– Попробовать пристроить небольшую сумму в дело можно. – Мне эта идея не понравилась. – Вот только куда ни посмотри, везде война. В Штангорде опасно, в Эльмайноре тоже неспокойно. А о западных странах и говорить не приходится: как влезли в войну с Фергоном, так никак из неё выйти не могут. С банками то же самое: сегодня они есть, а завтра герцог всё из них выгребет, и крайнего не найдёшь. Так что давайте золото наше припрячем, чтобы место знали только мы. А при себе оставим тысячу-другую на расходы и этим пока обойдёмся.
– Ладно, – согласился Курбат.
– Кстати, о деньгах, – вмешался Звенислав. – Пламен, ты Джоко, Луке и Путимиру денег много дал. А нашим парням почему долю не выделил?
– А вы смотрите сами. Джоко всю операцию продумал и план продвижения по степи разработал. Бойко Путимир – проводник. А Лука нам помогал очень и сейчас помогает. С ними у меня уговор был на долю, и, как было договорено, я её выделил. Всё честь по чести. Теперь переходим к нашим парням. Запомните, братья, мы трое – родня по крови и клану. А они – наши воины и за службу получают плату. Сколько сейчас наёмники имеют, знаете?
Курбат отрицательно помотал головой, а Звенислав спросил:
– Сколько?
– Средний боец получает один империал в месяц, хороший – два, а элита – от трёх до пяти. Если боевые действия идут, то плата удваивается. В общем, хоть я и не любитель подсчётов, но прикинул, что к чему, и решил выделить на каждого парня по паре империалов. Не считая того, что мы на снаряжение и лошадей здорово потратились. И в дальнейшем ни о какой доле для наших бойцов я слышать не хочу. Тот же Кривой Руг каждому своему бойцу по пятнадцать монет выделил, заработная плата плюс премиальные, и на этом всё. Такую же систему и мы в своём отряде выстроить должны. Как думаете, я прав, браты?
– Прав, – подтвердили оба.
– Тогда переходим к другому вопросу, к безопасности.
– Да, но… – Звенислав пожал плечами, – у нас всё хорошо, сидим за крепкими стенами, никто о нас не знает. Бояться нечего.
– Ты не прав, Звенислав, – возразил Курбат, поворачиваясь к нашему беззаботному весельчаку. – Рахи о нас уже знают и понимают, что не всех приютских детей их воины перебили. Поэтому наверняка вражеская разведка уже ищет нас в Штангорде. Даже если мы не будем суетиться и станем просто тихонько жить, максимум полгода – и они нас вычислят. И вот здесь уже надо серьёзно подумать, как нам защититься. Говори, Пламен, что надумал?
– Ты правильно всё сказал, Курбат, и идеи у меня некоторые есть. Для начала нужно нанять инструкторов для наших бойцов и через них наладить контакт с Городской стражей. Пусть отслеживают всё, что в нашу сторону будет направлено. Это вроде как первая линия обороны, – усмехнулся я. – Потом надо навестить представительство Тайной стражи и письма Штенгеля им передать. Хотя я больше чем уверен, что они уже в курсе, кто мы такие. Поэтому за нами приглядывают. И третье: преступники норгенгордские. Братву, конечно, как война началась, подчистили основательно. Но кто-то остался. Сильно голову этим пока забивать не будем, со временем всё само собой решится, но понимать, что необходимо сделать, нужно.
На том и порешили. Допили взвар и разошлись спать. А поутру, чуть свет, рванули в город, утрясать наши проблемки и вопросики.
Для начала зашли в так называемую Сторожевую башню, штаб Городской стражи города Норгенгорда и место, где проходила утренняя пересмена городских блюстителей правопорядка. Успели вовремя, и когда новая смена стражников вышла на патрулирование города, а старая отправилась на отдых, я увидел того, кто, как мне показалось, нам подойдёт. Потрёпанный жизнью, около пятидесяти лет сержант. Наверняка ветеран армии. Но лицо не пропитое, одежда чистая, и, что характерно, чувствуется – он не одинок, у него есть семья.
– Извините, сержант, – окликнул я его.
– Да. – Он остановился, обернулся, и его мозолистая рука привычно легла на рукоять штатного армейского катцбальгера.
– У нас есть к вам дело.
– Если у вас проблема, – он мотнул головой в направлении Сторожевой башни, – то обратитесь к дежурному, и он её решит, а я уже сменился, и мне недосуг.
– Проблем у нас нет, господин сержант, а интересуете именно вы.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался он. – Чем же это старый сержант Городской стражи Калин Тварда заинтересовал дромов, шастающих по Норгенгорду с оружием?
– Может, пройдём для разговора в таверну? – Я кивнул в сторону любимой забегаловки стражников "Щит города".
– Пожалуй, – согласился сержант.
Когда мы расположились в основном зале таверны, он сразу же перешёл к делу:
– Мне надо торопиться, парни, так что излагайте, что хотели, по-быстрому.
– По вашему виду мы сделали вывод, что вы, сержант, опытный боец, – сказал я.
– Ха, – усмехнулся он. – Это так, но в охранники или наёмники, а уж тем более в убийцы я не пойду.
– Нам нужен инструктор военного дела, а лучше – два или три. Так сложилось, что хороших бойцов в городе сейчас нет, а нам надо готовить сорок мальчишек. Сами понимаете, сержант Тварда, война не на один год, и в будущем нужны будут воины, а не поэты.
– Специфика и дисциплины? – спросил сержант.
– Мечный бой, рукопашный, скрадывание, разведка, обращение с лошадьми. В общем, всё, что вы только можете дать. Насколько мы знаем, в Городской страже служба сутки через двое, и если вы сможете уделять обучению мальчишек в возрасте от десяти до восемнадцати лет пятнадцать дней в месяц, оплату положим два империала.
– Не знаю, – засомневался он, однако предложение ему явно понравилось. – Плата очень щедрая, но как к этому отнесётся Тайная стража.
– Тайная стража отнесётся с пониманием, – заверил я его.
– Ну, раз так… – Сержант посмотрел на меня. – Я уточню у тайных стражников, кто вы, а пока… – И протянул раскрытую ладонь.
Что ж, я догадливый, вынул из кошеля два новеньких империала, вложил ему в руку и сказал:
– Это задаток за месяц вперёд.
Сержант встал и кивнул:
– Договорились. Ваш адрес?
Как и где нас найти, ему объяснили, и Тварда, заметно повеселевший, отправился к себе домой, как мне думается, порадовать супругу, которая наверняка частенько попиливает его насчёт небольшого жалованья стражника.
Следующая остановка – городской рынок Норгенгорда. Здесь нет таких больших и специализированных магазинов, как в столице. Но зато выбор побогаче. Всё же изначально Норгенгорд – город оружейников и северная твердыня герцогства. Опять-таки нет такого ажиотажа, как в Штангорде. На весь рынок здесь только пять больших лавок. Однако каких! Самых лучших на весь край!
Мы шастали из одной лавки в другую, рассматривали мечи, сабли, палаши, ножи и кинжалы, арбалеты и луки, доспехи и щиты. Потом совещались между собой, составляли примерный список того, что нам надо, и остановились на лавке под названием "Северянин". В ней мы закупились так, что, даже несмотря на военное время и повышенный спрос на всё колюще-режущее и убивающе-защищающее, удивили продавцов. Впрочем, было чем удивить: тридцать арбалетов, десять кольчуг небольших размеров, двадцать ножей (ещё десять взяли с тел бордзу в степи), десять щитов, тридцать степных сабель и много другого вооружения и амуниции по мелочи. Отдали больше сотни эльмайнорских дукатов и обещали зайти ещё – очень уж нам метательные ножи с утяжелённым остриём понравились. Поэтому сделали на них заказ, сразу на сотню штук.
После того как покупки были отправлены к нам домой, мы уже никуда особо не торопились и, гуляя по рынку, просто приценивались к продуктам и одежде. Хорошо, когда никуда не надо спешить. На душе спокойно, есть куда вернуться, есть чем заняться, а главное – в жизни появилась цель.
Как-то, в Штангорде ещё, я услышал речи уличного философа-проповедника, рассказывающего людям о своей системе взглядов, стержень и основа которых – принцип непротивления злу. Забавный человечек, и как это может быть, что зло должно остаться безнаказанным? До сих пор не понимаю.
Конечно, этот философ говорил о том, что есть некая высшая справедливость, которая и покарает злого человека. Но по мне, так это полная чушь. Взять хоть тех же рахов. После всего того зла, что они посеяли в бывшем Дромском каганате, мы и есть для них высшая справедливость. Пусть, может, мы сгинем, так и не сумев что-то изменить и исправить. Но это будет в бою. Так говорит моё сердце. Так говорит моя душа. Так думает зверь во мне. И так должно быть. Хочется верить в победу, и мы в неё верим, но смерть принять готовы, если уж так случится.
Кстати, не только мы трое так думаем. Но и штангордцы, которые за свою родину дерутся и даже разбили рахские войска под Стальгордом. Да и жрецы Белгора, помнится, как услышали речи того философа, так сразу его спеленали и наверняка на исправительные работы отправили. Чтобы не смущал умы граждан своей поганой придумкой. Ведь с этого всё и начинается, я так думаю. Десять человек сплюнули и дальше пошли, а один вслушивается, смысл для себя ищет. За ним другой, третий, а там, глядишь, и воевать-то с врагом некому уже. Одни непротивленцы остались.
– Стой! – Голос Курбата прервал мои размышления.
Я повернулся и увидел, как он ухватил за руку чумазого паренька лет пятнадцати. Понятно, уличный воришка-карманник попался. Между прочим, весьма вовремя. Пора нам на местных паханов выходить.
– Отпустите! – истошно закричал парнишка и попытался вырваться, но от горбуна не сбежишь.
Наклонившись к нему, я резко вскинул перед ним пальцы веером и прошипел в лицо, как учил Штенгель:
– Ша! Ты чего, паря, попутал? Совсем масти не различаешь? Под кем ходишь?
Паренёк, услышав знакомые обертоны, успокоился, перестал дёргаться и ответил:
– Под Косым хожу, он здесь за порядком среди братвы смотрит.
– Веди, разбор учинять будем.
– Да вы чего, – напрягся воришка, – на вас узоров нет, одеты как все. Как вас отличить? Давайте разбежимся: я вас не видел, вы меня, а?
– Нет, паря. Веди к старшему. Разговор к нему есть.
– Так бы сразу и сказали, а то разбором пугаете, – ответил карманник, зыркнув из-под бровей.
Хата местного пахана по кличке Косой находилась совсем рядом, в небольшом тупичке рядом с рынком, в полуподвале. Мы спустились туда и застали некрасивую картину. Корявый мужик неопределённого возраста с сальными волосами и такой же одежде прижал в углу девчонку лет семнадцати и разрывал на ней одежду. Девчонка сопротивлялась и что-то кричала. А за изгаженным столом сидели два упырка, по виду – бродяжки и попрошайки, и с азартом подбадривали пахана. В том, что корявая морда, пытающаяся изнасиловать девушку, и был Косой, сомнений не было. Достаточно на его морду посмотреть.
– Э-э-э, – пробасил Курбат и, подскочив к Косому, одним резким рывком откинул его от девушки в сторону. – Ты чего творишь, падла?
Косой быстро вскочил на ноги и, вытирая кровь из рассечённой щеки, выдохнул:
– Вы попали, сопляки! Кто такие?!
– О Кривом Руге слышал? – спросил я.
– Ну. – Косой принял некое подобие боевой стойки, а его шавки встали по бокам.
– Гну, – резко ответил я. – Мы из его банды. Будем жить в городе, пришли к тебе посмотреть, что за человек. А ты беспредел творишь. Что за дела?
– Кривой Руг далеко, а у нас свои законы. Девка мне должна и теперь отработает по полной.
– Сколько? – обернувшись, спросил я девушку.
– Три серебрянки, – потерянно ответила она, пытаясь прикрыться разодранным в клочья серым платьем. – Мы здесь наверху в каморке живём, беженцы. Заняли денег у него, – кивнула она на Косого, – а отдавать нечем. Мы всё отдадим, – быстро затараторила она, – но позже, как отец вернётся.
Понятно. Кому война, а кому мать родна.
Покопавшись в кошельке, я вынул полуимпериал, по номиналу десять серебрянок, и бросил на стол.
– Этого за девку хватит? – спросил Косого.
– Дело не в деньгах, – местный авторитет набычился, – и вообще, валите отсюда, а то голыми и босыми отсюда уйдёте, и никакой, – он мерзко хмыкнул, – Кривой Руг не поможет.
– Как знаешь. – Мой взгляд скользнул по Курбату, который, не отрываясь, смотрел на девчонку и был готов в любой момент встать на её защиту. – Уводи девушку, Курбат.
Горбун накинул на девчонку плащ и повёл её к выходу из подвала. Косой попытался кинуться за ним следом. Однако на него прыгнул Звенислав и несколькими быстрыми ударами успокоил. Бродяги попытались за него вступиться, но я встал на их пути и так посмотрел на этих шакалов, что они решили не рисковать и остаться в стороне.
– Мразь! – Звенислав брезгливо сбил со своей одежды пыль.
– Что же вы так, – спросил я бродяг, – законы воровские не уважаете? Это не я, пришлый, должен был этого скота остановить, а вы. Что так?
– Да это, – начал один из попрошаек, – всех авторитетов в городе зачистили, и так сложилось, что Косой за старшего остался.
– Ещё кто-то, кроме него, в городе есть?
– Человека три, кто с понятием.
– Ясно с вами всё. Если будут какие-то претензии насчёт этого козла, – я ткнул пальцем на всхлипывающего Косого, – то всегда милости просим на наш двор, улица герцога Арина, дом пять. Меня зовут Пламен сын Огнеяра.
– Всё путём, разбора не будет, – поморщился бродяга, – вы не нашего уровня люди.
– И всё же, у меня есть работёнка для бродяг, если что, обращайтесь.
Попрошайки суетливо закивали, и мы с братом вышли на улицу.
Девушка, закутанная в плащ Курбата, всё ещё не отошла от шока, и я спросил её:
– Как звать, где живёшь?
– Эльза меня зовут. Здесь, – махнула она рукой в направлении второго этажа, – живём с мамой и братиком младшим.
– А отец где?
– На войну забрали, в ополчение.
– Курбат, – обратился я к горбуну, который, судя по всему, на девушку крепко запал, как говорится, с первого взгляда, – проводи её и посмотри, может, чем помочь можно.
– А вы как же?
– Мы ещё кое-куда зайдём. Встретимся дома. Давай.
Курбат кивнул и повёл симпатичную девушку Эльзу к ней на квартиру, а мы направились в норгенгордское отделение Тайной стражи. Посмотрим, что там творится и как нас встретят.
30. Штенгель
После победы под Стальгордом работы у полковника Штенгеля не убавилось, а даже, наоборот, стало больше. Оборонительная армия генерала Микита – кстати, генерала он получил за победу над войском рахов – встала на свои прежние рубежи по рекам Сана и Быстриша. Часть воинов, в основном ополченцев, распустили до весны по домам. А вся остальная армия, взяв лопаты, заступы, мотыги, кирки, топоры и ломики, начала строить оборонительную линию длиной в сто пятнадцать километров. Естественно, не сплошную, а на самых опасных направлениях предполагаемых вражеских прорывов.
Большинство рейдеров в отрядах, подчинённых Штенгелю и Интару, получили свободу и кое-что в денежном эквиваленте из добычи. Однако разбегаться рейдеры не торопились. Ладно, пират Бебека, который умчался на Корас с рассказами о здешнем привольном житье, и ещё с десяток бойцов-иностранцев. А вот штангордцам деваться было некуда. В самом деле, ну выйдут они за пределы замка. А там уже герцогские вербовщики ждут не дождутся, на службу в поредевшие пехотные полки потянут. Вот и решили те, кто уже повоевал в тылу врага, что если уж оставаться в армии герцога Конрада Четвёртого, то лучше, чем рейдерская, службы не сыскать.
А в замок генерала Сантре прибывали всё новые воины, в основном под охраной, но появились и настоящие добровольцы. В первую очередь эльмайнорские разбойники, которых начали усиленно вылавливать по лесам егери герцога Умберто. После них подтянулись балтские мечники, пять десятков отличных бойцов, не сошедшихся со своим отрядным командиром в вопросе справедливого раздела добычи. А затем – ищущие удачи и золота обедневшие дворяне с запада, в основном из Аппена. Поэтому уже к середине осени в замке собралось полтысячи бойцов, у которых не осталось на руках ничего, кроме оружия, да и то казённое. Всё остальное бравые рейдеры спустили в походном борделе, вольготно расположившемся подле замковых стен, и в таком же походном трактире, который торговал отвратительной сивухой.
Атмосфера в замке сложилась нехорошая. Совсем немного оставалось до бунта или ещё чего-то подобного. Поэтому два полковника приняли решение не ждать следующего весеннего наступления рахов, а самим в степь сходить. Возник вопрос: куда направить пятьсот лихих бойцов, за которых никто не будет переживать? И вот, собравшись в кабинете мятежного генерала и пригласив на этот военный совет сотника Бертра, уже близкого к тому, что ему вернут титул, они расстелили карту и стали совещаться.
– Господа, – заговорил Бертра, – определитесь, кто пойдёт в поход командиром всего рейдерского войска. Нужно знать уже сейчас, кто в этом походе будет командиром.
– Давай палочки тянуть, – предложил граф Интар.
– Я не против, – высказался Штенгель. – Чья короткая, тот и поведёт бойцов в степь. Бертра, давайте палочки.
Проведя таким образом выбор командира и определив, что походным вождём судьба назначила полковника Штенгеля, офицеры перешли к предстоящей цели для набега.
– Коней нам дадут, – сказал Интар, – с Микитом я договорился. После степняков лошадей много осталось.
– Тогда надо по пограничью пройти и все рахские заставы посшибать, – предложил сотник.
– А как же добыча? – Интар был недоволен тем обстоятельством, что оставался в замке.
– Пограничье – это не дело, – высказался Штенгель. – Там наших орлов по степи загоняют, как сайгаков, и всё, прощай затея с рейдерскими отрядами на неопределённое время. Есть у меня кое-что, смотрите. – Полковник ткнул пальцем в карту: – Вот здесь, недалеко от побережья город Шамтари, бывший дромский Вольск. Городок богатый, через него кое-какая торговлишка из Фергона идёт.
– И как туда добираться? – хмыкнул граф. – Здесь же по прямой – километров двести, не меньше. Сам же говоришь, что по степи наших бойцов загоняют.
– Морем, граф, только так.
– Объясни, – потребовал Интар.
– С удовольствием. – Впервые Штенгель предложил план, до которого не додумался граф. – Наш военный флот слабенький, что там, пяток галер. Но торговый очень хорош. Мэтр Самбини по моему поручению связался с некоторыми негоциантами, и они, за долю в добыче, готовы доставить нас в бухту Салей, а уж от неё преодолеть десять километров своим ходом к Шамтари не проблема. Ночью захватываем город, грабим его и отходим.
– Это же пиратство, – возмутился Бертра.
– Это война, – жёстко отрезал Штенгель, – и пора бы уже понять, что всё, до чего ваши бойцы дорвутся на вражеской территории, это подрыв экономической мощи противника. Как известно, рахи не имеют поселений на берегу Аскорского моря, а этот город, Шамтари, ближе всего от побережья. Как говорят пленные степняки, стен там нет, население города – около трёх тысяч, и гарнизон плёвый, сотня сабель из чимкентов, которые кочуют в этом районе. Управимся за сутки – хорошо. А нет – все там ляжем, когда чимкенты по тревоге орду соберут. Как вам мой план?
– Одобряю, – сказал Интар.
– Принимается, – согласился сотник, от которого, впрочем, ничего не зависело.