* * *
- В этом составе сильное бурление. Важно? Не думаю. - Цеда Куру Кан насадил связанные проволокой линзы на нос и уставился на Брюса. - Это странствие ума, Королевский Поборник, но ты рискуешь по настоящему проследовать в загробный мир. Если сражен разум, возврата нет. Увы, крайняя необходимость. Нужно исполнить волю короля.
- Я не воображаю, что там нет опасностей, Цеда. Скажите, пригодятся ли воинские умения?
- Непонятно. Но ты молод, умен и стоек. - Волшебник повернулся и осмотрел рабочий стол. - Великое бурление. Увы, остается только одно. - Он взял кубок рукой. Помедлил, подозрительно рассмотрел на свет, осторожно попробовал. - Ах, как я и думал. Все бурление связано со свернувшимся молоком. Брюс Беддикт, ты готов?
Поборник пожал плечами. Куру Кан кивнул: - Ты должен это выпить.
- Свернувшееся молоко мне не повредит, - сказал Брюс, принимая кубок. Быстро выпил и поставил серебро на стол. - Долго?
- Что долго?
- Когда наступит эффект.
- От питья? Идем со мной. Для странствия нежна Цедансия.
Брюс пошел за старым магом. У двери оглянулся на кубок: пахнущая лимоном и кислым молоком микстура, кажется, зловеще бурлила в животе. - Я так понимаю, в питье особого смысла не было.
- Новый напиток. Один из моих экспериментов. Я надеялся, что тебе понравится… но судя по бледному лбу, произошло обратное.
- Боюсь, вы правы.
- Ах, ладно, если питье окажется враждебным, ты от него избавишься.
- Какое утешительное знание, Цеда.
Остаток путешествия в глубины дворца оказался милосердно бедным на события. Цеда ввел Брюса в просторную комнату, где ждали плитки Оплотов. - Мы попытаемся использовать плитку Фулькра. Дольмен.
Они прошли по мостику к центральному диску. Большие плитки простирались во все стороны. Бурчание в животе Брюса стихло. Он ждал, когда заговорит Цеда.
- Некоторые вещи важны, некоторые нет. Но все привлекают внимание смертного. Никто из нас не способен всегда оставаться бдительным, приобретая мудрость из переплетения возможностей. Брюс Беддикт, это наша общая беда - невнимательность ведет человека в мир случайностей. Радуемся мигу, забывая о будущем. Старые истории о Первой Империи пали жертвами такой невнимательности. Богатые порты в устьях рек, покинутые триста лет назад - заиление, причиной которому вырубка лесов и плохие методы орошения. Гавани, которые ты сейчас нашел бы в миле от берега. Земля сползает в море, и всегда так было. Но мы, люди, способны сильно ускорить этот процесс.
Это важно? Думаю, отчасти. Я неохотно признаю многое, признаю и это. Есть природные изменения, перед действием которых блекнут опустошения древности. Этот мир очень, очень стар, и был старым даже до появления человечества. Так-то, Брюс Беддикт.
Куру Кан взмахнул рукой. Брюс поглядел вниз, куда указал волшебник, и увидел плитку Дольмена. Раскрашенный барельеф изображал одинокий монолит, полузакопанный в мертвой глине. Небо над ним было лишено черт, бесцветно.
- Даже моря рождены, чтобы потом умереть, - говорил Куру Кан. - Но земля держится за память, и все пережитое отпечатано на ее лице. Напротив, лишь в глубочайшей бездне глубочайшего океане ты найдешь следы времен, когда его воды плескались под солнцем. Брюс, мы можем использовать это знание.
- Нифадас туманно говорил о моей задаче. Я должен пробудить Маэла, очевидно, чтобы сообщить Старшему Богу, что им управляли. Но я не его поклонник, и нет среди летерийцев ни одной женщины, ни одного мужчины, которые могли бы сказать обратное. Почему Маэл должен послушать меня?
- Не малейшего понятия, Брюс. Импровизируй.
- А если этот бог воистину и полностью пал, превратился в безмозглого зверя, что тогда?
Куру Кан моргнул за линзами и промолчал. Брюс неловко поежился: - Если в путь отправится только мой разум, как это будет выглядеть для меня? Я смогу носить оружие?
- Какой ты вообразишь свою защиту, зависит только от тебя. Я почти уверен, что ты найдешь себя таким же, каков ты здесь. В доспехах и при оружии. Конечно, все это обман, но не важно. Начнем?
- Да.
Куру Кан сделал шаг, выбросил руку, хватая Брюса за перевязь. Этот дикий и неожиданно мощный рывок поднял его над краем диска. Тревожно вскрикнув, офицер замолотил ногами и плюхнулся на плитку Дольмена.
* * *
- Даже лучшие предприятия не избавлены от запинок.
Багг смотрел на Теола молча, тусклыми глазами; лицо его было непроницаемо.
- Да к тому же это лишь маленькое препятствие. Что до меня, так я счастлив. Честно. Твое совершенно непонятное недовольство и, осмелюсь сказать, слегка ослабшее доверие к себе исходит единственно из недопонимания. Причина не в результате трудов, уверяю тебя. - В качестве доказательства он не спеша повернулся на месте. - Видишь? Штанины действительно одинаковой длины. Мне будет тепло, какими бы холодными ни стали ночи. К счастью, холодных ночей здесь не бывает. Легче вообразить жару, но что мне до излишка пота в… между… гм, ног?
- Хозяин, сочетание этого грязно - серого оттенка с желтым - худшая комбинация, какую я изготавливал, - ответил Багг. - Меня тошнит от одного взгляда.
- Но что можно сделать с брюками?
- Сознаюсь, мало что. Я казню себя из принципа.
- Не могу поспорить. А теперь расскажи о делах дня, да поспеши, у меня в полночь встреча с мертвячкой.
- Широта вашего безрассудства не перестает меня удивлять, хозяин.
- Наш любимый выжига покончил с собой, как и ожидалось?
- Да, сразу, не петлял.
- А мне казалось, он как раз полез в петлю?
- Трудно сказать, ведь потом по его дому прошел пожар. Невезуха.
- А что слышно о реакции финеда Геруна Эберикта?
- Хозяин, он приуныл.
- Никаких ненужных подозрений?
- Кто знает? Его агенты расследовали, но больше искали припрятанную сумму выигрыша, надеясь возместить потери. Увы, никаких сокровищ не нашли.
- И очень хорошо. Эберикту придется проглотить эту потерю, или, точнее, потерю возможной прибыли. Ставку ему возместят. А теперь кончай болтовню, я должен подумать. - Теол поддернул брюки, сморщившись при виде гримасы Багга. - Нужно сбросить вес, - сказал он и начал шагать взад - вперед.
Четыре шага - и вот он, край крыши. Теол повернулся к Баггу. - Что это такое ты носишь?
- Последняя мода каменщиков и тому подобных.
- Пыльной Команды.
- Точно так.
- Широкий кожаный пояс с карманами и петельками.
Багг кивнул.
- Очевидно, в них следует помещать инструменты и материалы. Все, что нужно каменщикам.
- Ну, я оделся за компанию. Инструментами не пользовался.
- Но пояс тебе нужен.
- Чтобы сойти за своего. Да.
- О, это важно. Все должным образом внесено в расходы?
- Конечно. И еще деревянная шляпа.
- Ты имел в виду такую красную штуку?
- Точно так.
- Почему же она не на тебе?
- Я же сейчас не работаю. По крайней мере, не главным и единственным хозяином "Конструкций Багга".
- А пояс не снял.
- Удобно, хозяин. Думаю, мне понравилось бы носить пояс с мечом. В чувстве тяжести у бедра есть что-то ободряющее.
- Словно ты непрерывно сражаешься со стройматериалами.
- Да, хозяин. Вы кончили думать?
- Да.
- Хорошо. - Багг снял пояс и бросил на крышу. - Меня на сторону перекашивает. Ходил кругами.
- Как насчет травяного чая?
- Хотелось бы.
- Превосходно.
Несколько мгновений они взирали друг на друга; затем Багг кивнул и пошел к лестнице. Едва он показал спину, Теол снова начал подтягивать штаны. Кинул взгляд на пояс, явно заколебался, но покачал головой. - Слишком вольное допущение…
Багг спустился по ступеням. Теол подошел к кровати и улегся, громко заскрипев. Уставился в сумрачное небо. Приближался праздник, один из посвященных Страннику, вечному и таинственному подателю удачи, несчастливых обстоятельств и дурных побуждений. Как-то так. Теол не знал точно. Оплоты и все множество их обитателей придуманы как неистощимый источник бранных слов и клятвенных уверений. Так подозревал Теол. Кажется, все живые создания склонны увиливать от ответственности.
Это будет широкое и бессмысленное празднество. Повод - ничто, процесс - всё. Бесноватые игроки ждут Особых Топляков, когда к каналу выйдут самые знаменитые преступники. Люди, которым нравится внимание, найдут повод показать себя. Развлечения - это инвестиции в дозволенное безделье, а такое безделье говорит о богатстве. А тем временем стража опустевших имений будет чесать языки и дремать на посту.
Что-то заскреблось справа. Теол вгляделся в сумрак. - Ты рано.
Шерк Элалле подошла ближе. - Ты сказал, в полночь.
- До которой еще два звона.
- О? И точно.
Теол сел. - Ладно, ты здесь. Уже нет смысла отсылать. Но мы не пойдем к Селаш до больших курантов.
- Можем и пораньше.
- Могли бы, но не хочу ее тревожить. Она же сказала, что потребуется куча ингредиентов.
- Чем я хуже других трупов?
- Ну, для начала… другие трупы не дают сдачи.
Неупокоенная подошла поближе. - Почему бы мне захотеть драться? Разве она не просто украсит меня?
- Конечно. Я просто болтал. А ты что делала, Шерк Элалле?
- То же самое.
- То есть?
- Я хочу стать лучше. Хотя многие считают постоянство добродетелью. Что за чудные штаны.
- Согласен. Увы, не во вкусе большинства…
- У меня нет вкуса.
- Ах. Это следствие мертвого состояния или врожденное свойство?
Безжизненные запавшие глаза уставились на Теола. Раньше женщина старалась избегать прямого взгляда. - Я думаю… о празднике Странника.
Теол улыбнулся: - Ты предвосхитила меня, Шерк.
- Там шестнадцать стражников, и еще восемь спят или играют в казарме, стоящей около главного дома усадьбы. Соединяется она с домом переходом длиной в девятнадцать двойных шагов. Все наружные двери закрыты на два засова. В углах крыши стоит по стражнику, и все окна опутаны чарами. Стены имения высотой в два роста.
- Звучит солидно.
Шерк Элалле пожала плечами, отчего раздался хлюпающий звук, то ли от одежды, то ли откуда - то изнутри тела.
Снова показался Багг. Он поднимался, держась одной рукой - в другой был поднос, сделанный из крышки ящика. На нем стояли две глиняные чашки. Их содержимое испускало пар. Слуга медленно взошел на крышу, увидел их двоих и вздрогнул от испуга. - Извините. Шерк Элалле, привет тебе. Хочешь чашку чая?
- Не глупи.
- Ах, да. Я не подумал. Прошу прощения. - Багг подошел с подносом. Теол выбрал чашку и осторожно понюхал. И нахмурился на слугу.
Тот пожал плечами: - У нас не осталось трав, хозяин. Пришлось импровизировать.
- Из чего? Мокрой овчины?
Брови Багга взлетели: - Почти что. У меня были очески.
- Серые или желтые?
- Серые.
- Ну, тогда ладно. - Он глотнул. - Мягко.
- Да, наверное.
- Мы травим себя?
- Чуть - чуть, хозяин.
- Бывают дни, - сказала Шерк, - когда я жалею, что мертва. Но не сегодня.
Мужчины задумчиво созерцали ее, попивая чаек.
- В идеале, - продолжала женщина, - мне следовало бы откашляться, чтобы скрыть неловкость. Но в теперешнем состоянии я всегда чувствую себя неловко. К тому же, кашель повлечет неприятные последствия.
- А, ведь Селаш изобрела насосик, - ответил Теол. - Операция… гмм, будет не деликатная. Но вскоре ты станешь источать ароматы роз.
- И как она это устроит?
- Думаю, при помощи роз.
Шерк вздернула тонкую бровь: - Меня набьют сушеными розами?
- Ну, не всю же.
- Практический вопрос, Теол Беддикт. Как я смогу красться, если скриплю при каждом шаге?
- Отличный вопрос. Советую задать его Селаш.
- Кажется, вопросов будет море. Можно продолжить о доме возможной жертвы? Надеюсь, твой лакей достоин доверия.
- Совершенно, - ответил Теол. - Продолжай.
- Финед Герун Эберикт, как ожидается, будет на Особых Топляках до конца, а потом примет участие в приеме у Турадала Бризеда…
- Первого Консорта?
- Да. Я однажды обокрала его.
- Неужели? И как это удалось?
- Его девственность. Мы были очень молоды - ну, он был. Задолго до того, как он станцевал во дворце и вызвал интерес Королевы.
- Это интересная деталь. Он был твоей настоящей любовью, прости за личный вопрос?
- Настоящая любовь Турадала - он сам. Как я сказала, он был юн, я постарше. Теперь он старше меня, что за глупость. Хотя смешно. В любом случае, у него и тогда не было недостатка в женщинах и мужчинах. Воображаю, он думал, что сам завоевал меня. Может, и сейчас думает. Мера совершенства кражи - когда жертва не догадывается, что и как у него украли.
- Я думаю, - вставил Багг, - что Турадал Бризед не сожалел о своей сдаче.
- Наверное. - Она помолчала. - В мире нет ничего, чего нельзя украсть.
- И, с этой мыслью, кружащейся в животах как овечий жир, - сказал, поставив кружку. Теол, - мы с тобой пойдем гулять.
- Как далеко до Селаш?
- Мы растянем удовольствие. Спасибо, дорогой Багг, за необычайное и уникальное взбадривание. Ты тут уберешься?
- Если будет время.
Шерк колебалась. - Мне слезть по стене и следовать за тобой незаметно?
- Если хочешь, - нахмурился Теол. - Можно просто натянуть капюшон, и будешь неузнанной.
- Ладно. Встретимся на улице, чтобы я не вышла из дома, в который не входила.
- Там все еще шпионят?
- Кажется, нет, но нужно поосторожничать.
- Хорошо. Скоро увидимся.
Теол слез с крыши. Единственная комната провоняла сырой шерстью, жар от очага стоял невыносимый. Он поспешил наружу, повернул направо, а не налево, как обычно, и подошел к заброшенным конюшням, сейчас забитым мусором и обрезками досок. Двери были забиты или заложены кирпичом. Шерк Элалле появилась из темноты, натянув на голову капюшон. - Расскажи об этой Селаш.
Они пошли не спеша, друг за другом пробираясь по узкой улочке. - Давняя приятельница Багга. Бальзамировщики и прочие "служители" мертвых, кажется, все между собой в родстве. Они обмениваются технологиями и частями тел. Похоже, это целое искусство. Можно развернуть историю тела, словно свиток, исследуя ряд деталей.
- Что за смысл собирать список пороков, когда их носитель уже помер?
- Болезненное пристрастие. Или страстная болезнь.
- Ты пытаешься шутить?
- Что ты, Шерк Элалле. Я принял твои предостережения близко к сердцу.
- Теол Беддикт, ты для меня очень опасен. Но меня к тебе тянет, словно к белому нектару интеллекта. Я жажду этого сражения, борьбы с опасностью рассмеяться.
- Ну, если Селаш преуспеет в своих замыслах, риск смеха исчезнет. Сможешь хохотать без страха.
- И жива была, никогда не ХОХОТАЛА. Не жди этого и от мертвой. Но твои намеки… пугают. Избавление от борьбы - исчезновение искры. Меня охватывает уныние.
- Это риск достижения любой мечты, - ответил Теол, кивнув на Траншейный канал. Они свернули на его вонючую набережную. - Я преувеличиваю, Шерк. Но таковы горькие следствия успеха.
- Скажи, что ты знаешь о старой башне на запретной земле у дворца?
- Немного, разве что там проживает твоя немертвая подруга. Девочка.
- Да, она там. Я назвала ее Чашка.
- Мы перейдем здесь. - Теол показал на пешеходный мостик. - Она что-то значит для тебя?
- Трудно ответить. Может быть. Возможно, она будет что-то значить для всех нас, Теол Беддикт.
- Ага. И я могу чем - то помочь?
- Твое предложение удивляет.
- Стараюсь всегда удивлять, Шерк Элалле.
- Я пыталась установить ее… историю. Думаю, это важно. Кажется, старая башня населена духами, и это связано с Чашкой. Она испытывает отчаянную нужду.
- В чем?
- В человеческой плоти.
- Ух ты!
- Ведь именно поэтому Герун потерял шпиона, следившего за тобой.
Теол остановился. - Извини?
- Чашка его убила.
* * *
Вверх, к свету, уходили уступы черной каменной стены. Течения с неослабевающей яростью проносились по рифленой поверхности, и все твари, умевшие прикрепляться и находить на ней пропитание, были приземистыми, упрямыми и покрытыми жесткими панцирями. От основания утесов расходились выскобленные до скального основания равнины. Громадные острова мусора, поломанного и спрессованного невообразимым давлением, ползли по равнине - словно левиафаны мигрировали в потоках черной воды.
Брюс стоял на равнине, смотря на ползущую мимо массу. Он понимал, что стал свидетелем картин, недоступных прежде ни одному смертному. Здесь обыкновенные глаза узрели бы только тьму, здесь давление давно расплющило бы смертную плоть, спустившуюся с поверхности моря в его тайную глубь. Он был в одежде, в доспехах, рука сжимала меч. Холодные воды, быстрые течения ощущались смутно, не мешая сохранять равновесие, не сбивая с ног. Ледяная стужа не крала тепло из ног и рук.
Финед перевел дыхание - вдохнул сырой, холодный воздух. Понял, что это все тот же воздух подземной комнаты, Цедансии.
Понимание успокоило сердце, уменьшило тревогу. "В этом месте живет бог". Оно казалось вполне соответствующим. Первобытное, полное крайностей царство дикого насилия и столкновения безмерных сил стихии.
Еще одна масса детрита проплыла мимо него; Брюс увидел среди бледных, скелетированных сучьев и чего-то, казавшегося бухтами троса, расплющенные куски металла. С краев этих пластин поднимались тонкие белые щупальца. "Клянусь Странником, это же латы, а щупальца…"
Куча мусора проползла мимо. За ней Брюс увидел… нечто. Неподвижное, прямоугольное, торчащее из дна.
Он пошел к нему.
Дольмен.
Непостижимое открытие. Казалось невозможным, что лежащая перед ним равнина когда-то знала солнце, свежий воздух и сухой ветер.
Затем он увидел, что торчащая башня сделана из того же материала, что и вся плоская равнина, что она является ее выростом. Подойдя поближе, различил на поверхности резные глифы, хорошо сохранившиеся письмена.
Шесть дольменов, стоящие в ряд, уходящие линией от края обрыва. Он остановился у ближайшего.
Знаки покрыли черный камень серебристой решеткой, и в неровной поверхности под знаками он угадал намек на фигуру. Множество конечностей, плоская и маленькая голова, узкий лоб, массивные надбровья, единственная глазница. Широкий рот сомкнут и похож на гребень - окружен щупальцами, кончающимися острыми, тонкими клыками. Да, шесть суставчатых рук, две или четыре ноги, смутно различимых в неровностях камня.
Знаки покрывали фигуру, словно саван - Брюс подозревал, что они составили нечто вроде тюрьмы, барьера, мешавшего твари вырваться.
Серебро, казалось, течет по извивам знаков.
Брюс обошел дольмен и увидел на каждой грани сонм кошмарных демонических зверей, ни один не был похож на другого. Еще миг - и он пошел к следующему монолиту. Нашел еще знаки и барельефы.
Четвертый дольмен был иным. С одной из сторон были соскоблены все знаки, серебро угасло, а там, где могла быть фигура, глаз нечетко различал углубление, след тяжелой, громоздкой твари со щупальцами вместо ног.