядом с Варрой. Она была на стороне наставницы и укоризненно глядела на хозяйственника.
Орингаст, откатывая камни, сказал:
- Что толку ругаться? Нагружайте глину на тент. Мы оттащим.
Откапывались еще три часа. Наконец, уровень глиняно-снежной кучи заметно понизился. С фургонов сняли дуги и выволокли на дорогу, вывели лошадей. Все были перемазаны глиной и песком. Лезть обратно, чтоб ополоснуться в поилке, не хотелось. Да и смысла не было.
Хим и Нэйл запрягли лошадей. Тех, что везли с утра, пристегнули позади фургонов. Орингаст сказал:
- Погляжу оси и днища фургонов, по камням тащили. Как бы не было трещин.
Он залез под фургон Варры и вылез оттуда с загадочной физиономией:
- Нэйл, погляди!
Полуфардв подошел и нагнулся. Орингаст залез рукой под днище фургона и вытащил оттуда… лопату!
Хим захохотал, за ним Атрелла, Варра зарычала, рыжая грива встала дыбом. Нэйл отскочил от взбешенной экзотки:
- Ну, вот же лопата! Чего ты?
Варра успокоилась. Поглядев на перепачканные глиной физиономии спутников, она сказала тоном, не предвещавшим ничего хорошего:
- Дорога ложка к обеду. Поехали! Мы потеряли много времени, и все ужасно грязные. Хорошо бы в ближайшей деревне помыться.
Нейл, который помнил карту, помрачнел: ближайшая деревня на дороге будет только к вечеру.
Глава 12
Лагерь наемников из Лиды спрятался в глухом лесу к востоку от дороги на Дони - границы Регалата. Хлавин Рамбам, довольно сносно говоривший на рипенском, сразу после высадки из дирижабля отправился в Дони, купил там лошадь и уехал в Продубин.
В кармане его плаща лежало письмо агенту Рэнда - одному из служителей храма Нэре на окраине столицы.
Хлавин въехал в город через южные ворота днем, когда городская стража уже устала и ждала смены. Усмехнувшись язвительно в поднятый воротник, наемник сказал себе под нос:
- Вот они плоды демократии, бери и режь сонных и тепленьких.
Хлавин разыскал агента Рэнда. Жрец Безутешной третьего ранга Дайн Моший принял посланца, получил от него сопроводительную записку и плату за услуги в сумме десять литов.
Наемник поселился в том же доме в комнатке под крышей, откуда открывался приятный вид на площадь Свободы с памятником Независимости в виде обнаженной девицы, одной рукой вскинувшей над головой меч, а второй, со щитом, прикрывавшей все самое интересное. Как бы говорящей: "Хоть я и голая, но это ничего не значит!". Скульптор, изваявший памятник полвека назад, оставил в посмертных записках сообщение, что женщинам присуща тяга к демонстрации своей фигуры, но это не означает, что они на все согласны. Просто свое тело женщина воспринимает как вид одежды. Независимость и свобода у него ассоциировались с вооруженной женщиной, готовой раздеться. Нэреиты с ним согласились, а литарии заявили, что вообще-то все и так свободны, и все эти аллегории суть внутренние проблемы каждого человека. И с ними многие согласились. Монумент установили на площади посреди фонтана, так что за щитом и потоками воды вообще ничего толком и не увидишь, кроме соблазнительных изгибов и кончика меча.
На следующий по прибытии в столицу день наемник получил письмо от хозяина с приказом тщательно наблюдать за монастырем Лита, в котором поселилась некая Атрелла Орзмунд.
Хлавин не видал девушки, но через жреца Нэре, который краем уха был в курсе переписки между орденом ББ и монастырем насчет именно этой самой девушки, выяснил, что в город ее не выпускают.
Неподалеку от монастырских ворот лидиец обнаружил приличную кантину со столиками прямо на улице - под навесом. Ему не составило большого труда подружиться с хозяином, переселенцем из Лиды, они нашли общих знакомых, пили и вспоминали минувшие годы, когда герцог еще был молод и ого-го - давал всем жару.
Наемник навещал земляка каждый день, выбирал один и тот же столик, чтоб было видно монастырь и входящих-выходящих. Он ненавязчиво расспрашивал земляка, хозяина кантины, обо всех обитателях монастыря, и тот охотно рассказывал.
В результате Хлавин составил почти полный список монастырских с описанием примет и характеристиками.
Однажды дождливой ночью в доме Мошия появился Рэнд. Он был, как обычно, в черной коже и маске, неразговорчив. Он принял у наемника отчет о наблюдении за монастырем и распорядился хозяину-жрецу:
- Польшую крушку теплой фоты.
Пока тот ходил за требуемым, орий сказал наемнику:
- Сейщас ше фыесщаешь ф Ханут. Там расыщешь Мампоку Нито, - Хлавин догадался, что настоящее имя звучит как Мамбога Нидо, - отташь ему фот этот пакет. Сатем фернешься сюта. Ис монастыря выйтет опос, путешь слетить са ним. Понял?
- Так точно, - ответил наемник, - могу выполнять?
- Фыполняй! - Рэнд покрошил в кружку две плитки сушеной крови, размешал и пил маленькими глотками. В глазах ория зажглись рубиновые огоньки. - Та! Сфоим скаши, чтопы не расслаплялись. Лакерь котоф?
- Так точно! - Хлавин одевался.
- Фхот откопали?
- Когда я уезжал, только обнаружили место. За эти дни должны были откопать.
- Проферь. Фсе толшно пыть котофо. Ити! Фремя тороко.
Хлавин укутался в водонепроницаемый плащ и вышел из дома.
Рэнд, который три дня отлеживался в подвале частного дома на окраине Продубина, впервые в этот вечер вышел из своего схрона. Розыск неизвестного убийцы зашел в тупик. Убийства прекратились. Объединенная группа следователей из Кренга и столицы собрала массу разноречивых сведений о предполагаемом убийце. Показания расходились и противоречили, но многие свидетели, кто хоть что-то мог сообщить о погибшем или убийце, отмечали запах - странный и резкий. Он не был противен и ассоциировался у многих с лекарственными зельями.
Следователи никак не могли увязать в одно различные образы убийцы, скорость его движения и этот запах. К сожалению, никто из них не имел представления об ориях и даже предположить не мог, с кем они имеют дело. Искали мага, обладающего способностью к перевоплощению и вооруженного стилетом. Рэнд не сомневался, что тупицы-мешки его не найдут. Запаса сухой крови хватало еще на неделю. Этого достаточно. А там он, если все пройдет успешно, вернется к себе в логово. Запасным вариантом спасения была дорога на Харанд через Асахайский перевал и оттуда - кружным путем через Вализу и Пину.
Хлавин добрался до почтовой станции, подождал дирижабль на Ханут и отбыл в три часа ночи. Воздушный корабль управлялся командой магов, часть которых обеспечивала температуру в оболочке, а часть занималась разогревом воды в котле и работой паровой машины.
Наемник дремал, сидя у иллюминатора. Внизу проплывали скалы, сменявшиеся ночными полями, спящие деревни и городки, потом начался лес. На рассвете дирижабль остановился в пятидесяти километрах от границы. Дони - то ли большая деревня, то ли маленький городок. Хлавин не вышел из пассажирского отсека. Стоянка всего полчаса, выгрузка-погрузка почты. Вот дирижабль отдал фалы и пошел дальше на юг. Внизу, сверкая в лучах восходящего солнца, проплыла широкая Тарна. Дирижабль поднялся еще выше, проходя между горами, и вот уже внизу Регалат. Снова спуск. Город Бжня - погранпост и почта. Проверка документов. Все нормально. Опять подъем - и, сдвигаясь к юго-западу, воздушное судно полетело в обход пустыни Гар-Муркеш, где раскаленная солнцем земля создавала слишком мощные восходящие потоки.
Наемник, по примеру команды и других пассажиров, снял с себя всю теплую одежду. Маги-кочегары прекратили отапливать пассажирский отсек. Через приоткрытые иллюминаторы врывался наполненный пряными тропическими ароматами горячий воздух.
Пустыня появилась и поплыла под брюхом дирижабля на закате. Перед столицей - посадка в городе Наминга, главном почтовом центре Ханута. Ночью садиться сложно, хоть маги и обеспечили безветрие, и причальная вышка освещалась прожекторами.
Но все прошло гладко. Хлавин вышел из гондолы. Сказывалась усталость, суточный полет не мог не утомить, но задание хозяина требовало немедленного исполнения. Слава Нэре, никуда ехать уже не было нужды.
Как чернокожие жители Ханута ориентировались в городе ночью - великий ханутский секрет, но освещение в городе было исключительно на площадях. Как понял наемник, причина в том, что светящиеся пальмы на узких улочках не выживали или вырастали стишком маленькими чтобы накапливать днем достаточно света, им нужно было пространство. Лучшего дармового освещения для южного жаркого государства не найти.
Хлавин побродил по городу, обнаружил круглосуточную харчевню при постоялом дворе и решил все-таки немного отдохнуть и перекусить. Все равно ночью найти Мамбогу нереально.
Он снял себе хижину из легких прутиков, накрытую пальмовыми листьями, несмотря на то, что долго находиться в Хануте не собирался. Просто нужно было где-то оставить теплую одежду.
Местного языка наемник не знал. Весь его словарный запас ограничивался фразами: "Добрый день", "Приятного аппетита", "Стоять, или умрешь!", "Сдавайся!", "Не стреляйте, я сдаюсь!", "Я простой воин и ничего не знаю", "Вы арестованы! Назовите свое имя, номер части, имя и звание командира!", "Спасибо!", "До свидания". Вполне подходящими казались первые две и последние две.
Хлавин подошел к стоявшей за стойкой чернокожей девице, которая была одета лишь в короткую юбочку. Наемник оценил небольшой, но правильный и в общем красивый бюст официантки, выступающие ключицы и точеную шейку. Он как можно более располагающе улыбнулся, на что девушка осветила лицо Хлавина шестнадцатью идеальными жемчужными зубками и что-то произнесла.
- Добрый день, - сказал Хлавин, имея в виду глубокую ночь.
Девушка что-то ответила, из всей тирады он понял только слово "добрый".
- Приятного аппетита, - сказал Хлавин и добавил: - Спасибо!
На родном он сказал: "Да что ты будешь делать?!". Девушка поняла, что перед нею лидиец, и спросила на ломаном лидийском:
- Ви хотеть куси?
- Что есть - куси? - спросил наемник удивленно.
Девушка мучительно скривилась, открыла рот и изобразила поглощение пищи, больше напоминавшее подметание.
- Да, хочу кушать! - Хлавин постарался произнести это слово как можно четче.
- Куусить, - радостно повторила девушка и посыпала абсолютно неповторимыми словами, как понял наемник - названиями блюд.
Про ханутцев рассказывали, что они едят всё, даже то, что нормальный человеческий желудок не способен переварить.
- Мясо, - сказал Хлавин, - пожарить, - он изобразил руками кусок говядины и пошипел, как обычно шипит мясо на сковороде.
- Мисе шшшш? - спросила девушка. - Каку шшшш?
- Коровы, - сказал Хлавин и, поднеся пальцы к голове, добавил: - Мууу…
- Шшшш, корови? - девушка удивленно пожала точеными плечиками. - Таке неть. Исте мисе шшшш - дави. Дерев дави, - она согнула ладошку и рукой изобразила качающуюся перед атакой змею. Потом взяла себя обеими руками за горло, выпучила глаза и вывалила язык: - Дава!
Хлавин сообразил, что ему предлагают мясо древесного удава.
- Это можно есть?
- Мози, осинь вкуси, - уверенно сказала девушка и добавила: - Соуси бабан.
Обрадовавшись, что диалог налаживается, Хлавин спросил:
- А мясо коровы есть? А соус банан?
- Мисе кроув? - девушка поглядела куда-то под стойку. - Крува лепи, осень вкуси. Таке бабан, сласько оси.
- Крува - это что? - Хлавин заподозрил неладное.
Девушка свела ладошки и изобразила большого паука, пробежавшись пальцами по стойке - прыгнула.
- Се кроув! Пук! Лепи, - она пошевелила пальчиками, - осень вкуси! Хоти ице кроув?
Хлавин судорожно пытался сообразить, что такое - ице?
- Ице? Это что?
Девушка изобразила курочку.
- Ице, - она показала пальцами овал.
- Не понимаю, - сказал Хлавин.
Девушка перегнулась через стойку, неожиданно сунула узкую ладошку в штанину коротких шортов наемника и вытащила мошонку на свет:
- Ице!
- Яйцо?! - Хлавин отобрал самое дорогое. Ну и нравы.
- Таке! Ице кроув.
- Меня сейчас вырвет, - пробормотал наемник. - Что за страна? То паучатиной накормить хотят, то за яйца хватают.
Он совсем отчаялся. И, наверное, так и остался бы голодным, но вдруг где-то вдали раздалось протяжное мычание. Он подскочил и замахал руками. Девушка искренне пыталась его понять.
- Мууу! Вот оно! Это самое - "мууу" - мясо!
- Мись лораканида? - девушка приложила к вискам пальцы, как рожки, и изобразила симпатичную бодающую коровку.
- Лораканида, да, мясо, жареное! О Нэре, ты сжалилась надо мной, - Хлавин чуть не плакал от счастья.
- Нет Нэре, - улыбнулась девушка, - мене Лит. Мись скоро узи, чито питии буди?
Официантка на секунду исчезла за шторкой, там о чем-то поговорила с кем-то и вернулась к Хлавину.
- Пиво есть? - поинтересовался наемник, уже готовясь еще час выяснять, что такое пиво и как оно произносится на ханутском. Он ломал голову, как изобразить золотистый ароматный напиток.
- Пиво исти! - девушка, как истинная чародейка, наполнив большую кружку золотистым напитком, приложила ладошки и сказала негромко: - Хараникуда, леди, пиве сет, брррр.
Хлавин не был магом. Но не нужно им быть, чтоб понять: официантка обладала кое-какими навыками. Он принял кружку из черненьких ладошек и отпил. Пиво было замечательное, живое, нефильтрованное и очень холодное - для жары в самый раз.
- Спасибо, - как можно правильнее сказал наемник по-ханутски и пошел к ближайшему столику.
- Приятного аппетита, - ответила девушка по-лидийски почти без акцента.
- Как тебя зовут? - спросил наемник, просто чтоб хоть что-нибудь спросить.
- Малинга, - сказал девушка, совсем чуточку кокетничая. - А теби, бели чолевек?
- Хлавин, - назвал свое настоящее имя наемник.
- Хлави, - девушка вышла из-за стойки и уселась наемнику на колени. - Ты - Хлави-больсео ицо, осени красиви… Мене красиви? - она обняла Хлавина и положила стриженую черную головку на плечо.
- Ты очень красивая, - сказал наемник.
- Я хотеть дети, - сказала девушка, - бели дети. Ты хочешь?
Хлавин поднял глаза к плетеной крыше харчевни: "О, Нэре!".
- Я не могу жениться, - сказал он.
- Не муж, - сказала Малинга, - любитель. Я хотеть. Пойдить?
"Ну и нравы…" - Хлавин обнимал Малингу за талию. В харчевне - никого.
- Куда пойдем?
Она соскочила с коленок наемника и повлекла за стойку:
- Здеть! Паки мись жрица.
"Дикари, ну сущие дикари. Грязь, пот, вонь… она тут топталась своими босыми ножками, которыми одни боги знают где ходила, а теперь нам сюда ложиться?".
- Не привык я так, - бормотал Хлавин, - помыться нужно, белье чистое… ну, ну не могу я так… что мы, звери, что ли?
- Чисте, чисте… - Малинга провела ладонями над циновкой, постеленной на полу, - я все чисте, молить Лит, и все чисте. Не бися… и ты чисте… - она провела руками по обнаженной груди Хлавина, и тот почувствовал, будто по коже прокатилась прохладная волна. Тело действительно ощутило чистоту, словно после бани.
Хлавин сделал последнюю попытку отказаться, но так чтобы не обидеть:
- Я нэреит, Малинга, нам нельзя без выгоды.
Малинга поняла, на миг ее личико омрачилось, но почти сразу осветилось улыбкой:
- Я плати!
"Проклятие", - Хлавин уже не знал, что б еще придумать, чтобы девчонка отвязалась.
- Надо скорее, - сказала девушка и потянула наемника за руку вниз: - Ложить… низе.
- Мне нельзя, - повторил наемник. - Нельзя с литарийкой. Грех это!
Малинга вздохнула.
- Весь мози! Любовь мози всем! Ты меня люби? Я тебя - люби. Ты краси… бели, больсе… бери мени. Я платить - три лит. Эти хвати?
"Вот ведь прицепилась…" - Хлавин уже перехотел. Страсть, овладевшая им было, утихла. Теперь ему хотелось окончательно отмотаться от развратной девки.
- Я есть хочу, где мясо?
- За мись не плати, - чуть не плача, сказала девушка, - делать дети… Я очень хоти.
"Ну вот, с тобой готовы заняться любовью за еду. Дожил! Как же мне…" - и вдруг его осенило. Не надо отказываться, нужно пообещать ей вернуться. "Точно! А еще мне нужно найти Мамбогу Нидо".
- Малинга, прости, ты очень хорошая, красивая, - Хлавин сидел рядом с девушкой за стойкой. Она подняла голову к крыше, чтобы слезы не капали на белого человека. - Но мне некогда сейчас. Нужно найти одного человека. Ты знаешь его?
- Кито человик? Ханут?
- Да, ханутец, он из этого города, его зовут Мамбога Нидо.
- Я знать Мамбога, - Малинга вздохнула, - еси я отвези тебе Мамбога, ты любить мене? Это - плата?
- Хорошо, - согласился Хлавин. - Если отведешь, будут тебе дети.
Малинга со счастливым визгом подскочила, поцеловала наемника в губы и сказала горячим шепотом:
- Идтить за мене… - схватила Хлавина за руку и потащила в темноту городских переулков.
Через десять минут стремительного бега в кромешной темноте они остановились у каменного дома. Малинга показала на дверь:
- Мамбога тути! Стучать!
Хлавин трижды постучал в дверь.
- Гери ще рогати седар? - раздался голос, явно недовольный, что будят еще затемно.
- Элер Мамбога! Или Хлавин свет ессее, - сказала Малинга.