* * *
В ближайшие ночи кошки не появлялись.
Я как-то завел, было, разговор с Валерой о них, но он сделал вид, что ему не до меня. Схватился за грудь, закашлялся ненатурально, и отмахнулся. Короче, повёл себя довольно странно.
Так что о крысах я вспомнил не сразу. Но всё-таки вспомнил.
Как уж такое забыть…
Лет пятнадцать, если не больше, назад я подрабатывал ночным сторожем в обычной средней школе. Перед тем, как лечь спать на диване в приёмной директора, делал обход: все три этажа. Проверял, заперты ли двери, выходил на "черную" лестницу, в общем, контролировал все входы и выходы.
Конечно, всё всегда было в порядке. Я гасил свет в коридорах, выходя с этажа, - и постепенно огромное здание с двумя пристройками погружалось в темноту.
В темноту. Но не в молчание.
Потому, что когда я уходил - приходили крысы.
Первые ночи я не мог понять - откуда этот шум, шорох, топанье по лестницам проворных маленьких ножек? В голову лезла чертовщина. Вооружившись шваброй, я выскакивал из приёмной в коридор.
Тишина. Пустота.
А потом однажды увидел её.
Нет, сначала, сквозь дрёму (какой уж там сон - особым смельчаком я никогда и не был) услышал перестук маленьких ног по ступеням: кто-то бегал по широкой школьной лестнице вверх-вниз.
Я мгновенно взмок. Включил свет, взял швабру. Выглянул в коридор. На лестницу скупо падал свет из коридора. И по ней, по этой самой лестнице, бегали две здоровенные крысы.
Я хотел их напугать. Затопал ногами, побежал, размахивая шваброй. Одна исчезла где-то под лестницей, а вторая растерялась: метнулась в коридор, а оттуда - в школьный гардероб. В гардеробе было темно. Швабра мне мешала, - вешалки-то были низкими, для школьников. Бросив швабру, я снял с пояса добротный ремень с увесистой металлической пряжкой. Намотал ремень на кулак, и бросился в атаку.
Крыса пометалась по довольно тесному гардеробу и выскочила в коридор. Тут уж было, где разбежаться и размахнуться. Я попал по ней ремнём пару раз, она подскакивала с визгом, совершала в воздухе сальто и вновь уносилась зигзагами.
Потом я загнал-таки её куда хотел: специально оставил открытой дверь в учительский туалет, закрыв все другие двери - в коридор, ведущий к мастерской и другие - на лестницу. Она влетела в маленькую кабинку с казённым унитазом в центре. Я захлопнул за собой дверь, отрезая ей путь к отступлению. И стал бить эту шипящую, вопящую тварь пряжкой. Она подскакивала, подскакивала, - и внезапно плюхнулась в унитаз.
Я наклонился посмотреть - может, её уже и добивать не надо, утонула? И тут смердящий окровавленный комок с бешеными красными глазами прыгнул со дна унитаза прямо на меня. Я успел отшатнуться, так что до лица она не достала; повисла на груди, уцепившись коготками, рвала одежду, орала и тянулась оскаленной пастью выше. Я сбил её с себя ремнём. Она шмякнулась на кафельный пол, а я… я опрокинулся на спину, головой распахнув дверь. Полуживое, мокрое, само воплощение злобы - оно промчалось прямо по мне и исчезло в коридоре.
Больше я за крысами не гонялся. Закрывался в приёмной и мрачно ворочался до утра, до прихода техничек…
И что интересно - сон с полутёмным коридором, по которому носятся жирные крысы, мне, бывало, снился. А вот горящую крысу я не видел во сне никогда. Только наяву. Но это было так давно, что тогда, в больнице, я об этом так и не вспомнил.
* * *
Время шло к выписке. Я уже бодренько доедал свою мокрую кашу и просил добавки - домашние что-то стали жмотиться. Спалось все меньше, зато интереса ко всему происходящему становилось больше. Вот медсестра ("сестричка") Юлька, например. Не поверите - звезда. Я на неё лишний раз дыхнуть боялся. Спасибо, уколы отменили, а то мне вдруг стало неудобно стягивать перед ней штаны, обнажая худые исколотые ягодицы.
К Юльке один парень клеился. И приклеился ведь, сволочь - я случайно их воркованье подслушал. Они сидели в процедурном кабинете, как голубки. Или, как говорилось во времена моей юности, "как голубица и голубец". Прямо на кушетке, покрытой резиновой клеёнкой.
А ночью меня опять разбудил тот, из пригородного совхоза. Приснилось ему что-то, и он заорал вдруг благим матом:
- Куда ты бензином в печь?? Дура! Соляркой надо, во-первых, а во-вторых!..
И так же внезапно замолк.
Наверное, "во-вторых" уже не понадобилось…
Я так понял - его "дура" дождалась, пока бензиновые пары сгустятся до карбюраторной кондиции, и чиркнула спичкой. Что сталось с печью - понятно: улетела, как ракета. Может быть, крышу снесло. Да и с ней. А вот состояние самой дуры все же вызвало беспокойство. К тому же так и осталось неизвестным, что же нужно было сделать дуре "во-вторых".
Я заворочался, прислушиваясь. Всё те же звуки: похрапывание, почмокивание, постанывания… И вдруг различил мягкое, на краю слышимости, шуршание.
Оторвал голову от плоской казённой подушки. Скосил глаза на окно.
На фоне светлого квадрата (в эту ночь окно заливал свет месяца) неспешно брели понурые кошки.
Ни шороха.
Подрагивающие хвосты. Поднятые вверх морды. И бельма вместо глаз, в которых отражается лунный свет…
* * *
Потом наваждение кончилось. Я выписался.
Был солнечный майский день, весёлый, как сама жизнь, и я пошёл домой пешком, чтобы по дороге вволю насладиться этой самой жизнью.
Дома меня, однако, встретило неприятное событие.
2
Впрочем, так всегда бывает. Любой, возвращающийся из больницы, чувствует, что к его отсутствию уже как бы привыкли, мало того, вроде не особенно-то его и обратно ждут. Конечно, тут много зависит от мнительности человека, выкарабкавшегося если не с того света, то, по крайней мере, отползшего от края бездны.
И все-таки, и все-таки…
Замечаешь, что вещи лежат не так. Юбка жены, например, вдруг оказалась там, где обычно лежали мои штаны. Газеты - под столом. Телевизор сдвинут. И на кухне, на вафельном полотенце рядом с мойкой - два стакана, две чайные ложечки. Вместо трёх.
Может быть, всё это происходит случайно, само собой. Скорее всего, так. И, однако… Впечатление, как на картине Репина "Не ждали". Да ждали, конечно. Но не так, чтобы очень. Мне вспомнилась русская поговорка: "Насилу Ненилу свалили в могилу"…
Конечно, не к месту. Просто как-то не по себе мне было, и радость, которая только что переполняла - ещё когда поднимался по лестнице на свой этаж, - вдруг улетучилась.
Самым же неприятным событием было появление в доме котёнка.
С кошками нашей квартире вообще не везло. Когда я вселялся сюда - ещё один, без жены, которая в очередной раз демонстративно укатила к тёще пожаловаться на жизнь, да так там и задержалась. Ну, понятно, для чего: так, дескать, ему и надо! Пусть не тычет, не попрекает своей квартирой! Пусть-ка поживет один, сам себе жрать поготовит, пол помоет и носки постирает. Это тещины слова. Может быть, она и не совсем так говорила, но приблизительно так. Уж я-то свою тещу знаю от и до, то есть, от лысоватой макушки до стоптанных калош. Она так никогда и не могла поверить, что носки (и многое другое) я стираю себе сам, готовлю частенько тоже сам, а пол мою хоть и редко, но не реже, чем жена - она это делает приблизительно раз в квартал.
Так вот, въезжая в новую квартиру, я подобрал на лестнице задохлого котенка. Он действительно помирал, то ли от голода, то ли от болезни (правильным оказалось второе). Ну, на счастье же - первым делом в новую квартиру нужно кошку пустить. А какое уж тут счастье? Один, жена с ребёнком у тещи, в затяжном обсуждении, стоит ли вообще с таким идиотом жить дальше (и обе при этом знают: стоит - не стоит, а придётся; не такие уж они дуры - от дармовой квартиры в элитном доме отказываться).
Коллеги с работы помогли с перевозкой, расставили-рассовали нехитрый скарб по комнатам (и всё равно комнаты казались пустыми). Обмыли мы это дело, сидя на кухне, кто на чём. Пили водку из пластиковых одноразовых стаканов, закусывали какими-то консервами и колбасой. Кормили котёнка, который противно мяукал, путался под ногами, и под конец, раздувшийся, как шар, зверски обрыгался - даже на штаны Володьке Ходову попало.
Вечером зашла соседка, увидела котёнка, обрадовалась, спросила, как его зовут.
Я честно ответил, что пока - никак. Я ещё пол котёнка не определил. Соседка с видом знатока опустила очки на кончик носа, взяла котёнка и с минуту его вертела так и этак. Потом авторитетно объявила:
- Это не кошка! Это - "он".
Кот, то есть.
И я сразу же назвал его Васькой - в память о моём предыдущем коте.
Но… очень скоро выяснилось, что это не "он", а… "она". Не поверите - но так оно и было! Сам рассмотрел и разобрался. Ошиблась соседка. Да и то сказать: где она мужиков-то видела? Всю жизнь одинокой прожила - с мамой.
Пришлось полное имя кошары видоизменить. Был Василием пару дней, теперь стал Василисой. А к уменьшительному имени Васька он (то есть она!) привык сразу. Вот что значит традиционное, обкатанное веками, "народное" имя. Так же, как для собак - Шарик и Жучка.
Жаль только, что нынче эти нормальные (и приятные на собачий слух) имена совсем вышли из моды.
…Так вот. Приехала жена, с таким видом, будто сделала мне великое одолжение. С ворчанием прошлась по меблировке и расстановке, велела переставить ванну и убрать раковину, - дескать, её братья все так сделали, ни к чему в ванной раковина - только место занимает. Потом, осенью, в грязь, она мыла сапоги в ванной, и бубнила, что зря убрали раковину, надо её на место вернуть. Я сказал, не скрывая злорадства, что ставить дороже, чем убирать. Убрать-то я и сам смог, а вот снова поставить, да подсоединить - это надо сантехспецов звать. Сто рубликов запросят, а то и все сто пятьдесят.
Ну, да дело не в этом. Дело в кошке. Как выяснилось, у неё была какая-то кошачья инфекция. В результате она никак не могла нажраться, а потом рыгала и гадила, где придётся. Дошло до того, что в кухне постоянно стоял запах кошачьих экскрементов.
Жена изображала из себя добрую, любящую животных женщину. Ласкала кошку, кормила и сюсюкала. Убирать за ней, понятно, приходилось в основном мне. И я уж добренького из себя не изображал. Прикладывал мордой к её собственному дерьму. Морду свою она часто и не мыла - бывало, так и ходила по несколько дней с комками на усах.
Потом, по совету знакомого ветеринара, разорился: купил "человеческий" антибиотик. Жена поставила два укола, (при этом я держал кошку, успокаивал её, и одновременно разговаривал с женой, которая боялась ставить укол). И кошка пошла на поправку. То есть, стала жиреть и гадить еще больше. Понятно - в тех местах, которые уже пометила. Так что этот тихий ужас продолжался.
Ещё с год жила она у нас. Потом знакомые моей жены, уезжая в Сочи на месяц, оставили нам своего мордастого пудового перса на содержание. При этом дали две банки кошачьих мясных консервов (он сожрал их за три дня, как я ни экономил) и ещё пятьдесят рублей - на те же консервы. Моя-то тварь ела всё подряд. Особым лакомством считала огурцы и кильку. Ну, спустя неделю и перс стал кильку жрать. Голод-то - не тётка…
И вот, представьте ужас жены, когда буквально дня за два до возвращения хозяев этот самый перс стал грустить. Перестал есть, отзываться на имя, лежал в углу и молчал. Ну, день молчал, второй молчал - мы на работе, нам не до него. И вдруг до меня дошло - а ведь подыхает наш перс-то! Дело было ночью, телефона у меня тогда не было и ветеринара срочно искать - надо было соседей будить. Я подумал, что он съел что-нибудь испорченное. Взял резиновую грушу с водой, открыл ему пасть и стал что-то вроде промывания делать. Влил в него пол-литра воды, взял за ноги, приподнял - обратно потекло. И тут, чувствую - поздно. Он выгибаться начал, башку свою породистую приподнял, оскалился, язык вытянул и страшно так, тихо, мяукнул. Попрощался, что ли…
Глаза остекленели, пасть стала неподвижной; могучее тело сотрясла последняя судорога - и всё.
Наша кошара забилась от перса подальше, аж под холодильник. И глядела оттуда с крайним беспокойством, пока жена бегала по кухне, вопя, что это я во всем виноват - тыкал драгоценного перса его благородной мордой в говно, в результате котик не стерпел унижения и позора и благородно издох. Потом она выдвинула другую версию - дескать, он кильку ел, а ему солёное нельзя. Я огрызался, что кильку специально покупаю малосольную, что наша-то кошка ничего, жрала за милую душу, и живёхонька, и, наконец, что на кошачьи мясные консервы - по банке в день - ещё не заработал.
Потом положил перса в мешок для мусора и вынес на помойку.
Я так полагаю: нежная персидская натура оказалась нестойкой всё к той же инфекции, которую у своей Василисы мы вылечили. Когда больные выздоравливают, они еще некоторое время заразными бывают. Это я ещё с армейских времён знал: у нас весь батальон летом дизентерией страдал, выздоравливающих всегда держали отдельно и от больных, и от здоровых. Потому что - бациллоносители. Вот и наша тоже, видать, бациллоносителем была…
- Этот кот пятьсот рублей стоил! - вопила жена. - Ты не мог раньше догадаться - ветеринара позвать?
Я буркнул, что мог. Но, по здравому, дескать, размышлению, решил, что похоронить этого кота без предварительной ветеринарной заботы будет гораздо дешевле.
Жена, конечно, обозвала меня скотиной и уехала к тёще. Действительно, зачем ей встречать ее знакомых и объяснять, как и почему подох драгоценный котик. Да ещё, не ровен час, пятьсот рублей платить придётся…
Короче, мы с моей кошкой снова остались одни.
Пока в один прекрасный день, придя с работы, я её просто… не нашёл.
Васька-Василиса внезапно и как-то таинственно исчезла.
День был жарким, балкон я оставлял открытым. Кошка большую часть времени, когда не ела и не спала, проводила на балконе. Сидела на кирпичном парапете и глазела на пролетающих мимо птиц, на бегавшие внизу машины. Один раз - на моих глазах - вдруг подскочила, лапой хвать! Гляжу - у неё в лапах синица.
Съесть птичку я ей не дал. Отнял, выпустил - кроха едва улетела, на одном крыле. Наверное, далеко не улетела - крепко ей досталось, на балконе кровь пятнами засохла.
Так вот, я думаю, что кошка, приметив очередную пернатую добычу, сиганула с балкона. С шестого, значит, этажа. Только её и видели…
Ходил я её искать, но так и не нашёл. И до сих пор не понимаю, что могло с ней случиться.
Только не думайте, что я домашнюю живность не люблю. Всю жизнь с ними прожил: с кошками, потом была и собачка. Просто сюсюканья не люблю, показной любви к животным.
Ну, и хватит об этом.
* * *
Жена вернулась через неделю. Со знакомыми - хозяевами перса - она уже помирилась. И деланно удивлялась - как это так случилось, что подохли разом обе кошки - и наша, и ихний перс?
Не знаю, что она думала на самом деле, но мою версию, изложенную хозяевам перса по их возвращении (дескать, обе сразу заболели и одна за другой померли, и неизвестно, кто кого заразил), горячо поддержала.
3
Так вот, когда, вернувшись из больницы, я увидел посреди кухни мяукающее полосатое существо, мне стало как-то нехорошо. Жена и дочь встали между мной и котёнком. Главное, я только успел переодеться в домашнее, скинув с себя всё, что пахло больницей. В принципе, даже поесть не успел. Только чаю хлебнул, и под душем постоял.
И тут - эта самая церемония.
Они загораживали маленького хлипкого котёнка, а он с любопытством выглядывал из-за их ног, пытаясь познакомиться со мной поближе.
- Папа! Он тебе нравится? - спросила дочь.
- Кто? - спросил я, включаясь в эту диковатую игру.
- Чип!
- "Чип" - это вы так котёнка назвали?
- Ну да! - гордо сказала жена. - У моих знакомых сиамского кота тоже Чипом зовут.
Помолчала и спросила с подозрением:
- А что?
- Вообще-то, "чип" - это такая штучка в компьютере, вроде мозгов… - сказал я.
- Ну, и что? - с усилившимся подозрением снова спросила жена.
- Ничего, - я пожал плечами. - Хорошо, хоть не Винчестером обозвали. Или, например, Килобайтом.
Жена помолчала. Она плохо представляла себе, о чём идет речь, и мой тонкий юмор оценить не могла. Чип между тем уже тёрся о мои ноги, дочка тянула его за хвост, и жена, наконец, решилась:
- Ну, вот что. Если и с Чипом что-то случится…
- Мама, а что может случиться? - спросила дочь.
Об истории с котами она ничего не знала. Она и жила-то тогда не с нами, а по большей части у тёщи.
- Ничего, Дашенька, не случится. Ничего, - ледяным тоном ответила жена, глядя в упор на меня.
Так вот, значит, что у неё было на уме…
4
Как и следовало ожидать, с Чипом началась прежняя морока. Нет, котёнок он был чистенький и симпатичный. Еду со стола не таскал, на тряпку у входных дверей не мочился.
И гадил только в свою "лоханку" (так мы это называли, от слова "лохань") - дурацкое пластмассовое изделие, которое жена купила специально для него в зоомагазине. При этом уверяла, что теперь не нужны никакие газеты, ни, тем более, песок.
Ну, это только в умах изобретателей подобных кошачьих биде газеты не нужны. В принципе, я знавал кота, который и на унитаз ходил по-человечески. Но в этот пластмассовый шедевр изобретателей-любителей кошек сразу не поверил. И правильно сделал.
Поскольку уже через неделю обнаружилось, что наш котик не прочь при случае пописать туда же, куда когда-то писала Василиса. А куда он, простите на ласковом слове, какал, для меня в первые недели вообще было загадкой.
Загадку, впрочем, я быстро разрешил (опыт-то у меня в этом смысле был довольно богатый): засохшее дерьмо обнаружилось под ванной, под кухонной мойкой, и на балконе.
Самым неприятным местом была мойка. Во-первых, чтобы под неё подлезть, надо было снимать нижнюю панель. А во-вторых, её сдвинуть было невозможно - трубы держали.
* * *
Но ко всему можно привыкнуть. Дочка с Чипом ладила. Я, в общем-то, тоже. Пытался пару раз провести "воспитательный" опыт - но жена так разоралась, что Чип описался прямо у меня в руках. Жена, естественно, заявила, что котёнок описался из-за того, что я до смерти перепугал несчастное животное, и что я вообще, в принципе, скотина и убийца. Да, она так и сказала. Я понял, что она почти верит всему тому, что говорит. Мне стало обидно, но доказывать что-то не приходилось: жена в таких случаях была непробиваема и к аргументам абсолютно глуха.
Теперь-то я понимаю, что мне с самого начала надо было сказать правду. Но тогда всё складывалось так, что правде этой она бы не поверила.