– Забавная теория. Но это только теория. Из чего ты сделал такой вывод?
Манфред вынул из рукава мантии скрученные бумаги:
– Это копии с архивных документов. Смотри, Фриге, я тут сделал некоторую подборку по самым ключевым моментам истории нашего материка, а исчисление вёл по Фергонскому календарю, как самому старому. У них сейчас 3019 год от блокады. Что это значит, теперь никто вспомнить не может. Ну и ладно, не об этом речь. 103 год, на просторах степи впервые появились дромы, они же тавры, они же вольники, и дружина первого кагана Малюты Чёрного волка наголову громит войско тогдашнего ферганского императора Андрона, который слыл нечестивцем и некромантом. Благодаря этому, обрати внимание, Фриге, император не решился объявить войну тогдашним западным государствам. И современники, описывающие события тех лет, утверждали, что, если бы Андрон пошёл на запад, разразилась бы самая великая и, наверное, последняя война в мире Тельхор. Не больше и не меньше, формулировка именно такова. 239 год, борьба между жрецами севера и юга. Одноглазый Один против бога-обезьяны Ханумана. Северяне войну проигрывали, и тут вновь появились бури. Каган Судивой Ирбис вывел из степей огромную конную орду и прошёлся по тылам южан до самого центра их государства. Победа осталась за жрецами Одина, и, как итог, исчезли все чернокожие племена, населявшие наш материк.
– Ого, – уважительно сказал Нойм. – Два великих события, о которых я не знал. Хорошая работа, Манфред.
– Подожди хвалить, Фриге, слушай дальше. 507 год, вторжение альтренов из-за океана, полное уничтожение всех восточных государств, частичная оккупация Фергона и геноцид местного населения со стороны захватчиков.
– И тут появились бури, правильно?
– Точно так, тогдашний каган Всевед Три Дара не стал биться со всей армией альтренов, а, захватив часть их флота, отправился к ним на родину и перенёс войну на территорию противника. Конница степняков рассыпалась по заокеанскому материку, а дружины балтских меченосцев прошлись вдоль побережья. Альтрены отступили, и был подписан вечный мир с запретом посещать берега чужих материков.
Видя, что Манфред увлёкся, Нойм его приостановил и попросил:
– Манфред, у меня был трудный день, а завтра будет ещё один. Давай короче.
– Короче не получается, Фриге. Никак не получается. – Киртан потряс своими записками и бросил их на стол. – Почитай, и ты на многое из того, что происходит сейчас, взглянешь по-новому. Великая чума 786 года. Чёрная напасть 799-го. Времена забвения с 1300-го по 1500-й. Война за архейское наследство в 2003-м. И так далее. Везде засветились бури и их потомки. Наш мир очень стар и хранит множество тайн. Поэтому читай, Фриге, и не отставляй это в сторону, как что-то несрочное и ненужное.
– Хорошо, обязательно прочту. – Нойм действительно сильно устал и хотел только одного – спать. – Однако сейчас на первом месте война с рахами, Манфред. А мальчишки, если честно, меня волнуют не так сильно, как этот вопрос. Да, есть славное прошлое. Есть какие-то предсказания. Есть последнее слово герцога Конрада Третьего. Но я думаю, что всё зависит от нас и наших сил. Если есть воля к победе, желание уцелеть нам как народу и выстоять в борьбе – мы выживем. А нет, так исчезнем, как до нас исчезали многие другие. Вот и всё.
– Война, говоришь, – хмыкнул Киртан. – Ну-ну, давай, воитель. Только вот и рахи – старое зло, притом достаточно хорошо известное мудрым людям древности.
– Вот это уже серьёзней. – Сонливость с Нойма слетела моментально. – С этого бы и начинал. Что ещё в своих архивах нашёл?
– Нашёл немногое, всего лишь отголоски великих событий древности, и только один документ полного содержания. Это письмо верховного жреца бога Белгора в Аппен, некоему великому инвиктусу Ордена запада. Ты когда-нибудь слышал о таком Ордене?
– Нет, никогда.
– Я тоже.
Хозяин комнаты зажёг свечи, а Манфред порылся в своих бумагах, вытащил один лист бумаги и протянул Фриге:
– Сам смотри, а то у меня как сумерки, так слепну немного.
Нойм взял лист бумаги, копию с номерного архивного документа, пододвинул ближе свечи и вчитался.
"Здравия тебе, великий инвиктус Ордена запада. Пишу тебе в связи с некими событиями, встревожившими южные королевства. Напрямую они на нас не влияют, но для тех, кто верен родовым богам, закон един и он гласит: "Да будет демон уничтожен".
Из пустынь Шатинорских вышло неизвестное досель многочисленное племя, именем рахи, по виду обычные люди. Однако те непотребства, которые они начали творить на земле захваченного ими королевства Лонгар, привлекли внимание. В городе Скарес все жители от мала до велика были брошены под пилы и железные молоты. После чего сожжены в печах для обжига кирпича. В плодородном районе Ништ были собраны все люди, ранее населявшие его, и принесены в жертву. Город Самар был сметён с лица мира Тельхор из-за коварного предательства местной блудницы. И жители его, около ста тысяч человек, все погибли мученической смертью.
Мной была послана в то королевство экспедиция в составе самых сильных жрецов и лучших разведчиков. Потеряв половину людей, разведка достигла своей цели и добыла много интересной информации. Выяснилось, что рахи не ведают бога, а поклоняются неизвестному демону по имени Ятгве, которого таскают с собой в переносном ковчеге. Они приносят ему кровавые жертвоприношения и этим поддерживают его жизнь. И за это демон оберегает их народ через посвящение избранных, наделяя своих последователей способностью использовать магические силы.
Конечная же цель демона – проломить Врата между мирами, сбить Печати Гнева и вернуться в свои родные пространства. Однако мы с тобой знаем, для того чтобы вскрыть хотя бы одни Врата, необходимо неимоверное количество энергии, которой в нашем мире просто нет. Поэтому единственное, что может использовать демон, – жертвоприношения, кровавые и мучительные. И по самым скромным моим прикидкам для этого потребуется около миллиарда людей. Столько особей человеческого рода просто не существует в мире Тельхор, а значит, демон планирует свои действия на долгие годы вперёд.
Согласно древнему договору между всеми культами родовых богов, призываю тебя, великий инвиктус, объявить Поход чести и уничтожить сие поганое племя и демона, подчинившего их своей воле. К своему письму прилагаю описание тех земель, данные разведки и карты некогда славного королевства Лонгарского.
Писано 10.03.2020 года от блокады. Верховный жрец бога Белгора, Санчо Никсар".
Нойм закончил чтение документа и произнёс:
– Я думал, что когда мы называем Ятгве демоном, то это только оскорбительная метафора. А тут дело серьёзней, как я посмотрю. Интересно, однако, я никогда не слышал ни о каком Походе чести.
– Он не состоялся, – откликнулся Манфред, смотря на огонь свечи. – И в дело вступили бури. Сохранились сведения, что верховный жрец Санчо Никсар совершал паломничество к месту силы в район Анхорских гор. А после этого степь выплеснула из себя нашествие на бывший Лонгар. Во многих хрониках описаны злодеяния степняков и бури. Однако это подлог или простое незнание летописцами подоплёки происходящих событий, и всё, что творили рахи, просто списали на степных воинов. Хотя отрицать, что степняки уничтожили некий ковчег и истребили множество рахов, нельзя, такое было. Долгое время считалось, что это племя уничтожено полностью. Но четыреста лет назад они появились в Фергонской империи, а позже, захватив власть в степи, стали нашими соседями.
– А как же демон, ведь если ковчег уничтожен, то он не уцелел? Насколько я понимаю, там находилось не само чудовище, а его разум.
– В рахах нет крови богов, они не имеют её в своём народе. Однако силу они использовать могут, ты сам это видел. Из этого вывод один – демон жив. Только он может наделить не одарённого человека силой так, что тот выживет и сможет оперировать магическими потоками на полный срок всей своей жизни.
– Тогда получается, что, сколько бы мы ни уничтожили рахских жрецов, их меньше не станет?
– Станет, – заверил Манфред. – Ведь далеко не каждый способен потянуть на себе управление силами. На подбор и подготовку нового адепта требуются годы, а рахи не очень большой народ.
– Что ж, значит, всё не зря, – в задумчивости произнёс Нойм.
Манфред встал:
– Пойду я, Фриге, отдыхай.
– Какой уж тут отдых после твоих новостей. Но всё же я благодарен тебе, Манфред. Ты верховному жрецу это уже показывал? – Нойм кивнул на бумаги.
– Он в курсе, – сказал Киртан и вышел.
Фриге Нойм остался один, но заснуть не мог. Слишком важной была информация, которой с ним поделился Манфред, и он долго размышлял о том, что необходимо сделать и как поступить, чтобы выиграть эту войну. Только под утро он всё же впал в забытьё, странную серую дрёму, и проснулся от стука в дверь. За ним пришёл посыльный от верховного жреца Хайнтли Дортраса. Ему требовалось срочно прибыть на совет высших иерархов культа Белгора.
34. Пламен
Небольшой городок Банзугон, некогда носивший название Северск, был седьмым поселением, которое мы навестили. Вот уже две недели наш отряд бродил по степным просторам вдоль притока Атиля речки Тальша. До этого только кочевья посещали, и всё делали по одному сценарию. Гордей Родан и я в униформе лёгкой наёмной кавалерии выезжали к людям, представлялись воинами, вернувшимися из похода на Штангорд и просились на постой. Обычно нас отправляли к старейшине или старосте, у которого мы и останавливались.
После угощения и помывки шёл целый ритуал, который был неизменен каждый раз. Староста расспрашивал нас о новостях в большом мире, а мы интересовались житейскими проблемами кочевников. Обнюхавшись и поняв, что мы не шпионы рахов и не доносчики, староста стал откровенным, и мы также раскрылись, кто такие на самом деле и чего хотим. Реакция была, надо сказать, очень разной. Кто-то сам отдавал нам свою молодёжь. А кто-то, наоборот, падал на колени и слёзно молил, чтобы мы снова уехали в степь и никогда больше не возникали в их жизни.
Что за люди, не понимаю их. Посмотрел я, как они живут. Ведь нищета полная, всё у них отобрали, обобрали некогда гордых дромов до нитки, как с завоёванным народом обходятся. Зиму не все переживут, голод многих приберёт. Нечего им терять, ибо не имеют они на своей земле ничего. Так чего за своего сына бояться, если он всё одно к весне с чахоткой от недоедания сляжет, а если выживет, то его в наёмное войско заберут и кинут штангордскую сталь своей кровью поить. Глупцы! Трусливые и потерявшие веру в себя люди!
В любом случае мы выкликивали молодых парней, собирали их и говорили, чего хотим. После чего забирали тех, кто был готов с нами уйти, и небольшой отряд уходил в степь, где нас ждали балтские мечники и парни. Лошадей в поход взяли с избытком, по две заводных у каждого, и, посадив наших рекрутов верхами, мы шли к следующему поселению. Худо-бедно, а полсотни молодых и готовых возродить славное прошлое парней уже собрали.
Из стойбища клана Каз-Ак, что значит Белый гусь, где мы останавливались прошлой ночью, с нами ушло сразу двадцать человек. И среди них, что ценно, пять опытных и испытанных бойцов, прятавшихся в речных плавнях уже третий год после подавления последнего восстания. Старейшина Каз-Ак, хромой Удал Славута, своих парней и мужчин к нам сам привёл и, провожая в путь, отговаривал от посещения Банзугона. Говорил, что с гнильцой там народишко. Но я его не послушал. Сами на всё посмотрим, а то думается мне, что он просто не в ладах с тамошними жителями. Вот и все его опаски. Впрочем, бдительности мы не теряли. Потому что учение сержанта Калина Тварды и его напутствие никому не доверять я запомнил крепко.
Городок стоял на берегу Тальши, три грязные длинные улочки, окружённые оплывшим от дождей и заросшим высоким бурьяном земляным валом. Неопрятные хатки, крытые полусгнившей соломой, и хмурый неприветливый народ. Но тем не менее во дворах живность мычит, что несколько непривычно. А из печных труб запах наваристой мясной похлёбки.
"Надо же, неплохо живёт здесь народ, по нынешним временам очень даже хорошо, справно и богато", – подумал я, и промелькнула мысль, что нужно поворачивать в степь, но я посчитал это слабостью.
На низкорослых степных лошадках (своего полукровку я брать не рискнул), в плохонькой одёжке под плащами, чтобы не выделяться, мы с Гордеем выехали на центральную улицу городка. И первый же попавшийся навстречу местный житель, пьяненький мужичонка с реденькими волосками на непокрытой голове, окликнул нас:
– Эй, робяты, вы откуда?
– С запада, дядя, – ответил я весело. – На войне со Штангордом были, слыхал о такой?
– Слыхал. – Пьянчужка вытащил из-под полы рваного кафтана глиняный жбан, издававший омерзительный запах сивухи, и предложил: – Выпьем за победу?
– Нет, дядя, нам бы остановиться где. Посоветуешь что?
Мужичок отхлебнул из жбана и, отрыгнув, махнул рукой:
– По улице езжайте, и в дом городского старосты упрётесь, он на постой всех пускает.
Мы направились в указанном направлении и действительно упёрлись в высокие ворота, за которыми залаяли злые цепные псы. Перегнувшись с седла, я постучал в воротину кулаком.
– Кто там? – раздался со двора гулкий бас.
– Воины кагана Каима, – откликнулся я. – Дело к вечеру, и желаем на постой остановиться. Добрые люди на этот дом указали.
Створки ворот приоткрылись, и к нам вышел кряжистый дядька лет сорока, с длинными ухоженными волосами, свисающими до плеч, и большими отвислыми усами. На вид вроде бы ничего, крепкий хозяин, и с таким можно поговорить. Хотя чувствуется в его душе серенькая мерзость. Посмотрим, что за человек.
– Проезжайте, – сказал дядька, пристально разглядывая нас. – Меня Гершвин Скотс зовут, здесь старостой состою.
– А мы всё ещё на старые имена откликаемся. – Гордей проехал во двор первым и не преминул задеть старосту словом. – Меня Гордеем кличут.
– А меня Пламен зови, староста, – добавил я.
– Видно, что вы с дальнего кочевья, не дошло ещё до вас, что по-старому уже никогда не будет, – пробурчал хозяин. – Но это пока, скоро и вас научат, как надо жить правильно. Небось до сих пор Сварогу требы в своём медвежьем углу кладёте, нечестивцы?
– Нет, мы как-то без богов обходимся. А что, у вас уже Ятгве молитвы возносят и жертвы приносят?
– Давно уж. – Хозяин закрыл ворота и указал на вход в дом. – Проходите, воины, а за лошадей не переживайте, мои работники всё сделают, обиходят лошадок, как положено.
Я скинул повод работнику, седому мужчине, с покалеченной полусогнутой рукой. Прошёл в просторный двухэтажный терем старосты, а Гордей следом. Усевшись за стол, огляделся. Ничего так живёт местный староста, всё чистенько, ухоженно, а с кухни вкусные запахи доносятся. Однако речи его мне не понравились, и видно, что от рахского ига он не страдает.
В дом вошёл староста и, усевшись напротив нас, прокричал на кухню:
– Эй, курицы, мечите на стол что есть, голодный я! Да и гости в доме!
С кухни выглянула худая растрёпанная девчонка, совсем ещё малолетка, и, поклонившись в пояс, сказала:
– Сейчас, хозяин, всё сделаем.
– Строго вы с ними, с девками то есть, – заметил я.
– А-а-а, одно слово – курицы. Прибились тут по весне две близняшки с кочевья. Вот и держу при себе, то пожрать сготовят, то постельку погреют. Вы как, хотите такую замарашку? – Он кивнул в сторону кухни.
– Да ну, – как бы нехотя и безразлично сказал я, хотя у самого от злости скулы свело, – малые совсем.
– Это ничего, – осклабился староста, подкрутив ус, – зато самый смак. Для тех, кто понимает.
– А жена что говорит?
– Убил я эту коросту, а то завелись под городком повстанцы какие-то, а она им давай харчи из дома таскать, дурёха. Как узнал про это, так сразу полусотню из Естугира вызвал. Воины кагана, да благословит его Ятгве, наш небесный господин, всех повязали, а свою жёнку беспутную я самолично на площади прирезал.
– Да уж, я бы не смог.
– Чего вспоминать, дело прошлое. Расскажите лучше, куда путь держите и как в армию попали?
– В прошлом году голодно было, и мы в армию подались. Повоевали немного в Штангорде, теперь отпуск за отличную службу получили. Хотим посмотреть, где и как люди живут, выбрать место для поселения после службы, а то неинтересно в дикой степи лучшие годы гробить.
– Это правильно. – Староста приосанился. – И скажу вам так, робяты, лучше, чем у нас, места вы не найдёте. Моё слово для районного тутуки кое-что значит, и если проставитесь хорошо, поспособствую вам. По вам сразу видно, вы люди правильные, раз нашему доброму кагану служите.
– Благодарствуем, – склонил я голову. – Осмотримся и тогда уже решим.
– Осмотритесь, конечно, как же без этого. А пока скажите, что в мире творится, воины? Слышал, войска кагана очередную славную победу одержали?
Меня чуть на смех не разобрало, а Гордей не удержался и всё же прыснул.
– Да как сказать, победа была, но мы были вынуждены отступить. Однако на следующий год пойдём снова и добьём штангордцев. У вас как, есть желающие в войско кагана записаться?
– Нет. – Гершвин Скотс горделиво приподнял подбородок. – Наш городок освобождён от воинской повинности по ходатайству районного тутуки Соломона Пыцапа. В нашем городке не абы кто живёт, и наше дело – войско кормить, а не служить в нём. Мы скотины много выращиваем, огородничаем, бортничаем, рыбу ловим и засаливаем. Нам за это почёт и уважение от мудрого Соломона Пыцапа.
– Понимаю. – Мой кивок означал согласие, и теперь я в самом деле понимал, куда мы попали.
– Курицы! – вновь выкрикнул староста. – Накрывайте на стол!
– Идём, хозяин, идём! – Две стройные девчонки, как две капли воды похожие друг на друга, выметнулись с кухни и сноровисто накрыли на стол.
Мы спокойно ели и вели разговор, а я уже прикидывал, как бы сказать старосте, что мы не остаёмся на ночёвку. Нужен был благовидный предлог, но я его не находил. Тем более что на улице смеркалось, вновь зарядил холодный осенний дождь, и было бы странным, если бы мы покинули дом Скотса.
Тем временем к старосте зашли гости, трое мужиков. Насколько я понял, таких же, как и староста, справных работяг, и Скотс выставил на стол баклагу самогона.
– Выпьем, – он разлил в кружки всем присутствующим вонючую жидкость, – за наше благословенное житье, и возблагодарим кагана Каима, да будет ему всегда хорошо и весело, за нашу долю.
Все дружно выпили, хекнули и закусили. После чего староста заметил, что наши кружки так и стоят нетронутыми, и спросил:
– А вы чего не пьёте? Брезгуете или за кагана выпить не хотите?
– Мы совсем не пьём.