Мирани шла за ним, держась за стену. Он спустился по нескольким пролетам на нижние уровни, потом свернул в коридор, который сразу же разделился на семь ответвлений. Выбрал путь, каким Мирани еще ни разу не ходила. В свете лампы она разглядела, что когда-то это коридор был выкрашен в белый цвет, а вдоль него на равных расстояниях друг от друга были сооружены величественные ворота из мрамора и камня. Они поднимались к высокому сводчатому потолку. Проходя под ними, Мирани ощутила их тяжесть, заметила высокие статуи; в темноте блестели кошачьи глаза - то ли хрустальные, то ли живые; мириады иероглифов рассказывали давно забытые повести. Коридор круто спускался вниз; местами к стене были приделаны поручни, и дорогу то и дело преграждали громадные каменные плиты, отвалившиеся от стены много веков назад.
Между третьими и четвертыми воротами Мирани остановилась, оглянулась. За спиной сомкнулась непроглядная тьма, на вид твердая как камень. Откуда-то донесся призрачный шепот.
- Что это такое?
Он оглянулся.
- Кто знает? Рабочие наверху утверждают, что это Тень. А Креон говорит, что это дыхание мертвых. Я спросил, как это мертвые могут дышать, но он на это в свойственной ему манере только пожал плечами. Я часто слышу этот звук. Когда мы впервые спустились сюда, он меня напугал, потом я привык и стал ждать и слушать его. Думаю, привыкнуть можно к чему угодно. А теперь я его даже не замечаю.
Ворот было девять, и все разные. И каждая пара становилась все более впечатляющей. Позолоченная резьба на мраморе изображала причудливые деревья, бабуинов среди ветвей. Под исполинскими арками Мирани и старик казались лилипутами. Потом отец Сетиса помог ей перебраться через трещину в полу, и она ощутила под ногами сухой шелест лепестков, обратившихся в прах от ее шагов. Тысячи лет они лежали на полу, никем не потревоженные.
Старик пригнулся.
- Вход низкий. Береги голову.
В первый миг ей показалось, что коридор заканчивается тупиком. Потом она разглядела крошечное отверстие, на уровне ее пояса. Старик встал на четвереньки и пополз туда, и с ним исчез свет, так что на мгновение она осталась в полной темноте. Эта темнота душила ее, сжимая горло. Жаркой волной вернулся давний страх, который терзал девушку, когда ее замуровали в гробнице.
Она поспешно встала на колени и поползла за стариком.
Подземный ход оказался длиннее, чем она ожидала. Странным казалось, что громадный коридор заканчивался таким узким коридором. Острая щебенка впивалась Мирани в ладони, оставляла синяки на коленях. Наконец старик с трудом повернул голову и прошептал:
- Как ты?
- Далеко еще?
- Совсем чуть-чуть. - Изогнувшись, он передал ей лампу. - Видишь, что у тебя под ногами?
Это была не щебенка. А драгоценные камни.
Туннель был усыпан самоцветами: ониксы, опалы, яшма, обломки бирюзы, лепестки халцедона. Она ахнула: стены были без единого просвета усыпаны миллионами бриллиантов. Их грани поблескивали в тусклом свете радужными переливами, и нигде между ними не было заметно ни кусочка голой стены.
Она очутилась в сокровищнице. Драгоценности царапали спину. Она подняла голову - и волосы зацепились за торчащие из камня аметисты. Под пальцами резала кожу острая, как стекло, рубиновая пыль.
- Невероятно!
- Подожди удивляться, мы еще не дошли до конца. - Он пополз дальше. Его голос доносился до нее тихим, искаженным, огонек лампы то вспыхивал, то терялся в тени. - Ума не приложу, как они его сюда затащили… А может, и не затаскивали. Может, выстроили вокруг него всю гробницу.
И вдруг старик исчез.
Впереди туннель озарился золотым сиянием. Мирани увидела квадратный проем, а за ним пылал ослепительный свет. Ее глаза сами собой зажмурились. Казалось, там, в подземном зале, встало солнце. Золотистые лучи залили ей руки и лицо, превратили туннель в реку сверкающих кристаллов, текучих и струящихся.
Мирани вползла в подземный зал.
Выпрямилась на усыпанном лепестками полу и подняла голову.
Какой же он огромный! Исполинский диск из чеканного золота, идеальный, нетронутый, сияющий, как солнце под землей. Он свисал с потолка, отражал тусклый огонек лампы в руках старика и превращал его в мягкое тепло, от которого перехватывало дыхание. Оно наполняло воздух, как звук струны, как удар гонга.
Старик прошептал:
- Посмотри, Мирани, какой он тонкий.
Его слова загудели, зарокотали вокруг диска, полились по его вогнутой плоскости, распались на слоги и буквы.
Изумленная Мирани обошла вокруг диска. Металл был тонкий, как яичная скорлупа. Его создатели непонятным образом сумели сделать поверхность без единой впадинки или отметинки. Абсолютное совершенство. И старик был прав: его не смогли бы пронести через коридор, не говоря уже об узком туннеле. Как же он сюда попал?
"Он поднялся из глубин, Мирани. Встал, как встает солнце".
Голос Бога прозвучал так близко, так чисто, что она инстинктивно бросила взгляд на старика. Но тот только смотрел на диск, и его лицо было залито золотым сиянием.
- Это не объясняет…
"Настоящее солнце намного больше. Больше, чем пустыня, шире, чем океан. В его сиянии уместился бы весь мир, Мирани, и все-таки я качу его по небу одним пальцем. И в людях тоже есть солнце. Оно скрыто глубоко в темноте, как вот это. Пламенное, золотое".
Она хотела спросить его о Сетисе, но тут старик сказал:
- Хорошо, что Аргелин об этом не знает! Здесь, внизу, скрыты чудеса, какие и не снились людям, и нельзя допустить, чтобы они попали к нему в лапы. Креон рассказывал, гробницы тут тянутся бесконечными лабиринтами, и не хватит целой жизни, чтобы обойти их все. Поэтому можно только гадать - сколько же лет этому альбиносу? Сколько веков он живет здесь, внизу?
Он повыше поднял лампу.
- Я хотел, чтобы ты увидела его, потому что Сетис говорит, будто ты слышишь Бога. Скажи ему, Мирани, что мой сын сейчас находится на службе у него, поэтому он должен заботиться о нем вместо меня. Попросишь, Мирани?
- Он тебя слышит, - ответила она тихо.
- Да, но что он отвечает? - Старик обернулся к ней, и в золотом сиянии она увидела у него на лице ужас. - Ты теперь Гласительница. Передай мне, что он говорит.
"Боги не дают обещаний. - Голос был невесел. - Он что, считает, что события всего мира вертятся вокруг его забот? Вы, люди, думаете только о себе, Мирани".
Она прикусила губу. Потом сказала:
- Бог услышал твою просьбу.
- И что?
- И обещал позаботиться о Сетисе.
Отец с благодарностью кивнул.
А у нее в ушах Бог рассмеялся:
"Теперь ты понимаешь, каково приходилось Гермии? Скажи мне, Мирани, где проходит граница между тактом и ложью?"
Она раздраженно отвернулась. И вдруг, вскрикнув, отпрянула.
Стены подземного зала покрылись радужной коркой из миллионов жуков. Скарабеи и уховертки, рогачи и древоточцы. Они ползли мерцающей волной, висели под потолком копошащимися сгустками, падали и взлетали обратно. В сиянии золотого диска поблескивали изумрудно-черные надкрылья.
Мирани содрогнулась, прижав ладони к губам.
- Наверно, приползли на свет, - сказал отец.
Она не ответила. Потому что почувствовала довольно болезненный укол совести: она вдруг вспомнила о броши со скарабеем, которую дала Мантора.
Она совсем про нее забыла!
Она забыла сказать о ней Шакалу!
Он спрашивает путь
у разрисованного князя
В синем утреннем небе пылало солнце.
Сетис вошел с улицы, задержался ненадолго в благословенной тени на лоджии и утер пот с лица. Дорогая новая туника прилипла к спине. Здесь было прохладнее, с моря дул легкий ветерок. Он поправил свиток под мышкой и поглядел на голубой горизонт, видневшийся за морем городских крыш.
Пусто. Корабли, удерживавшие гавань в блокаде, отошли подальше от берега, и их не стало видно.
Это было и хорошо, и плохо. Из-за перебоев в торговле Порту грозил голод, но зато Император еще не пошел в атаку и вряд ли нападет, пока Аргелин удерживает в плену его любимого племянника. Ходили слухи, что к генералу под видом торговца верблюдами прибыл императорский посол, чтобы вести переговоры об освобождении принца Джамиля, но Сетис не знал, правда ли это. Даже если правда, то он этого посла не видел.
Стены аркады были увиты побегами кустарника с розовыми цветками, на их аромат слетелись пчелы. Он не знал, как называются эти цветы. Может, Мирани знает. Он осторожно коснулся цветка. Слишком уж засиделся он среди свитков и книг. Слишком много лет он провел в гробницах.
Впереди, на открытых площадках палестры, занимались гимнастикой мужчины, мальчики, несколько девушек. Он шел по прохладной аркаде и смотрел, как они борются. Блестели умащенные тела, бугрились мускулы. В жарком воздухе звенели крики, вздохи, смех. Возле купален рослые воины тренировались в единоборствах. Блестели бронзовые мечи. Сетис узнал гортанный язык горцев.
Сетис вышел из аркады и пересек тренировочный двор. Жаркое солнце опалило обнаженные руки.
- Эй, - окликнул он.
Наемник, сидевший на каменной скамье, свирепо посмотрел на Сетиса. Он пил воду из глиняного кувшина, отставил его - и на пыльную землю упало несколько капель.
- Ты говоришь на нашем языке? - сердито спросил Сетис.
Наемник пожал плечами и встал. Сетис отступил на шаг. Наемник был мускулист, а ростом - настоящий великан.
Сетис облизал пересохшие губы и постарался не выдать волнения.
- Я принес приказ от ген… от его величества царя, вашему предводителю… - Он заглянул в свиток. - Ингельду. Ты знаешь, где он?
Светловолосый великан скрестил руки на груди и заговорил. Акцент у него был диковинный, и Сетис с трудом понимал его.
- Ингельд - я.
Сетис не знал, верить ему или нет. Но взгляд голубых глаз наемника был прозрачен.
- Так. Что ж… Это сбережет время. - Сетис покопался в груде свитков. - Господин Аргелин посылает вам вот это. Подробный план доставки воды для орошения из Драксиса на поля южного берега. Работы уже идут, но…
Наемник взял свиток, поглядел и бросил его на землю.
- Я привел сюда моих воинов не за тем, чтобы копаться в грязи, - спокойно произнес он и окинул Сетиса оценивающим взглядом. - Я слышал о тебе. Люди много говорят. Говорят, ради власти ты готов на все.
Сетис вздохнул.
- Да неужели? - Опустил глаза, поднял свиток с горячих камней. - Вам не приказывают копать. Для этого есть рабы. Ваш приказ - охранять работы. В Порту много инакомыслящих, они будут воровать воду.
Северянин хрипло рассмеялся и сел.
- Старухи. Дети с ведрами. - Он показал на своих бойцов - они, тяжело дыша, рубились мечами под жарким солнцем. - Это люди чести. Аргелин обещал нам золото и войну. Но мы не видим ни того, ни другого. Только толстеем в роскоши под оливами и фигами, на шербете и корице. Ломаем статуи. Стоим на стенах, смотрим вдаль и видим только пустыню и море. А на море - нет кораблей. В пустыне - нет войск.
- Войска скоро придут, - уныло произнес Сетис.
- Придут ли? - Ингельд устремил на него взгляд голубых глаз. - Пока Аргелин удерживает иноземного принца? А тем временем ваш генерал ведет войну с собственными богами. Нам это не нравится. - Он выхватил свиток у Сетиса и заглянул в него, держа вверх ногами. - Опять красивые значки на пергаменте. В этом ваш народ очень ловок. - Он толстым пальцем ткнул в голубой картуш. - Вот это. Что здесь написано?
- Сын Скорпиона.
Ингельд кивнул.
- Ах, да. - Казалось, он раздумывает над услышанным, потом его взгляд опять устремился на Сетиса. Тот отпрянул и резко спросил:
- Где Джамиль?
- В купальне. Его высочество - не борец.
- Вам положено его охранять.
- А мы и охраняем. - Наемник прищурился. - Говорят, ты убил воплощение Бога на земле. Архона.
Сетис молчал.
- Десятилетнего мальчика. Об этом говорят с благоговением, но по мне, это больше похоже на поступок труса.
Это был вызов, вежливый, но смертельно опасный. Сетис не шелохнулся. Противник был вдвое тяжелее него и в прекрасной форме. Ему не продержаться и минуты. Он лишь спокойно произнес:
- Все мы выполняем приказы великого царя. Все получаем от него плату. А мальчик был Богом.
По иссушенной земле протянулась тень Ингельда. На его лице ясно читалось презрение.
- Тогда это еще и поступок глупца, - сказал он и сплюнул Сетису под ноги. Потом развернулся, что-то крикнул своим людям и удалился под сень колоннады.
Сетис перевел дыхание. По лицу и шее струился холодный пот. Он вытер прохладные капли, потом пошел к купальням. Чем больше люди будут презирать его, тем лучше. Такая уж у него теперь работа. Как-никак он секретарь Аргелина.
Шагая по мраморной колоннаде, он вспоминал свою первую неделю. Сначала он, целых два дня не поднимая головы, разбирал горы свитков и бесконечные ряды стел. Приказы, счета, списки. Ордера на арест и казнь. Донесения шпионов - ему не положено было видеть их, но в хозяйстве Аргелина стояла такая неразбериха, что тайные документы поступали к нему целыми корзинами. Расписки о выплате жалованья. Аргелин обещал северным наемникам золотые горы, а их у него не было. Однажды поздней ночью, торопливо перебирая личные письма генерала, Сетис обнаружил, что Аргелин послал в Лунные горы экспедицию для поисков золота. С тех пор о ней никто ничего не слышал. Под трепещущим огоньком Сетис покачал головой. Он хорошо знал этот путь и не удивлялся, что экспедиция пропала без вести. Может быть, их сожрали Звери, а может, бог птичьего народа. Пустыня взимает свою дань.
Потом - Девятеро. Точнее - оставшиеся Семеро. Двух из них, девушек по имени Тетия и Персида, арестовали две недели назад: они пытались заплатить караванщику, чтобы тот увел их из Порта. Теперь их держали где-то в подвалах штабного здания. Сетис позволил себе еле заметно улыбнуться. Может быть, там томятся и остальные - Крисса, Иксака, Каллия, новенькая Гайя.
Не обращая внимания на раба у двери, он прошел через лабиринт жарких комнат и массажных палат, искоса поглядывая по сторонам. На лежанках люди играли в кости, покряхтывали под руками массажистов, потели. Дойдя до главной купальни, он остановился и осторожно огляделся.
Ему впервые удалось выйти одному. Аргелин велел ему взять телохранителей, но, очутившись на улице, он тотчас же отпустил их. Это было рискованно. По городу пошел слух, что он убил Архона, а значит, любой недовольный сочтет за честь расправиться с ним.
Купальня была большая и гулкая. На дальней стене протягивала руки над купальщиками Царица Дождя, ее окутывали влажные водоросли, на платье росли лишайники. Недавно ей отбили лицо. С ногтей стекали капли осевшей воды, из трещин в стене стремительно выбегали мелкие зеленые ящерки.
Бассейн был обложен мрамором, вода в нем плескалась теплая и прозрачная. Как только река потекла снова, Аргелин велел подать ее по трубам, хотя сам сюда никогда не заходил. В этом Сетис уверился, понаблюдав за ним несколько дней. Потому-то он и выбрал это место для встречи с принцем.
Аргелин не прикасался к воде.
Как ни безумно, но это была правда. Сетис осторожно порасспросил рабов и офицеров. После смерти Термин Аргелин ни разу не вымылся водой, не взял ее в рот. Он пил только вино и молоко, умывался соком лимонов. В его покоях не было ни капли воды. Он объявил войну Царице Дождя и не делал никаких уступок.
Сетис прошел по мокрому кафелю. В бассейне плескались и перекликались купальщики, из соседних залов доносился смех и пронзительные вскрики женщин. Под белой колоннадой, тянувшейся по всей длине здания, сидела за столом, играя в карты, группа знатных гостей. У них за спинами стояли слуги. Чуть дальше на купальщиков смотрели две гетеры.
Сетис нахмурился. Где же Джамиль?
На камни, намочив ему ноги, выплеснулась большая волна. Сетис отскочил, чертыхнувшись, и пошел по колоннаде мимо вереницы сфинксов. Глядишь, скоро у них у всех появятся черты Аргелина. У него под ногами на изысканном мозаичном полу вырисовывались великие Звери пустыни: Лев, Жук, Обезьяна. Сетис взглянул на них, и в душе шевельнулась тайная гордость. Он видел их - настоящих Зверей. Они разрешили ему пройти. Он испил из Колодца Песен. Он - Сетис. И не должен отступать.
Игроки за карточным столом обернулись к нему. Он остановился.
Их было шестеро, все хорошо упитанные, блестящие от масла, в дорогих нарядах. У того, что сзади, - длинные светлые волосы.
Сразу видно - люди богатые, привыкшие к хорошей жизни. Когда-то они стояли у власти. Теперь ходят на праздники к Аргелину, аплодируют его процессиям. Сетис и завидовал им, и презирал. Он сложил руки на груди.
- Господа, я ищу принца Джамиля. Он еще здесь?
Тот, что сидел ближе всех, толстяк с жирными складками на пузе, нависавшими над поясом купального халата, вгляделся в свои карты и взмахнул рукой. Блеснули крупные бриллианты в его кольцах.
- Поищи в Покоях Роз, писец.
Сетис долго хранил молчание. Потом сказал:
- Мое звание - личный секретарь Великого Царя-Архона.
Это произвело на них должное впечатление. Один, вставая, чуть не упал, зацепившись за полотенце. Самая красивая из девушек накинула на лицо тонкую вуаль и сквозь нее всмотрелась в Сетиса.
Толстяк побледнел.
- Прошу прощения. Я и не догадывался…
- В следующий раз догадаетесь, господин…
- Мальхус. - В гулком зале слово прозвучало, как тягучий всплеск воды.
- А где эти Покои Роз?
Вопрос был обращен к высокому светловолосому человеку в зеленом халате. Его веки были изящно подведены, Сетису были хорошо знакомы эти странные глаза с непроницаемым взглядом.
- Если не ошибаюсь, - лениво протянул князь Осаркон, - они находятся вон там.
- Покажите мне.
После недолгого колебания князь поднялся и приглашающим жестом указал Сетису следовать за ним.
- Поздравляю вас с повышением в должности, секретарь. Надеюсь, ваша работа интересна?
- Очень.
Поблизости никого не было. Под плеск купальщиков Шакал резко произнес:
- Напрасно ты заговорил со мной.
- Я целую неделю прожил в страхе. Если бы ты знал, какая радость - поговорить с человеком. Его охраняют?
- Всегда. Но только двое.
- Как Мирани?
- Хорошо. Беспокоится о тебе. - Шакал свернул в коридор. - Аргелин может устроить за тобой слежку. Старайся не рисковать. Войди в контакт с Джамилем. Потом подожди, пока придет рыжий виноторговец. Он будет приносить вести и забирать послания. Больше никогда не заговаривай со мной и не выходи в Порт без охраны.
Сетис сказал:
- Он схватил двух из Девятерых, Тетию и Перейду. Может быть, и остальных тоже.
- Где они?
- Пока еще не знаю.
- Доберись до них.
- Он никуда не ходит без телохранителей. Только пару раз уходил куда-то ночью. Один. Куда - не знаю.
Шакал сказал:
- Мы должны это выяснить.
- И еще вот что. - Сетис прикусил губу. - Он хочет уничтожить статую Бога. Ту, что в Храме. Предупреди Мирани.
Шакал бросил на него стремительный взгляд. Но сказал только:
- Благодарю тебя, секретарь. Вот они, Покои Роз. - Он распахнул дверь и грациозно поклонился. Не успел Сетис и рта раскрыть, как он уже исчез.
Дверь с лязгом перегородили скрещенные копья.