ЧАСТЬ 1
ДЕЛО О НАСЛЕДСТВЕ
…уже над Книгою Перемен проснулась чтица.-
Н. Галкина
1
- Тетенька Ксанта, а чего господин Атли так на мои коленки смотрит? - ойкает вполголоса юная Дарисса, жрица вещей богини Дариссы.
- Тс-с, дорогая, - шепчет ей на ухо Ксанта. - Ты разве забыла, что он жрец Атли Многолюбивого? Ему по статусу положено на девичьи коленки внимание обращать. Хотя собственные коленки его гораздо больше волнуют. Ревматические.
Здесь, как и во всем Пришеламье, повозки делают по образцу дивь-их колесниц - у них всего лишь одна ось и два колеса, а кузов подвешивают на скрученных сыромятных ремнях и при езде даже по самой неровной дороге сидения лишь мягко покачиваются. Так как на сей раз надо перевезти большое количество пассажиров повозки соединили по две, а сверху на растяжках из ивовых прутьев натянули дубленые бычьи шкуры, защищающие жрецов от дождя. В результате все сооружение разом стало куда тяжелее и неповоротливее.
В повозку их набилось шестеро. Приходится сидеть в тесноте - локоть к локтю, колени к коленям - и практически в темноте. Так что, с одной стороны Атли и смотреть больше не на что - разве что на коленки соседки напротив, а с другой, - не больно-то много он и увидит. Дорога, как и полагается осенью, омерзительная. Колеса то застревают в грязи, то наскакивают на камень бывшей мостовой, и вся колымага качается, как неумелый любовник, лишенный чувства ритма. Шесть человек дружно отдавливают друг другу ноги, врезаются локтями друг другу в бока, сталкиваются головами, словом, пребывают в неком вынужденном единстве, после которого им, вероятно, придется приложить усилия, чтобы вновь почувствовать себя самостоятельными людьми. Единение культов в действии!
Во главе каравана чинно движутся двое носилок - по восемь мулов на каждые. В них спокойно, не теряя достоинства, путешествуют предстоятели великих богов: Аэты Открывающей Колчан, Айда Говорящего Мечом, Дея Дарующего Весну. Четвертое место по праву принадлежит Дариссе, но она предпочла держаться поближе к Ксанте - второй женщине-жрице среди этого скопища мужчин.
Вслед за носилками растянулась длинная вереница повозок, в них едут мелкие сошки: почти сотня жрецов из маленьких храмов - последние предстоятели вымирающих культов. Господин Кервальс, Тот, кто режет Хлеб в замке Вепря, поистине задумал великое дело - последний парад перед торжественным уходом на дно океана забвения. В этом году Кервальсу исполнилось пятьдесят лет (точнее, он так постановил, потому что вряд ли кто помнит, сколько ему лет на самом деле), и согласно местным законам он должен официально представить крестьянам своего наследника. А все жрецы, набитые сейчас в повозки, как селедки в бочонки, должны будут торжественно благословить юнца. Будем пить и веселится в эту ночь! Ох, если я смогу хоть что-нибудь проглотить после этакой болтанки.
На Дариссе - бледно-голубое бархатное платье с серебряным шитьем, очень нарядное, довольно тонкое и весьма открытое. Поэтому она кутает шею и плечи в толстый и довольно бесформенный пуховый платок - Ксанта прихватила про запас уйму шерстяных вещей: она-то хорошо знает, насколько холодно бывает осенью в каменных замках.
Итак, их шестеро. Ксанта - Жрица Тишины, Дарисса - Жрица Вещей, Атли - жрец Атли Многолюбивого, и кроме них, - жрецы Храма Первенцев, Храма Последнего Снопа, Храма Текущей Воды. Троих последних Ксанте до этого видеть не приходилось. Атли она прежде видала пару раз и давным-давно. И уж конечно, ей и в голову придти не могло, что когда-нибудь они встретятся в таком месте и в такое время.
Ксанта невольно вздыхает. Ах, какая это была красивая легенда! Ворон Атли Многолюбивый, Проникающий Сквозь Стены, залетел в сад Царицы Ночи и стал клевать ягоды. Вышли храмовые девы, чтоб его прогнать, а он похитил одну из них самую прекрасную. Ах, какая красивая легенда, какой красивый праздник! Ксанта, когда была в возрасте Дариссы, успела увидеть один из последних праздников в Храме Атли. Сад Царицы Ночи, украшенный разноцветными фонарями. Храмовые девы в струящихся одеждах танцуют, словно морские волны, набегающие на берег. Ворон Атли в аспидно-черных одеждах - стремительный яростный обольститель (тогда у него еще не было ревматических коленок).
Теперь уже не то. Храм Атли обветшал и не подлежит восстановлению. Сам Атли признан подобием Айда Говорящего Мечом. Это звучит несколько странно, так как Айд, по словам его собственных жрецов, - мужчина весьма строгого нрава. На взгляд Ксанты, Дей подошел бы лучше - он тоже, как и Атли, священный бабник. Но комиссия магистрата по реформе религии ориентируются скорее на масть, чем на внутреннее содержание. Дей - рыжий, а Айд и Атли - черные. Вот и получилось, что жертвы Атли приносятся теперь в храме Айда, там же прикармливают бывшего танцора. А после его смерти, как полагает Ксанта, имя его бога быстро забудется. И то правда - четыре больших храма городу содержать куда проще, чем сотню маленьких.
Ксанта вовсе не собирается роптать на решение магистрата. Культ четырех великих богов с быстротой молнии распространяется по всему побережью, и не нам становиться поперек потока. Четыре бога - это выгодно, удобно и современно. Наконец удастся навести порядок в преданиях и хрониках изначальных времен, а то в прежние времена, когда каждый храм тянул одеяло на себя и на своего бога, это было весьма затруднительно. Ксанту, впрочем, ни хроники изначальных времен, ни новомодные фантазии магистрата не слишком волнуют. У нее все уже давно продумано. Официально культ ее богини никто не отменит - зачем такие ужасы? - а удержать храм на плаву без городских денег она, возможно, сумеет и сама. Если придумает как. Строго говоря, эта поездка пришлась очень не ко времени - ее место сейчас в столице, но когда такие люди и так приглашают… Ладно, богиню вовремя покормить и пол лишний раз в храме подмести - с этим и Амика справится. Повеселимся напоследок, а потом засучим рукава и за работу.
2
Наконец повозка останавливается. Ксанта распахивает двери и выпрыгивает прямо в грязь - ей уже не жалко ни башмаков, ни подола, она хочет только одного - двигаться! После духоты и густых человеческих запахов холодный и влажный осенний ветер кажется ей благословением. Замок стоит на высоком холме, и носилки с мулами чинно плывут к поднятым воротам, а вот измученным лошадям уже не под силу одолеть скользкий склон, но Ксанта и так донельзя довольна. Она решительно хватает Дариссу под руку и начинает восхождение, вскоре оставляя всех мужчин далеко позади.
Уже совсем стемнело, но Ксанта силится получше рассмотреть свое новое обиталище - вряд ли в ближайшие дни ей представится возможность выйти прогуляться. Замок выглядит сугубо мирным: ров засыпан, стены прорезаны множеством широких окон, галереи для стрелков перестроены в жилые комнаты, на настилах четырех широких башен нет ни одной метательной машины - они похожи скорее не смотровые площадки, чем на серьезные укрепления. Ксанта невольно вздыхает.
У нее на родине слыхом не слыхивали о таких местах, где замки оставляют совсем без охраны. Разве что королевские картографы могли бы что-то рассказать, да Ксанте не довелось с ними встретиться. На картах Королевства здешняя местность наречена попросту Мешком. И недаром - Великий Лес Шелам в незапамятные времена вытянул две огромные лапы и охватил здешние долины с севера и юга, надежно закрывая Мешок и от свирепых дивов с южных гор, и от северных соседей, о которых мало что известно, но добра ждать не приходится. На западе же пролегла цепь старых гор, отсекая Мешок от моря и заодно от морских разбойников. Три больших реки стекают с гор, кормят долины и теряются в краю озер и болот на востоке. Торговцы и пираты из Венетты, ближайшего приморского города, зовут Мешок Ларчиком, но хорошо знают, что взломать замок у Ларчика будет нелегко. Сквозь горы ведут несколько перевалов, пригодных для торговых караванов, но не для того, чтобы спустить в долину мощную армию. Впрочем, без своих кораблей жители Венетты чувствовали бы себя здесь совсем беспомощными, поэтому они предпочитают везти железные мечи и рабочий инструмент в качестве товара; тем более что цены на металл, как простой, так и благородный, в пяти здешних торговых городах неизменно высоки. Руды в горах и болотах Мешка совсем мало, зато Мешок знаменит своими садами и пастбищами на склонах холмов. А там, где есть плодовые деревья и овечья шерсть, всегда найдется работа. Поэтому Ксанта и другие беженцы из истерзанного междоусобной войной Королевства называют это место по-своему - За Пазухой.
Женщины подходят еще ближе, невольно запрокидывая головы, чтобы рассмотреть герб над воротами - огромный белый вепрь упирается клыками в черный камень. И тут Ксанта толкает Дариссу локтем и указывает вверх. Здесь действительно есть нечто, по-настоящему интересное. Все окна в стене закрыты, но не деревянными ставнями, как обычно. Нет, они заложены наглухо, кирпичами, и, прищурив глаза, Да-рисса даже различает темные швы раствора. Прежде ей такого видеть не доводилось.
Две жрицы пересекают двор, ориентируясь на свет фонаря, виляя между многочисленных повозок, сараев, поленниц, не без труда огибают колодец, спотыкаясь о деревянные колоды, из которых тут поят лошадей, и наконец попадают под крышу - на огромную пышущую жаром кухню. Вскоре сюда же набиваются прочие прибывшие с тем же караваном жрецы, и в кухне становится тесно.
Местная челядь, в основном, озабочена тем, чтобы накормить жрецов Великих богов (те уже наверху беседуют с хозяевами дома), на долю же мелкой сошки достается по стакану горячего вина да по доброму ломтю свежего хлеба. Жрецы сокрушенно вздыхают при виде такого неуважения, но что делать, что делать… Придется ждать, пока о них вспомнят.
Дарисса с наслаждением вытягивает ноги. Ксанта же вдруг начинает вылезать из-за стола.
- Ты куда? - испуганно спрашивает девушка.
Ее подруга вместо ответа тычет пальцем в потолок.
- Нет, ты только посмотри!
Дарисса поднимает голову. Потолок как потолок. Каменный свод, деревянные перекрытия.
- Ничего я не вижу, - говорит она с усталым вздохом.
- Вот и я не вижу! - радостно восклицает Ксанта. - Дыма не вижу. И копоти. Куда же они подевались, интересно знать?
Оставив измученную Дариссу на скамье, Жрица Тишины начинает бродить по кухне, согревая руки о свой стакан, разглядывая резьбу на полках и лавках, присматриваясь к тому, как устроена вытяжка, - под потолком действительно нет привычного темного облака дыма, и это ужасно занимает Ксанту. Она - любительница всяких новомодных штучек, которые здорово скрашивают жизнь. Кроме того, ей хочется попристальнее присмотреться к слугам - чтобы сделать первые выводы насчет здешних господ. И она действительно замечает странную вещь. Прислуги здесь много. Молодежь - лакеи, водоносы и кухонные девушки - выглядит именно так, как и должна выглядеть молодежь в ожидании большого праздника, - они нарядно одеты, оживлены, много болтают, смеются и, как птички, летают туда-сюда - от очага через всю кухню по витой деревянной лестнице наверх - к хозяевам и почетным гостям. Зато люди пожилые и уважаемые: повара, хлеборез, искусно изготовляющий из хлеба солонки и блюда для подачи мяса, буфетчик, выдающий лакеям серебряные блюда и кубки, - все они хранят суровый, мрачный вид и косятся на приезжих с откровенно кислыми минами. Разумеется, такое нашествие гостей должно всерьез ударить по кладовым замка, но в конце концов велика ли беда! Не так уж часто юного наследника вводят в права владения, и ради этого случая можно немного пороскошествовать. Словом, по мнению Ксанты, у старших слуг нет ни малейшего повода для дурного настроения. Или все же есть? Поразмыслив немного, она приходит к выводу, что это - не ее дело, устройство вытяжки гораздо интереснее.
И вдруг среди толпы теснящихся у буфета людей она замечает знакомое лицо.
- Тамо?
Секунду он смотрит недоуменно, затем расплывается в улыбке:
- Ксанта? Ты откуда? Ну конечно! Как я не догадался, что тебя тоже пригласят. Подожди, я сейчас освобожусь.
Он быстро что-то говорит буфетчику и пробирается поближе к жрице. На нем темно-синий камзол и желтая косая лента через плечо с вышитым гербом замка. На сей раз Ксанте удается прочесть девиз хозяина: "Не стой на моем пути!"
- Ну видишь, где я теперь живу? Как тебе тут? Ксанта смеется:
- Еще не поняла. Скажи лучше, как тебе тут? Выглядишь ты отменно, но почему возишься с тарелками? Неужели дела так плохи?
- Ну что ты. Это просто по случаю вашего приезда. На самом деле у меня здесь полно работы. Только закончил росписи наверху, в комнатах молодых господ, затем еще покои хозяйки, а там надеюсь и хозяина уговорить отштукатурить стены заново. Здесь порядок наводили в последний раз неведомо когда - где краска не полопалась от жары, там от сырости потекла. А не согласится - примусь портреты в галерее подновлять. А здесь их мно-ого. Так что раньше, чем лет через пять я в город не вернусь, не жди. К большим храмам меня и близко не подпустят - там все куплено загодя, а… А вообще, что это я болтаю?! Ты ведь, наверное, есть хочешь?
- По правде говоря, да. Не оставишь меня в беде?
- О чем речь? Садись за стол и подожди минутку, сейчас что-нибудь раздобуду.
- Спасибо. Я вот там устроилась. Видишь красавицу в голубом платье? Это Дарисса из Храма Дариссы. Она, между прочим, тоже голодная.
- О, так ты с ней подружилась?! Молодец, я всегда знал, что ты не пропадешь. Может, за меня еще когда-нибудь похлопочешь, если я надумаю в город перебраться.
Ксанта удивленно поднимает брови. Она никогда не рассматривала свое покровительство Дариссе с этой точки зрения. Хм, век живи - век учись!
- Ладно, - говорит она решительно, - накорми нас сначала, а уж перед Дариссой выслуживайся сам.
3
В этот момент где-то наверху слышится грохот, хлопает дверь. Затем по ступеням лестницы скатывается отчаянно звенящее оловянное блюдо, щедро орошая подливкой и лестницу, и ноги всех, кто не успел увернуться. Следом за ним влетает растрепанный кухонный мальчишка с красным следом от затрещины через всю щеку.
- Еще раз войдешь без зова, из окна выкину! - гремит наверху чей-то грозный голос, и снова хлопает дверь.
Мальчишка, всхлипывая, подхватывает блюдо и начинает собирать разбросанные по полу куски мяса. Жрецы изумленно замолкают, но местная челядь не обращает на мальчишку никакого внимания.
- Это еще что такое? - спрашивает Ксанта у" Тамо. Тот машет рукой:
- Да Керви, старшенький наш, опять не с той ноги встал. Не обращай внимания, тебе с ним, скорее всего, столкнуться не придется. Ну погоди, я сейчас.
Ксанта возвращается к Дариссе и мгновеньем спустя рядом с ними оказывается Тамо - с пустыми руками и ртом, полным обещаний. Вот-вот, буквально сейчас-сейчас их накормят - он уже обо всем договорился с нужными людьми. Ксанта стоически сглатывает слюну и представляет:
- Прошу знакомиться - Тамо из Венетты, Дарисса из Храма Да-риссы.
- Из Венетты? - ахает, разумеется, девушка. Тамо смущенно улыбается:
- По правде говоря, я ушел оттуда совсем мальчишкой. Оказался слишком слаб, чтобы держать весло, и недостаточно храбр, чтобы лазать по мачтам. Пришлось уйти с позором.
- Тамо - художник, - поясняет Ксанта. - Причем, по-моему, неплохой. Мы познакомились года три назад, когда он расписывал для меня ширмы в Храме.
- О! - произносит Дарисса.
Тут наконец появляется "нужный человек" - сухопарая старушка с поджатыми губами, злыми колючими глазами и дымящимся глиняным горшком. Отодвинув Ксанту плечом, она с размаху ставит горшок на стол, так что горячие брызги летят на платье и чуть ли не в лицо женщинам, сердито хмыкает и уходит. Дарисса повторяет свое "О!", но уже не уважительно, а возмущенно и жалобно.
Тамо тоже провожает старуху сердитым взглядом.
- Прошу прощения, - говорит он. - Но это Клота, бывшая кормилица Керви. Понятно, что сегодня она не в духе.
В горшке разваренная чечевица, густо посыпанная сыром. Ксанта тут же достает из сумочки на поясе деревянную ложку, Дарисса рассеянно озирается. Ксанта протягивает ложку ей, а сама берет кусок хлеба.
- Теперь я понимаю, в кого удался ваш старшенький, - говорит она Тамо и, снова повернувшись к Дариссе, объясняет. - Керви - это тот самый грубиян, который только. что спустил мальчишку с лестницы.
- Право, накануне своего праздника он мог бы вести себя полюбез-нее, - рассудительно говорит Дарисса.
Тамо разводит руками:
- Но ведь это не его праздник! Разве вам не сказали? Это младшего, Лаха, завтра будут вводить в права наследства.
- А, тогда ясно, тогда все правильно, - бормочет Ксанта, уже до отказу набившая рот горячей чечевицей.
- Нет, постойте, что же тут правильного? - возмущается Дарисса. - Почему младшему дают наследство в обход старшего? Господин Кервальс должен объяснить нам свои поступки.
- Он, скорее всего, именно этим сейчас и занят там, наверху, - Ксанта указывает пальцем на потолок кухни. - Но коль скоро мы здесь, может ты, Тамо, объяснишь, что за беззакония у вас творятся?
Художник бросает быстрый взгляд на буфет, потом с сожалением качает головой.
- Сейчас я должен ненадолго отлучиться, а то как бы по шапке не получить. А после я вам с удовольствием все расскажу.
- Не сомневаюсь! - хмыкает Ксанта.
- Конечно, идите, - говорит Дарисса.
Меж тем другим жрецам тоже принесли поесть, и на кухне воцарилась сосредоточенная, умиротворенная тишина, прерываемая лишь звоном посуды, да шорохом шагов прислуги. Ксанта по роду своей деятельности хорошо разбирается в тишине, и этот вид - один из ее любимых.
Когда первый голод был утолен, за столом завязалась неторопливая беседа, и Ксанта с Дариссой волей-неволей начали прислушиваться. Говорил, в основном, Юрос - Жрец Храма Раковины, покровительствовавшего мореплавателям. Разумеется, в Мешке мореплавателей было раз-два и обчелся, разве что сошедшие на берег престарелые моряки, которые решались расстаться с ветрами Венетты и перебраться в более тихие и тёплые места, поэтому Храм Юроса всегда бедствовал. Разве что торговые караваны подбрасывали в карман старика горсть монет, да несколько диковинных и никому не нужных заморских безделушек на алтарь Раковины. За столом все прекрасно знают, что и Храм с его коллекцией редкостей, и все его немногочисленные жрецы со дня на день отойдут под крыло Дея, Дарящего Весну, но старик все еще хорохорится и рассказывает, гак на севере при его непосредственном участии затеваются великие дела.
- Дивы с давних пор уже пытаются вывести свои колонии на северные острова, и последние известия, которые дошли до меня, говорят, - что они достигли успеха. Больше того, люди из королевства тоже в этом заинтересованы и готовы вкладывать в эти колонии свои деньги. Дивы собираются нанять себе военный флот в Венетте и с его помощью не только защищать острова, но и исследовать северные земли, там где Шелам вплотную подходит к берегу.
- Это просто невероятно, какая благодать! - не выдерживает наконец Атли. - Я могу понять, что дивам все равно, где камни грызть - у себя в горах или на этих островах, но зачем королевским людям закапывать свои деньги на севере, когда у них война в разгаре? Ты что, всему веришь, что тебе из Венетты ослы на хвосте приносят?