К ним нужно прибавить пятьдесят воинов барона Майнхарда. А также приплюсовать примерно столько же дружинников, находящихся в подчинении у промышляющего разграблением родного королевства крайне почтенного Фридхарта. Вместе с ездовыми и прочими обозниками получалось, что вся армия Рудного королевства насчитывает около двухсот пятидесяти бойцов. Именно столь смехотворное количество войск и вызывало у инженера сильнейшее раздражение. Осипов подсознательно готовился к тому, что перед ним промаршируют бесконечные колонны пехоты, словно он находится не в крохотном внутреннем дворике перед воротами в свой замок, а по крайней мере на трибуне, установленной перед Мавзолеем на Красной площади.
Поняв причину своего беспокойства, инженер немного успокоился и, угомонив радостно выкрикивающего и отчаянно размахивающего руками Шлюксбарта, устроился поудобнее в кресле. Пока Николай предавался мрачным раздумьям, во дворе произошли большие перемены. Дружинники разошлись в разные стороны, и на освободившемся месте кипели явно заранее отрепетированные, но от этого не ставшие менее яростными бои. Три группы воинов, умело прикрываясь щитами, отчаянно рубились между собой. Раздавались хриплые крики, звонкий лязг оружия. Сзади противно орали придворные. Им определенно нравилось происходящее, и они не стеснялись показать свое отношение воплями и восторженным топотом.
"Только и могут, что шум производить", – недовольно подумал король и переключил свое внимание на кипящее на плацу сражение. Шипулин, выполняющий роль судьи, руководствуясь только одному ему известным принципом, время от времени ударял длинной палкой с прикрепленными на ее конце колокольчиками по плечу выбранного им воина, и дружинник моментально выходил из боя.
Вскоре на поле боя остались лишь четверо бойцов. Причем один сражался против троих. Прикрываясь большим прямоугольным щитом с острым основанием, оставшийся в одиночестве умело сдерживал напор атакующих, при этом умудряясь весьма опасно контратаковать. Воевода с неподдельным азартом, словно настоящий посланник смерти, крутился рядом, явно готовый в любую секунду вывести из боя зазевавшегося воина. Два дружинника яростно закричали и с разных сторон бросились на противника. Третий воин, плотно прижав треугольный щит к телу, решил атаковать напролом. Широко размахнувшись секирой, он с отчаянным криком ринулся вперед. Дальнейшие события, длившиеся буквально пару мгновений, потрясли Осипова. Одинокий боец неуловимым движением сместился в сторону, крутанул топор и ударил ближайшего к себе противника в не прикрытый щитом бок. Тут же наклонился, принял на корпус налетевшего на него со всего размаха второго дружинника и, тяжело ухнув, перебросил себе за спину. Мгновенно принял на щит тяжелый удар молота, яростно закричал и несколькими молниеносными ударами топора обезоружил последнего противника. Шипулин тут же легонько стукнул каждого из поверженных воинов палкой, и те, подхватив с пола свое оружие, отошли в сторону под мелодичное позвякивание колокольчиков.
Придворные за спиной короля словно обезумели. Они подняли такой рев, что у Осипова самым натуральным образом заложило уши. Победитель сделал несколько шагов по направлению к королю и неподвижно замер, словно чего-то ожидая. То, что Осипов не знал, что делать дальше, являлось вполне нормальным явлением, но вот то обстоятельство, что и Шлюксбарт по этому поводу ничего не мог подсказать, сильно удивило Николая. Резким жестом угомонив свое окружение, он решил деликатно, дабы не попасть впросак, навести справки у мага:
– Почтенный Дитбарт, а не опасно ли, что дружинники дерутся боевым оружием? – король мудро решил начать издалека, чтобы не вызвать никаких подозрений у хранителя. – Ведь так и пораниться можно! Вон как секирами махали, я даже заволновался.
Неожиданно Ламбарт прильнул к плечу короля и, не обращая внимания на то, что вопрос задали не ему, быстро ответил:
– Ваше Величество! В мудром милосердии своем вы, изнуренный постоянными думами о благе королевства, изъявили похвальное желание узнать о том, что оружие, применяемое в потешных боях, некоим образом не является боевым, а даже наоборот – специально затуплено и увеличено по весу. – Хранитель увидел, что Шлюксбарт с большим интересом внимает его речам, и решил воспользоваться благоприятным моментом. – Скажите, Ваше Величество, мне, слабому разумом, не понять великой мудрости вашего решения о проведении потешного смотра дружины.
Вкрадчивый голос Ламбарта до такой степени раздражал короля, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не показать свое явное неудовольствие.
– А когда вообще в последний раз проводился королевский смотр? – небрежно спросил король, не отрывая взгляда от победителя, продолжавшего неподвижно стоять перед помостом. – Я что-то даже и припомнить не могу.
Только что неугомонно тараторивший хранитель внезапно осекся, наморщил лоб и задумчиво приложил ладонь ко лбу.
– Последний смотр дружины проводился ровно сорок семь лет назад, – раздался справа спокойный голос Нагибина. – Аккурат в год смерти вашего отца.
В глубине сознания Осипова нервно заворочался смешной толстяк. Давно забытые чувства, эмоции, разрозненные мысли и воспоминания медленно закружились в голове Николая. Дружина мощно и слаженно выкрикнула боевой клич, а стоящий перед королем воин отбросил шлем в сторону и резко прижал щит к груди.
Взгляд Осипова сконцентрировался на изображенном на нем рисунке. Внезапно мир вокруг Николая подернулся легкой рябью и рассыпался изумрудным блеском. Сильно запахло свежей хвоей, а волосы на голове Шлюксбарта зашевелил приятный свежий ветерок.
Огромный латник легонько ткнул ладонью Шлюксбарта в спину, таким незамысловатым образом отвлекая его от любования медведем, топтавшимся поблизости.
– Как называется это место? – дружинник ткнул пальцем в середину щита. – И что у меня здесь нарисовано?
Шлюксбарт, сжимая от волнения кулачки и стараясь не смотреть на стоящего рядом отца, быстро ответил:
– Это место называется "сердце". И там нарисованы молот и топор.
– Правильно, – воин одобрительно кивнул и постучал костяшками пальцев сперва по левому верхнему углу щита, а потом по правому нижнему. – А почему здесь желтый цвет, а здесь зеленый?
Младший дружинник хотя и знал назубок все родовые гербы и цвета любого воина, но все равно испытывал беспокойство. Еще бы! Не каждый день его берут с собой в настоящий поход, и Шлюксбарт, пребывающий в крайне счастливом состоянии, боялся на радостях допустить ошибку. Перед тем как ответить, он глубоко вздохнул и произнес четким голосом:
– Потому, что это твои родовые цвета. А нужны они, чтобы тебя, Дул, можно было легко отличить в бою от других воинов.
Отец подошел к Шлюксбарту и от души отвесил ему затрещину:
– К десятнику необходимо обращаться уважительно!
Младший дружинник обиженно почесал затылок, но не заплакал и обратился к десятнику:
– Почтенный Дуланбарт, прошу простить мое недостойное поведение.
Король снова отвесил сыну подзатыльник:
– В походе нужно обращаться к другим дружинникам уважительно, но можно называть товарищей и неполными именами. А полноправные воины могут называть друг друга и по прозвищам. К тебе это, понятное дело, не относится.
Шлюксбарт с блестящими от слез глазами поклонился, и на траву упали две крупные капли.
– Почтенный десятник Дулан, простите меня, пожалуйста, – произнес младший дружинник и громко шмыгнул носом.
– Прощаю, – коротко произнес латник, тщательно прикрывая улыбку ладонью. – Теперь скажи мне, какие команды используются для построения в боевой порядок?
Через осьмушку смены десяток дружинников покинул место кратковременного привала и слаженно зашагал по извилистой тропке дальше вверх по расщелине.
Поход, наполненный страшными опасностями и ужасными приключениями, сильно вымотал Шлюксбарта. Поначалу он находился в передовом дозоре, где поцарапал себе щеку, когда оступился и упал на камень. Потом вместе с воинами отрабатывал действие в строю, грозно кричал и рубил перед собой воздух боевым топором.
Затем под руководством почтенного десятника колол в щит копьем и бил по нему молотом. А еще ему удалось два раза прокатиться на пещернике. В общем, под конец дня мальчишка умаялся так, что теперь еле-еле волочил ноги. Щит и топор оттягивали к земле руки, а доспехи превратились в тяжеленную наковальню. Шлем же предательски сползал на левое ухо и сильно натирал ремешком кожу на щеке.
– А ну не раскисать! – над ухом младшего дружинника раздался зычный голос Дулана. Десятник рукояткой секиры легонько стукнул Шлюксбарта по шлему, тем самым придав ему должный вид. – Спину держи ровно! Ногами не шаркай!
Шлюксбарт вскинул голову и осмотрелся по сторонам. Длинные тени, отбрасываемые деревьями и невысокими валунами, отчетливо указывали на то, что поход уверенно шел к своему завершению. А еще через сотню шагов младший дружинник узнал место, по которому сейчас проходил отряд. Узкая и короткая расщелина длиной самое большее в двести локтей радостно предвещала скорое прибытие домой. Отсюда до городских ворот оставалось идти совсем немного. Именно здесь почтенный Дулан расспрашивал Шлюксбарта о родовых цветах и прочих сложных военных премудростях.
Слабый ветерок заставил тихо зашелестеть листву деревьев, и неожиданно Шлюксбарт почувствовал отвратительный запах. Шедший впереди воин стукнул закованным в железо кулаком в спину впереди идущего товарища и гулко захохотал из-под шлема:
– Слышь, Верхоруб, это у тебя так борода воняет? Чтобы гуще росла, ты ее штробной слизью натер?
Идущие рядом дружинники разразились оглушительным гоготом и одобрительными выкриками. В последнее время эта шутка пользовалась большой популярностью у всех жителей королевства. Буквально пару месяцев назад в нижних выработках завелось ранее невиданное явление. Небольшие, прозрачные комочки, забавно трясущиеся, словно студень, оккупировали штробы и по-хозяйски в них устроились. Перемещались они медленно, вреда не приносили. В пищу их использовать не получалось, так как слизь ужасно горчила и съевший ее гном не менее трех дней мучился от сильнейших болей в животе и общего дрожания конечностей. В общем, когда улеглась паника и выяснилось, что штробная слизь вполне безобидна, то в Рудном немедленно появился новый повод для шуток над товарищами.
Верхоруб басовито хохотнул, с шумом втянул через ноздри воздух и оглянулся по сторонам:
– А правда, что за мерзкий запах! Ну и вонь!
Дружинники еще немного прошли вперед и остановились, оторопело уставившись на возникшую прямо на натоптанной тропе большую, шириной не менее десяти локтей, круглую лужу.
– Это что еще такое? – удивленно воскликнул король и подозвал к себе десятника. – Ты когда-нибудь видел что-либо подобное?
– Нет. Но я узнаю запах, Государь. Так пахнут болота, находящиеся на севере у подножия наших гор. – Дуланбарт осторожно подошел к краю лужи и ткнул в нее копьем. Оно без малейших усилий ушло в глубину на всю длину древка.
– Проклятый мрак! – обеспокоенный король сделал шаг назад и указал рукой на сына. – Обойдем это место. Что-то оно мне совсем не нравится.
Тут же два воина прикрыли мальчика своими телами и быстро сняли топоры с поясов. Пещерник, до этого момента не подававший никаких признаков тревоги, поднялся на задние лапы и оглушительно заревел. Погонщик еле-еле успокоил сильно чем-то испуганного медведя, и гномы стали медленно отходить назад. Идущий в арьергарде воин вскинул вверх молот и пронзительно закричал:
– Здесь еще такая же лужа образовалась! Только что! Я своими глазами все видел!
Воины замерли на месте, закрутили головами по сторонам, крепко сжимая в руках оружие.
– Зуб, по моей команде погонишь пещерника вперед! Дул, останься около пацана! Остальным быть начеку! – распорядился король и отцепил от пояса изогнутый рог. Над расщелиной мощно зазвучал короткий, переливчатый сигнал тревоги. К удивлению младшего дружинника, ответ на призыв отца донесся не только от городских ворот, но и чуть выше крутой стены расщелины. Сильно заинтересованный Шлюксбарт мгновенно забыл про усталость, обрадованно стукнул топором в щит и радостно затеребил мрачного десятника:
– Почтенный Дулан! А что мы сейчас делать будем?
– На нас сейчас понарошку нападут орки и тролли из Забытой долины, – спокойно произнес воин. – Тебе достается самое опасное место в строю. Будешь стоять между мной и Железным клыком. Никуда отходить нельзя. Мы будем рубить врагов, а ты должен нас прикрывать. Понял?
– Да. Только что же мне делать-то? – обиженно засопел мальчишка, в глубине души вполне обоснованно подозревающий какой-то весьма хитрый подвох во всем этом деле.
– Как что? – Дулан изумился так искренне, что Шлюксбарт моментально забыл про все свои подозрения. – Я же сказал, что тебе достанется самое тяжелое и опасное задание. Пока мы с орками да троллями будем разбираться, ты бей гранитных големов. На них у нас сил не хватит. Без тебя никак…
Младший дружинник засветился от радости и даже не заметил, что за время разговора его прижали к стене и плотно прикрыли щитами, тем самым полностью лишив возможности рубить каменных истуканов топором.
Непрерывно раздающиеся ответные сигналы рогов звучали все ближе и ближе. Нервное напряжение, поначалу охватившее гномов, понемногу начало рассеиваться, и вот уже над головами воинов разнесся первый смешок в ответ на обещание рассказать в казарме о том, какая лихая битва произошла сегодня с двумя вонючими лужами. Голос отца тоже смягчился, и через некоторое время Шлюксбарт услышал его довольный хохот.
Внезапно дико заревел медведь, раздался громкий всплеск, и на мальчика упали отвратительно пахнущие грязные брызги вперемешку с мелкими камнями. Потом что-то очень тяжелое шлепнулось на землю, и раздался нестерпимо мерзкий вопль. И тут же послышались звуки ударов по щитам, лязг доспехов и крики воинов. Что там происходило – мальчишка не видел. Но чувствовал, что битва происходит жаркая, и ему немедленно захотелось принять в ней участие. Что-то тяжело ударило по щитам обступивших Шлюксбарта воинов, один из них, захлебываясь криком, рухнул на землю.
В то короткое мгновение, пока воины не сомкнули ряды, мальчик успел увидеть неподвижно лежащего на боку медведя. Рядом с ним примостился воин без шлема, в сильно смятом доспехе. Мелькнул зеленый, в темных пятнах, огромный силуэт, и тут же раздался отвратительный животный рев.
Шлюксбарт подивился тому, что в разгар сражения и медведь, и даже некоторые воины решили отдохнуть. Честно говоря, он этого совсем не ожидал и решил подробно расспросить о ситуации почтенного Дуланбарта, но не успел. Перебивая сигналы рогов, снова противно зазвучал рев и послышались звуки ударов, сопровождаемые отчаянными криками. Мальчишка узнал голос отца и изо всех сил стал выискивать хоть малейшую щель между прикрывавшими его дружинниками, для того чтобы рассмотреть происходящее.
– Верхоруб, Секира! Рубите его сзади, отвлекайте от Государя! Бегом! – хрипло скомандовал почтенный десятник и нервно стиснул плечо младшего дружинника, одновременно прижимая его вплотную к скале.
Два воина, свирепо закричав, немедленно бросились вперед в самую гущу по-прежнему невидимого для Шлюксбарта сражения. Мальчик поправил упорно сползавший на левое ухо шлем и присел на одно колено. Неожиданно он увидел зазор между десятником и стоявшим рядом с ним воином с непонятным прозвищем Кривоштроб.
Зверь с бочкообразным туловищем, размахивая мощным хвостом, низко наклонив голову, увенчанную большим острым рогом, атаковал прижавшуюся к стене ущелья небольшую группу воинов. Мальчик по блеску доспехов узнал отца. Тот, увидев, что в тыл чудовищу бегут дружинники, выкрикнул команду, и гномы моментально разбежались в разные стороны. Монстр водил по сторонам головой, явно не зная, кого атаковать в данный момент. Дружинники обступили зверя, били его по голове молотами, рубили ноги топорами и всаживали в бока короткие копья. Чудовище заметалось, один из воинов не успел отпрыгнуть и, сбитый мощным ударом хвоста, отлетел на несколько десятков локтей в сторону. Подоспевшие Верхоруб с Секирой, молодецки ухнув, принялись рубить зверюгу сзади. Секира, в полной мере оправдывая свое прозвище, лихо орудовал огромной двуручной секирой, ловко вонзая острое лезвие прямо в основание толстого хвоста чудовища. Верхоруб, не отставая от товарища, остервенело рубил хвост с другой стороны. Зверь совершенно дико зарычал, резко крутанулся и со всего размаха ударил рогом в грудь на мгновенье замешкавшегося Верхоруба. Острый конец рога пробил насквозь доспех воина, выйдя на добрый локоть из спины. Монстр замотал головой, пытаясь сбросить тело дружинника на землю.
Внутри у Шлюксбарта все замерло, и мальчик отчетливо понял, что и медведь, и другие воины вовсе не заснули, а погибли в схватке с отвратительным чудовищем. Волна совершенно неукротимого гнева прокатилась по телу младшего дружинника, кровь тяжело застучала в висках. Буквально трясясь от ярости, Шлюксбарт непонимающе посмотрел на столпившихся вокруг него воинов, которые вместо того, чтобы сражаться со зверем, трусливо жались возле стены. Отец что-то громко крикнул, дружинники начали какие-то непонятные перестроения, и на долю мгновения Шлюксбарт увидел перед собой открытое пространство. Не раздумывая, он моментально ринулся в зазор и, размахивая топором, бросился на чудовище. Сзади послышался леденящий душу крик десятника, и тут же могучая рука сбила Шлюксбарта с ног. Падая, он краем глаза увидел, как зверь стряхнул с рога мешающее ему тело воина и медленно повел белесыми глазами по сторонам. Внезапно чудовище зарычало и прыгнуло прямо к младшему дружиннику. Последнее, что успел услышать мальчишка, перед тем как потерять сознание, – неистовый крик отца и хриплую ругань Дуланбарта…
– Ваше Величество! Ваше Величество! – кто-то осторожно подергал Осипова за рукав.
Николай ошалело потряс головой, с трудом отгоняя столь внезапно нахлынувшие королевские воспоминания. Перед глазами у него маячил окровавленный рог болотника, а в ушах звучал крик отца. Николай отстранил руку мага, медленно поднялся со своего места, помассировал ладонью глаза и подошел к продолжавшему неподвижно стоять перед ним сотнику.
– Согласно законам нашего королевства, воин, победивший в сражении на королевском смотре, имеет право на пять доспешных или оружейных рун. Что выберешь ты, почтенный Дуланбарт? – Осипов спокойно смотрел прямо в глаза сотника, потому что полностью вспомнил все то, что должен знать наследник Государя о своей дружине.
Дуланбарт опустил щит и тихо прошептал:
– Я думал, ты не вспомнишь, Младший… – и уже громко, во всеуслышание объявил, что выбирает оружейные руны.
После этого неизвестно с чего побледневший воевода отдал команду, и дружина снова построилась в некое подобие шеренги. Придворные за спиной короля уже отошли от горячки представления и занялись своим традиционным делом, а именно праздной болтовней. Почтенный хранитель начал ненавязчиво намекать, что пора заканчивать потешный смотр, так как в замке уже готов обед для короля. И что Его Величество сегодня настолько поглощен решением важнейших дел королевства, столько принес пользы всему народу, что не грех после обеда и отдохнуть…