Волколаки выглядят мерзко - что-то среднее между грязным, опустившимся человеком и вечно голодным запаршивевшим волком. Психические отклонения начинаются у них еще на стадии хмарства, а уж у опустившихся до волколачества почти поголовное буйное безумие. Ментальные атаки Котов ничто по сравнению с кошмаром, навечно поселившимся в их головах. Хотя друг друга они почти не трогают, и сбиваются в стаи. Обладая остатками интеллекта, они становятся бедствием для экологического баланса лесов. Портят и загаживают все, к чему прикоснутся. Смертельно опасны для одинокого путника и естественных обитателей леса. Жрут все, что могут догнать. Постоянное пожирание волчьей хмари дает им нечеловеческие силы и повышенную живучесть. Они начинают передвигаться на четырех конечностях, при этом очень быстро. Неподготовленному человеку убежать от них очень трудно. Пальцы становятся короткими и толстыми, а ногти затвердевают и превращаются в жуткие волчьи когти, поэтому спастись от них можно только на деревьях.
Впрочем, легенды о невозможности уничтожения оборотней сильно преувеличены. Живучие твари, конечно, но простреленная голова - средство для них достаточно радикальное. Перебитый позвоночник тоже. Так что я шел в бой, имея неплохие шансы.
Мы неслись сквозь лес, который постепенно стал редеть. Поляны стали встречаться чаще, и они становились все больше. Мы приближались к границе Леса Котов. По моим расчетам, до Степей Желтолицых Всадников было уже недалеко. Через час бега Рыжик остановился, тяжело дыша. Я тоже встал.
"Устал?", - улыбнулся я, дыша легко и ровно. Я таким темпом могу бежать часов шесть. Рыжий передал мне мой образ, увенчанный рогами лесного оленя с копытами вместо обуви. Я люблю своего Кота.
"Коты не олени", - гордо сказал Рыжик, потом добавил: "Но встал я не из-за усталости. Впереди волки с Черными Мыслями. Болит внутри головы"
К этому времени я уже увидел следы пребывания стаи волколаков. Птицы не пели, повсюду попадались кучи навоза и разбросанные кости с остатками полуразложившегося мяса, не только звериные. Часто встречались переломанные молодые деревца. Контраст с прекрасным Лесом Котов был разителен.
"Уходи Рыжик. Как закончу - позову", - сказал я Коту, скосив глаза на кольцо-коготь, и снял с плеча лук. Рыжий кивнул, и неспешно потрусил обратно, часто оглядываясь. Коту хотелось драки, но он понимал, что будет мне только мешать. Умница.
Я перешел на крадущийся шаг, вслушиваясь в окружающий меня лес. Стаю удалось услышать задолго до того, как перед моими глазами предстало сие неприглядное зрелище. Волколаки чувствовали себя хозяевами здешних мест, поэтому особо не скрывались, хотя, в принципе, это трусливые твари. Уверенно себя они чувствуют только в случае значительного численного перевеса. Но я был один, а их целая стая, так что особого опасаться того, что они разбегутся по всему лесу и потом придется их долго вылавливать, мне не приходилось. Шум грызни и повизгивания укушенных оборотней нарушали тишину. Лающие голоса, в которых угадывалась примитивная человеческая речь, слышны были издалека. Эти твари уже не люди, но и зверьем, детьми природы, им тоже никогда не стать.
Волколаки загнали кого-то на одинокое дерево, стоящее посреди большой поляны, и глумливо кривлялись у его подножья.
- Слеуазай! - единственное слово, которое я смог разобрать в их примитивной речи, больше напоминающей волчий вой. Церемонится с тварями, не имело смысла.
Я вышел из-за дерева. До стаи было метров пятьдесят. Спокойно сосчитал волколаков - четырнадцать особей. Сканер трикета показал пятнадцать точек, находящихся неподалеку. Одна из них - жертва стаи, остальные на виду. Примитивные существа, даже о засаде не подумали. Я активировал браслет скорострельности, натянул лук до второго щелчка и открыл огонь на поражение.
Здоровенная тварь, вся поросшая клочками свалявшейся шерсти, покатилась по траве с пробитой насквозь волчьей головой, на которой неестественно торчали два вполне человеческих уха. Впрочем, нет. Для человеческих ушей они были чересчур большие, и даже после смерти волколака продолжали двигаться. Все это заняло долю секунды. Вторая стрела уже мягко лежала в силовых полях, и я целился в приземистого, широкогрудого самца, который как в замедленной съемке, стал поворачивать тяжелую голову с налитыми кровью глазами в мою сторону. Стая взвыла и понеслась на меня. Примерно через пять секунд мы сошлись в ближнем бою. За эти пять секунд я успел выпустить десять стрел. Девять тварей остались лежать на траве с пробитыми головами и шеями. Один волколак был отброшен назад метра на два и покатился по зеленой траве - моя стрела пробила ему плечо. Вилка была бы недовольна.
Когда вылетала последняя стрела, один из волколаков совершил громадный прыжок, и вцепился в предплечье моей левой руки, держащей лук. Правая рука в этот момент как раз доставала меч из-за спины. Не прерывая движения, полуметровый меч отделил тело от головы, которая так и осталась висеть, впившись зубами в мою руку. Потом клинок просвистел мелодию смерти, и оставшиеся два оборотня покатились по траве - один с перерубленной глоткой, второй с разрубленным хребтом. При этом я получил еще один укус в правую ногу, чуть повыше колена. Жутко быстрые твари.
Последний волколак с пробитым плечом вскочил на три лапы, быстро оглядел картину боя, развернулся и бросился наутек. Поминая недобрым словом свою удачу, я разжал мечом челюсти повисшего на моей левой руке "украшения", отключил браслет скорострельности, и, прихрамывая, пустился в погоню за подранком. Меньше чем через минуту я выбежал из леса. Тварь успела убежать в степь метров на пятьсот и теперь не спешила. Сев на солнцепеке волколак лаял в мою сторону какие-то оскорбления, и был уверен в своей недосягаемости. Зря это он. Бежать надо было не щадя сил, тогда, возможно, у него бы появился небольшой шанс. Опустив забрало, включив на шлеме приближение и совместив виртуальную точку попадания стрелы с гнусной мордой полузверя, я натянул лук до третьего щелчка, и выпустил последнюю стрелу. Потом доковылял до места, где валялся труп, отрезал оба уха для Старшего Кота, нашел стрелу и захромал обратно, таща за собой тяжелое тело.
Вернувшись на поляну схватки, я занялся нелегкой работой победителя. Для надежности отделил голову каждой твари от туловища. Потом срезал уши с каждой головы для предъявления трофеев Вожаку. После этого сволок все части тел проигравших в одну кучу и стал искать стрелы. Одна стрела оказалась безнадежно испорчена, остальные еще послужат. Затем сел под дерево и занялся ранами. Стать волколаком после укуса оборотня имеется столько же шансов, сколько стать законченным алкоголиком после укуса бомжа начала двадцать первого века, но отравится какой-нибудь дрянью от нечищенных годами клыков можно запросто. Тщательно обработав универсальной заживляющей мазью укусы, я нажал на кольце-когте кодовую последовательность вызова Рыжика. Работа для прайда окончена. Осталось только поджечь начинающую пованивать кучу ядовитого мяса, несъедобного ни для одного живого существа Леса Котов.
И тут я вспомнил про жертву стаи, до сих пор притаившуюся в кроне дерева, под которым так удобно расположился победитель волколаков.
Глава 4. Врачебная…
Только не надо меня лечить!
(бандитская поговорка)
Кто бы там не сидел, делал он это тихо. Притаился как мышка в норке. Ни спасибо сказать своему спасителю, ни помочь чем. Словом, энтузиазма ноль. Ну, не хочешь, как говорится, как хочешь.
Я стал таскать из леса валежник, обкладывая им неприятную кучу, краем глаза наблюдая за кроной дерева и стараясь не поворачиваться к нему спиной. Мало ли. Потом разглядел зеленое одеяние Лечащих Жрецов, и успокоился. Эти ребята опасности для жизни не представляют, скорее наоборот. А то, что не хочет спускаться - ну и не надо. Вдруг у человека стресс, или еще чего. Я бы тоже не горел желанием, проторчав длительное время на дереве, под которым сидит толпа мерзких типов, желающих мной закусить, познакомится с жутко раскрашенным дикарем, учинившем на моих глазах кровавую бойню.
- Эй, там, на дереве, - крикнул я на языке народов Срединных Пиков, почти завершив работу. Где-то там, среди самых высоких гор мира Ворк, насколько я помню, находится главный монастырь Лечащих Жрецов, и все местные эскулапы наречием тамошних мест кое-как владеют. Как земные врачи - латынью. Эта местная латынь является языком всех ученых людей мира Ворк, а ее упрощенный вариант - главным языком международного общения. - Я сейчас подожгу все это, и будет жутко вонять.
Ветви дерева чуть дрогнули, но доктор слезть так и не решился.
В этот момент кусты шевельнулись, и на поляну гордо вышел мой Кот.
"Как ты", - спросил он, имея в виду мое здоровье.
"Укусили пару раз, а так все хорошо", - ответил я ему.
"Красивые будут шрамы. Перестанешь быть похожим на котенка", - сказал Рыжик, и передал мой мужественный образ, с ног до головы покрытый прекрасными, с его точки зрения, рубцами. Странный вкус у этих кошек. Я, улыбаясь, продолжал аккуратно укладывать валежник, думая о том, чтобы огонь от костра не перекинулся на лес. Только еще лесного пожара мне не хватало. Коты сильно обидятся.
"На твоей Охоте я тоже получу шрамы. Халве понравится", - сказал Рыжий, и подошел к куче из запчастей волколаков. Брезгливо понюхал. Даже трогать не стал, отошел с таким видом, словно каждый день встречает в своем лесу горы разрубленных тварей, гораздо более страшных, чем беззащитные оборотни. Потом вдруг встрепенулся, и в три больших прыжка оказался у подножья дерева, где спрятался бедный доктор. Задрал морду и застыл на секунду, внимательно смотря вверх. Потом белкой взлетел по стволу и скрылся в ветвях. Я даже не успел ему ничего объяснить.
Через пару секунд ветви дерева затряслись, раздался громкий треск, и на землю шлепнулось небольшое тело в зеленых одеждах. Впрочем, долго лежать тело не стало, вскочило, замерло на мгновение, и вдруг быстро понеслось прямо ко мне. Следом с дерева спрыгнул Кот и весело поскакал следом, с явным желанием не догнать, а просто погоняться. Доктор добежал до меня и быстро юркнул за спину. Рыжий проказник подбежал и встал передо мной, безуспешно пытаясь разглядеть сквозь джисталкера это зеленое нечто. Я оказался непрозрачным, и Рыжик попытался изменить угол зрения, то есть попросту обойти препятствие. Зеленый повторил его маневр, но в обратную сторону. Так они крутились минуты две вокруг меня, как искусственные спутники вокруг Земли, постепенно ускоряя скорость вращения.
Наконец это мелькание перед глазами надоело, я раскинул руки, немного присел и поймал обоих. Поставив перед собой "артистов", я строго на них посмотрел.
"Рыжик, прекрати пугать человека. Ему и так досталось от волколаков", - сказал я Коту, и тот, виновато прижав одно ухо, отошел в сторону. Впрочем, я думаю, его раскаяние было не до конца искренним.
- Лечащий Жрец, прошедший посвящение не может отличить человека от зверя, еще и пугается моего кота. И не стыдно? - сказал я доктору, который при ближнем осмотре оказался симпатичной, совсем молоденькой девушкой, лет пятнадцать максимум, с широкими скулами народа степей. Жрец смотрела на меня, широко распахнув и без того огромные черные глазищи, потом вдруг сморщила аккуратненький носик, всхлипнула и разревелась. Я растерялся. Для меня проще перебить десять стай волколаков, чем успокоить одного плачущего ребенка. Девчушка совсем увлеклась своим занятием, прижав ладошки к лицу, локотки к груди и уткнулась лбом в мою ключицу. Потом отняла ладошки от лица, крепко схватила рубашку на моей груди, и стала использовать ее вместо носового платка, не переставая реветь. В этот момент я по достоинству оценил выражение "плакаться в жилетку". Полностью растерянный, я стоял, одной рукой держа совершенно неуместную в этой ситуации сухую ветку для костра, второй неумело гладя упершуюся в плечо и трясущуюся от рыданий черноволосую голову. Рыжик сидел рядом и беспомощно смотрел на эту картину. Что называется, выражаясь языком академической гребли, приплыли.
Поняв, что поток слез в обозримом будущем не иссякнет, я сориентировался и наконец выбросил мешавшую мне деревяшку. После этого дело пошло на лад. Аккуратно взяв рыдающую девчонку за плечи, я подвел ее к тому же многострадальному дереву. Рыжик шел следом. Усадив ее на траву и присев рядом на корточки, мне удалось заставить ребенка высморкаться в салфетку, которая нашлась в аптечке. Кот сел рядом, сочувственно глядя на ребенка. Немного потеребив салфетку, девчушка вдруг обхватила руками грудь рыжего кота, уткнулась носом в его шею и разревелась с удвоенной силой. Типичный случай женской логики. Только что свалилась с дерева, спасаясь от Кота, и тут же стала в него плакать, как в плюшевого медвежонка. Рыжик сидел, боясь шевельнуться, с таким удивленным видом, что я, не выдержав, хмыкнул и пошел дальше заниматься костром. Успокаивать детей и женщин у кошек всегда получалось гораздо успешнее, чем у мужчин.
Выкопав неглубокий ров вокруг места будущего очистительного пламени, чтобы не занялась трава на поляне от оставленного без присмотра огня, я, наконец, поджег грандиозное сооружение. Дело было сделано, и надо было идти дальше. Только как решить вопрос с девчонкой, одинокой и беспомощной в диком лесу? Я просто не представлял ни одного приемлемого варианта. Мой темп передвижения она просто не выдержит. Тащить ее на себе сквозь лес тоже не выход. К этому времени она, наконец, немного успокоилась и сутулясь устало смотрела на огонь, почесывая рыжего неженку за ухом. Нахальный котяра довольно жмурился. Все бездельничают, кроме меня, несчастного.
- Что же с тобой делать-то? - задал я риторический вопрос, и сел рядом.
- Зависит от того, какая у тебя цель, воин, - ответила вдруг девушка. Голос у нее оказался неожиданно звонким и сильным, как звучание камертона. Черные заплаканные глаза смело смотрели на меня.
- Цель моя не тут, - В тон ей ответил я. - Если честно, то здесь я случайно.
- Это сразу понятно, - доктор устало улыбнулась. - Такой воин не может просто жить в лесах, уничтожая нечисть. Твое место в гвардейских отрядах войск Великого Хана степей.
Понятно. Девчонка, по-видимому, одна из дочерей Желтолицых Всадников, как раз возвращающаяся из монастыря Лечащих Жрецов, скорее всего, после прохождения обучения. Если бы она была уже на службе, то ее охрана состояла минимум из пятерки бойцов. Степняки очень ценят своих лекарей. А для пяти всадников войск Великого Хана стая волколаков, которую мне пришлось уничтожить, не является особо опасным противником. Ситуация упростилась. Только как бы ее переправить к своему народу, не вступая в лишние конфликты. Всадники народ опасный. Если они на патрулировании в дикой степи, то сначала стреляют, а потом разговаривают. Если остается с кем. Но, все-таки, это был хоть какой то приемлемый вариант развития событий. Я немного повеселел.
- Ясно, дочь степей, - я перешел на язык Желтолицых Всадников. - Повожу тебя до воинов твоего народа.
- Ты очень образован для цветнолицего горца, - удивленно сказала жрица на родном языке. Ох, девочка, как бы ты удивилась, узнав, насколько я образован для любого из мест вашего мира.
- Да ничего особенного, - поспешил загладить я свой промах. - Просто у меня врожденный талант к обучению языкам.
- Я забыла свой долг. Это недостойно Лечащего Жреца. Позволь мне исправить ошибку, - вдруг сказала девушка, и уставилась на меня умоляюще. В ее черных глазищах опять заблестели слезы. Успокаивать ее снова - что угодно, только не это. Лучше уж пусть в следующий раз меня сожрут волколаки. Я кивнул, соглашаясь.
Девушка заставила меня лечь на траву и встала надо мной на коленях, как заправский массажист. Ее руки сложились лодочкой, и она стала водить ими над всем телом. Проведя, таким образом, свою диагностику, доктор ловко закатала правую штанину, и положила руки на укус. Сначала стало очень тепло, а потом боль как-то незаметно исчезла. То же самое она проделала с моей левой рукой, предварительно закатав рукав. После лечебных процедур самочувствие значительно улучшилось. Я сел и содрал защитную пленку, образовавшуюся от универсальной мази. Под ней были красноватые рубцы. Никаких свежих ран. Не медицинское регенерационное кресло, конечно, но тоже очень неплохо.
Я вскочил на ноги, потом сделал фляк, сальто назад и пробежался немного на руках. Тело снова стало послушным механизмом. Рядом резвясь, взлетал в воздух Рыжик. Девчонка захлопала в ладоши. Как изменчиво женское настроение. Только что, казалось, ее горе продлится вечность, и на тебе, уже смеется. Впрочем, пусть лучше смеется, чем плачет. Если для этого потребуется клоунский нос нацепить, сделаю и это. Не выношу детские и женские слезы, а тут как раз тяжелый случай двойного эффекта.
- Сколько же у тебя талантов, цветнолицый! Ты еще и жонглер! - удивилась девушка. Тьфу ты, опять прокол. Совсем забыл, что спортивная акробатика, элементы которой у нас присутствуют в любой школе боевого мастерства, в мире Ворк - прерогатива исключительно уличных цирковых представлений. Теряю былую хватку.
- Горские боевые упражнения. Просто очень похоже, - сделал я неуклюжую попытку выйти из глупой ситуации, и поспешил перевести разговор в другое русло. - Как тебя зовут, целительница?
- Меня зовут Цветок Пустынной Колючки Распустившийся Чистым Майским Утром После Редкого Дождя Прекрасный Как Луч Солнца Перед Закатом, - сказала девчонка, невинно хлопая ресницами. Потом непринужденно спросила: - А как зовут тебя, цветнолицый?
- Тим. Просто Тим, - представился я, раскрыв глаза от удивления, потом почему-то сказал: - Всего одно слово. - Немного помолчал, и зачем-то добавил: - Коротенькое.
Рыжик ехидно взглянул нахальными глазками, и я тихонько показал ему кулак, в ответ получив мыслеобраз тонущего котенка. Когда же они успели спеться?
- Тииим, - задумчиво протянула Цветок, как ее там дальше. Забыл.
- А что это имя означает на вашем горском языке? - поинтересовалась она.
- Эээээ… - жалобно проблеял я. Все-таки порой различие культур просто непреодолимая пропасть.
- Я буду звать тебя Тим Победитель Нечисти Появляющийся Внезапно И Вовремя Танцующий С Лесными Котами, - сказала доктор, окончательно ввергнув меня в ступор.
- А можно я буду звать тебя Цвета? - робко спросил джисталкер после некоторой паузы. Похоже на вполне земное имя Света. Забыть не должен. Скорее всего.
- И меня зови, пожалуйста, просто Тим. Я так привык, - добавил, вконец смутившись. Ну не умею я разговаривать с детьми и молоденькими девушками.
- Хорошо. Все будет так, как ты хочешь, - сказала Цвета тоном примерной ученицы. Ладно, недолго мне осталось терпеть. Скоро сдам ее какому-нибудь патрулю Желтолицых Всадников, и отправлюсь по своим делам.
На поляне было уже неприятно находиться из-за запаха горелого мяса, исходящего от полыхающего костра. Я кинул последний взгляд на огонь, и мой придирчивый взор не обнаружил возможного нарушения мер противопожарной безопасности. Мы направились в сторону Великой Степи.