- Чтобы избегнуть гнева повелителей наших, он намерен, подобно низкому актеру, изобразить нападение неких заговорщиков. Согласно условленному, господин Лодай будет пытаться защитить вас и сам получит легкую рану…
Рэндо прикрыл глаза.
- Господин Хараи… - едва слышно прошелестел Ллиаллау.
- Господин Кинай, - спросил Рэндо, - кому вы служите?
Маленький вельможа, едва слышно переведя дыхание, опустился на колени и склонил к ковру голову в тяжелом уборе.
- Высокочтимому, золотому, сиятельному господину Хараи, - сказал он, - солнцу Хетендераны.
- Что? - с чрезмерной суровостью переспросил Рэндо. - Не Его Величеству Аргитаи, государю уаррскому?
- Сияющему государю Аргитаи, - подтвердил Ллиаллау. - В золотом и драгоценном лице господина губернатора.
- Не Царю-Солнце?
Господин Кинай вздохнул и выпрямил спину, оставаясь коленопреклоненным.
- Солнце… - эхом повторил он и поднял к потолку обведенные золотой краской глаза, поднял пальцы в длинных золотых наперстках, подражавших формой когтям айлльу. - Солнце есть то, что светит. Прежнее наше солнце дарило и грело, а потом закатилось - ах, не то ли судьба всякой вещи? Ныне ярко сияет в Данакесте государь Аргитаи, но Данакеста далеко… Разве не краем света заморские повелители наши называют эти скудные острова? Здесь, на краю света, видны лишь отблески… отблески величия государя в лице сиятельного господина наместника.
Рэндо улыбался.
- Чего же ждет господин Лодай от нового наместника, раз решился на преступление?
Ллиаллау хлопнул глазами. Некоторое время он размышлял. Рэндо не торопил его.
Неслышно, как призрак, вошел Тайс, зажег лампы вдоль стен и встал за плечом губернатора.
- Когда над этими скудными островами простерлась рука благодатной власти, - вкрадчиво проговорил, наконец, вельможа, - сиятельные властители, пришедшие из-за моря, на пять лет воспретили брать налоги с пахарей. Только милость господина Хараи спасло бедное семейство Кинай от голода и нужды, всегда бедное семейство Кинай будет предано сиятельному господину Хараи…
- Дальше. И встаньте, наконец.
- Но семейству Лодай пришлось голодать, так как все их богатства ушли на прокорм солдат наших повелителей. А когда брать налоги вновь разрешили, то разрешили взимать с пахарей не более одной седьмой урожая, а из той половина уходила повелителям нашим. И вновь была оттого печаль неразумным людям. Что же теперь? Теперь, говорят, по слову господина Хараи, нового наместника, каждого пятого землепашца заберут строить великую дорогу железных драконов. И снова уменьшатся богатства неразумных людей. Боги всемилостивые! Как им не горевать и не отчаиваться?
- Дочери и сыновья этих неразумных людей обучены в Кестис Неггеле. Пусть служат Уарре, получая жалованье, и кормят своих старых родителей. Железная дорога даст много мест для работы.
Ллиаллау даже растерялся при виде такого жестокосердия.
- Господин Хараи! Сыновьям этих неразумных, но знатных людей невместно трудом зарабатывать хлеб, точно они низкородные! А дочерям их работать совсем неприлично!
Рэндо смеялся.
- Что это за дорога? - продолжал восклицать Ллиаллау. - Не было ее прежде - хорошо жили!
- Даже если низкий замысел господина Лодая увенчается успехом, дорогу все равно построят, - отсмеявшись, сказал губернатор. - Такова воля государя, и нет силы, которая могла бы ее превозмочь. А что до господина Лодай и его замысла, то я прибуду к его дверям, как обещал.
Огромные глаза Ллиаллау от ужаса распахнулись еще шире. Едва поднявшийся, он снова рухнул на колени.
- Господин Хараи…
- Господин Кинай, - спокойно сказал тот, - подайте мне ваш меч.
Маленький вельможа испуганно всплеснул руками; закачались широкие рукава, и Ллиаллау вновь стал похож на огромную бабочку.
- Что вы, - прощебетал он, - как можно?! Внести оружие в дом сиятельного…
Губернатор усмехнулся.
- Можно. Ведь господин Кинай в ритуальном уборе, в каком благородные люди наносят визиты вышестоящим. Согласно ритуалу, перед тем, как войти в дом, благородный муж оставляет свое оружие благороднейшим из домочадцев высокого вельможи…
Тонкая рука Ллиаллау взлетела, опустилась на бедро, нащупала эфес…
- Господин Хараи весьма сведущ в обычаях островов… - пролепетал Ллиаллау, бледнея и краснея так, что это было заметно даже под слоем косметики; казалось, он только сейчас осознал, какую ужасную ошибку допустил. Рэндо с трудом сдерживал смех.
Господин Кинай усердно пытался обставить свой визит так, как указывал этикет островов, а губернатор столь же увлеченно пытался его смутить: это была своего рода игра, в которой Ллиаллау с готовностью уступал, доставляя удовольствие хозяину Хетендераны. Но для того, чтобы так достоверно изобразить растерянность и ужас, предварительно "забыв" на поясе меч, надо было быть гениальным актером. Забавляясь и не веря, Рэндо тем не менее искренне восхищался маленьким вельможей.
- Но путь от врат до врат гость проделывает вооруженным, - закончил он с благожелательнейшей улыбкой.
Ллиаллау, заметно дрожа, безмолвно переводил взгляд с одного айлльу на другого.
Губернатор помолчал.
- Господин Кинай, - мягко сказал он, вставая из-за стола, - мне не грозит ваше оружие. Вы не сможете даже поцарапать меня, и не потому, что меня охраняют айлльу. Я намеренно не велел обезоружить вас. Подайте мне ваш меч.
Ниттаец, решив, что его уже не спасет ничто, кроме абсолютного повиновения, деревянным движением потянул за рукоять. Тускло блеснуло полотно клинка.
- Его имя Нейттар-йири, - прошептал Кинай. - Рассекающий камень.
Рэндо взвесил меч в руке: тот оказался тяжелым, куда тяжелее, чем Солнцеликий, фамильный меч дома Хараи. По виду Ллиаллау никак нельзя было сказать, что он способен сражаться, но это впечатление обманывало. Господин Кинай был на одну восьмую айлльу, а их кровь давала человеку, помимо прочего, еще и большую физическую силу.
- Я хочу, чтобы вы отправились к господину Лодаю, - сказал губернатор.
Ллиаллау взмахнул ресницами.
- Передайте, - Рэндо помедлил, разглядывая лезвие Нейттар-йири, - что если он не оставит свой замысел, в день своего приезда я прикажу казнить всех мужчин дома Лодай, которые смогут поднять этот меч.
Ллиаллау приоткрыл рот. Руки его дрожали, дыхание сбилось. Он сидел на подогнутых коленях, глядя на уаррца снизу вверх, словно собака.
- Еще передайте, что я слышал все слова, которые знатные семьи Ниттая сказали против Данакесты. Через неделю, когда я приеду навестить господина Лодая, я желаю видеть рядом с ним господ из домов Эйрай, Рият-Лоана и Гесенай, искренне раскаивающихся. Кого именно и в чем, они знают сами. В ином случае их постигнет та же прискорбная участь.
Глаза Ллиаллау, казалось, стали вдвое больше, чем были.
- Господин Харай… - от ужаса в речи щеголя прорезался акцент, - господин Хараи, золотой, сияющий, смилуйтесь над рабами…
- Рабов здесь нет, - сказал Рэндо с долей усталости. - Я забочусь о подданных государя. К тем, кто объявляет себя врагом Данакесты, я беспощаден так же, как милостив к верным. А засим приглашаю вас, господин Кинай, со свитой воспользоваться сегодня моим гостеприимством…
Губернатор набил трубку и замкнул простенькую огненную схему, выжженную на ее чаше. Многие находили, что магический огонь портит вкус табака, и лучше пользоваться серными спичками, но Рэндо решительно не чувствовал разницы.
Он стоял на веранде, глядя, как последние отблески заката догорают над лесом. Звезды уже зажглись в небе, ветер стал холодным и все усиливался. Хараи сменил мундир на белый полотняный костюм и немного зяб; впрочем, эта прохлада была приятной. Выдайся ночь чуть более сырой, раны бы разболелись… Рэндо подумал, что в Метеали, приморском городе, все ночи будут сырыми.
"Я старею?" - удивился он. Тело его оставалось, как прежде, сильным, разум - острым и гибким, но подобные чувства прежде были ему незнакомы: ему предлагали власть, почти что просили принять больше власти, чем он имел прежде - и ему хотелось отказаться. Неужели только из-за дурного климата Метеали? Как глупо.
"Должно быть, меня протежирует госпожа Моль, - подумал он исключительно затем, чтобы напомнить себе: - я не могу ее разочаровать". В переписке с таинственной государственной дамой из Кестис Неггела губернатор Хараи состоял еще с тех пор, как был майором в действующей армии, и до сих пор не знал, кто скрывается под этой пренебрежительной кличкой. "Какая дама способна так над собой смеяться? Эррет? Старшая Сестра?.." Бесцельные мысли сплетались с трубочным дымком и шорохом камышей, звезды светили. Во флигеле, где жили слуги, все еще шумели по какой-то надобности, обычные лошади испуганно ржали, чуя запах хищных демонических лошадей в другой конюшне, но все эти надоедливые звуки оставались вдалеке и не нарушали ласкающей мягкой тишины, покрывалом облекшей веранду.
"Ллиаллау, - думал Рэндо, - заботится о болване Илмею. Если бы он не донес сегодня, мне бы действительно пришлось перевешать всех Лодаев мужского пола. Надеюсь, что не придется. Публичная казнь заговорщиков и их публичное раскаяние произведут на горожан одинаковый эффект, но неужели мои дорогие заговорщики предпочтут первое? Ллау мудр как змея…"
С этой мыслью Рэндо обернулся на звук шагов.
За его спиной в дверном проеме стоял маленький ниттаец.
Красные волосы Ллиаллау были распущены, драгоценности сняты, тонкокостное тело облачено лишь в пару слоев алого шелка. На взгляд уаррца наряд подходил и для торжественного выхода в свет, но Рэндо понимал, что медноволосый щеголь готовился ко сну. Смутный свет угасающего вечера выделял из тьмы бледное лицо и тонкую руку, касавшуюся откоса двери.
- Рэндо, - тихо сказал он, - я не побеспокоил тебя?
- Нет, - ответил тот, мысленно присовокупив: "о хитрое создание". Когда Ллау менял цель или образ действий, то сам менялся вместе с ними - порой до полной неузнаваемости. Иногда Рэндо жалел, что ему так и не удалось увидеть Ллау в ипостаси воина: фантазии не хватало представить этого нежного интригана на поле битвы. Трусом он бы себя не выказал, в этом губернатор мог поклясться…
Он был великолепен. И сейчас, полураздетый и расчесанный для сна - в особенности, о чем прекрасно знал.
- Ллау, что ты здесь делаешь? - спросил Рэндо; прозвучало это вполне дружелюбно, потому что он, не видя надобности сдерживаться, откровенно наслаждался созерцанием господина Киная в ночном уборе.
- Я… чувствую тревогу, - признался тот; нежно очерченные ноздри вздрогнули, дыхание казалось чуть учащенным. Ллау приблизился на полшага, точно его охватило желание укрыться от тревог в объятиях могучего уаррца.
"Бесы и Бездна! - с улыбкой подумал тот, - неужели господин Кинай явился еще и за этим?" Ллиаллау был его любовником в те годы, когда Рэндо служил военным комендантом Ниттая, и именно с тех пор семейство Кинай поминало его в своих молитвах. Но прошло много лет…
Господин Кинай смотрел на него со странным выражением; внезапно вспомнилось, что он не вполне человек. Только на семь восьмых… Ненамного младше Рэндо годами, он выглядел так, словно находился в расцвете юности.
- Тревогу? - спросил Рэндо. - За меня?
Ллау улыбнулся краешками губ.
- О тебе я чувствую только заботу, - сказал он. - Ты слишком могущественный.
Губернатор хмыкнул в легком смущении и положил трубку на подставку. Прямолинейность Киная была сродни броску тропической змеи.
- Что же тогда?
Ниттаец склонил голову к плечу и сплел пальцы у горла. Он едва заметно дрожал под ветром, и это тоже была часть игры: хрупкое тело так и взывало "обними меня!" Рэндо подумал, что, пожалуй, рад видеть господина Киная. Почему бы и нет? Хотя бы затем, чтобы Тайс изошел желчью от ревности. Впрочем, торопиться ни к чему…
- Рэндо, - проговорил человек на семь восьмых, медленно приближаясь к нему. - Ты в самом деле прикажешь казнить заговорщиков? Всех? И… Рият-Лоана, и Гесенай?
- Это мой долг. Но я помилую их, если они раскаются. Не стану никак наказы…
Губернатор не успел докончить фразу.
То, что случилось, произошло так быстро, что даже выучка боевого мага не позволила Рэндо различить движения.
Мелькнули тени, колыхнулся воздух, скрипнули под ногами доски.
Мороз подрал по хребту.
- Бесы! - выдохнул губернатор, невольно вжавшись спиной в колонну.
Едва переведя дыхание, Рэндо ощутил испуг и злость, потому что восьмая часть крови айлльу дала ниттайцу возможность не только издалека заметить серебряный вихрь, но и сделать попытку сопротивляться.
Вихрь прокатился через всю веранду; яркое серебро смешалось с багрянцем. Пол дрогнул от тяжелого удара, блеснуло лезвие, чья-то рука ухватила рукоять, выдернула, выронила, когда другая рука с коротким замахом хлестнула по лицу, раздался нечленораздельный вскрик, на некрашеное дерево закапала кровь.
- Бесы, - повторил Рэндо, уже не в воздух, а вполне по адресу.
Шипение и рык были совершенно нечеловеческими.
Уаррцу потребовалось не более трех ударов сердца, чтобы растерянность сменилась гневом. "В бою, - мелькнула саркастичная мысль. - То-то я думал, что не видел Ллиаллау в бою…"
Теперь - видел.
Сущий бес.
…они походили на пару хищных кошек, сцепившихся в схватке не на жизнь, а на смерть. Пусть рыжая рысь не была противником для белого горного ирбиса, но сопротивлялась отчаянно. Теперь открылось, каким обманом зрения была хрупкость ниттайского вельможи. Пытаясь стряхнуть с себя разъяренного айлльу, Кинай выгнулся, как натянутый лук, кости его трещали, в горле клекотал надрывный хрип; за рукоять кинжала он и его противник держались в четыре руки, и каждый пытался выжать его к чужому горлу. Айлльу был вдесятеро сильнее, но ниттаец защищал свою жизнь и не стал для Аяри легкой добычей.
Рэндо вдохнул и выдохнул. Утихомирив первый гнев, он устало велел:
- Аяри. Оставь его.
Айлльу точно не слышал. Рэндо пришлось повысить голос.
- Аяри, назад. Аяри!
Серебряный айлльу медленно повернул голову. Верхняя губа его оставалась вздернутой, обнажая острые клыки, ноздри раздувались, зрачки оказались расширенными, точно под действием наркотика. Казалось, он намерен был подчиниться только после того, как добьет жертву.
- Аяри, я должен посадить тебя на цепь?
Лезвие приблизилось к шее Ллиаллау еще на два пальца.
Айлльу упорствовал.
Губы Рэндо дернулись почти так же, как у благородного хищника перед ним. Он сознавал, что бьет по открытой ране, но был слишком зол, чтобы это соображение его остановило.
- Или мне вернуть тебя туда, откуда взял? Мне не нужен неуправляемый айлльу.
…Аяри вздрогнул и вжал голову в плечи.
Рэндо перевел дыхание.
- Ллау, - приказал он, - отдай ему кинжал. Я не хочу твоей смерти. Аяри, отойди от него.
Айлльу повиновался. Поднявшись, он протяжно выдохнул, под конец перейдя на рык, но когда он заговорил, голос оказался, как обычно, совершенно бесстрастным.
- Кинжал отравлен, - сказал он. - Яд тар-ит, для чистокровного человека царапина - смерть в пределах двух вздохов.
Рэндо покачал головой. Услышанное его не удивило и не потрясло.
- Аяри, - сказал он, - как давно ты за мной следишь?
- Я слежу за ним, - подбородком айлльу указал на сжавшегося ниттайца. - С того часа, как он появился здесь.
- Я давал тебе такое приказание?
- Нет.
- Ты когда-нибудь научишься подчиняться? - очень мягко спросил Рэндо.
Бледные ноздри Аяри снова расширились.
- Я хочу сохранить твою жизнь, - сказал он, застывшими глазами глядя прямо перед собой.
- Отрадно слышать. Но не думаешь же ты, что я… замри!
Рэндо подавил облегченный вздох - он успел. Рука Аяри, вновь рванувшегося к злосчастной жертве, остановилась. "Хотя бы иногда это прекрасное создание делает то, что ему говорят… но гораздо чаще делает то, что ему вздумается. Надо было сразу отобрать у него кинжал", - удрученно подумал уаррец.
Господин Кинай, судя по виду, уже простившийся с жизнью, стоял на коленях. Айлльу держал его за волосы, заставляя откидывать голову назад. В другой руке Аяри сжимал рукоять клинка: смертоносное лезвие поблескивало на расстоянии пальца от шеи неудачливого убийцы. Разбитые губы Ллиаллау были в крови и кривились диковатой улыбкой.
- Сиятельный господин, - проговорил он свистящим шепотом, - сказал, что я не смогу его даже поцарапать…
- Это правда, - хмуро ответил Рэндо и продолжил, роняя слова как камни: - Аяри. Еще одна такая выходка. И ты мне больше не нужен. Это понятно?
Айлльу выпрямился и с силой метнул кинжал отвесно вниз, вогнав его острием в доски пола. Казалось, вся его ярость ушла в одно это движение, потому что после он застыл у стены, в той же позе и столь же неподвижный, как несколько часов назад, но Рэндо почти физически чувствовал, как его раздирает злоба: профессиональный маг, он был чуток к специфической ауре демонов.
- А чтоб вас всех… - пробормотал он и направился к полумертвому от ужаса и отчаяния Кинаю.
Единственное, что было общего во внешности уроженца Кестис Неггела и аристократа Хетендераны - их лица покрывала роспись. Но если господин Кинай украшал себя драгоценной косметикой, то наместник Восточных островов следовал другой традиции. На лбу и щеках Хараи были начертаны схемы боевых заклинаний.
Одно из них защищало его от ран.
Конечно, от разрыва бомбы схема уберечь не могла, даже осколок, обладавший достаточным ускорением, способен был пробить эту защиту - но не стрела и тем более не удар кинжала.
Глядя на Рэндо снизу вверх, маленький предатель замер от страха. Кровь из разбитого рта текла по его подбородку, уродуя нежное лицо.
- Вот как, - грустно сказал губернатор. - Семейство Кинай предано сиятельному господину Хараи… Разве я чем-то обидел тебя, Ллау?
- Рэндо… - пролепетал тот. Черты его исказились, будто предатель собирался заплакать.
Губернатор сел на корточки, достал платок, стер кровь с лица своего бывшего доверенного советника. Ллиаллау робко накрыл его пальцы своими.
- Я знал, - сказал Рэндо успокаивающе, отдав ему платок.
Господин Кинай задрожал.
- Я знал, - повторил Хараи. - Ты ничем меня не удивил.
- Рэндо… я… не мог…
- Знал, но не все, - Рэндо взял Ллиаллау за подбородок. - Послушай, Ллау. Я хочу, чтобы ты сказал мне одну вещь. И тогда я отпущу тебя. Или, хочешь, возьму под свою защиту? Подозреваю, в этом ты нуждаешься больше.
Ллиаллау беспомощно хлопнул огромными глазами. Он был бледен как смерть.
Рэндо помолчал.
- Вы ведь не сами это придумали, - сказал он. - Ни ты, ни Илмею. Вы слишком боитесь айлльу. Никто из вас не поднял бы на меня руки. Думаешь, я не знаю, как меня называют в Ниттае? Я - Хозяин Богов.
Вельможа согласно прикрыл глаза. По лицу его читалось, что он ловит каждое слово уаррца и уже начинает понимать его.