Сетис терпеливо достал свои новые документы и протянул стражникам. На бумагах хорошо виден был голубой картуш с именем Аргелина. Один из стражников что-то произнес на гортанном языке. Его обыскали, проверяя, нет ли оружия, после чего копья раздвинулись.
Сетис очутился в комнате, полной чудес. На шпалерах вдоль стен зеленела жимолость и благоухали розы. Цветущие побеги оплетали все три стены, укутывали потолок. От запаха алых цветов кружилась голова, у воздуха был бархатистый привкус. Четвертой стороной комната открывалась в небольшой садик; гладь воды неглубокого бассейна была усыпана лепестками, между которыми плясали косые лучи солнца. Их блики озаряли полноватого человека, лежавшего лицом вниз на деревянной скамье, а невысокий массажист разминал ему спину.
Сетис вошел.
- Господин Джамиль?
Джамиль тяжело поднял голову.
- Да.
Он настороженно взглянул Сетису за спину, на стражников-северян, дежуривших у дверей. Сетис заговорил ровным голосом.
- Меня послал его величество Царь-Архон. Мы можем поговорить наедине?
Жемчужный принц оглядел его с головы до ног, потом сказал коротышке:
- Спасибо, Малет. На сегодня достаточно.
Он сел, и Сетис заметил, что принц немного тяжеловат, хотя крепок и мускулист. Однако он вряд ли способен двигаться быстро. Массажист накинул на него тяжелый халат, шитый золотом, и откланялся. Джамиль подошел к столу и налил два бокала апельсинового сока. Добавил корицы и шербета, жестом подозвал Сетиса.
Вокруг бассейна тянулась голубая мраморная скамья. Сетис сел и с наслаждением отпил глоток. Сок был сладкий, даже чересчур, но он уже измучился от жажды.
- Спасибо.
- Ты секретарь. - Джамиль откинувшись, облокотился о мрамор. - Я тебя помню.
От напряжения Сетис так сжал бокал, что чуть его не раздавил.
- Выслушайте меня, принц Джамиль, прошу вас. Вы хотите обрести свободу?
Жемчужный принц долго молчал, затем произнес:
- На этот вопрос не требуется ответа.
- Несомненно. - Сетис встревоженно огляделся. Комната была пуста, сад погрузился в сонную дремоту. Стражники не понимали здешнего языка, но он понизил голос. - Возможно, удастся найти выход.
Джамиль ничего не сказал.
- Мы хотим, чтобы вы были на нашей стороне.
- На чьей?
- Противников Аргелина.
- Но ты же работаешь на Аргелина.
- Просочился в его штаб. - Внезапно он засомневался в правильности своего поступка. Не предаст ли его Джамиль? Иноземный принц держался на редкость невозмутимо: допил сок, крикнул, чтобы принесли еще. Высокая девушка-служанка, словно только и ждавшая приказа, вбежала с полным кувшином, поставила его на стол и вышла в сад.
Джамиль налил сока и, наконец, произнес:
- Сменить одну тюрьму на другую - это не свобода.
- Как только Аргелин будет свергнут, вы сможете уйти.
- Вы, кажется, не сомневаетесь в таком исходе.
- Не сомневаемся.
- Как вы этого достигнете? В его руках власть. Оракул разрушен. Архон мертв.
Сетис прикусил губу. Потом тихо произнес:
- Архон не мертв.
У него за спиной с грохотом распахнулась дверь.
Он подскочил. Джамиль неторопливо поднялся. В дверях стоял Ингельд, за ним толпились его люди. У всех на головах были бронзовые шлемы с причудливыми выступами на щеках, сквозь прорези холодно блестели голубые глаза Ингельда.
- Пора идти, принц.
Джамиль с достоинством запахнул халат и обернулся к Сетису.
- Я подумаю над вашими словами. Поговорим в другой раз.
Солдаты вывели его из комнаты. Принц не оглянулся, зато оглянулся Ингельд. Он метнул в Сетиса стремительный, суровый взгляд.
Оставшись один, Сетис сел на скамью и перевел дыхание. Не слышал ли его северянин? Дрожащей рукой он взял бокал и допил остатки сладкого сока. Наливая еще, он вдруг заметил записку.
Она, вероятно, предназначалась Джамилю. Потрепанный клочок пергамента был наспех прилеплен к кувшину чем-то вроде меда. Он отклеил записку, развернул, окинул взглядом безлюдный сад. Плеск, доносившийся из купален, заглушил его невольный вздох. Записка гласила:
"Опасайся писца. Он нас предал. Ничего не говори ему".
И подпись: "Ретия".
Ему закрывают рот
Да какое мне дело, опасно это или нет! - бушевал Орфет. - Пусть за дверями стоят хоть десять тысяч наемников с топорами и ятаганами! Я в этой чертовой дыре и на день больше не останусь!
Креон сурово глядел на него, скрестив руки на груди.
- Когда-то, толстяк, ты был благодарен за это убежище.
- Я и сейчас благодарен. Но мне надо что-нибудь делать! Что угодно!
Мирани видела, как это началось. Орфет неделями расхаживал по тоннелям, становился все раздражительнее и беспокойнее, все чаще выбирался в Город. А записка от Сетиса довершила дело.
Она уселась, скрестив ноги, на груду причудливых деревянных фигурок и прочитала письмо еще раз.
"Завтра он разрушит статую. Здесь шесть из Девятерых. Ретия в сговоре с Джамилем. Отец и Телия должны прийти. Он их зовет".
Записка совсем коротенькая. Что он хотел сказать о Ретии? Видел ли он ее? Мирани хотела знать больше, хотела услышать хоть слово о том, каково ему, но это было глупо. Внизу Шакал приписал:
"Мы не готовы действовать. Боюсь, придется пожертвовать статуей. Отошли его отца и оставайся внизу".
- Где ты это взял? - тихо спросила она.
- Кто-то сунул ее мне в руку. - Креон пожал плечами. - Я подметал под сводами, где трудятся рисовальщики шабти, а мимо шла толпа рабов. Ее мог передать кто угодно из них. - Он, как всегда, криво улыбнулся. - Грабитель могил - воистину повелитель Иного Царства. Ты уверена, что это почерк Сетиса?
- Конечно. - Мирани рассеянно свернула листок. Ее огорчила весть о том, что Персида, Тетия и остальные томятся в плену, но еще хуже было то, что Аргелин вознамерился осквернить Храм.
- Похоже, мы ничего не можем сделать.
- Чушь.
- Он говорит…
- Мало ли что он говорит! - Орфет смахнул со стола игрушки Телии и уселся. Стол протестующе скрипнул, и он проворно вскочил. - Завтра пойдем. Я и ты, человек теней, и ты, Мирани. Выйдем через потайную дверь, прокрадемся через Мост…
- Мост охраняется, - напомнил Креон.
- Тогда доберемся вплавь. До Острова. Заберем статую и спрячем ее в надежном месте.
Креон вяло расхаживал по комнате. Наконец он сказал:
- Шакал прав. И все-таки я согласен - рискнуть надо. Идите вы, вдвоем. Я не покину гробниц. Это мое царство, и я должен его стеречь. И еще я должен думать о брате.
- Нет, не должен.
Из-за расписной ширмы, украшенной водяными лилиями, донесся приглушенный голос Алексоса.
Орфет выругался.
- Да, Орфет, я здесь. И был здесь с самого начала. Не понимаю, как ты рассчитываешь проделать это без меня, сын мой.
Он выбрался из-под ширмы и уселся на стол, болтая ногами и печально глядя на толстяка.
- Я тоже пойду.
- Нет! Ни за что! Ни в коем случае! - взревел Орфет.
Алексос вздохнул и обратил красивое лицо к Мирани.
- Люди ни о чем не думают, верно? Не думают, и всё. Ты Гласительница, Мирани. Объясни ему.
Гласительница.
Ей вспомнились холодные пальцы Гермии, надевающей маску ей на лицо, суровый, мстительный взгляд. Гермия ненавидела ее. А теперь Гермия ушла в царство мертвых и стала могущественной. У Мирани по спине пробежал холодок. Она села возле Алексоса.
- Сядь, Орфет.
Он не послушался. Только метнул на нее взгляд. И она заговорила:
- Архон прав. Он должен идти. Сначала ты сказал - переправим статую в безопасное место. Но ты, один из немногих, видел ее и должен понимать, как нелегко это будет. Статуя мраморная, в человеческий рост. Как мы ее сдвинем?
С Орфета спала спесь. Он что-то пробормотал, и Креон улыбнулся. Альбинос ногой придвинул кресло ближе, Орфет тяжело рухнул в него.
- Продолжай.
- Ты сказал - в безопасное место. Вдумайся - безопасных мест нет. Мы не сможем унести статую с Острова, к тому же я не знаю, как там обстоят дела. Подходящие места есть в Верхнем Доме или на обрыве, но чтобы донести ее туда - для этого нужна сила Бога.
- Они считают, что Алексос мертв, - упрямо возразил Орфет. - Если его увидят и доложат Аргелину, генерал поймет, что Сетис солгал. Сетиса бросят в тюрьму, под пытками выведают всё, что он знает, и потом убьют. Ты должна это понимать, Мирани.
Она понимала. Эта мысль давно жгла ее, как огонь, если прикоснуться - больно.
- Но меня не увидят! - нетерпеливо воскликнул Алексос и подтянул колени к груди. - Орфет, я должен пойти. Обязательно. Бог не должен прятаться под землей. Это неправильно. Мое место - на воздухе, под голубым небом, там, где солнце. В мире уже многое пошло не так. В пустыне собираются насекомые. Великие Звери встревожены, птицы кружатся в небе и кричат. Глубоко в океане рыбы, киты и русалки чувствуют тревожный ход течений. Нельзя прятать солнце под землей, Орфет. Оно должно взойти, вырваться из темноты.
Откуда-то пробился лучик света.
Слабое золотистое сияние. Оно наполнило темноту вокруг них.
Мирани вспомнила громадный солнечный диск в глубокой гробнице, подумала - как ярко, должно быть, он сейчас сияет, даже в темноте. Орфет почесался и проворчал:
- Ладно, ладно. Ты, дружище, Бог, тебе виднее. Когда пойдем?
- Сегодня вечером. - Мирани встала, деревянные фигурки под ней зашатались и рассыпались. Она крепко сжимала записку. - Сначала скажу отцу Сетиса, - подавленно произнесла она.
Алексос горестно понурился, Орфет достал фляжку с водой и выпил всё до последней капли. Креон тихо проговорил:
- Если хочешь, я ему сам скажу…
- Нет. - Она смахнула с платья паутину и пыль. - Я сама.
Отец с Телией в отгороженной ширмами каморке ужинали.
Мирани выглянула из-за занавесок.
- Можно?
- Да, Мирани! Садись со мной! - За долгие недели под землей у Телии отросли длинные косички. Прямая темная челка почти закрывала глаза. Волосы у нее были гораздо темнее, чем у Сетиса.
В углу стоял сундук, один из тех, что Креон склеил из пергамента, расписанный фазаньими перьями, зелеными и синими. В тусклом свете лампы они переливались радужными бликами. Мирани села на него, зажав руки коленями, и тихо произнесла:
- Мы получили известие от Сетиса.
Отец отложил нож.
От его молчания ей стало неловко.
- Через Шакала. Он говорит, что Девятеро нашлись. И… - Ее руки невольно смяли тонкую ткань платья, потом она расправила складки и подняла глаза. - Он говорит, вы должны пойти к нему. Ты и Телия. Аргелин хочет знать, где вы.
Старик даже не моргнул.
- Ой, как хорошо, - обрадовалась Телия. - Креон мне нравится, но очень уж надоело в темноте.
Мирани посмотрела на старика, он - на Мирани.
- Там будут другие дети? - Телия запихнула в рот целую пригоршню риса. - Мы будем жить в большом доме, где много окон?
- Я уверена, вы устроитесь очень уютно, - сказала Мирани. - Сетис наверняка зарабатывает кучу денег. - Она хотела, чтобы старик хоть что-нибудь сказал. Выругался, встал, затопал ногами. Но он молчал. Только вздохнул тихо, беззвучно, и вдруг рассмеялся.
Сухим, невеселым смехом.
- Вот, значит, как оно складывается, - наконец прошептал он.
* * *
Рыжеволосый сказал:
- Это всё, хозяин?
Сетис отошел в сторону, чтобы пропустить топающих по коридору наемников, и заглянул в список.
- Всё. В следующий раз не присылай этого мерзкого чианского. Побольше красного.
Виноторговец кивнул, взвалил на широкие плечи две пустые амфоры и побрел прочь. В дверях его остановили и обыскали. Купец опустил громадные горшки, поднял руки, его повернули, нетерпеливо сделали знак поскорее проваливать. Сетис посмотрел ему вслед, потом вернулся к себе в комнату и сел на кровать.
Записки передавались внутри небольшой амфоры - их приклеивали воском под слоем осадка на дне. Он стал шифровать их - так было безопаснее, а уж Шакал разберется. Теперь он лежал и мучительно размышлял о полусожженной записке, которую откопал в покоях Аргелина; ее однажды принес дюжий раб, и, получив ее, генерал принялся нетерпеливо метаться по комнате.
"Не забудь о моем обещании. Девять Врат, через которые жук выкатывает солнце".
Он передал ее. Но понятия не имел, что она означает. И от кого она.
* * *
Когда Креон сказал, что наступила ночь, они втроем отправились в путь.
На этот раз они выбрались наружу через потайную дверь, скрытую под Пальцем Ассекара, одного из самых древних Архонов. Он жил так давно, что его почти забыли. Палец - вот всё, что осталось от колосса, который когда-то возвышался над воротами Города. Теперь он неприметно лежал на земле позади Западного Пилона, и один этот палец был больше, чем целый дворец.
Орфет помог выбраться Алексосу, потом ухватил за руку Мирани. Отец Сетиса передал ему мешок с инструментами - такой легкий, что Орфет поморщился. Потом толстяк сказал:
- Удачи.
Старик пожал плечами.
- Я останусь жив.
- Если что-нибудь случится, - торопливо сказала Мирани, - найди Шакала.
Отец Сетиса мрачно улыбнулся.
- Если что-нибудь случится, у меня не будет времени кого-то искать.
А внизу, будто тень, стоял Креон, его белые волосы едва виднелись в темноте. Он сказал что-то на диковинном наречии богов, и Алексос ответил. Тихий шепот разлетелся над широким, продуваемым всеми ветрами простором пустыни.
И дверь захлопнулась.
Орфет подтащил Алексоса поближе к кирпичной стене. Высоко вверху, между сидящими Архонами, прогуливались часовые.
- Осторожнее. Держись в тени.
Они надели черные накидки, которые сшили Креон и отец Сетиса, выкрасились чернилами, украденными в Зале Записей. Девушке казалось, будто чернота притаилась внутри нее, но теплый ветерок дышал ароматами пряных трав пустыни, и она с наслаждением вдохнула его. Далеко на западе, над скалистыми вершинами Лунных гор, остался красноватый мазок зашедшего солнца, но вскоре и он погас, растворился в сумерках.
Высоко над головой сияли звезды. Мирани различила созвездия, с незапамятных времен украшавшие небо Двуземелья: Охотник и Скорпион, Бегунья, Лира, Кошечка. Они сверкали над серой пустыней, над белой громадой Архонова дворца, над воротами, над стенами Порта. Дорога казалась сотканной из звездных лучей, их отражения переливались в гранях миллионов крохотных кристалликов кварца.
Подняв глаза, Мирани еле слышно спросила:
- Что это за звук?
- Пустыня, - ответил Орфет.
Сначала - тихо, как шепот. Потом, когда они прислушались, - слабые шорохи, будто шелест тихих голосов. Будто вся земля радостно расправляла плечи после изнурительно жаркого дня; выползали мелкие твари, раздвигали крошечными лапками частички почвы. Будто ползали, шуршали, сновали насекомые, лопались стручки, раздвигались крылья, распускались цветы. Будто пустыня дышала и просыпалась.
Алексос поднял голову.
- Темные в темноте, - прошептал он.
* * *
Сетиса разбудил раб. Спросонья он пробормотал:
- Что? Что?
- Солнце село, Секретарь. Царь зовет вас.
Сетис протер заросшее лицо. Вздремнуть удавалось только урывками, и от недосыпания он уже начал терять силы. А Аргелин не знал покоя, его сжигала изнутри безудержная жажда мщения. Сетис сунул ноги в сандалии, плеснул в лицо водой и поспешил по бесконечным коридорам. Мимо него проводили пленников, сновали рабы и писцы, промчался эфеб.
Что-то затевалось.
Он раскрыл дверь в кабинет Аргелина и застыл как вкопанный.
Рядом с генералом стоял Ингельд. Он был в полном вооружении, на кирасе сверкал глазами свирепый дракон, инкрустированный эмалью. На боку поблескивал меч, у дверей стоял большой овальный щит.
Сетис ахнул от ужаса. Аргелин обернулся.
- Ты пришел вовремя! Мы не станем ждать. Пришло время действовать.
- Действовать? - Спросонья он плохо соображал.
Аргелин выдавил стальную улыбку.
- По городу пошли слухи о том, что я собираюсь разрушить статую. Если станем ждать до утра, какой-нибудь идиот затеет бунт. - Он сделал шаг навстречу Сетису. - Ты не знаешь, писец, как это могло произойти?
От ужаса Сетис окончательно проснулся и в недоумении пожал плечами.
- Мало ли о чем люди болтают. Почему это вас беспокоит, великий царь?
Глаза Аргелина внимательно разглядывали его. Веки покраснели и набрякли, обычно гладкая оливковая кожа заросла щетиной, борода растрепалась.
- Не беспокоит. Пошли.
Он прошел мимо Сетиса к двери. Юноша обернулся.
- Вы хотите, чтобы я…
- Мой секретарь будет меня сопровождать. - В дверях он остановился. - Я очистил Порт от Царицы Дождя, а теперь мальчишка-бог будет разнесен вдребезги в его же собственном святилище. Здесь не будет других богов, кроме меня. А покончив с богом, я начну охоту за Тенью. - Он завернулся в темно-красный плащ и вышел.
Сетис искоса бросил взгляд на Ингельда.
Северянин нахмурился.
- Ты его слышал, - сказал он.