Внутренний голос гудел в голове Сета, предупреждая о том, что он на грани принятия решения, которое изменит все. По городу, которого не было видно, когда был опущен покров, разгуливали фейри. За барьером, плотнее которого ему в Хантсдейле видеть не приходилось, таился целый мир. Но что-то в нем было не так. Логика говорила ему остановиться, обдумать возможный риск, взвесить последствия - но ведь здесь можно было найти Сорчу, а у нее была возможность решить его проблемы. Если Сету удастся убедить ее помочь, он сможет быть с Эйслинн вечно.
Вместе с Бумером, который обернулся вокруг шеи и плечей, словно шарф, Сет пересек барьер.
Бананак хмыкнула.
- Храбрый ягненок. Вошел в клетку, поколебавшись всего мгновение. Ягненок в ловушке.
Сет дотронулся до завесы, а она даже не дрогнула. Потом попытался просунуть пальцы сквозь нее, как это сделала Бананак. Покров был как стальной. Шепот страха в его голове превратился в настоящую какофонию.
Сет повернулся к Бананак, но она уже шла прочь. Фейри освобождали ей дорогу, не убегали, конечно, но заметно торопились оказаться от нее подальше. Бананак прошла по улице, какая могла бы быть в любом городе, и в то же время именно такая улица не могла бы существовать ни в одном из человеческих городов. Прежде это место определенно было обычным городом смертных, но теперь все здесь казалось каким-то ненормальным. Из зданий были убраны все металлические конструкции и заменены тем, что дает земля: огрубелые лозы, покрытые цветами без запаха, выполняли функции пожарных лестниц; навесы поддерживались деревянными шестами; каменные и минеральные плиты служили заборами и оконными рамами.
Сет обернулся через плечо и уже не мог сказать, где именно был барьер. Кладбище и остальной знакомый ему город скрылись так же, как была скрыта завесой эта часть города, когда Сет находился на кладбище среди привычных надгробий и склепов. Он попытался убедить себя, что это не более странно, чем все то, что ему уже довелось увидеть, с тех пор как Эйслинн открыла для него мир фейри.
Нереальным выглядело не только то, что все кругом было сделано из даров земли. Повсюду царила атмосфера порядка. Улицы были светлыми и очень чистыми. Группа похожих на людей фейри играла посреди улицы в футбол, но выглядели они при этом очень серьезными. Нигде не было слышно ни криков, ни громких возгласов. Сету казалось, что он смотрит немое кино - только с налетом чудаковатости, присущей работам Дали.
Бананак остановилась у входа в старый отель. Светло-серые каменные колонны стояли по обе стороны пустого дверного проема. Занавеси винного цвета были подвязаны золотистыми шнурами с позолоченными листьями. Все выглядело в стиле старого Голливуда, за исключением того, что это место не было Голливудом. Вместо красной ковровой дорожки изумрудно-зеленый мох устилал пол от самого входа и вел куда-то внутрь отеля.
Фейри-ворон ступила на мох.
- Идем, смертный, - позвала Бананак. Она не смотрела на Сета и не видела, последовал ли он за ней; она просто ожидала, что он подчинится.
А у Сета и выбора не было. Он не мог пройти обратно сквозь завесу. Оставалось или стоять на улице, или пойти за Бананак.
Я пришел сюда не для того, чтобы у самой цели дать деру.
Надеясь, что не совершает ошибки, Сет по ковру из мха вошел в здание.
В холле отеля маленькими группками стояли и разговаривали фейри, некоторые читали, устроившись в креслах, а некоторые молча глядели в пространство. Книги ровными стопками лежали на кофейных столиках. Какой-то человек, прикрывая лицо белой тканью, смахивал пыль с фейри, который, очевидно, медитировал не первый час.
Не глядя по сторонам, Бананак направилась в стерильно-чистый коридор. Замечавшие ее фейри заметно настораживались. Некоторые поспешно убегали. Когда Сет проходил мимо фейри, шепот, наполнявший помещения, превращался в шипение. Отличие фейри Высшего Двора от людей было намного более явным, чем у подданных Летнего или Темного Дворов. Некоторые выглядели почти как смертные, но излучали спокойствие, которое казалось опасным и презрительным одновременно. Это пугало.
Фейри-ворон, похоже, ничего этого не замечала. Ее волосы-перья трепетали позади нее, словно знамя, пока она неслась по коридорам, поднималась и спускалась по лестницам, резко поворачивала за углы. Сет чувствовал и слышал тихий бой барабанов, проносящийся по зданию. Звуки труб и горнов прорывались сквозь барабанный грохот. Этот звук наполнил сердце Сета ужасом, и оно забилось быстрее, но он не отставал от Бананак.
Они мчались по пустым комнатам, а темп музыки все нарастал и нарастал, переходил в яростный ритм, такой, что сердце разорвалось бы, если бы пыталось биться в унисон с ним. И вдруг музыка оборвалась, когда Бананак приложила ладонь к закрытой двери и прошептала:
- Вот ты где.
Она распахнула дверь, и за ней оказался пустой бальный зал. Пол был выложен голубым мрамором. Гобелены и полотна - признанные шедевры искусства - украшали стены. Некоторые картины были обрамлены необработанным серебром; другие - простыми деревянными рамами; однако большинство картин висели в рамах, сделанных, на первый взгляд, из стекла. Опутанные лозами мраморные колонны находились на равном расстоянии друг от друга и поддерживали усыпанный звездами потолок. Сет знал, что это не настоящие звезды, но от этой иллюзии у него перехватило дух.
Пока он с благоговением рассматривал звезды и картины, Бананак выступила вперед и проговорила:
- Я привела тебе ягненка.
Сет неохотно оторвался от созерцания находящихся вокруг него чудес и переключил внимание на фейри, сидевшую на стуле с жесткой спинкой в пустом зале. Она была той, кто мог спасти его. Или разбить его заветную мечту. Волосы ее были подобны огню: мерцающие оттенки пламени менялись, становились то видимыми, то нет, пока Сет пытался рассмотреть ее. Кожа ее была такой же, как и покров из лунного света, через который он прошел, чтобы попасть в Фэйри, словно она сама была создана из этого света. Хотя, пока он смотрел, ее кожа изменилась: стала темной, как глубины вселенной. Она была светом и тьмой, огнем и льдом, черным и белым. Она была обеими сторонами луны, она была всем - настоящим совершенством.
Высшая Королева. Сорча. Никем другим она быть не могла. Сидя в пустом зале в окружении природы и произведений искусства, она размышляла над игровой доской, которая напоминала шахматную.
Сет прикоснулся к своему амулету и провел по нему большим пальцем, словно тот мог снять напряжение. Даже с амулетом он чувствовал, что его тянет преклоняться перед Сорчей. Соблазн упасть перед ней на колени и отдать ей свою душу был почти непреодолимым. Точно так же легкие нуждаются в кислороде. Это был инстинкт, которому почти невозможно было противиться.
- Ягненка? - Внимательный взгляд Высшей Королевы прошелся по Сету, то задерживаясь на секунду, то продолжая свой путь. Сорча снова посмотрела на доску перед собой. Игра чем-то напоминала шахматы, только доска была в несколько раз больше и с шестью группами фигурок из драгоценных камней.
- Все органы по-прежнему внутри него. - Бананак протянула руку и погладила Сета по голове. - Помнишь, как нам приносили жертвы?
Сорча взяла полупрозрачную зеленую фигурку, в руке которой было оружие наподобие серпа.
- Тебе не следовало приводить его сюда. Ты и сама не должна быть здесь.
Бананак наклонила голову тем самым тревожным птичьим жестом.
- Так мне оставить его? - монотонным голосом спросила она. - Провести его обратно через завесу, вывести его из игры? Бросить на пороге у правителя и сказать, что привела его прямо из твоих владений? Так что, сестра, мне его забрать?
Сет замер, когда в глазах Сорчи мелькнуло что-то непонятное. Он только что попал сюда, поэтому и предположить не мог, где Бананак может его бросить, или что она может сказать, чтобы натворить бед. Единственные правители, которые меня знают, - это Эш, Дон и Ниалл, и я мог бы объяснить, что… Но эта мысль оборвалась, когда ему стало ясно: Бананак не оставит его в живых на чьем-то пороге. Если Сорча не позволит ему остаться, он труп.
Сет огляделся, словно в пределах досягаемости могло находиться оружие. Но ничего не было. Фразы из прочитанных старинных книг разом пришли на ум. Боярышник и рута, чертополох и роза… Он знал, что есть травы и растения, дающие защиту. Некоторые он держал у себя в поезде и часто носил с собой. Сет лихорадочно принялся рыться в карманах. Слова… клятвы… Что он может предложить в обмен на свою жизнь? Бананак обещала в целости доставить его к Сорче, но не более того.
Сорча недолго подержала фигурку в руках, прежде чем опустить ее на доску, в клетку, соседнюю с той, откуда она ее взяла.
- Хорошо. Он может остаться.
Фейри-ворон прижала одну когтистую руку к груди Сета, слегка согнув пальцы так, что могла бы пронзить его кожу когтями.
- Теперь будь хорошим мальчиком. Чтоб я тобой гордилась. Пусть наши мечты осуществятся.
С этими словами она повернулась и вышла из зала.
Несколько мгновений Сет стоял и ждал, чтобы Сорча заговорила. Он достаточно слышал о ней (не в прямой беседе, а лишь из обрывков разговоров, которые характеризовали ее как безукоризненно правильную и чопорную), чтобы сделать вывод, что нужно подождать, пока она сама нарушит тишину.
Она не произнесла ни слова.
Бумер пошевелился, скользнул по руке Сета и ниже, пока не сполз к его ногам.
Высшая Королева по-прежнему сидела молча.
И что теперь?
Похоже, говорить она не собиралась. Сет взглянул на дверь, через которую ушла Бананак, и снова перевел взгляд на Высшую Королеву. Сорча больше не глядела на свою доску; она смотрела вдаль, словно видела что-то в пустом пространстве.
Может, она и правда что-то видит.
Некоторое время спустя Сет понял, что надо попытаться заговорить.
- Значит, ты Сорча, верно?
В ответном взгляде не было жестокости, но и приветливым назвать его нельзя было.
- Да, а ты?
- Сет.
- Смертный избранник новой королевы. - Она рассеянно взяла в руки еще одну фигурку. - Разумеется. Немногим смертным известно мое имя, но твоя королева…
- Она не моя королева, - перебил Сет. Это уточнение сейчас казалось ему важным. - Она моя девушка. Я не чья-то вещь и никому не принадлежу.
- Понимаю. - Сорча опустила фиолетовую фигурку и расправила пышную юбку. - Что ж, Сет, который никому не принадлежит, что привело тебя ко мне?
- Я хочу стать фейри. - Он, не мигая, смотрел на Сорчу.
Она отодвинула доску, и на ее лице промелькнуло нечто похожее на интерес.
- Смелая просьба… которая требует размышлений.
Она может все исправить. У нее есть такая сила.
Искусно сделанный гобелен сдвинулся в сторону, и появился еще один прекрасный, но, казалось, лишенный всяких эмоций фейри. Он мог бы быть одной из ее фигурок: абсолютно неподвижный и бесчувственный. Когда Сет разглядел его, то понял, что это тот самый фейри, который наблюдал за дракой Ниалла и Бананак в "Вороньем гнезде".
- Девлин, - тихо молвила Сорча. - Полагаю, моего нового смертного нужно где-то устроить на время и напомнить ему, как опасна бывает дерзость. Не возьмешь ли на себя труд, пока я все обдумаю?
- Это честь для меня. - Фейри слегка поклонился, спокойно протянул руку и схватил Сета за горло.
Девлин оторвал его от пола и сжал руку, перекрывая доступ воздуха.
Сет не мог дышать. Он боролся, пинал Девлина, но все вдруг потемнело, и он потерял сознание.
Глава 21
- Ты в порядке? - тихо спросила Карла у Эйслинн, пока они ждали, когда Рианна выйдет из уборной. Рианне нужно было время, чтобы сделать макияж, который ей категорически запрещала мать. - Плохо себя чувствуешь?
- Нет.
- Хочешь поговорить? Ты выглядишь… странновато, - неуверенно сказала Карла. В последнее время она стала относиться к Эйслинн и Рианне едва ли не с материнской заботой.
- Мы с Сетом… - начала Эйслинн, но мысль об окончании этой фразы норовила закончиться вселенским потопом. Она замолчала прежде, чем пролились бы слезы. Подобные слова, произнесенные в этом мире, кажутся слишком реальными. - Он… его здесь нет. Мы вроде как поссорились.
Карла обняла ее.
- Все будет хорошо. Он любит тебя. Он ждал тебя целую вечность.
- Не знаю. - Эйслинн постаралась не смотреть на фейри, невидимо толпящихся в холле. - Кажется, он "перегорел".
- Сет?
Эйслинн кивнула - это все, на что она была способна. Отчасти она жалела, что не может поговорить с Карлой, с Рианной, да с кем угодно; но человека, с которым она обычно разговаривала, сейчас с ней не было, а рассказать все Карле означало приоткрыть правду или признать то, с чем Эйслинн сейчас не могла справиться. Смертные действительно не принадлежали миру фейри.
- Он ушел. - Она поглядела на Карлу, на своих фейри у нее за спиной и прошептала: - И мне больно.
Подруга пробормотала что-то утешительное, а фейри гладили Эйслинн по волосам и по лицу. Когда-то это привело бы ее в ужас, но теперь их прикосновения успокаивали Эйслинн. Это были ее фейри. Теперь они были причиной ее существования, объектом ее внимания, она несла за них ответственность. Они нужны мне. А она была нужна им; они никогда не оставят ее. Она нужна своему Двору. И эта истина утешала ее на протяжении еще одного школьного дня.
В школе фейри появлялись нечасто. Металл и изобилие религиозных символов отпугивали их. И все же в течение всего дня они были рядом с Эйслинн. На занятиях за пустующей соседней партой сидела Сиобан. Элиза пела ей колыбельную за ланчем. Руки фейри гладили ее под эту тихую мелодию. Ее охранники и другие фейри пришли сюда безо всякой причины, просто чтобы показать, что заботятся о ней. Они - моя семья. Ее Двор был не просто сборищем незнакомцев или странных созданий. Их любовь не могла прогнать всю ее боль, но это помогало. Они помогали ей. Ласковые объятия Летних фейри были целительным бальзамом для ее страдающего сердца, и только это ее и спасало.
После школы Эйслинн не спешила увидеться с Кинанаом, но все же торопливо поднялась по лестнице во дворце. В окружении короля и Двора она чувствовала себя в безопасности, а именно этого ей не хватало в мире за стенами этого здания.
Она по-прежнему ходила в школу, по-прежнему время от времени ночевала у бабушки, но на восемнадцатый день с момента исчезновения Сета попытки вести прежнюю жизнь прекратились. Эйслинн не виделась с друзьями и не звонила им. Она никуда не выходила одна. Ей было безопаснее с Кинаном. Вместе они были сильнее. Вместе в своем дворце они были в безопасности.
Спустя несколько дней после исчезновения Сета Кинан привык не задавать неловких вопросов, типа как у нее дела, или как она себя чувствует, или - что хуже всего - не звонил ли Сет. Вместо этого Кинан придумывал всяческие задания, чтобы отвлечь ее. Школа, дела Двора, новые тренировки по самозащите так изматывали Эйслинн, что ей удавалось хотя бы несколько часов поспать по ночам.
Иногда Кинан мимоходом упоминал, что пока не добился успехов в поисках Сета.
- Но мы найдем его, - обещал он.
Все так затянулось лишь потому, что они пока слишком осторожно наводили справки.
- Если предать огласке тот факт, что Сет пропал, это может навредить ему, - объяснял Кинан. - Раз он оставил нас, он теперь уязвим.
Поиски шли медленнее, чем хотелось бы Эйслинн, но подвергнуть его опасности - а вдруг ему уже угрожает опасность? - ей хотелось еще меньше. Оставил он ее по своей воле или нет, не имело значения. Она по-прежнему любила его.
Все, что пока удалось узнать - Сет отправился в "Воронье гнездо" и провел несколько часов с Дамали, той певицей с дредами, с которой он одно время вроде как встречался. Охрана не видела, как он уходил; их отвлекла потасовка с Ли Эргами, схватившими одну из Летних девушек. Когда они вернулись в "Воронье Гнездо", Сет уже ушел, но Скелли разговаривал с ним после этого.
- Он был у себя дома, и с ним все было в полном порядке, - повторял Скелли. - Не знаю, как он ушел. Он так никогда прежде не поступал.
Из слов Скелли было ясно, что Сет ускользнул тайком, взял с собой Бумера, и его голос был взволнованным. Все это не внесло ясности. Ушел ли он по своей воле? Единственное, что говорило в пользу обратного, - это было не в характере Сета.
Но действительно ли это так?
У Сета не было серьезных отношений с девушками. До нее он ни с кем не встречался; его сильно напрягала ее связь с Кинаном; но когда он позвонил ей, его голос звучал нормально. Ну, не совсем, но прощаться с кем-то через голосовую почту - это странно. Может, он поехал повидать семью. Она часами думала об этом, посылала фейри проверять разные места, кассы на автобусных и железнодорожных станциях. Но от этого Эйслинн не чувствовала себя лучше, потому что ответов по-прежнему не было.
Только вид Кинана немного ослаблял скопившееся в ней напряжение. Однако сегодня, когда она вошла во дворец, он приветствовал ее фразой, которую она не очень-то хотела услышать:
- Ниалл хочет поговорить с тобой.
- Ниалл? - Страх и надежда охватили ее при мысли о разговоре с ним. Она пыталась связаться с ним в первый день после того, как пропал Сет, но Ниалл отказался встретиться с ней.
Обычно Кинан не скрывал своих эмоций, что сейчас Эйслинн не имела ни малейшего понятия, что он чувствует.
- После того, как ты поговоришь с ним, мы можем просмотреть записи Тэвиша и пообедать.
Грудь Эйслинн так сдавило от напряжения, что она едва могла вздохнуть.
- Ниалл здесь?
Лицо Кинана на миг озарила ярость.
- В нашей студии. Ждет тебя, чтобы поговорить наедине.
Эйслинн не стала его поправлять, как сделала бы когда-то; теперь студия принадлежала и ей. Это был ее дом. Так должно было быть. Я бессмертная, только если меня не убьют. Она не думала о вечном и преходящем до того, как стала фейри. Но с тех пор, как она изменилась, мысль о том, что вечность может закончиться вместе со следующим ударом сердца, ужасала ее. Недавние угрозы от Бананак, Донии и Ниалла дали ей ясно увидеть возможность смерти. Были те, кто мог отнять у нее все, и один из них сейчас ждал ее за закрытой дверью.
Осознание того, что Кинан находится поблизости, помогало, но от мысли о встрече с Ниаллом ее охватывала жуткая дрожь. В самом начале, после изменения, она чувствовала ужас, сомнения, беспокойство - все то, что годами скрывала, когда видела фейри. Однако тогда Эйслинн должна была хранить в тайне тот факт, что обладает Видением. Эйслинн стала фейри, и страх за свою безопасность исчез. Теперь он вернулся и был сильнее, чем когда-либо прежде.
- Хочешь, я зайду с тобой? - спокойно спросил Кинан.
- Он же хотел, чтобы я была одна… Если он что-то знает и не сказал мне из-за… - Она бросила на Кинана умоляющий взгляд. - Мне нужны ответы.
- Если я понадоблюсь, я здесь, - кивнул Кинан.
- Знаю, - ответила Эйслинн и открыла дверь, чтобы встретиться с Темным Королем.
Ниалл сидел на диване и, казалось, чувствовал себя так же комфортно, как и в то время, когда жил здесь. Для Эйслинн это было привычно, и она ощутила, что напряжение вот-вот ослабеет, но презрение на лице Ниалла отнюдь не успокаивало.
- Где он?
- Что? - Эйслинн почувствовала, как у нее задрожали колени.