Диана тряхнул руками и из рукавов рубахи посыпались хлопья, похожие на снежинки. Неужели это она превращается в пыль? Кто или что тому причиной? Болезнь, Сантьяго, Дэйн или она сама? Девушка подняла рубаху и чуть не закричала - живот был покрыт лоскутками тонкой, белесой как береста кожи. Она облепила ее как паутина и что под ней, девушка не хотела знать. Боясь увидеть кровь и оголенные мышцы, она не стала прикасаться к коже, а в надежде восстановить ее, старательно обтянула рубашкой тело. Может, прирастет?
О ванне речи не было.
Диана осторожно легла на постель и уставилась в потолок, готовая умереть: прощай мечты, прощай сон, прощай жизнь.
- Тяжело с ней? - тихо спросил Ной, кивнув в сторону занавески. Сантьяго промолчал, со значением поглядев на Даретту, что пристроилась у окна перебирать чечевицу. Женщина хотела чем-нибудь занять себя, чтобы не думать о плохом. Ее мысли были тяжелыми и безрадостными и Сантьяго чувствовуя это, не хотел усугублять. Да и не стоит никому слышать их разговор с Ноем. Он свой, он собрат, а Дретта обычная женщина и то, что она жена Ноя ничего не меняет. Осторожность еще никому не вредила.
- Посидим во дворе? - предложил.
Ной с готовностью поднялся и мужчины прошли во двор, сели на лавку под коновязью.
- Инквизиция и глупец Эверли меня беспокоят меньше всего. Но Лайош - это опасно. Мне нужна твоя помощь брат.
Ной помолчал и сказал:
- Мне тоже нужна помощь. Я отправлю весточку в Ной- Монтре, а там мой брат Томил передаст, что надо лорду Дэйну. Но тебе придется задержаться и помочь мне. Если ты приехал, когда нужна помощь, значит за тем и появился, чтобы ее оказать.
- Что случилось, Ной?
- Беда. Моя дочь Лаветта получила силу в дар.
Ферна уставился на старого друга:
- Но твоя жена человек…
- А мать Дианы? - глянул на него мужчина. - Я давно живу здесь, как обычный кузнец, но сила моя не уменьшилась и я по-прежнему вижу и знаю, не меньше, чем в Ной-Монтре, - и вздохнул. - Но могу меньше. Я не смог защитить дочь. Не знал, что ей может достаться мое. Она росла обычным человеческим ребенком, разве что была более пытлива и прозорлива. А потом ей исполнилось восемнадцать. Ее избранником стал заезжий трубадур. Я не успел научить ее руководить силой, не успел предупредить, чтобы она молчала. Она открылась ему, рассказала о себе и о Монтрей, моей родине. Рассказала все, что раньше я рассказывал ей, как сказку на ночь. Она была горда своей необычностью, она была в восторге от своей причастности к сказке, посчитала, что это поможет ей удержать трубадура. Но тот обычный человек. Он сочинил балладу о мире чародеев и о своей любви к колдуньи. В его повествовании дела закончились плохо, и в жизни моей дочери и его, тоже. Его схватили за эту балладу, но он вышел чистым, сдав на руки иезуитам мою дочь. Ее сожгут, Сантьяго.
Граф склонил голову: ничего себе новости:
- Никогда тебя не понимал. Зачем ты поселился здесь? Что ты ждал? Ты сам накликал беду, отринув свой род, себя. Ты все кинул и ушел.
- Я полюбил. Я не мог признаться Даретте, кто я и чем владею. Она бы не поняла, не приняла. Она очень набожна.
- И случилось, что случилось. Но ты ведь знал, что этим дело и кончится. Мальчик может не получить силу, но девочка обязательно ее возьмет. Иного не было и не будет. Ты знаешь правила и законы. Они едины для всех. У людей своя территория, у нас своя. Мы не вмешиваемся в их жизнь и не даем вмешиваться в свою. Ты ушел к ним, ушел за одной из них, и тем вычеркнул себя из нашего мира.
- Мира как раз не было и нет. Ты же знаешь, я не воин. Я хотел семью, я просто хотел иметь семью и жить спокойно. Я ушел из Трейгрилла и поселился в Ной- Монтре, но и это не принесло покоя.
- И решил поселиться здесь, в этом безумии?
- У нас было не лучше. Дома я не смог бы найти жену. Да что теперь ворошить прошлое? Мне нужна твоя помощь сейчас. Я знаю, ты можешь помочь.
- У меня долг, я не могу рисковать Дианой. Она слишком заметна. Увидят меня - увидят ее.
- Ты отказываешься спасти женщину?
Сантьяго замотал головой:
- Ной!…
- Ты уже жалеешь, что пришел, - потерянно протянул тот и отвернулся. - Я конечно преступил закон, но разве один виноват? Как на счет других, которые точно так же берут человеческих женщин в жены?
- Они живут у нас.
- А мать Дианы? Разве она не обычная женщина? Разве девочка воспитана не в этом мире?
Ферна тяжело посмотрел на друга.
- Не смотри на меня так. Ты прекрасно знал, что я все пойму. Мне всегда было достаточно взгляда, чтобы понять о человеке все, включая то, чего он и сам о себе не знает.
- Поэтому у тебя нет ни одного работника? - усмехнулся Сантьяго.
- Мне не до заказов. Я отпустил работников. Ты поможешь мне?
- Нет.
Ной надолго замолчал, тяжело глядя перед собой, потом спросил:
- У каждого своя проблема, так? Тогда каждый сам ее и решает. Почему бы тебе самому не связаться с лордом Дэйном?
- Ты знаешь - я в этом не силен.
- А я не силен в другом. Будем розниться или объединим свои усилия?
- Каким образом?
- Ты решаешь мою проблему, я - твою. Иначе не получиться, - заявил твердо.
- Аа, ультиматум? - взгляд Сантьяго стал нехорошим, давящим. - Ведешь себя как человек, так к себе подобным и обращайся. Мы уезжаем.
Граф поднялся и пошел в дом.
Ной покачал головой и вдруг сжал кулаки и застонал: зря он так. Ведь знал - нельзя.
Во двор вышла Даретта, молча села рядом, заставляя мужчину взять себя в руки.
- Все хорошо, милая.
Женщина кивнула, глядя перед собой, но чувствовалось - не верила.
- Серьезно, тебе не о чем беспокоиться.
Даретта опять кивнула и решилась:
- Я все слышала. Если он не согласится, если ты его не уговоришь, я донесу на них.
У Ноя лицо вытянулось:
- Что ты говоришь? - зашипел на нее.
- То и говорю, что сделаю, - посмотрела на мужа. - Я обменяю эти две жизни на жизнь Лаветты. Я слышала - их ищет инквизиция и граф Эверли. За них мне отдадут мою дочь.
- Ты безумна, женщина. Никого тебе не отдадут, но этих двух ты погубишь.
Взгляд женщины стал злым, полным ненависти и решимости:
- Пусть. Но я хотя бы попытаюсь, что-то сделать.
Ферна отдернул занавеску и уставился на девушку:
- Мы уезжаем.
Та отвела взгляд от потолка и посмотрела с тоской на мужчину:
- Я не смогу, - прошептала потерянно.
- Плохо? - озаботился, присел на край постели, в тревоге разглядывая Диану. Она отвернулась к стене и вздохнула:
- Я умираю.
Мужчина нахмурился, не понимая, о чем она:
- Вы ранены?
- Нет.
- Простудились?
- Нет.
- Тогда позвольте спросить, отчего вы собираетесь умереть?
Диана с сомнение посмотрела на него: рассказать, показать? Он же все знает, он знает много больше, чем она и возможно просветит ее о кончине, о том, как долго ее ждать и каким образом все произойдет. Страшно, если как кожа начнут отпадать руки и ноги. Лучше покончить с этим сейчас, не ждать худшего, если таков финал у болезни.
Она сунула руку под рубаху и вытащила, выставила дрожащую пятерню всю в белых хлопьях:
- Вот, - всхлипнула.
Сантьяго моргнул, изучая белесые лоскутки кожи на пальцах и чуть не выругался, не взвыл от облегченья.
- Диана! А…б..м..о!
- Что?
- Вы сведете меня с ума! - рявкнул.
- И это ваше сочувствие? Жестокосердечный истукан! - задохнулась от возмущения девушка. Ему признаются в сокровенном, от него просят помощи, поддержки, чтобы в этот нелегкий час достойно встретить смерть, а он? Он! - Голлем!
- Кто? - нахмурился мужчина. Уж кем только не был, а этим ни разу. - Ну, вот что, перестаньте волноваться.
- Я умираю! - напомнила.
- Это вряд ли. А вот за себя я б не поручился, - проворчал. - Вы меняете кожу, только и всего. Раз в год с женщинами это случается.
Диана открыла рот от изумления и закрыла.
- Я что, змея по-вашему?
- Кожу сбрасывают не только змеи.
- А кто? Кто?! - вскочила, села на колени на постели перед мужчиной. - Я не знаю ни одного человека, у которого…
- А вы не человек, - отрезал мужчина.
Девушка вовсе потерялась - смотрела на него, пытаясь уловить во взгляде либо насмешку, либо сожаление и понять: он смеется над ней или специально уводит в сторону от неприятной темы, как порой близкие умирающего до последнего внушают ему, что он будет жить, забивая голову всякой ерундой и тем, отвлекая от скорбных мыслей.
- А кто я? - спросила тихо. - Животное?
- Пыф! Нет!
- А кто?! Растение?!
- Да почему?
- Если не человек и не животное, то растение! Что у вас со здравомыслием, граф?!
- Проблемы, - признался. - С тех пор как с вами познакомился. Вы между животными и человеком, вы грили.
- Кто? - скривилась в попытке понять и вспомнить, что это за существо. Но трудно вспомнить, когда не знаешь.
- Химера, - процедил граф и поднялся. - Нам пора.
Но Диана не услышала. Она осела с застывшим взглядом.
Химеры у нее ассоциировались с одним существом - с бесом. Выходит она бес? О Боже!
Девушка сначала окаменела, а потом расплылась мутным пятном по комнате.
Граф скрипнул зубами и, вскинув руку, проворчал что-то в пятно. С потолка тут же полился дождь, прибивая облачко к полу. Диана шлепнулась на половик и, тряхнув мокрыми волосами, уставилась на мужчину.
- Вы!!…
А что собственно он? А она?
- Я даю вам пять минут, миледи, чтобы прийти в себя, - заявил без обиняков и вышел, чтобы подготовить лошадей.
Девушка так и осталась сидеть в луже, оглядывая мокрый пол, мокрую постель. В голове билось лишь одно - она бес. Это объясняло все ее странности, но так же и лишало всяческой надежды. И было немудрено, что Ферна посмеялся над ее идеей отправиться в монастырь - бес в святой обители, это нечто.
Теперь у нее не было выбора, теперь она должна была идти со "своим" к "своим".
Но даже встать на ноги сил не было. Сказанное графом раздавило ее.
Граф поправил подпругу, обернулся, чтобы пойти за девушкой и оказался нос к носу с Ноем. Взгляд Ферна тут же стал холодным, тяжелым от осуждения и презрения. Ной смутился и отвел взгляд:
- Я связался с братом. Думаю, к вечеру Монтрей уже будет знать о ваших трудностях.
Взгляд Ферна смягчился.
- Ты был прав, в горе своем я забыл, кем являюсь. Возможно, Хозяин Вселенной наказывает меня за отступничество много лет назад.
Мужчина повернулся и поплелся склонив голову к лавке во дворе. Он потерял все: уехал с родины, вышел из братства, забыл, кто он, принял другие законы, другую жизнь и вот она расплата. Та, ради которой он бросил все и всех, оказалась недостойной женщиной, а их дочь, полукровка, готовится к аутодафе, потому что должна заплатить за грехи отца, потому что из-за него не нужна ни здесь, ни там.
Ферна постоял и подошел к другу, сел рядом:
- Как ты мыслишь мою помощь?
Ной вскинул голову. В глазах зажглась надежда.
- Ты поможешь?
Сантьяго помолчал и нехотя ответил:
- Своих не бросаем. Забыл?
Даретта вошла за занавеску и сложив руки на животе, молча уставилась на сидящую на полу, мокрую как и половик девушку. В ее взгляде жила ненависть, презрение, тоска, она ничего не видела, кроме своего горя. У Дианы мурашки по телу прошли от ее взгляда, от того жгучего, тягостного ощущения, что рождала женщина одним своим видом. От одежды Дианы пошел белесый дымок, за какую-то минуту она высохла.
Женщина не пошевелилась, она продолжала давить, уничтожать взглядом:
"Ты, твой дружок - нечисть. Вы исчадие ада, но вы живы и на свободе. А моя дочь, ангел воплоти, томиться в застенке, ее мучают за один лишь грех, за то что она дочь такого же как вы. Это несправедливо. Это вы должны взойти на костер".
Диана поежилась. Она не слышала мысли женщины, но не сомневалась в том, что поняла по взгляду, что ощутила. Волна исходящая от Даретты была слишком явной, чтобы спутаться и принять одно за другое.
- Мы не сделали вам ничего плохого. Я понятия не имею, что приключилось с вашей дочерью, но искренне сочувствую.
Взгляд женщины вспыхнул и Диана явственно поняла, что она проверяла ее. И убедилась, что права - нормальные люди не слышат мыслей, не знают, о чем думают другие.
Диана невольно лишила Даретту колебаний. И ее решение было не в пользу гостей.
Женщина молча вышла, а у девушки не осталось сомнений - на них донесут. Сантьяго был прав - нужно уезжать отсюда как можно быстрей.
Она выскочила во двор и остановилась, увидев спокойно беседующих мужчин. Подошла, уже зная, что одному их них не сообщит новости:
- Даретта донесет на нас святым отцам.
Сантьяго нахмурился: что за блажь?
Ной вздохнул, опустил голову:
- Не беспокойтесь, я остановлю ее.
- Как?
Мужчина уставился на девушку: странный вопрос. Пожал плечами:
- Обычно. Она заснет и проспит два дня. Этого времени хватит.
- Для чего?
- Мы остаемся, - сказал Сантьяго. - Ною нужна помощь.
- Я знаю, что-то случилось с его дочерью.
- Даретта сказала? - удивился кузнец.
- Не совсем сказала.
Ферна хмыкнул: а девочка растет. Что ж, к лучшему. Надо было сразу сказать кто она, тогда возможно, они избежали бы многих неприятностей, и он не чувствовал бы себя настолько утомленным ее глупыми вопросами и идеями.
Больше не стоит ничего скрывать от Дианы.
- Завтра утром Лаветту, дочь Ноя, сожгут на площади всех святых.
- За что?
- Догадайтесь сами, миледи.
- Она такая же, как мы.
- Точно. Радует "мы". Наконец-то.
- Что она сожгла? - спросила у Ноя. Тот чуть удивился, развел руками:
- Ничего.
- Затопила?
- Нет.
- Тогда за что ее взяла инквизиция?
- За жизнь другого. Ее любимый выкупил свою жизнь, отдав святым отцам жизнь Лаветты. Нормально для здешнего общества. Она полюбила чужака, а что можно было иного ждать от него? - криво усмехнулся Сантьяго, со значением глядя в глаза Дианы. - Опоздай я, вас бы тоже спалили на костре с молитвой святым и Господу. Ваш любимый, как его там?
Девушка опустилась на скамью, сообразив, что ни разу за эти дни не вспомнила об Уиллисе. А ведь так, казалось, любила! И очертя голову стремилась в объятья смерти.
Он бы донес на нее, как донес любовник Лаветты. В этом сейчас уже Диана не сомневалась. Но хотелось бы знать:
- За что?
- Мы не такие, как они, а это пугает, - вздохнул Ной.
- Но мы живем здесь, среди обычных людей.
- Но не можем жить как они. Не получается.
- Мы живем не здесь Диана, - сказал Сантьяго.
- В Монтрей?
- В Монтрей.
- Там нет людей?
- Есть.
- Их сжигают?
- Нет, - фыркнул граф.
- Убивают, за то что они не такие как вы… мы?
- Нет. Что за ерунда пришла вам в голову?
- В Монтрей есть инквизиция?
- С какой радости ей там быть? Увольте миледи, только цепных безмозглых псов нам дома не хватало. Они продукт этого мира, пусть тут и живут, суды устраивают, устрашают сами себя.
- Значит в Монтрей нет аутодафе, нет разделения на обычных и необычных, никого не убивают за то что он может или не может вызывать грозу?
- Нет.
- Тогда какого черта мы еще здесь делаем?! - возмутилась девушка.
Ферна улыбнулся, Ной с интересом посмотрел на нее и пожал плечами:
- Истинно говорю вам, миледи, сейчас я и сам этого не понимаю. Как люди говорят - не иначе бес попутал.
Диана не сдержавшись фыркнула: сам себя путал, да? И ужаснулась тому, чему верила много лет, не понимая многих вещей.
- Я обижена на вас, граф, - заявила. - Почему вы сразу не сказали, кто я? Вы бы избавили меня от многих проблем.
- Четыре дня назад вы не были готовы услышать правду.
С этим нельзя было не согласиться. Искривление сознания должно было дойти до определенной точки, чтобы разум более менее спокойно воспринял известие, сложил, что не складывалось много лет и принял вердикт стойко.
- Допустим, еще вчера бы вы поставили меня своим признанием в тупик. Не знаю, смогла бы я выбраться, принять то, кем я являюсь. Ведь это меняет всю жизнь. Я хочу знать, Дэйн такой же, как и я?
- Да. Иные грили не подходят.
- Как на счет вас, Ной? Вашей жены?
- Я мужчина, миледи.
- Этим все сказано?
- Да, миледи. Меня трудно распознать, невозможно соблазнить. У меня другой склад ума, но точно такое же тело, как у обычных мужчин.
- Женщины грили значительно отличаются даже от мужчин грили, что уж говорить о человечках, - вставил свое слово Ферна.
- Но как вас влекут их мужчины, так нас влекут их женщины. В какой-то момент мы становимся похожи на ослепленных ярким огнем бабочек и летим на него, не ведая, чем за то придется платить.
- И стоит ли это того, - поддакнул граф.
- Да, к сожалению, глупость видна не сразу, а ошибки лишь тогда понимаются, когда наступает время платить за них.
- Сейчас бы ты вернулся домой? - спросил Сантьяго.
- Я и вернусь, только Лаветту вытащу.
- Не сможешь вернуться.
- Я заработал возможность попасть домой, я помог вам.
Ферна с сомнением посмотрел на Ноя, но Диана не дала ему высказаться вслух:
- Господа, может быть, оставим лишние разговоры - они все равно ничего не меняют. Может быть, мы подумаем, как помочь Лаветте и поскорей убраться отсюда.
- Мы? - уточнил граф. - Даже не мечтайте, миледи. Вы не будете в этом учувствовать.
- Буду.
- Вам не терпится умереть?
- Мне хочется познать себя и пусть это случиться перед смертью. Какая разница? Главное я точно буду знать кто я и что. И потом, с чего вдруг вы решили, что итогом обязательно будет смерть.
- Некоторые живут долго, долго, и умирают, как жили, так и не поняв кто они, на что способны, - протянул между прочим Ной. Сантьяго понял, что хитрец занял сторону Дианы, решив, что лишней ее помощь не будет.
- Нет, ты точно не пройдешь домой. В тебе слишком много человеческого.
В этот момент мужчина пожалел, что пришел в этот дом. Но кто мог знать, что его некогда друг, фактически брат, настолько изменится?
Душа чуяла беду, а не просто неприятности, которые еще час назад казались значительными, а сейчас - пустякачными.
Лучше бы ехали, как ехали, лесами, полями, держась подальше от людных мест, целее были. Стоило Сантьяго пойти на поводу у Дианы, один раз решиться из сочувствия на остановку в городке, и проблемы покатились как снежный ком. И из всех минусов лишь один плюс - скоро Дэйн узнает о приключениях своей жены и друга.
Лишь бы его помощь пришла вовремя.
- Миледи, идите отдыхать, а мы с Ноем посовещаемся.
- Мне хотелось бы присутствовать при вашем совете. Как никак, я намеренна участвовать в заговоре против инквизиции.