"Но не более", - грустно закончила её мысль ведьмочка. Больше ничего интересного она не услышала, потому что мать и сын заговорили на высокоэльфийском, азы которого давались ей с большим трудом. Забыв о ней, они ещё долго спорили, но победа осталась за королевой. В результате сердитый Лесной король, не прощаясь, исчез в портале и в жизни ведьмочки ничего не поменялось. Она по-прежнему осталась под присмотром Титании и больше ни разу до родов не видела Лесного короля. Безжалостная дрессура закончилась только тогда, когда во время занятий у неё отошли воды.
Роды оказались преждевременными, и измученная мать с испугом глянула на слабенького тщедушного младенца. Глядя, как он чуть дышит, она слегка прикоснулась к жаберным щелям, опасаясь, что он не выживет. Думая, что как водному жителю ребёнку нужна вода, она попросила её принести, но служанки сделали вид, что её не слышат. Они вообще исполняли только приказания врача, холодного сероглазого эльфа, который вскоре распорядился унести ребенка.
Со слезами на глазах ведьмочка проводила своего первенца и опустила ресницы. "Вот и всё", - обречённо подумала она, но мысли о смерти не вызвали страха. Омертвевшая душа больше не хотела такой жизни и желала только одного, блаженства забвения.
"Опаздываешь, Раэтиэль. Вдруг я умру, и ты не успеешь разделить тело и душу? Рискуешь лишиться подзарядки для твоей мёртвой невесты".
- О, моя обезьянка освоила кое-что из научного жаргона! Не переживай, ведьма, я не разбрасываюсь ценными вещами, - холодно произнёс Лесной король, шагнув из портала. - Аталиса!
Но измождённая девчонка не открыла глаз, на его повелительный отклик. "Прощай, Раэтиэль, если боги будут милостивы, надеюсь, мы больше не увидимся…", - мысленно сказала она и потеряла сознание.
Стиснув зубы, Лесной король открыл портал и шагнул в лабораторию, где его уже ожидали взволнованные родители. Магический процесс оказался крайне сложным и если бы не Оберон, многоопытный маг и кудесник в одном лице, то вряд ли Лесному королю удалось бы его благополучно завершить.
Круг одиннадцатый
Безрадостные тёмные сновидения удивляли ведьмочку своей блеклостью и какой-то необычной логичностью. Перед внутренним взором представали какие-то незнакомые лица и странные места, иногда сказочно-прекрасные, иногда непереносимо-жуткие. Хуже всего было то, что круговерть отдельных событий повторялись раз за разом, вызывая в душе то отчаяние, то надежду. Аталиса вырвалась из их заколдованного круга, услышав чудесное пение и звонкий смех. Кто-то пощекотал ей нос травинкой и весело воскликнул:
- Просыпайтесь, сентау, пора завтракать! Вы только посмотрите, какое нежное суфле приготовил повар! Он очень старался, зная, что это Ваше любимое блюдо…
Обрадованная ведьмочка села в кровати.
- Селина! - радостно воскликнула она. Спросонья ей показалось, что это шаловливая фея.
Но в комнате не было никого, кроме служанок. Низко кланяясь, они приторно улыбались. "Что это с ними? - удивилась ведьмочка. - Может, их постигла какая-нибудь магическая напасть?.. Ай, да ладно! Пропади они пропадом, это их заботы…". Она обвела глазами роскошную обстановку комнаты и насторожилась, та никак не вязалась с привычными спартанскими условиями, в которых ей приходилось жить в эльфийском дворце. От своих щедрот королева выделила ей небольшую комнатку, в которой раньше держали инвентарь для ухода за её любимыми собачками. В ней помещались только кровать и стол со стулом, да за шторкой скрывалась небольшая душевая с прочими удобствами. Правда, это было совсем рядом с покоями Титании, но такая близость к эльфийской владычице что-то не вызывала в ведьмочке особой гордости.
С возвращением воспоминаний о королеве в памяти вспыхнули картины невыносимой жизни, которую она устроила ведьмочке, и о тяжёлых родах перед кончиной. "Проклятье! Похоже, ещё ничего не кончилось!" Аталиса зажмурилась, ожидая возвращения постоянной слабости в теле, сопровождавшую её в последние месяцы беременности и гнетущей пустоты на душе. Но не было ни того, ни другого. Воспоминания почему-то не вызывали привычной горечи, более того её пьянила беспричинная радость. Она зажмурилась, ничего не понимая. "Наверно, я сплю и вижу сон…"
Пахнуло озоном от возникшего портала, и ведьмочка мгновенно расстроилась. "Н-да, быстро сказка кончилась, уже кто-то явился по мою душу. Убирайтесь! Можете заново забить меня до смерти, но больше я вам не подчинюсь!"
- Аталиса, - позвал ведьмочку ласковый голос Лесного короля, и она с грустью подумала, что уже позабыла, насколько он может быть добрым и участливым. Несмотря на обиду за его предательство, ведьмочка испугалась, что он увидит уродливые шрамы, и поспешно выдернула свою ладонь из его рук. Почувствовав, что к коже вернулась чувствительность, она открыла глаза, и отстранённо поглядела на незнакомые кисти рук в обрамлении пышных кружевных рукавов. "Это ещё что такое?.. Если опыт по оживлению невесты Раэтиэля не удался и я в големе, всё равно разделённые душа и тело теряют свои воспоминания и как младенцы начинают с чистого листа. Ничего не понимаю…" Аталиса с любопытством шевельнула пальцами. "Не чувствую разницы, совсем как мои руки". Она заглянула в лицо Лесному королю и холодно спросила:
- Что со мной? Почему я до сих пор жива?
Вместо ответа он просиял и, выхватив из кровати, порывисто обнял.
- Атуэль! - вырвалось у него, и ведьмочка застыла, охваченная бурей эмоций. Имя бывшей невесты Лесного короля и изнурительная учёба с попыткой в одночасье впихнуть в её голову горы информации нашли своё логическое объяснение.
- Понятно. Выходит, твоя невеста мертвее мёртвого и для меня одолжили её шкурку, - безразлично сказала ведьмочка.
- Умница, соображаешь! - одобрительно воскликнул Лесной король.
Поцелуй не получился. Вывернувшись из его объятий, ведьмочка шустро отскочила в сторону.
- Не подходи! - с яростью выкрикнула она, сверкая глазами.
- Как ты себя чувствуешь?
Обеспокоенный Лесной король сделал шаг в её сторону, и в знак протеста Аталиса выставила перед собой руки.
- Я сказала, не приближайся! - она злобно посмотрела на служанок, затихарившихся по углам как мыши. - Есть хочу! Где мой завтрак?
- Не возражаешь, если я присоединюсь?
Лесного король состроил просящую мину и, смерив его холодным взглядом, ведьмочка неохотно кивнула головой.
- Оставайся, разговор ещё не окончен.
Служанки бросились накрывать на специальный столик для утренних завтраков, - у эльфов не было принято есть в кровати. Повар в сопровождении поварят торжественно водрузил перед ведьмочкой нечто похожее на воздушный сказочный замок, но та наморщила нос.
- Фу, терпеть не могу разукрашенные сопли! Уберите немедленно, - воскликнула она, ударив ложкой по нежному чуду.
С каменным выражением на лице повар унёс разрушенный шедевр, на приготовление которого убил немало времени. Как всякого незаурядного художника его задело пренебрежение ведьмочки и он страшно обиделся. Лесной король засмеялся, решив, что такая вредина гораздо больше ему по нраву, чем страдающая влюблённая курица. Вскоре он почти забыл об Аталисе и не сводил с воздушной красавицы влюблённых глаз. Каждый жест девушки воскрешал в его памяти счастливое время, проведённое с Атуэль. У ведьмочки упало сердце. Иллюзий не осталось, когда Лесной король вскочил на ноги и, поймав в объятия, подвёл её к зеркалу.
- Моя хорошая, в мире фейри по-прежнему никто не сравнится с тобой красотой!
- Да, очень красивая эльфийка, - холодно уронила ведьмочка и, вывернувшись из его рук, приказала служанкам: - Принесите моего сына.
Они растерянно поглядели на принца. Нетерпеливым жестом тот приказал выполнить её пожелание. Вскоре одна из служанок вернулась в сопровождении кормилицы с ребенком, завёрнутым в тонкие пелёнки. Сияющая Аталиса бережно прижала сына к груди "Солнышко!" В ответ на её радость ребёнок открыл глаза, и его личико скривилось в бессмысленной улыбке, сразу же напомнив Альфея в состоянии безумия. Она испуганно посмотрела на Лесного короля.
- Раэтиэль, с Люцифером всё в порядке?
Тот успокоительно улыбнулся.
- Не бойся, малыш совершенно здоров. Все младенцы его возраста бессмысленно улыбаются. Они ещё не владеют мимикой. Кстати, пока не зови мальчика Люцифером. Как всякий фейри он получит имя в храме Изначальных на церемонии посвящения.
- Нет смысла, боги уже назвали его имя.
- Аталиса, ты же знаешь, что сначала нужно дать истинное имя. Вот поэтому мальчика никак нельзя называть. Иначе светское имя станет истинным, и он будет уязвим для колдовства.
- Хорошо, - не стала спорить ведьмочка, уверенная в душе, что Люцифер это истинное имя ребёнка и на него будет невозможно повлиять колдовством. Она присмотрелась к сыну. Кровь фейри дала о себе знать и синеглазый малыш с забавным бело-голубым пушком на голове за те дни, что они были в разлуке, значительно окреп, а жаберные щели исчезли, оставив на шее чуть видимые полоски. "Слава богам!" Малыш недовольно скривился и зачмокал губами. С большим сожалением Аталиса отдала его кормилице и та, повинуясь знаку Лесного короля, исчезла из комнаты, а следом за ней потянулись остальные служанки. Они остались одни. Ведьмочка двинулась к гардеробной, собираясь сменить роскошную ночную рубашку на утренний наряд, но дорогу ей заступил Лесной король. Встав вплотную, он взял её за руки и пытливо заглянул в лицо.
- Аталиса, что тебя смущает? Мы же вместе как ты и хотела.
- Дело не во мне, Раэтиэль. Скажи честно, кого ты видишь в этом облике? Свою ненаглядную невесту или смертную дурочку, что имела глупость влюбиться в тебя без памяти? - спросила она и с отстранённым любопытством вгляделась в его лицо.
- Разве что-то поменялось?
Красавица-эльфийка долго молчала, а затем подняла глаза, опушённые огромными веерами ресниц. С ледяной улыбкой на совершенных губах, она бесстрастно сказала:
- О, да, мой принц, с некоторых пор всё изменилось.
Глядя на замкнутое выражение такого родного и знакомого до мельчайших чёрточек родное лицо, Лесной король неуютно поёжился. Чувствовало его сердце, что он вляпался в непростую историю, согласившись на переселение души ведьмочки в тело Атуэль. "Лучше бы они обе умерли!" - сердито подумал он.
- Что ты хочешь сказать?
- Зависит от того, что Вы хотите…
- Ты знаешь, - сердито буркнул Лесной король.
- Неужели моей любви? - слегка улыбнувшись, спросила красавица-эльфийка. С озадаченным выражением на личике, она прислушалась к себе, и виновато развела руками. - Увы! Это невозможно, мой принц. Должна Вас огорчить, к великому прискорбию ведьма Аталиса всё же умерла вместе со своей несчастной любовью. Она осталась в её сердце, которое перестало биться, а у меня осталась лишь её память. С эльфийкой Атуэль и того хуже, она не существует целую вечность, и у меня нет не только её чувств, но даже воспоминаний.
Удар оказался сильным. В смятении Лесной король отшатнулся от жестокосердной красавицы, но быстро взял себя в руки и недоверчиво улыбнулся.
- Это невозможно. Нечестно играешь, моя хорошая! Не придумывай, Аталиса, я знаю, что ты это ты.
- Ошибаетесь, Ваше Высочество, - с сочувственным выражением на лице прекрасная эльфийка коснулась рукава его камзола. - Поймите, мой принц, я это не они. Сожалею, но чувства Аталисы и Атуэль мне совершенно неведомы.
- Ты лжешь!
- Нет смысла. Поверьте и смиритесь, Ваше Высочество. Любовь обеих умерла и вряд ли воскреснет.
- Посмотрим! - прошипел выведенный из себя Лесной король и, не прощаясь, шагнул в открывшийся портал.
Титанию он нашёл на конюшне. В окружении опытных доезжачих она принимала роды у молодой драконихи. Из желтых глаз рептилии градом катились крупные слёды и, мелко подрагивая зелёной шкурой, она со страхом и надеждой смотрела на любимую хозяйку. Периодически она тихонько ревела на низкой ноте, но так что закладывало уши. Как могла Титания пыталась утешить дракониху, и ласково приговаривая, гладила её по беспомощно обвисшему крылу. При виде сына на лице королевы появилась сильнейшая досада. Нетерпеливым жестом она велела ему ждать и не отвлекать от дела, пока она освободится. Недовольный Лесной король смерил мать сердитым взглядом и снова шагнул в портал.
Эльфийский владыка оказался более гостеприимен. При виде внезапно возникшей арки портала в его руке мгновенно возник магический снаряд, но признав сына, он мгновенно успокоился и постарался не выдать своего удивления. С ленивой грацией он снова взял в руки причудливый музыкальный инструмент и снисходительно махнул неожиданному посетителю в сторону дивана. Немного поколебавшись, Лесной король принял его приглашение.
Больше не обращая на него внимания, Оберон коснулся струн и римейра, родственница семиструнной гитары отозвалась нежным серебряным плачем. В нетерпении Лесной король подался к отцу, но тот приложил палец к губам, призывая его к молчанию. С отсутствующим видом эльфийский владыка закрыл глаза, и римейра заплакала под его искусными пальцами, рассказывая о трагичной любви и разлуке. Зачарованный бьющими через край чувствами во всей полноте передаваемой виртуозным исполнением Лесной король забыл обо всем на свете. Страстная, полная неги волшебная мелодия не сразу выпустила его из своего плена, и он очнулся лишь тогда, когда Оберон уже отложил в сторону римейру и вопросительно воззрился в его потрясённоё лицо.
Уйдя в прошлое, Раэтиэль виновато улыбнулся. Он знал, что отец всегда ему рад, но до сих пор ему было тяжело переступить через юношескую предвзятость. В раннем детстве он обожал Оберона, но став подростком начал его избегать. Благодаря воинственной матери мальчик начитался и насмотрелся про храбрых эльфийских героев с луками и мечами наперевес, а изнеженный красавец-отец, предпочитающий научные исследования и искусство героическим битвам, никак не подходил под описание героев славных эпосов. Как правило, ими были отважные суровые воины, и самолюбивого подростка жутко бесило пристрастие Оберона к пению и игре на музыкальных инструментах. Особенно он ненавидел томный вид отца и его причудливые наряды с воздушными кружевами.
Масла в огонь подливали сверстники. Показывая изображения своих отцов серьёзных и мужественных, они напропалую хвастались, и с гордостью расписывали их деяния и подвиги. Происхождением и занимаемым положением родичей юные эльфы хоть и гордились, но хвастаться ими было не принято. Стыдясь никчемного отца, мирно унаследовавшего власть от своего воинственного предка, Лесной король долго не хотел изучать историю его правления. Он боялся окончательно разочароваться.
Всё переменилось, когда во время небольшой смуты он увидел эльфийского владыку в действии. Внутренняя группировка недовольных, подзуживаемая бывшей женой и её родственниками, умудрилась захватить беспечную Титанию вместе с сыном и попыталась диктовать Оберону свои условия с позиции силы. До сих пор перед глазами Лесного короля стоял стремительный гибкий воин, который уложил кучу наседающих на него противников и первым пробился к захваченной королеве и юному принцу. Залитый кровью с головы до ног кровью, он склонился над пленниками и разрубил их путы. Организовав надёжную охрану королевских особ, он снова двинулся в гущу кипящей битвы, но восхищённо сверкая глазами, юный принц порывисто схватил незнакомца за руку и, прижав к сердцу, воскликнул:
- Сентай, назовите своё имя, чтобы я знал, кого благодарить!
На мгновение воин приподнял маску, скрывающую лицо и весело ему подмигнул. "Папа!" - по-детски растерянно прошептал Раэтиэль, не веря своим глазам. Когда всё успокоилось, полный раскаяния, он некоторое время хвостиком ходил за отцом, но всё вернулось на круги своя. Оберон снова скрылся за своей привычной маской, к тому же быстро выяснилось, что он по горло занят делами и не может уделять сыну слишком много времени. Когда наставники ознакомили принца с кругом обязанностей эльфийского владыки, он перестал обижаться на отца и уже сам боялся лишний раз отвлекать его своими мальчишескими глупостями, зная как мало у него свободного времени.
Только с годами к Лесному королю пришло понимание, что главное достоинство Оберона состоит отнюдь не в умении драться, а в незаурядном уме. Благодаря его мудрой политике эльфийское королевство жило мирно и процветало, ловко лавируя в беспокойном мире фейри.
- Извини, отец, мы слишком давно не встречались в домашней обстановке, и я уже забыл, как ты умеешь играть.
- Ничего, мой мальчик, в том есть доля моей вины. Кручусь как белка в колесе и как-то вылетело из головы, что ты уже повзрослел и, следовательно, нам пора наладить новые взаимоотношения.
Оберон присел рядом с сыном и мягко улыбнулся.
- Надеюсь, ты переболел своей тягой к героическому стереотипу?
- Вот ещё! Наоборот, я нашёл образец для подражания!
- Кто такой, почему не знаю?
- Ваше Величество, Вы лучший во всём: и в битве, и в политике, и в науке! - с восторженным видом воскликнул Лесной король, и в синих глазах польщённого эльфийского владыки вспыхнула смешинка.
- Я рад, мой мальчик, что ты гордишься не только моим умением махать мечом и стрелять из лука.
- Отец! Я уже вышел из подросткового возраста! - возмутился Лесной король.
- Неужели? - Оберон насмешливо фыркнул и, видя, что сын обиделся, примирительно добавил: - Вижу, Титания вдолбила в твою голову дворцовый этикет, если ты стал обращаться ко мне по титулу и на "вы". Можешь расслабиться, Раэтиэль, ведь мы одни.
- Э, нет! Уши жалко. Мать снова их надерёт, если я забудусь при посторонних.
- Пора Титании заканчивать прилюдно трепать тебя за уши, ты уже большой мальчик. Так о чём ты хотел поговорить? Дай угадаю, наверно, о воскресшей девочке. Возникли проблемы?
- Да, - Лесной король немного помялся. - Я только что от Аталисы. Какая-то она странная. Я думал, она обрадуется, став настоящей эльфийкой, а вместо этого она разозлилась. Заявила, что они обе умерли, Атуэль и Аталиса, и она не имеет к ним никакого отношения…
- И всячески давала понять, что знать тебя не хочет, - весело перебил сына Оберон. - Не бери в голову, просто девочка злится, что ты бросил её в самый тяжёлый период.
- Я же не со зла! Ведь мама уверила меня, что учёба в интересах Аталисы!
- Попробуй встать на место девочки и понять её чувства. Полная мечтаний о любви она оказалась одна в чужом мире, причём без всякой поддержки. Более того с ней здесь обращалась так, как не принято обращаться с самой распоследней рабыней.
- Отец, почему ты не вмешался, зная, что мать не права, и творит несправедливость по отношению к Аталисе?
Возмущённый Лесной король с раздражением стукнул по мягкой подушке и с досадой отбросил её в сторону. Оберон посерьёзнел.