- Это человек, Ладушка, разным бывает. И хорошим, и плохим. А народ плохим не может быть. Народ всегда хороший. И помнить они тебя долго буду. Гляди, так и песни запоют о вас с Радогором.
Заслышав их голоса, из - за кустов вынырнула берегиня. С перепачканными землей руками и лицом. С утра увязалась за Копытихой грядки полоть.
- Ой, не скажи, подруга. Народ, он, может, и хороший, а если вожжа под хвост попадет, так сама бы всех в болоте перетопила и ни одного не оставила. Такое бывало, зло возьмет, что и не знаю, что бы с ними сотворила.
- Ну, поехало, помело!
Копытиха обреченно махнула рукой.
- И вовсе не помело! - Обиделась кикимора. - Отгородилась от них лесом и все сразу для хорошими стали. А вот пожила бы с ними, так узнала с какой стороны за репку взяться. Бросила их Ладка, и правильно сделала. Пусть сейчас без нее поживут, а она и с Радогором не пропадет.
- Иди, иди…
Копытиха развернула ее за плечи и подтолкнула в тощий зад ладонью.
- У тебя еще две грядки не полоты.
- Дождешься от тебя доброго слова. Только подол подставляй пошире. А ты ее, девка, не слушай. Ты к умным прислушивайся. Они тебе худого не присоветуют.
- К тебе что ли? - Усмехнулась кикимора, увлекая ее за собой. - А ты, лада, переоболокись в мое тряпье и иди к нам. У грядки и печаль забудется.
Поймала взглядом Радогора.
- Все ли так исполнили, как наказала вам?
Радогор кивнул головой.
- Ратимир до единой пылинки велел все собрать и смертью пригрозить. И чтобы ни одна к руке не пристала. А потом за городом по реке спустили.
И задумчиво посмотрел на ведунью.
- Бросил я голову, матушка, к ногам, а она глаза открыла. И глаза те живые.
- Зло сразу не умирает, Радо. Живуче оно. - Вздохнула Копытиха и зябко поежилась. - Сколько лет копилась. Уж и старого князя Гордича нет, и молодой вслед за ним ушел, а она только крепнет. Где уж сразу ему уйти? И вода не сразу унесет. Походит оно вокруг народа.
Кикимора прищурилась и сладко причмокнула.
- Помню, помню я старого Гордича. И до чего же пригож был он! - И живо улыбнулась. - А уж сох он по тебе, подруга, словами не скажешь. Не знаю, как и устояла ты…
Круто развернулась и, с нескрываемым любопытством, заглянула в лицо старой ведуньи.
- А, может, не устояла все таки, подруга? Сознавайся.
- Отступись…
Кикимора забежала вперед и, пятясь задом, допытывалась.
- А не говори, что устояла. Уж такой он был весь из себя, что и я бы не устояла.
- Вот и сдавалась бы.
И обе скрылись за кустами.
- Сдалась бы, так не по мне сох и как свечка таял. Радогор провожал их ошарашенным взглядом. И не мог по этой, с трудом передвигающейся, старой, оплывшей женщине пылал любовной страстью когда - то красавец князь.
Из избы вышла Влада в платье Копытихи и с подоткнутым за пояс, подолом. Из - под платья выглядывали крепкие босые ноги. Не удержался и засмеялся.
Влада с удивлением посмотрела на него, окинула себя взглядом и тоже засмеялась.
- Только птиц отпугивать в таком наряде гожусь. - Согласилась она и прыгнула ему на шею. - но ты то не улетишь, сокол мой? Не побоишься меня в таком виде?
Радогор быстро оглянулся, и не увидев ни кого рядом, прижался губами к ее уху. Сердце забилось громко и отчетливо.
- Я знаю, что таится под этим платьем.
Услышала княжна его жаркий шепот. И зарделась.
- День же, Радо. Совестно про такое. - Прошептала она и еще теснее прижалась к его телу. - Ночь будет, тогда хоть что говори.
Смутился и Радогор, но взгляда не отвел.
- Я о другом, Ладушка. Я о сердце твоем, которое ради меня от родного дома, от земли, от людей отказалось. - И совсем уж виновато улыбнулся. - Хотя и о другом тоже.
- Счастье ты мое. - Влада всхлипнула. - Ты мой дом и моя земля!
- Нет, вы только поглядите на них! - Перебил ее резкий скрипучий голос кикиморы. Две старухи над грядками пластаются кверху задницами, а они средь бела дня милуются так, что завидки берут!
- А ты глаза бесстыжие уставила. - Сердито бросила ей Копытиха. - У девки глаза на мокром месте, легко ли отчину оставить, а ты совестишь.
- Так я же не со зла. - Начала оправдываться берегиня. - Мне ли не знать каково это? Где теперь мое болото родимое?
- А если знаешь, так и помалкивай. У тебя грядка не дополота стоит. - Отрезала Копытиха и перевала пристальный взгляд на Радогора и Владу. Заметила ее влажные глаза и принялась успокаивать. - А ты не бери в голову, лада, что она не об великого ума плетет. А если хочется, поплачь, сразу на душе отпустит. А нет, так заткни подолишко повыше да и иди к нам. Скорей забудешься.
Радогор с неохотой разнял руку и выпустил Владу из объятий, и озабоченно закрутил головой.
- Топор не вижу, матушка. Хочу крылечко поправить. А потом дров поколю. А то все при деле, один я из угла в угол мотаюсь.
- Не там ищешь. Ты в сенцах пошарь. - С лукавой улыбкой посоветовала ведунья. И обняв Владу, увела ее с собой, по дороге успокаивая. - Тревожно тебе сейчас, девица, душа трепещет. Хоть и своей волей за ним бежишь, да не ведаешь, чем чужая земля встретит.
- Ведаю, матушка, ведаю… В том загадки нет. Видела уже кто Радогора ждет. - Влада наклонилась над грядкой, умело выщипывая сорную траву. - И не о том тревожусь, чем чужая земля встретит. О другом думаю. Сумею ли уберечь его? Хватит ли моих сил для этого? Думала, умру, когда Упырь его глаза ослепил и меч над головой занес. Обезножила от страха. Не за себя, за него, за Радогора. В нем вся моя жизнь и другой не будет. Себя не помню, когда вижу его. А не рядом, будто и не живу….
И слезы покатились из глаз. Полились на руки, покатились на грядку.
- Как батюшкино кленовое копье летит он, а куда прилетит, про то и Род вряд ли скажет Сумею ли рядом с ним выстоять. И жутко, и томно мне рядом с ним, когда вижу, что впереди ждет. И так сладко, как еще ни когда не было.
- Эх, девица. Нашла о чем горевать. - Вскинулась берегиня, не дав и рта раскрыть Копытихе. - Кому бы еще рядом с ним ходить, как не тебе? Да ты поглядеть на него грозно не дашь, не то что пальцем тронуть.
Но Лада, словно не видя и не слыша их, торопилась выговориться.
- Из неволи меня вывел, ярла, мучителя моего зарубил, у смерти отнял, когда уже сама Марана мне в глаза заглядывала и пальцем манила к себе. До самого города через леса и болота на руках нес. От подсылов спас… И что я могу, как я его уберегу, когда и до плеча ему не достану, хоть в нитку вытянусь.
Копытиха бережно коснулась ее плеча рукой.
- Много больше, чем мнится тебе, княжна. Много больше. Силу ты ему даешь. Ты еще и сама не ведаешь, сколько той силы в тебе скопилось. И силы в нем не убудет, пока ты рядом.
Влада подняла голову и с надеждой посмотрела на ведунью.
- Про то и сама вещий сон видела. А в нем он и я сама рядом. Всегда!
- А что еще увидеть успела?
Кикимора одним махом перепрыгнула через гряду и подсела рядом, натянув подол на острые коленки.
- Говори, девонька. Не стесняйся. Страсть как люблю сны выслушивать. Я и угадывать умею.
И замолчала, уловив на себе сердитый взгляд Копытихи.
- Не упомнила я всего. Хворая была тогда еще. Помню дым черный все небо застилает, а через него огонь рыжий… Зверь диковинный на четырех лапах скачет и по воздуху крыльями колотит. Тот, который за мечом Радогоровым приходил, такой же был…А из пасти клыки торчат и пламя льется. Еще город помню каменный. А на стены воины лезут. И под стенами их столько, что по окаем земли не видно. На стене же Радогор стоит, а рядом я. А дальше битвы. Битвы…. И Смерть всюду. И тучи черные в рыжем огне. Было и другое, да я проклятущая, все заспала.
- Веселый сон! - Разочарованно хмыкнула кикимора и вернулась к своей грядке. - Этого добра и здесь пруд пруди, просто девать не куда, чтобы за ним гоняться, ноги бить и сапоги топтать.
Копытиха, сложив руки на коленях, долго сидела молча, задумчиво глядя в землю. И так же задумчиво спросила.
- Радогору свой сон сказывала?
- Он такой же видел.
- Так, что же ты тогда слезы льешь, когда у вас даже сон один на двоих. - Возмутилась ведунья.
- Так должно быть, а как будет и сам Род не скажет. Он так сказал. - Всхлипывая, пробормотала Лада.
- Ну, и дурак! - Решительно заявила кикимора и возмущенно выпрямилась над грядкой. - Счастье ему само в руки прыгнуло. Да еще какое, а он кобенится.
- Выговорилась? - Зыркнула в ее сторону Копытиха. - Тогда помолчи. А ты, Лада, сну верь. А сил у тебя хватит. И уберечь сумеешь, и укрепить. О прочем же я думать буду. А как надумаю, скажу. Вытирай слезы и щипли эту заразу. Но вот что меня еще грызет. Коли зверь крылатый был, было и еще что - то. Не могло не быть.
- Заспала! Как в черный колодец провалилась. Падаю, падаю, а ему конца нет… - Слезы снова появились на глазах.
- Ин ладно. Что заспала, тому не быть. А значит и колодцу, провалиться он не может, окаянный. А ты знай сейчас, что всю печаль - тугу мне отдала и будто ее ни когда не было. А то скажу Радогору и он разом тебя заставит в ладошку глядеть. И то, что помнила, забудешь.
И улыбнулась.
- Матушка! Я же не ему, тебе пожаловалась. - С неподдельным испугом вскрикнула Лада. - Он и узнать, не узнает.
- Ты дергай, дергай травку. Она хорошо успокаивает. - Оглянулась на берегиню и засмеялась. - подруга моя, чистое веретено. А травки пощипала и сразу тихая и задумчивая.
- Зато грядка чистая. - Огрызнулась берегиня. - Сама и объем ее.
- Зубы не возьмут.
-А я попарю, растолку и зубов не надо.
Солнце за полдень переползло, когда их внимание привлекли лошадинное ржание. Нетерпеливое всхрапывание и громкие мужские голоса. Радогор прыжком метнулся в избу и выскочил той же ногой, сжимая в руке обнаженный меч. Тревожно подняла голову и Влада. И только Копытиха была спокойна.
- Отробились! - Спокойно сказала она, с трудом выпрямилась и вытерла руки о свой передник. - Гости едут. Встречайте. И Ягодка, бэр твой не путевый, не разбирая дороги прямо через кусты ломит. И хоть дери ему уши, хоть нет, а толку все мало. На днях за ягодами пошла, чтобы пирогами угостить, смотрю - все переломано, перетоптано, а ему и горя мало, неслуху этакому.
- Хороши хозяева! - прогремел веселый голос Ратимира. - Гости к дому подъехать не успели, а их уже на меч ловят.
- Прости, Ратимир. Забылся за работой и по сторонам оглядываться забыл.
- Оно и видно. - Ратимир окинул его работу быстрым взглядом. И покачал головой. - Не по топору рука, как погляжу. Рукоять меча ловчее лежит в ней.
И кивнул головой за спину.
- Не одни мы пришли, Радогор. Много народа захотело проститься с вами. Отказать не мог.
Княжна появилась перед ними в своем нелепом наряде, но увидев за спиной Ратимира десятки человек, смутилась, охнула и скрылась в избе. А от грядок к ним выбирались Копытиха с кикиморой.
- Знакомься, матушка. - Повернулся к ним Радогор. - Князь Верховский, именем Ратимир. И его воеводы, наши с Ладой друзья, Охлябя, Неждан и Гребенка. Прочих же и сама лучше меня знаешь.
Ратимир молодо выпрыгнул из седла и шагнул к Копытихе.
- Коли Радогор матушкой зовет, позволь и мне тебя так величать. Своей уже давно нет.
Наклонился и коснулся губами щеки.
Копытиха порозовела от смущения.
А Радогор обернулся и поискал кого - то глазами.
- Не хоронись за спинами, тетушка. Покажись людям. Пусть увидят, кто помог мне с колдуном справиться.
И силой, за руку вытянул вперед, упирающуюся кикимору.
- Болота здешние для людей веками, с самых незапамятных лет, берегла она для людей. И первой вызвалась мне помочь Если бы не она, то вряд ли до него дошел, а коли бы дошел, обратно не вернулся. На тебя оставляю их, друг мой. И на вас, люди добрые.
Ратимир, храня серьезность, чинно поклонился, не скрывая любопытства, посмотрел на кикимору и взял ее за руку.
- Прости, берегиня, за бесстыдный взгляд. Сколько лет топчу землю, а видеть довелось впервые. И мне тетушкой будь. Не откажи в милости.
Лицо берегини, твердое и темное, как древняя кора, порозовело от счастья.
А Ратимр обернулся и весело прокричал, приехавшим вместе с ним, людям.
- А почему все до сих в седлах? Охлябя, выкладывай все, что с собой привезли да накрывайте поляну попросторней. Чтобы ни кто по за столу не остался.
На крыльцо вышла Влада, уже ставшим привычным для нее, наряде. Но без меча.
- Прости, княжна Владислава, что таким числом приехали. - Обратился к ней Ратимир. - Не мог я им отказать…
- Не извиняйся, Ратимир. - С трудом выговорила Влада, чувствуя, как противные слезы снова готовы брызнуть из глаз. - Не они, я должна повиниться перед ними за то, что плохо думала о них. Только вот встречать вас не чем. Не думали, что столько гостей приедет.
Ратимир весело засмеялся. Заулыбались и люди, тронутые искренними слова княжны.
- Город обо всем позаботился, княжна. - Сказал он, поворачиваясь к воеводам. - Охлябя!
Но уже без его слов раскрывались торока, развязывались мешки. На белоснежные скатерти, расстеленные прямо на траву, выставлялась дорогая посуда и выкладывалось угощение, кувшины с вином и медами.
- А это…
- Подожди, Ратимир. - Остановил князя Радогор. - Не всех наших друзей ты еще видел. За стол, как берегиня, не сядет, но рад будет, что не забыли мы его. И тетушка за него порадуется.
Повернулся к лесу и громко позвал.
- Брат Леший, выйди к нам. Позволь поздороваться с тобой нашим друзьям.
Все, кто был в то время рядом, дружно повернулись к нему. А в их глазах угадывался страх.
Слыханное ли дело, чтобы лешие. Страхолюды, в друзьях, а хлеще того, в братьях у людей ходили! Кикимора еще куда не шло. Не каждый день в болото, в дрягву захаживать приходится. Но Леший! По темну из - за них и к лесу близко подойти боязно.
Радогору хорошо понятны были их страху и он, не оборачиваясь, тихо, с печалью в голосе, сказал.
- Не в каждый кощун верить надо. Он лес от беды для людей бережет, а мы за его труды его же и черним. Вот и прячется он от людей.
Ратимир с тревожным ожиданием, вглядывался в лес.
- Ну, Радогор! - Покачал он головой. - Всякого от тебя видел, всякого ожидал, но такого….
- Не страшись, брат Леший, покажись людям. Чтобы знали, что не с той стороны беды ждут. - И покосился на Ратимира. - И ему спокойней будет. Стар он уже. И ходит с трудом. Матушка рядом с ним девчушка - резвушка.
Качнулось дерево, заскрипело, затрещали сухие ветки и леший при поднялся над землей на, плохо гнущихся, ногах.
- Здрав будь, князь Ратимир. - Раздался глуховатый, как из - под земли, голос. - И вам все здравствовать, люди, коли худа моему лесу не сотворите.
- По здорову и тебе, дедко. Проходи к столу. - Ратимир с трудом приходил в себя от изумления.
- Какой уж стол! - Вроде бы пожаловался леший. - Желудок пищу не принимает. А за доброе слово спасибо. Но лучше в сторонке постою. Полюбуюсь, как добрые люди вкушают, радуются.
Качнулся, опускаясь, закрылся ветками и уж дерево перед ними, от других не отличишь.
- Умеешь ты удивить! - Ратимир, наконец, опомнился.
- Не удивить, поразить. - Прошептал Неждан. - У меня аж душа оборвалась. Это же какая силища в нем таится? И когда ты все успеваешь? И кикимора в родне, и леший в братьях ходит у тебя.
Влада, стоя рядом с Радогором, с улыбкой смотрит на них. И не скрывает удовольствия от их растерянности.
- Один он остался в здешних местах. Других уже нет. Только по сухим вершинкам и можно распознать их. И кикимора, берегиня, то есть, одна. Первыми они, еще до людей на свет появились. Беречь их надо, Ратимир. Умрут, и тоскливо будет без них людям жить. - Глядя мимо них, проговорил с тихой грустью. Радогор. - А люди еще не понимают, что уйдут они и сказка умрет, которая в каждой душе живет. Без нее же душе опустеет. На тебя оставляю, береги их, Ратимир. Власти и сил у тебя хватит. Шумные они бывают, но не злобивые. Души в них детские, сам видишь, открытые добру. А люди их боятся. Обижают, вот они и прячутся. Даже домовой от глаз хоронится, хотя бок о бок с людьми живет.
Охлябя слушает его, но глаз не сводит с лешего.
- Тут он и живет?
- Бывает, что и тут, а бывает и нет. А сейчас с нами от самой дрягвы, где нас дожидался, пришел. - Улыбнулся Радогор, не желая открывать им истинную причину появления здесь лешего.
Ратимир стоял. Задумчиво покачивая головой и вслушиваясь в слова Радогора. Взгляд его наткнулся на скатерти, остановился на растерянном лице Копытихи, увидел нетерпение в глазах берегини и развел руками.
- А что же мы стоим? Матушка, твой дом, тебе и гостей к столу звать. - Улыбнулся он. - тетушка берегиня, выбирай, кого рядом с собой посадишь.
Берегиня, судя по ее виду, новый князь пришелся по душе. Душой прост, не заносчив и уважителен, как и сам Радогор.
- Около молодых пристроюсь. - Сверкнула она глазами. - Чай куском не обнесут
- Так тому и быть. - Решил Ратимир и повернулся к своим молодым спутникам. - Охлябя, несите…
А у них уже все давно готово. Сзади прячется. Из - за спины Ратимира появилась рука Охляби и на ладони князя лег длинный свирток. Ратимир, не торопясь, размотал плотную ткань и на руки Радогора лег меч в дорогих ножнах с дорогими серебрянными накладками.
- Меч сей проще твоего, но будет ему парой. В бою взял его много лет назад и берег для случая. Вот и дождался, выпал случай.
Радогор медленно потянул клинок из ножен и пробежался взглядом по узкому, хищно изогнутому клинку. Металл хорош. Без замаха раскрутил клинок одной кистью, перебросил в другую руку и прислушался к его голосу.
- Спасибо тебе, Ратимир.
- А это тебе, княжна Владислава, от всего города, от всех концов…
Вперед выступил старшина кузнечного конца, бережно неся на вытянутых руках что - то, закрытое тонким платом. А потому, как едва ли не со страхом старшина глядит на свои руки можно было догадаться, что дар в его руках… но догадаться не успела.
- Подними лоскут, княжна. Неловко мне зубами будет.
Влада осторожно откинула ткань и с трудом удержалась от того, чтобы ахнуть.
Умело свернутая, на руках кузнеца лежала легкая, матово сверкающая кольчуга с досчатым панцырем на груди. А поверх кольчуги такой же кованый шлем с наушами, сетчатой бармицей и короткой, до кончика носа, личиной.
- Знаем, не потехи ради обрядилась ты, княжна Владислава, в воинский наряд. Носи на здоровье, а на нас зла не держи.
Обернулся, не дожидаясь, когда она придет в себя от удивления, и поманил к себе кого - то взглядом.
- А это тебе от другого конца. Один венец ты городу вернула, мы же тебе другой венец даем. - И почерневшими от огня и раскаленного железа, руками бережно одел на ее голову тонкий, узорчатый обруч украшенный нежно розовыми самоцветами. - Одень его поверх шелома и пусть каждый видит, княжна Верховская Владислава едет, а не кто - нибудь. От всего города тебе говорю это.
Замолчал, чтобы перевести дух от длинной речи и Неждан с Гребенкой, воспользовавшись этим, выволокли сундук, стянутый железными лентами и расписанный травчатым узором.