- Так просто?! - Мари не поверила ушам.
- А то! Эй, Пьетри! - крикнул Ёллу трактирщика. – Собери воробышку еды в дорогу.
Мари отказалась, но шарманщик нахохлился.
- Сиди и помалкивай. Старый друг от всего сердца угостит, и в пути запасы будут. Так честнее, чем стать лишним ртом для ребят. Ехать с неделю придется.
Пришлось смириться и наблюдать, как мужчины спорят, что положить в дорожную сумку, любезно предоставленную трактирщиком. Пьетри пытался запихнуть побольше снеди. Ёллу выбирал продукты посытнее, но легче по весу, мол, нечего юной девушке надрываться. Постепенно голоса зазвучали приглушеннее. Мари забыла о спорщиках и задумалась над рассказом шарманщика.
Улики выстроились в стройный ряд. Рофус Сильвана выбился в лидеры среди кандидатов в отцы. И всё же оставался небольшой шанс, что Вирту (да простят Мари небеса за дурные мысли о матери!) могла встречаться с кем-то ещё в Зимнем Дворце. Кроме Инэя и Грэма. Горшуа говорил, эти двое целый год путешествовали в поисках новых впечатлений. Вряд ли сыщик солгал, да и Содж Иллара в смелом спектакле показал одного Принца за спиной Короля Бурана.
В списке, кроме Рофуса, оставалось пять претендентов: главы кланов Норда и Лоэ, главный погодник Дворца и два представителя семейства Дората – отец и младший сын. Но разве мог обратить внимание на гадалку юный Принц? Единственный из "отцов", не вызывавший приступ тошноты? Мари размечталась, представляя еще не покалеченную мать в объятиях белокурого юноши, ставшего после гибели идеалом и для стихийников, и для людей. Но минуту спустя лицо исказила гримаса отвращения. Быть внучкой паучихи?! Какая мерзость!
Вернуться в реальный мир Мари заставили громкие голоса Пьетри и Ёллу. Один заталкивал в сумку копченную баранью ногу, второй тащил её обратно. Прилагаемые с двух сторон усилия оправдались: внушительный кусок разломился, забрызгав лица противников жиром.
- Довольно! – потребовала Мари. Добрые намерения старых знакомых матери грозили закончиться серьезной потасовкой. – Куда столько, в самом деле?
- Говорил тебе, она не слон прожорливый! – нахохлился Ёллу.
- А если задержаться в дороге придется? Попрошайничать будет, пока эу не схватят? – упер кулаки в дородные бока трактирщик.
- Пусть попробуют, - Мари хихикнула, вспомнив хватающегося за горло Луда Крона. – Я их заморожу. Оттают как раз, когда я до места доеду. Я пошутила, дядя Ёллу, - добавила она, когда старик погрозил пальцем.
- Пошутила! – шарманщик для пущей убедительности постучал по столу. – Не вздумай применять свои умения. Ни к чему людям знать, что ты стихийница.
- Не буду, дядя Ёллу, - юная дочь Зимы примирительно чмокнула старика в небритую щеку и перекинула через плечо сумку, даже без бараньей ноги оказавшуюся тяжелой.
На улице Мари принялась оглядываться – не появится ли на горизонте армеец, гонявшийся за ней по рынку, или черный экипаж. Первого и след простыл. Наверное, озаботился поисками настоящего воришки. Зато карета обнаружилась через два квартала. Неторопливо стучала колесами по мостовой. Рука в черной перчатке вновь приоткрыла штору, чтобы пассажир мог наблюдать за происходящим снаружи.
- Эта карета меня преследует, - шепотом пожаловалась Мари шарманщику.
- Вон та чёрная? – Ёллу испуг Мари позабавил. – Это из-за цвета, воробышек. Гости городовика и местных богачей часто не афишируют, откуда прибыли, ездят без знаков. Не бойся, если карета проехала через главные ворота, значит, с документами у владельца порядок. Может, тебе повстречался не один экипаж, а несколько похожих.
Объяснение не успокоило. Друг на друга могли походить кареты, но не лошади, кучер и перчатки в окошке. Мари почти не слушала, как шарманщик рассказывает о парнях ру, с которыми ей предстояло отправиться в небольшое путешествие. Мысли занимал чёрный экипаж. Что делать, если он не отстанет и отправится за ней на срединную территорию? Или хуже – противник перестанет шпионить и перейдет в наступление?
Однако вскоре Мари пришлось забыть о таинственной карете. На повестке дня появилась более насущная проблема.
- Вон она – воришка! Хватайте!
Дочь Зимы упустила момент появления на другой стороне улицы армейца с рынка. Он же легко выделил её из толпы и вознамерился взять реванш за поражение.
- Он ошибается, дядя Ёллу, - зашептала Мари растерявшемуся шарманщику. – Я ничего не крала. Придумайте что-нибудь. Скажите, я дорогу спрашивала. Не накликайте на себя беду. И не беспокойтесь обо мне. Я справлюсь.
Она не верила собственным словам, но иного выбора не видела. Главное, чтобы старика не сочли сообщником и не арестовали.
- Спасибо за всё, - поблагодарила Мари шарманщика, жалея, что не может обнять на прощание, и кинулась наутек.
- Стоять! – заорал вслед эу, планируя поставить рекорд если не по скорости, то хотя бы по громкости. – Держите! Хватайте!
Стихийница едва не расплакалась от обиды. Почему она такая невезучая? Только-только мелькнул шанс на благополучный исход, но нет, судьбе понадобилось вновь растоптать надежду! Мари не бежала, а почти летела, сбивая с ног зазевавшихся прохожих. Петляла, перепрыгивала через препятствия. Задачу усложняла тяжелая сумка, била по бедру.
- Не уйдешь!
Из-за поворота выскочили еще пятеро парней в бирюзовой форме. Но у Мари открылось второе дыхание. Под звук дружного топота за спиной она припустилась быстрее, не решаясь бросить тяжелую сумку с провизией.
- Ту, остановись немедленно! Хуже будет! – неслось вслед.
Но стихийница отчаянно боролась за свободу и не понимала, отчего её называют "ту". Она напрочь позабыла об оранжевом браслете на запястье.
Препятствие, прекратившее погоню, появилось на пути внезапно. Из-за угла серого трёхэтажного дома вывернул толстый, как бегемот, армеец. Мари не хватило времени затормозить. Она с размаху врезалась в круглый живот, тяжело вздымающийся под мундиром. Эу сдавленно крякнул и с грохотом завалился набок. Мари тоже не устояла и плюхнулась сверху под стон толстяка. Досталось ему не от девичьей фигурки, а от тяжелой дорожной сумки, хлопнувшей по филейной части грузного туловища.
Мари вскочила и успела сделать полноценный шаг, но грузный мужчина оказался проворнее. С неожиданной ловкостью вцепился в лодыжку и дернул ногу назад. Сориентироваться не хватило времени. Мари шлепнулась на живот, больно провезя ладонями о булыжники. Сверху на нее навалились подоспевшие коллеги толстяка и принялись выворачивать руки, крича и отталкивая друг другу. Каждому не терпелось присвоить лавры поимки юной преступницы.
- А ну, молодежь, расступись! – проквакал толстяк, требуя признать его заслугу главной. Дважды повторять не пришлось. Мари почувствовала, как хватка ослабла.
- Простите, эу Доввин, - промямлил кто-то.
Мари вздрогнула. Фамилия показалась смутно знакомой. Она внимательно пригляделась к армейцу и едва сдержала изумленный возглас. Армеец постарел за девять лет, появились морщины, брови из чёрных превратились в седые. Но это лицо дочь Зимы не забыла бы никогда. Лицо человека, напугавшего её до смерти и толкнувшего на первое проявление погодного дара.
Гарт Доввин тоже напрягся, разглядывая Мари. Почесал лысый затылок, но не сообразил, где мог её видеть.
- Имя?! – армеец приблизился вплотную.
Знал бы Доввин, как далек его "устрашающий" вид от опасных сыновей Зимы, с которыми Мари приходилось общаться в последнее время!
- Не хочешь говорить? - правильно истолковал эу молчание пленницы. - Отлично! Пойдешь в тюрьму. Её стены делают воришек разговорчивыми.
Протест в душе Мари не созревал постепенно, как сочный плод на высокой яблоне. Он обрушился безжалостной лавиной. Никакой тюрьмы! Срединная территория и ничего больше! Неважно, что придется для этого сделать!
"Не вздумай применять свои умения! Ни к чему людям знать, что ты стихийница".
Предупреждение Ёллу потеряло значимость. Не вышло выбраться по-хорошему, ну и пусть! Наглые людишки, презрительно хихикающие, радуясь её поражению, сейчас узнают, каково связываться с высшей дочерью Зимы! Узор получился сам собой, даже стараться не пришлось. Пояс Стихий способствовал успеху. Из одной руки вылетела вьюга в лицо толстяку, из другой - ледяной смерч, направленный поверх голов остальных армейцев.
- В чем дело, Доввин? - издевательским тоном поинтересовалась Мари, видя, как пятится перепуганный эу, и разбегаются его коллеги. – Ты хотел узнать моё имя?! Меня зовут Мари! Мари Ситэрра! Зу Ситэрра! Теперь вспомнил, мерзавец? Куда же ты? Давай поиграем, я только разминаться начала! – каждое слово стихийница сопровождала очередной порцией мокрого снега в ошалевшую физиономию армейца. – Ты боишься? Отчего же? Тебе же не страшно издеваться над шу и их детьми! Чего же теперь испугался? Противник не по зубам?!
Мари потеряла контроль и могла бы превратить Доввина в ледяную статую. Наверняка, этим бы и закончилась показательная порка, если б зад пятящегося армейца не встретился с телегой. От неожиданности эу подпрыгнул и завалился внутрь. Телега дернулась. Лошадь, издав бодрое ржание, резвой трусцой ринулась прочь, увозя грохочущее транспортное средство, в котором барахтался поверженный эу.
Мари проводила толстяка мстительным взглядом и подхватила с булыжников дорожную сумку. Следовало спешить. Неприятели в бирюзовой форме разбежались, однако таинственный враг в чёрной карете притаился неподалеку. Не ровен час, нападет. Размышляя, как в лабиринте улочек отыскать трактир Пьетри, Мари завернула за угол и остановилась, как вкопанная.
- Далеко собралась, Ситэрра? Не пешком ли до дома? – ядовито поинтересовался Рофус Сильвана, вылезая из кареты.
Нет, не из чёрной, а обычной синей, со знаком Орэна на дверце - колосом и кукурузой, выращиваемыми на здешних полях. Рядом с высокопоставленным стихийником Зимы стояли четверо армейцев, прибывших вместе с ним.
- Что за балаган ты устроила? Королева Северина тебя в порошок сотрет, когда узнает. Чего застыла, Ситэрра? Живо в карету!
Глядя на перекошенную, раскрасневшуюся физиономию Рофуса, Мари чётко осознала, что скорее умрет, нежели выполнит указание.
"Вирту пожелала, чтобы предатель лишился дара. И так случилось, воробышек. Он больше не может управлять погодой".
Мари сплела новый узор. Она ждала, что Рофус ответит или предвосхитит удар. Но единственное, что он сделал – прикрыл лицо ладонью от хлесткого снега.
- Ты! – закричала Мари, лишившись последних сомнений. - Ты! Ты! Негодяй! – она шла на стихийника без дара, пока новая партия эу резво уносила прочь ноги. – Я уничтожу тебя! – снежные вихри вылетали из рук один злее другого. – Вирту не сделала тебе ничего плохого! Трус! Ничтожество!
Рофус, и впрямь, выглядел ничтожным. Упал на четвереньки и ничего - абсолютно ничего - не мог противопоставить чужому погодному дару.
- Прекрати! – приказал он, задыхаясь.
- Мерзавец! – не унималась Мари. – Каким же грозным ты любишь притворяться, когда чувствуешь чужой страх. Но ты сам боишься! Трус! Трус!
Глаза застлала пелена слёз.
Великое небо! И это её корни? Родословная? Часть её самой?
Стараясь не разрыдаться, Мари прекратила снежную атаку и пошла прочь - сначала медленно, потом всё ускоряясь и ускоряясь. Перешла на бег. Обессиленные ноги грозились в любой момент подкоситься от неимоверной усталости. Но она бежала, не задаваясь вопросом, куда направляется и зачем. Бежала. Бежала. Пока кто-то не подставил ловкую подножку.
Перед глазами мелькнула колесо кареты. Чёрной кареты!
Мари вскочила и наслала на обидчика - седого кучера, закутанного в черный плащ, столп колючих снежинок. Приготовилась наградить его чем-то существеннее, но кто-то подкрался сзади и обхватил запястья, нажав на особые точки, парализующие руки стихийников. Леденея от ужаса, дочь Зимы почувствовала на коже ткань перчаток.
- Прекрати артачиться, Мари Ситэрра. Хватит на сегодня представлений, - вкрадчиво прошептал в ухо глубокий женский голос. – Я сказала, спокойно! – неприятельница сильнее вдавила пальцы в живую плоть. – Не вырывайся. Я отпущу тебя, если пообещаешь вести себя, как приличная зу. Ну!
- Обещаю, - простонала Мари, задыхаясь от резкой боли.
Давление прекратилось. Стихийница, сжимая зубы, чтобы сдержать слезы злости, повернулась и встретилась с холодными серыми глазами. Как лед. Нет, как сотни тысяч айсбергов. Из-под капюшона незнакомки выбивались черные волосы, смешанные с редкими белоснежными прядями.
- Кто вы?
- Роксэль Норлок. Да-да, сестра Элии. Так и знала, глупая девчонка, что ты вляпаешься в неприятности. Садись в карету! Надо увести тебя отсюда, пока армия эу не вышла на тропу войны. Тебе нельзя возвращаться в Зимний Дворец.
- П-п-почему? – Мари ощутила, что разум уплывает от переизбытка потрясений.
- Милосердней было бы придушить тебя на месте. Сегодня ночью убили Хладу. Точнее, добили. А заодно потравили с дюжину слуг, охраняющих Королевские покои. Ты следующая на очереди.
Мари пошатнулась, но устояла на ногах и без единого звука позволила Роксэль запихнуть себя в черную карету.
Глава 11. Осколки Пути
Роксэль, гневно сверкая ледяными глазами, велела Мари не сметь открывать рта. Особенно, чтобы извергать вопросы, с ответами на которые стоило повременить. Юной стихийнице – ошарашенной и не на шутку испуганной – ничего не оставалось, как молчать и исподтишка разглядывать спутницу. Любоваться женщиной, перед которой не устоял бессердечный Инэй Дората.
Красота Роксэль была насыщенной, завораживающей и опасной. Представительница независимого совета ни капли не походила на Элию, словно они и не сестры вовсе. В облике старшей Норлок сквозила настоящая Зима – жестокая и властная. Весенняя кровь нашла отражение лишь в черных волосах. Но ледяное Время Года и здесь проявилось - в виде белоснежных прядок. Правильные черты лица дарили Роксэль утонченность, а чуть надутые ярко-алые губы выдавали непростой характер. Хлада со всем изяществом и юной свежестью заведомо проигрывала. Не спасала даже разница в десять с лишним лет! Не случайно Королева злилась. Любая бы на её месте сходила б с ума от ревности.
Хлада! Мари не могла представить молодую Повелительницу Зимы мёртвой. Ясно видела бледное лицо, высокий чистый лоб, серебряные волосы. Боль в глазах, рожденную пренебрежением Инэя - мужчины, выбравшего её в жены из нескольких десятков претенденток. Теперь угрозы и гнев Хлады на празднике Летнего Солнцестояния не казались обидными. Королева запуталась и злилась на всех, кто попадался под руку.
- Куда мы едем? – спросила Мари и чуть отодвинула штору. Солнце взобралось высоко и золотило колосящиеся поля.
- Туда, где найдется место для опальных и беглых стихийников, - Роксэль вырвала штору и плотно её задернула. – На срединную территорию.
Мари от неожиданности подпрыгнула и с трудом удержала поехавшую вниз дорожную сумку, которую чудом не потеряла в сумасшедшей гонке по Орэну. Роксэль подарила высокомерный взгляд и уткнулась в книгу в дорогом кожаном переплете. Юной дочери Зимы пришлось придумывать занятие самостоятельно. Раз выбор невелик (ещё раз выглянуть в окно она не решилась), вытащила из-за спины подушку, взбила её и удобно вытянулась на мягком сиденье. Роксэль не отреагировала, посчитав, что спящая попутчица доставит меньше неудобств.
Мари прикрыла веки, прогоняя печали, но тревожные образы не желали отступать. На смену Королеве Хладе, надевающей маску из белых перьев, и Рофусу, задыхающемуся от морозной атаки, явилась паучиха с хлесткой палочкой в руках. Северина постукивала ею по ладони и кривила губы, готовясь выплеснуть лавину проклятий. Старуха не могла выбрать, какое преступление считать главным: побег, нападение на любимчика Рофуса или кражу Пояса Стихий. Однако точно знала, что каждое должно караться смертной казнью.
Скрипучий голос паучихи сливался с равномерным стуком колес, тонул в нём и терялся вдали, унося следом и другие звуки. Мари почти провалилась в сон. Туда, где не найдется место ни одному из недругов, где ждет неведомый новый мир - гостеприимный и свободный.
Она почти уснула. Перешагнул грань, когда…
- Наконец-то!
Громкий возглас заставил Мари быстро сесть, безжалостно вырвав сознание из мира грёз. Роксэль, хмуря брови, извлекла из сумочки зеркальце в строгой синей оправе. Постучала по нему три раза и осведомилась, обильно сдобрив голос недовольством:
- Ты, вероятно, считаешь, что терпение возглавляет список моих добродетелей?
В ответ зеркальце неодобрительно фыркнуло и возмутилось голосом Элии:
- А ты думаешь, у меня немыслимое количество возможностей остаться в одиночестве?
- Перестань ныть. Рассказывай.
Роксэль бросила хмурый взгляд на Мари, залившуюся краской. Выглядело так, будто она подслушивает. Но не из кареты же выпрыгивать на полном ходу.
- Пока никаких новостей, - выдохнуло зеркало устало. – Дворец вымер. Одни сыщики разгуливают. Местные забились в норы и сидят, поджав хвосты. Зато в сиротском доме переполох. Отпаивали Юту Дейли успокоительными травами. У неё был роман с одним из отравленных стражников.
- Какая жалость, - заметила Роксэль без капли сочувствия.
- Ты нашла Мари? - спросила Элия, поняв, что сестра, не дождавшись полезной информации, готовится прервать разговор.
- Да. Можешь полюбоваться на маленькую пакостницу, она сегодня здорово повеселилась в Орэне, - и старшая Норлок, развернула зеркальце.
Мари восхищенно ахнула. На неё смотрела соседка по приютской комнатушке. Настоящая. Вплоть до последней веснушки.
- Это правда? Ты украла Пояс Стихий? – поинтересовалась она.
- Как ты узнала? – сникла Мари.
Как быстро её преступление стало всеобщим достоянием!
- Иган Эрсла в канцелярии полдня скрипел, - развеселилась Элия. Печали начальника доставляли ей немало удовольствия. – О гневе Северины не волнуйся. Тебе предоставят шанс вернуть пропажу в Зимний Дворец до того, как старуха узнает. Поверь, семейству Дората не до тебя и твоих хулиганских выходок.
- Совершенно верно, - Роксэль повернула зеркало к себе. – Удачного вечера, Элия.
Не дав сестре ответить, она накрыла гладкую поверхность ладонью и убрала магическое имущество в сумку. Взяла в руки книгу и приготовилась вновь погрузиться в чтение. Однако Мари успела забыть недавнее указание. Слишком уж диковинной показалась вещица.
- Зеркальце вроде "Пути Королей"? Но не для путешествий, а разговоров?
- Это и есть "Путь", - Роксэль выглянула в окно. Небесное светило неторопливо спускалось к линии горизонта. – Его осколок. Частичка одного из двадцати восьми зеркал.
- То есть, одного из трёх?! – вытаращила глаза Мари. О трёх зеркалах ходили легенды. И люди, и стихийники с увлечением гадали, в каких точках страны те находятся. А, главное, кто их прячет.