* * *
Кладовых было гораздо больше, чем представлялось Сетису, и все полны доверху. На Острове хранились груды документов. Тысячи лет писцы прилежно записывали все пророчества, сделанные Оракулом. Сетис провел рукой по волосам и быстро отдал приказы. У него в распоряжении было пятеро писцов, скоро прибудут еще несколько.
- Сарво, иди в дальнюю комнату. Ты и ты - начните обыскивать сокровищницы. - Оставив их за работой, он торопливо пошел обратно по каменной лестнице.
Паланкин снаружи еще ждал; значит, Аргелин где-то здесь.
Сетис поспешно вернулся в Храм. Ночные краски сгущались; в громадном зале стало еще темнее, черноту нарушал только крошечный огонек фонаря, который оставил у входа Аргелин. Сетис подхватил его и подошел к пьедесталу.
Он опустился на колени и с любопытством осмотрел пыль вокруг постамента, ища царапины, следы того, что здесь тащили тяжесть, но ничего не нашел. Ничего - только смазанные отпечатки ног, которые мог оставить кто угодно. Неужели Шакал успел вовремя сюда пробраться?
И тут он увидел надпись. Она была древняя, выщербленная, еле заметная, но он стряхнул песок и, поднеся лампу, прочитал загадочные слова:
"Внизу лежат Девять Врат, сквозь которые жук выкатывает Солнце".
Он огляделся, прислушался, всмотрелся в тени, прячущиеся по углам. Потом обернулся, вложил палец в небольшую вмятинку, скрытую под ногой у Бога.
Камень подался. Захрустев пылью, повернулась каменная плита Сетис заглянул внутрь и увидел шкатулку.
Грубая, плохо раскрашенная, ветхая от времени. Он осторожно достал шкатулку. Она была тяжелая. Внутри что-то ерзало. Задыхаясь, Сетис поставил ее на землю возле пьедестала.
Его щеки коснулось легкое дуновение.
Он торопливо поднял голову, задул лампу.
В Храме было темно. Только между колоннами падал тонкий лучик лунного света. В воздухе еще висела пыль, и, вдохнув ее, он почувствовал в горле шершавый привкус. Привкус пыли и страха.
И тут послышался шепот.
"Сетис".
На миг он в ужасе решил, что это шепчет Бог. И тут увидел ее. Она стояла за дальней колонной, завернутая в темную накидку.
- Мирани!
Он быстро оглянулся и подбежал к ней.
- Что ты тут делаешь? Аргелин здесь!
- Знаю. Со мной Орфет и Алексос.
Его взгляд исполнился такого ужаса, что она испугалась.
- Алексос?
- Мы должны были спасти статую. Получили твою записку. - Она была бледной. Как будто ее что-то озадачило, выбило из колеи. Может быть, содрогание земли. Он схватил девушку за руку и утянул в тень.
- Как вы это сделали?
- Не могу объяснить. Сетис, нам надо уйти с Острова, но повсюду стражники. Они…
- Обыскивают святилище. По приказу Аргелина.
У нее в глазах стояли слезы. Он с удивлением услышал ее шепот:
- Сетис, неужели это я во всем виновата? В том, что Оракул разрушен и всё погибло? Крисса сказала…
- Ах она, хитрая лиса! Ты ее нашла?
- Она пряталась здесь.
- Чушь, Мирани! - Он взял ее за руки и вдруг подумал: как мало он ее знает, как все-таки они далеки. - Это натворил Аргелин, а не мы. Ты Гласительница, Мирани. Ты слышишь Бога! Мы делаем то, чего он от нас хочет.
Она посмотрела на него словно бы издалека, будто отступила на шаг. Но он все еще держал ее за руку, наконец сам заметил это и неловко отпустил.
Они отвели взгляды друг от друга. Мирани сказала:
- Я хотела поговорить с тобой у ворот. То, что ты затеял, Сетис… это слишком опасно.
Он не сразу нашел ответ. Потом взял ее за руку и повел к статуе.
- Забери это с собой. - Он сунул шкатулку ей в руки, закрыл каменный сундук. - Отведи остальных во внутренний двор позади Храма. Туда, где стоят повозки.
Мирани кивнула.
- Это не… из-за меня?
Он пожал плечами в своей манере, раздражающей высокомерием многих.
- Конечно, нет. При чем тут ты?
Девушка молчала. Он знал, что не дождется ответа, поэтому торопливо продолжил:
- Спрячьтесь и ждите моего сигнала. Пусть никто не видит Алексоса.
Она смотрела на шкатулку. Потом подняла глаза:
- Прости, что втянула тебя в это.
- Не за что. Я ни о чем не жалею.
- Ты только так говоришь. Рисуешься.
- Нет, это правда.
Мирани с трудом выдавила улыбку.
- Твой отец и Телия ушли в Порт.
По его спине прополз холодок. Он не обратил на него внимания.
- Я доверяю Богу, Мирани.
Она посмотрела на пустой пьедестал.
- Правда, Сетис? Когда-то я не верила, что он существует. Тогда это было легко. Но теперь я знакома с ним, он человек, и, как все люди, он… непредсказуем. Делает, что хочет.
- Но он на нашей стороне, верно? Он нас не подведет.
Мирани улыбнулась ему, как ребенку, сказала что-то ничего не значащее. На миг он в ужасе подумал, что сейчас она возразит ему, но она заговорила - и голос ее был задумчив.
- Чудесно, наверное, испить из Колодца.
- Да.
Она плотнее запахнула темную накидку. Ночь за окнами начинала бледнеть. Мирани сказала:
- До свидания, Сетис.
И ушла.
Он развернулся на каблуках и пошел навстречу заре, не зная, почему сердится, откуда взялся этот страх. Минут десять он отдавал приказы, и наконец работа закипела: в смятении сновали перепуганные писцы, рабы, склонив головы и сгорбившись, грузили найденное добро. Когда повозки были наполовину полны, он увидел Аргелина. Тот вышел из Верхнего Дома и стоял на террасе, глядя в море. Лицо генерала было угрюмым, жестоким.
На горизонте восходящее солнце окрашивало пелену тумана красным огнем.
* * *
Первая повозка была готова в путь. Мирани, спрятавшаяся под сандаловыми кустами, видела, как Сетис подошел ближе и отдал какой-то приказ. За ним шел раб с огромным тюком материи; Мирани узнала желтый шелк, который купцы Джамиля привезли несколько месяцев назад и разложили у ног Гермии как дар Оракулу. Теперь раб бросил его в полузагруженную повозку.
- Хватит. Принеси брезент.
Раб возразил:
- Сюда еще что-нибудь войдет, господин.
- Я сказал - хватит! - Послушай-ка его, - шепнул Мирани на ухо Орфет. - Как он лихо распоряжается.
- Орфет, ты несправедлив к нему, - сказал Алексос.
Толстяк буркнул:
- Просто человек иногда привыкает, Архон. Вот и всё.
Мирани смотрела на повозку и вспоминала разговор с Сетисом.
"При чем тут ты?" - сказал он. От этих слов она обиделась. И все-таки поняла, что он всегда так нахально вскидывает голову, когда чувствует себя загнанным в угол.
Раб принес брезентовое полотнище, накрыл повозку и привязал.
- А теперь вернись и принеси мне сфинкса. - Сетис сверялся со списком; перо оставляло на пергаменте мелкие пометки. - Ониксового. Быстро! - Раб утер пот и затрусил в Храм.
Сетис оглянулся и тихо позвал:
- Мирани!
Они неслышно выскользнули из укрытия, и их тотчас же окутала предутренняя дымка. Орфет только успел поднять Архона, а Крисса уже проворно юркнула под брезент. Да так, что Сетис сказал:
- Присматривайте за ней.
- Присмотрим, - пообещал Орфет, уложил шкатулку, потом подхватил Мирани. - Скорее, девочка.
Под брезентом было невыносимо жарко, стоял удушливый запах корицы. Когда сверху улегся Орфет, повозка качнулась, под осью что-то хрустнуло. Музыкант выругался, и тут же над краем повозки показалось лицо Сетиса.
- Молчи. Лежите тихо. Если вас найдут, будем драться. Там…
Он отпрянул. Послышалось тяжелое дыхание. Мирани услышала голос раба:
- Не забудь вот это.
- Я сам понесу. Садись и правь.
Шорохи. Приглушенно фыркнул бык. Повозка накренилась.
И поехала.
Лицо Мирани уткнулось в мешок с чем-то металлическим, к спине прижалось жаркое тело Криссы. В ногах свернулся клубочком Алексос. От духоты перехватило дыхание.
Повозка, качаясь, покатилась вниз со склона горы, и Мирани поняла, что они достигли церемониальной дороги к Мосту. Казалось, прошли века, и тут колеса наконец застучали по деревянному настилу. Мирани лежала, прижавшись ухом к деревянной обшивке, и грохот едва не оглушил ее. Сквозь узкую щелочку виднелась дорога, в горизонтальных лучах восходящего солнца от камешков падали длинные тени.
Остановка. Голоса. Сетис что-то ответил, и повозка загрохотала дальше, теперь уже по шуршащему коричневому песку, присыпавшему дорогу. Они пересекли Мост. Каким образом Сетис доставит их в Порт? Мирани хотела спросить Орфета, но не посмела. Даже шевельнуться было слишком опасно. Под перестук скрипучих колес она отважилась тихонько шепнуть:
- Мы сможем выскочить?
- Даже не думай. - Над левым ухом раздавалось хриплое дыхание Орфета. - Разве что убьем раба.
Вдруг послышались крики. Повозка бешено дернулась, накренилась. Мирани едва дышала от страха. Никогда им не добраться до Порта.
И тут, с оглушительным треском, от которого Крисса взвизгнула, в дюйме от глаз Мирани в брезент вонзился и взрезал материю кончик острого ножа. Просунулась рука, пошарила и дернула.
В щель пробился дневной свет.
И показался чей-то холодный зрачок. Он заглянул прямо в глаза Мирани.
Пирамида под землей
Грабитель обернулся и закричал: - Свяжите их! Живей!
Кривые сабли, нацеленные на Сетиса и раба, исчезли в ножнах, разбойники достали веревки. Сетиса сбросили на землю, он с глухим стуком упал на пересохшую почву пустыни.
- Это грабеж, - хрипел он. - Господин Аргелин…
- К чертям Аргелина. - Ему заткнули рот грязной тряпкой, связали руки за спиной. Он брыкался и вырывался, стараясь, чтобы раб это заметил.
Его оттащили в заросли колючего кустарника. Он ругался, извивался, но острые шипы еще больнее впивались в тело. Потом над ним нависла длинная тень, сквозь тряпки на лице выглянул единственный глаз Лиса.
- Удобно? - тихо спросил он.
Сетис в ярости заелозил.
- Так и надо, писец. Шуми погромче. Интересных пассажиров ты везешь. Раб не замешан?
Сетис покачал головой и дернулся. Лис огляделся и вытащил кляп у него изо рта.
Сетис сплюнул.
- Отведи их к Шакалу, - прошептал он. - Не знаю, что Мирани сделала со статуей Бога. Скажи, что эта шкатулка как-то связана с Девятью Вратами.
- И какого черта это значит?
- Понятия не имею. Зато Аргелин знает. Постараюсь выяснить побольше. Только не оставляй меня в этих колючках.
Лис ухмыльнулся.
- Прошу прощения, бумагомарака. Хотел, чтобы нападение выглядело естественно.
Не успел Сетис охнуть, как тряпка опять очутилась у него между зубов; он вскрикнул, но Лис только затолкал его сапогом подальше в кусты.
Исколотый с ног до головы, Сетис застонал.
Он не видел ничего, только песок. Но слышал, как с повозки сдернули брезентовое полотнище, потом - шорохи и шепот. Торопливо сгружали товар. Разбойники действовали молча, сноровисто. Зацокали копыта, донесся тихий голос - возможно, Мирани. Потом наступила тишина, только жужжали и стрекотали, вились над ним тучами пустынные насекомые. Под их укусами он ерзал, и колючки впивались еще сильнее.
Он долго, беззвучно, цветисто проклинал Лиса.
* * *
Шли долго. Им завязали глаза, Крисса надоедливо цеплялась и дергала за юбку. Мирани догадалась, что их ведут по длинному подземному ходу. Не такому древнему, как гробницы, а наоборот, вырытому недавно. Воровская нора. Пахло чесноком и навозом. Видимо, дорога проходила под стеной Порта; в этом месте Лис схватил ее за локоть и прошептал:
- Встань на четвереньки, пресветлая. Здесь можно только ползком. - И, пока они ползли, он все время пригибал ей ладонью голову - по-видимому, потолок был совсем низко.
Сзади, пыхтя и ворча, протискивался Орфет.
- Вряд ли среди воров много толстяков, Орфет, - шепнул ему Алексос, успокаивая.
- Ну, спасибо, Архон, - простонал музыкант.
Лис ухмыльнулся.
- Мальчишка прав. Все воры - худые, ловкие и сильные. Иначе нельзя. Из тебя, пресветлый, вышел бы хороший воришка.
Эта мысль привела Алексоса в восторг.
- Правда? Мирани, ты слышала?
Она кивнула, но из головы не шли мысли о Сетисе. Он лежит в пустыне, связанный, на невыносимой жаре. Лис, видимо, догадался. Он прошептал ей на ухо:
- Не волнуйся за писца, госпожа. Аргелин развяжет его и ничего не заподозрит. Мы в Порту его чуть ли не каждый день грабим.
Его руки помогли ей встать. За спиной пронзительно взвизгнула Крисса:
- Ой, боже, по мне ползает что-то мохнатое!
- Это кошка, - насмешливо бросил Лис. - Сюда, достопочтенные гости Шакала.
Он провел их по каменному полу, через дверь вывел во внутренний двор. На миг Мирани ощутила жар солнечных лучей, потом потянуло легким ветерком и запахло стиркой.
- Мог бы снять с нас повязки, - сердито заявила Крисса. - Все равно мы понятия не имеем, куда нас завели, и никому не расскажем.
- Таковы законы Логова. - Лис провел языком по зубам. - Кроме того, я не уверен, что тебе, прелестная госпожа, вообще можно доверять. - В его голосе послышалась грубая усмешка. - Как-никак это лучше, чем если бы вам выкололи глаза.
Крисса притихла.
Лестницы. Опять коридоры, каменные полы, три двери. В последнюю Лис постучал, ему ответил тихий голос. Лис взял Мирани под руку и провел ее под невысокой аркой. На нее со всех сторон обрушился шум - разноголосица, крики, перестук молотков, запахи готовящейся еды, вязкая сладость опиума.
- Мы пришли, пресветлая.
С нее сняли повязку. Она заморгала, в первый миг не в силах ничего разглядеть.
Пирамида света.
Такова была ее первая мысль: исполинская пирамида, сотканная из воздуха и света, и она очутилась внутри нее. Вершина пирамиды вздымалась так высоко, что сквозь клубы дыма нельзя было различить крышу, а на дне этого гигантского колодца копошились люди, казавшиеся посреди этой громады совсем маленькими.
Их были сотни. Орфет удивленно выругался, а Крисса спросила:
- Кто они такие?
Но Мирани сразу увидела: это бродяги и карманники из Порта, скоморохи, жонглеры, гетеры и прачки, пьяницы и наркоманы, заклинатели змей и фокусники, дающие представления на уличных перекрестках. В гулкой пустоте под огромным куполом они пили, болтали, спали, делились рассказами об удачных мошенничествах и облапошенных простаках. Неподалеку сидел человек, которого она не раз видел на рынке, безногий калека. Обычно он протягивал помятую миску за подаянием, а здесь, с обеими ногами, сидел за столом и пил вино. Корпели писцы, небольшая кучка женщин рисовала друг другу хной кровавые язвы, сновали чумазые ребятишки. В углу виднелся целый зверинец, где на насестах сидели ручные соколы и ястребы в колпачках, совы; Алексос заверещал от восторга.
Из котлов к крыше поднимался запах вареного мяса. Проследив взглядом струйки теплого пара, Мирани увидела под потолком сложные конструкции. С перекрещенных балок свисали сети, веревки, хитроумно переплетались воздушные дорожки. Вдоль одного склона тянулась лестница, целиком сложенная из каменных плит, добытых в гробницах. На них еще виднелась расписная резьба, вверх ногами шествовали древние боги и Архоны.
- Идите за мной, - сказал Лис, перекрывая гвалт.
Он повел их вниз по лестнице, потом вокруг скамеек, через кузницу, где блестящие от пота молотобойцы колотили кувалдами по металлическим отливкам. Орфет поднял с пола пригоршню монет и присвистнул.
- Значит, сами себе делаете деньги.
- С портретом дражайшего Аргелина. Последний выпуск, в короне. - Лис нырнул под дубленые кожи, развешенные для просушки, вслед за ним спрыгнул Алексос.
- Смотрите, кошки! - радостно вскричал он.
Крисса передернула плечами.
- Терпеть не могу кошек.
Они были повсюду - спали на столах, свернувшись мохнатыми клубочками, лежали на стульях, на узких карнизах, попадались под ноги. На каждом шагу приходилось переступать через них, огибать, и то и дело где-то поблизости вспыхивал внимательный глаз, сердито подергивалось острое ушко.
- Беда с этими ворами - уж слишком суеверны, - пожаловался Лис. - А кошки приносят удачу. Уж нам-то точно принесли. Вожак не обращает внимания, хотя, думается мне, запах ему изрядно надоел. Он ждет нас здесь.
Перед ними была невысокая дверца. Стена пестрела десятками таких же дверей, как будто пирамиду со всех сторон пронизывал лабиринт комнат и подвалов.
- И почему же такая громадина не видна снаружи? - спросил Орфет.
- Мы зарыты глубоко под улицами Порта, сверху виден только кончик пирамиды. Снаружи он выглядит совсем не так. Ты его не раз видел. Это… - Он запнулся. - Ладно, забудем.
Орфет нахмурился, но Мирани проворно юркнула в дверь.
И очутилась в бронзовом зале.
Сабли, ятаганы, мечи, копья. Клинки всевозможных форм висели на стенах, лежали на полу сверкающими грудами. Сундуки ломились от оружия: бронзовые латы и кирасы, одни древние, проржавевшие, другие новые, затейливо украшенные, местные и заморские, непривычных очертаний. Оружие было готово к делу: человек двадцать шлифовали его и оттачивали, чистили и смазывали. Оглушительным хором скрежетали точильные камни.
В глубине зала виднелась еще одна дверь, Лис откинул на ней занавеску.
- Вожак, для тебя сюрприз, - сказал он и распахнул створку.
Мирани вошла.
Шакал склонился над столом, скрестив руки, впившись пристальным взглядом в чумазую оборванку - судя по всему, пленницу.
- Потом, Лис! Не сейчас! - рявкнул он, но, увидев, кто перед ним, смягчился. В его необычных продолговатых глазах мелькнуло изумление.
Но взгляды вошедших устремились не на Шакала, а на девушку, стоявшую у него за спиной. Грязная, в рваном платье, со свалявшимися волосами и связанными руками. И несмотря на это - она все-таки хранила надменный вид.
Это была Ретия.