– Это что, – Штенгель взял очередной лист, – слушай, кто ещё есть. Контрабандист Печёнка. Занимался поставками наркотических орехов маталаки из Апенны в Блонт. Решил расширяться и вложил средства в доставку наркотиков на территорию Штангорда. Но в связи с дворянским мятежом контроль на границах был усилен, и он попался. Приговор – пожизненная каторга. Тот ещё тип.
– Согласен, швали хватает.
Три часа они работали без перерыва, на одном дыхании, и всё же определили, кого и куда пристроить. Сотни были укомплектованы по предложенному Штенгелем принципу. С будущими командирами тоже определились. В первую, без сомнения, бывший виконт Бертра. Во вторую – пират Бебека. А в третью – взяточник и коррупционер, бывший мэр Норгенгорда, третьего по величине города в герцогстве, мэтр Самбини. После чего, заказав обед на две персоны, Штенгель вызвал тех, кто станет командовать рейдерскими сотнями.
Сначала привели бывшего виконта Бертра, молодого красивого брюнета двадцати пяти лет от роду, с мужественным суровым взглядом. Некогда светского льва и любимца дам. Ждать, пока его пригласят в кабинет, он не стал и, постучавшись в дверь, вошёл. А охранники, растерявшись, последовали за ним.
– Доброволец Бертра по вашему приказанию прибыл, господин полковник, – доложился он графу Интару, видимо посчитав, что доклад "чёрному мундиру", то есть тайному стражнику Штенгелю, как-то его унизит.
Граф только кивнул на слова бывшего виконта, взмахом руки отпустил охрану и продолжил хлебать наваристый куриный супчик. А разговор начал Штенгель, промокнувший губы салфеткой и принявший самый высокомерный вид, на какой только был способен.
– Это я вас вызывал, доброволец Бертра, – с некоторой показной брезгливостью произнёс он.
– Да, господин полковник! – вытянулся бывший виконт. – Виноват, господин полковник!
– Вы готовы искупить свою вину перед герцогом и государством кровью, доброволец Бертра?
– Да, готов!
– У нас возникла мысль, – Штенгель кивнул в сторону Интара, – назначить вас командиром первой рейдерской сотни. Однако, видя, что вы не осознали всё своё положение, я пребываю в сомнениях.
– Виноват, господин полковник! – снова отрапортовал доброволец, и лицо его немного передёрнулось. – Исправлюсь!
– Что же, Бертра, – Штенгель перешёл на свой обычный тон, – спесь с вас немного слетела, и это хорошо. Подсаживайтесь к нам, выпейте хорошего горячего взвара. На каторге отвыкли, наверное?
– Признаю, отвык.
Штенгель налил Бертре большую кружку горячего ароматного напитка, и доброволец сел на стул, примостившись с самого краешка стола. Полковник спросил:
– Итак, вы готовы принять под своё командование первую и самую боеспособную рейдерскую сотню?
– Готов, господин полковник! – Бертра хотел подскочить, но Штенгель придержал его:
– Сидите, доброволец.
– Виноват, – вновь повторил бывший виконт.
– Это ничего, что виноваты, Бертра, искупите своей службой, как говорится. Тем более что тяжких грехов за вами нет. Герцог хоть и суров, но справедлив.
– Да если бы я знал, что мятеж – не игра, а самый настоящий заговор, да ещё с подачи рахов!.. Да я бы сам этих заговорщиков убил, своей рукой. Сглупил и заигрался, признаю. А потом сопротивление оказал. Вот и получил.
– Мы вам верим, доброволец Бертра. А в нашем лице – и герцог Конрад Четвёртый. Так что давайте перейдём непосредственно к делу.
– Как скажете. – Сотник Бертра сделал глоток взвара, успокоился и спросил: – Какое вооружение мы получим?
– Старое и не совсем годное, сотник. Пайки также не самого лучшего качества, и обмундирование такое же. Расчёт в том, что вы сами себе всё в бою добудете.
– Понимаю, – кивнул Бертра. – Состав моей сотни?
– Самые ухватистые и боевые люди из тех, что есть в наличии. Контингент сложный, но думаем, вы справитесь.
– Как мы проникнем на вражескую территорию?
– Если через Сану, то болотами, есть несколько троп. А если через Быстришу, там гораздо сложней, лесом. Вы ведь бывали в тех местах, сотник?
Бертра кивнул и продолжил задавать вопросы:
– Какие-то цели являются приоритетными?
– Приоритетов нет. Для начала, что сможете уничтожить или захватить, то и ваше. Желательно уничтожать вражеских командиров, жрецов, профессиональных солдат. Но даже если разграбите продовольственный обоз, то и это будет для нашей армии неплохим подспорьем.
– Когда мы получим свободу?
– Как только докажете верность короне и государству, сразу же получите волю. Однако до окончания летней военной кампании останетесь под нашим командованием. Ещё вопросы есть?
– Никак нет, господин полковник. – Бывший виконт, а ныне сотник-штрафник первой рейдерской сотни герцогства Штангордского встал.
– Тогда удачи вам, сотник, принимайте своё подразделение.
Бертра поставил на стол кружку с недопитым взваром и вышел. А в кабинет протиснулся пират Бебека, полная противоположность штангордскому дворянину – обрюзглый косматый увалень, почти старик. Хотя по документам ему только недавно исполнилось тридцать пять.
– Можно? – спросил пират.
– Принимали орехи маталаки, Бебека? – сразу спросил Штенгель.
– Баловался ими по молодости, было дело, – остановившись возле двери, не стал отрицать пират.
– Заметно. – Полковник окинул Бебеку оценивающим взглядом. – Вы назначаетесь командиром второй рейдерской сотни.
– А зачем мне эта головная боль? – удивился пират. – Мне это ни к чему. Что взамен?
– Выживешь, получишь свободу.
– Так я её и рядовым бойцом получу.
– Если твоя сотня уцелеет, то получишь разрешение собрать на следующее лето отряд из пиратов Кораса и сможешь привести их в герцогство. Кто такой капер, знаешь?
– А то! Знаю, конечно.
– Вот и у нас они тоже появятся, только на суше.
– Подумать надо, посмотреть, обмозговать. Будет ли это выгодно?
– Решай сейчас, – давил Штенгель.
– Согласен, – буркнул пират.
– Иди принимай сотню, о проведении операций узнаешь у командира первой сотни. – Пират развернулся выйти, и Штенгель бросил ему вслед: – Не вздумай дурить, пират. Сбежать не получится.
После Бебеки на пороге возник следующий доброволец. Не вошёл, не протиснулся, а именно возник, словно из воздуха соткался, мэтр Самбини. Худенький тонкокостный человечек с лисьей мордочкой и тонкими усиками под носом. Дополняла его обличье небольшая круглая шапчонка ярко-зелёного цвета. Такого ловкого жулика, как бывший мэр Норгенгорда, история герцогства давненько не знала. Мастер своего дела и редкостный пройдоха с огромными связями.
Правда, попался мэр на чепухе. В Норгенгорде строилась новая речная пристань, и, как водится, треть суммы, которую планировалось потратить на стройку, мэр украл. А бригадир нанятых строителей украл ещё треть. После чего Самбини оказался настолько занят, что не проконтролировал стройку. И когда причал в сроки построен не был, приехала инспекция из столицы, которая взяла бригадира под белы рученьки, вот здесь-то всё и проявилось. Инспекторы, оказавшиеся честными людьми, что удивления не вызывало в связи с военным временем, копнули чуть глубже. В итоге всплыли многочисленные злоупотребления, и последовала незамедлительная конфискация всего имущества мэтра Самбини. Ну и каторга, на которой бывший мэр честно отработал три дня и подал прошение на вступление в рейдерский отряд.
Мэтр Самбини, мелко семеня тонкими ножками, прошёл к столу. Кончиками пальцев приподнял свою нелепую зелёную шапочку и поприветствовал полковников:
– Доброго здравия вам, господа военные.
– И вам того же, мэтр, – ответил Штенгель. – Хотим назначить вас сотником. Справитесь?
– Отчего же. Справлюсь, конечно, – улыбнулся Самбини.
– Чем придётся заниматься, представляете?
– Да-да, слухом земля полнится, – закивал мэтр. – Надо лишать противника продовольствия, снабжения и перехватывать гонцов.
– Всё правильно. – Штенгель был удовлетворён.
– Кхм! – Бывший мэр Норгенгорда кашлянул в кулак. – У меня есть предложение, господа полковники.
– Так сразу? – усмехнулся Интар. – Излагайте, сотник.
– У меня есть друзья, имена которых я не хотел бы разглашать. И они могут предоставить моей сотне комплекты обмундирования вражеской армии. Поэтому прошу вашего разрешения за свой счёт перевооружить моих солдат, дополнить сотню опытными наёмниками и не мешать мне в проведении операций.
– Что-то ещё?
– Нет-нет, этого вполне достаточно.
– Мы подумаем, сотник Самбини, вы свободны.
Новоиспечённый командир третьей сотни покинул кабинет, и полковник Штенгель спросил Интара:
– Это то, о чём ты говорил, я так понимаю?
– Определённо, – согласился граф. – Самбини все вражеские тылы вынесет и так пристроится, что рахи ему за это ещё и приплатят. Одно слово – жулик. Впрочем, время покажет.
Этим же вечером начались тренировки рейдеров. Ну, как тренировки? Некоторое первичное ознакомление с оружием. На всё про всё командующий оборонительной армией полковник Микит отвёл Интару и Штенгелю четверо суток. Что можно успеть за это время? Мало. Практически ничего. Однако народ в рейдерских сотнях подобрался такой, что терять им нечего. Был шанс выжить, обелить своё имя, а при удаче немного приподняться, и они его использовали. Как умели и понимали.
Четыре дня пролетели быстро, и сотни выступили в сторону границы, где уже отгремели первые боестолкновения с противником. А ещё через десять дней все три сотни в одну ночь пересекли линию фронта.
И ещё прошло десять дней. Засветилась вторая сотня под командованием пирата Бебеки, и на неё налетел целый полк наёмников-дромов. Только по счастливой случайности сам Бебека и оставшиеся от сотни тридцать бойцов смогли оторваться и через болота вернуться в расположение штангордских войск. А результатов от них не было.
Граф Интар весь извёлся, да и Штенгель, хоть и не показывал вида, в какой-то мере переживал за дело. Претензий к ним никто не предъявлял и крайними не делал. Но всё же им было неспокойно.
Минуло ещё три дня, и, совершенно неожиданно, пройдя через неизвестную даже пограничникам тропу, в расположении герцогской армии объявилась третья сотня. Что характерно, в полном составе. Потерь нет, а добыча есть.
Хитрый мэтр Самбини, переодевший свою самую слабую по составу сотню в униформу рахских наёмников, а затем дополнив её двумя десятками лютых наёмных бойцов, подошёл к делу основательно. Линию фронта его отряд прошёл спокойно и без приключений, а когда обосновался на вражеской территории, приступил к делу. Как так получилось, никто не знал, и мэтр своих секретов не раскрывал. Но вскоре его сотня числилась в составе рахской армии и встала на боевое дежурство по охране складов. После чего неспешно воины Самбини сформировали обоз и нагрузили его самым ценным. А когда пришло время, они покинули гостеприимных врагов, напоследок подпалив всё, до чего только дотянулись.
Как и было обещано, добычу, которая оказалась в обозе у Самбини, никто не отнимал, и сотню не разоружали. А все, кто участвовал в этом деле, получили свободу. Относительную, конечно, потому как до окончания военной кампании этого года они всё равно числились на службе герцога.
Теперь полковники успокоились, дело себя оправдало. Оставалось дождаться возвращения первой сотни, которая спустя всего пару дней с боем и прорвалась через реку Сана. Богатств бойцы Бертры не притянули, но повоевали славно. Первая сотня прошлась по тылам противника, вырезала три патрульных отряда, обзавелась нормальным оружием и совершила дерзкий налёт на расположение одного из вражеских штабов. Как результат всего рейда – было захвачено пять важных пленников и уничтожено около двухсот вражеских солдат. А сама сотня потеряла пятнадцать бойцов убитыми и ещё шестерых тяжелоранеными.
На военном совете начальство решило, что идея формирования рейдерских отрядов себя оправдала. После чего Штенгель и Интар получили устную благодарность и вновь отправились в замок Сантре. Государство нуждалось в воинах, и полковникам требовалось их предоставить. Чем скорее, тем лучше. А рейдерские сотни, после небольшого отдыха и пополнения, стали готовиться к новому выходу на территорию противника.
26. Пламен
Высокий кустарник раздвинулся, и показалась голова Курбата, ходившего в разведку.
– Что видел? – спросил его Кривой Руг.
– Десяток степняков из сагареков, сидят на кургане, что-то высматривают. А ещё неподалёку следы, совсем свежие. Судя по ним, сотни две лошадей прошли. Неспокойно вокруг как-то, зверьё пуганое и птицы на месте не сидят.
– Хреново. До границы три дня пути – и мы в безопасности, а тут такое. И не поймёшь, то ли за нами охота, то ли племена сами между собой грызню затеяли. – Руг посмотрел на меня: – Что думаешь, Пламен? Что чутьё ваше говорит?
– Муторно мне, как и братьям, – кивнул я в сторону Курбата и Звенислава. – Остеречься надо, а потому двигаемся в обход, да и всё. Пусть лишний день потеряем, но так спокойней будет.
На том и порешили. После полуденной днёвки оседлали лошадей, подчистили за собой следы и повернули не на запад, как до этого шли, а к югу больше забирать стали. Решили идти через Горбонские холмы, на некоторых старых картах обозначенные как Смертельные пустоши. Не знаю, смертельные они или нет, а только придётся идти этим путём. Своему внутреннему звериному чутью мы стали доверять больше, чем всем нашим человеческим чувствам, вместе взятым. И сейчас оно говорило, что от земель сагареков надо держаться подальше.
Шли, как уже привыкли, обычным походным строем. Впереди – головной дозор, пятёрка наёмников. По флангам – боковые дозоры, также по пять наёмников. В центре – вьючные лошади, везущие наш ценный груз, и основные силы. А позади – тыловой дозор, трое наших мальчишек. Лошадей старались сильно не напрягать, шаг-рысь, рысью-шагом. Запас овса у нас уже давно закончился, а на одной траве животных гонять смысла нет, и надо поберечь их силы. Всё, казалось бы, ничего. Но беспокойство наше не проходило, а, наоборот, усиливалось. Причём странное чувство какое-то. Вроде бы и опасность, ищет нас кто-то. А вроде и нет. Непонятно.
К вечеру, когда стали высматривать место, где можно остановиться на ночёвку, подстёгивая своих полукровок, примчались наши парнишки из тылового дозора. Один из них, Торко-крепыш, вклинился между мной и Кривым Ругом и, чуть отдышавшись, устало просипел:
– Погоня.
– Кто? – спросил пахан.
– Сколько? – сразу мой вопрос.
– Сотни две, – выдохнул парень. – Мы их издалека разглядели. Кто такие, разобрать не смогли.
– Вперёд! – выкрикнул Кривой Руг. – Всем к ближайшему холму! Лошадей с грузом не потеряйте, а то голову оторву! Живее!
Мы рванули поводья, и мой Кызыл-Куш недовольно фыркнул. Но я поддал ему стременами, и он рванулся с места в бешеный галоп. До ближайшего холма недалеко, километра два, не больше, и мы помчались к нему.
Замысел Кривого Руга я понимал, отсидеться на вершине до ночи, дать нашим четвероногим друзьям отдых, а уже в темноте пойти на прорыв. В общем-то всё правильно, а то напрямую с сагареками сходиться, или кто там по нашему следу идёт, желания никакого. Конечно, мы бойцы лихие, и даже разбойнички Бергуса, после того как золотишко в руках подержали, все как один сами себе богатырями кажутся. Однако наши восемь десятков против двухсот степняков… Такой расклад мне не нравился. Шанс есть, но только в ближнем бою. А кочевники наверняка не молодняк, как борасы, которых мы перебили. Поэтому на удар копья нас не подпустят.
С трудом наши лошади поднялись на изрезанный глинистыми дождевыми стоками и покрытый реденькой чахлой травкой холм. Мой Кызыл-Куш – один из первых на вершине, тяжко вздымает бока, и я спешился. Из чехла достал арбалет, подсумок с болтами и обернулся. Погоню видно хорошо, километра полтора от нас, идут четырьмя полусотнями, выгнувшись полумесяцем и огибая холм. При этом кочевники не торопились, ибо понимали, что нам сейчас не уйти.
– Бойко! – окликнул я дородного купчину, свалившегося со своего мерина и никак не могущего отдышаться.
– Чего? – страдальчески выдохнул он.
– Кто это? – указал я в сторону наших преследователей.
Купец оглянулся, приложил к глазам ладонь, всмотрелся и, размазав по лицу грязный пот, текущий с него ручьем, ответил:
– Сагареки, чтоб им пусто было. Только они походные бунчуки в рыжий цвет красят.
Понятно. Только что они делают в этих местах, неясно.
Рядом со мной остановили коней Курбат и Звенислав, а чуть позже появились парни из нашего десятка. Все они деловиты и спокойны, готовятся к бою, заряжают арбалеты, выкладывают на войлок болты. Тут же рядом сабли, мечи, ножи. Правильно, всё под рукой, и, если степняки полезут в атаку за оружием, далеко тянуться не надо.
Наконец весь отряд на вершине, коноводы из разбойников вбивают колы в сухую землю холма, а остальные готовятся к бою. А кочевники тем временем окружают холм, и их построение напоминает неровный квадрат. Всё это молча, что странно и несколько необычно, словно они чего-то ждут. И вот от одной полусотни отделился всадник, думается, старший среди сагареков, только у него доспех, а остальные в стёганых халатах. Он остановил коня у подножия холма и закричал:
– Эй, воины! Кто вы такие и что делаете в землях славного племени сагареков?!
Кривой Руг задумался, что ответить, а я подошёл к нему и спросил:
– Пахан, разреши, я с ними переговорю?
– Давай. – Кривой устало махнул рукой.
– Мы воины герцога Штангордского, – кричу я степняку в ответ, – и мы удивлены, что славные сагареки находятся здесь и говорят, что эта земля принадлежит им. Мы знаем, что владения вашего племени в двух конных переходах от этого места.
– Спускайся, поговорим! – Мне показалось, что степняк чем-то раздосадован. – Клянусь честью, вреда тебе не будет! Так сказал я, вождь всех сагареков Джамун Кабатаг!
– Хорошо, верю тебе, и да будут великий Тэнгри и его слуга Кои-солнце свидетелями твоих слов!
Запрыгнув на верного Кызыл-Куша, я спустился с холма. Мой конь не хуже, чем у местного вождя, а оружие и кольчуга, которую я успел на себя натянуть, качеством получше, чем у него. Видно, что небогато сагареки живут.
– Кто ты, молодой воин? – спросил вождь.
– Меня зовут Пламен сын Огнеяра, я из дромского рода Волка.
– Ой-ё-ёй, а разве есть ещё такие? – Вождь изобразил удивление, хотя наверняка новостью для него мой ответ не стал.
– Почему и нет? – так же как и вождь сагареков, делано и на показ удивился я. – В большом мире говорят, что и племя сагареков только выдумки. И нет такого давно на степных просторах, вымер весь до последнего человека.
Джамун Кабатаг побагровел, его передёрнуло. Он хотел сказать что-то резкое, но сдержался, поворотил своего буланого конька и спросил:
– А что ещё говорят?
– Говорят, что сагареки были мужественным и независимым племенем. Но стали рабами рахов и потеряли свою честь.
Вождь напрягся, схватился за плеть, а потом за саблю, но быстро успокоился и задал иной вопрос:
– Зачем вы пришли в степь?
– Рахам мстить, вождь, и знания природные получить.
– Зря вы вернулись, нет уже вашего народа.