Барон откланялся, мягко взял дочку под локоток, и потянул за собой. Она успела бросить на меня любопытный взгляд - уверен, ее смутило и заинтересовало то, что я непозволительно долго, с точки зрения этикета, держал ее руку в своей. Эдуард же, дождавшись, когда они отошли на достаточное расстояние, опять впал в нечленораздельное состояние, издав бульканье.
Я стоял, ожидая бури. Она не преминула начаться.
- Как вы посмели! Явиться! - тихо, но очень эмоционально прошипел принц. - Вы… Вито… Я прикажу… Сейчас же… тюрьму!
- Кого? - холодно спросил Вито. - Меня? Или моего дядюшку?
- Обоих! - Эдуард, чтобы удержаться от крика, сжал кулаки, до побелевших костяшек сжал, до ломоты в суставах, я уверен. Губы его - тонкая линия - также побелели. Я понимал его, отчасти, ведь на его коронацию заявился тот, кого он считал своим давним врагом, кого, как он думал, следовало бояться… кто, как он считал, алчно домогался его трона.
- Но, позвольте, за что? - все так же спокойно сказал Вито. Я поразился его холодной уверенности в себе - в который раз. Вообще, если абстрагироваться от ситуации - они выглядели презабавно, стоя напротив друг друга: один, натянутый, как струна, вот-вот лопнет, внутри клокочущая ярость пополам со страхом, сотни подозрений мечутся в голове, одно невероятнее другого. И второй, такой… безмятежный, спокойный, как море в штиль. Ни проблеска эмоций, ни признака волнений или сомнения в том, что делает…
- За… за… - принц понял, видимо, что без причины он мало чего добьется. Не рассказывать же всем, что я - король Джоселиан, и явился из прошлого, чтобы завладеть короной? Эдуарда в лучшем случае сочтут пьяным. И потом, он пока не коронован, его слово всего лишь приказ - но не закон. Я почти видел, как в глазах его постепенно нарастает понимание - и оно чуть не убило его там, на месте - потому что он осознал, что ничего, ничего не сможет сделать. А когда внутри у тебя такая ненависть, и ты бессилен перед объектом своей ненависти, а он стоит совсем рядом и имеет наглость улыбаться (Советник все же не позволил своему лицу выказать хоть тень веселья, но я то ухмылялся во всю ширь, чего мне, спрашивается, себя сдерживать?) прямо в глаза… Эдуарда чуть удар не хватил. Честно говоря, я на секунду подумал - пускай так и будет, но потом передумал. Не потому что мне стало его жаль, а потому что вовремя сообразил, кого посадят в таком случае на трон. Уж Вито сумеет надавить на чувство вины, мол, вы ухмыльнулись в лицо принцу, а он от этого дух и испустил, теперь вы должны загладить… Но, к счастью для всех сторон, принц судорожно проглотил готовый сорваться крик 'Стража!' и отступил на шаг. Наверное, чтобы не искушать себя - мог ведь кинуться на меня, или на обоих.
Советник как будто только этого и ждал.
- Ваше Высочество, я позволил себе пригласить на Вашу коронацию моего родственника… Он приехал в столицу по делам, ненадолго, и я не смог ему отказать. Это большая честь для него.
Вокруг нас стала собираться толпа - привлеченная не столько нашим разговором (Слава Богам!), сколько самим фактом пребывания тут принца. Ведь он без пяти минут король - и что он делает рядом с никому не известным старикашкой? - читалось на лицах придворных. Ах, да, там лорд Вито, советник, - появилось на них чуть позже. Да, разлюбезные мои упыри, скандала не будет. Хотя вы себе не представляете, насколько были близки к нему.
Эдуард тоже заметил, что зрителей прибавилось, и, выдавив из себя улыбку, вежливо произнес:
- Мы рады приветствовать всех наших подданных.
Это его королевское 'мы'… напоминает, что он почти король? Но я и так знаю. Но Эдуардик сумел-таки меня удивить. Склонившись к Вито (тот все еще стоял на лестнице чуть ниже всех остальных), принц возложил свою почти королевскую длань ему на плечо и с силой сжал. И прошептал - я уверен, слышали его слова только мы с Советником.
- Я помню все заговоры, направленные против меня. Вы замечены уже в двух… третьего вам не пережить.
И, вскинув голову, отступил на пару шагов, обводя толпу обворожительной улыбкой. Волчонок показал клыки. Только вот одна беда - Вито это нисколько не впечатлило, по крайней мере внешне. Он премило улыбнулся и поклонился Его высочеству. Я присоединился к Советнику, сгибаясь, как положено. И когда выпрямился, заметил, что к нам приближается недавнее видение - Алисия, на этот раз одна, без отца. Щеки ее чуть порозовели, будто она бежала, но сейчас походка была плавной; подойдя ближе, она, прижав пальцы к губам, потупила глаза. Присела в реверансе.
- Ваше Высочество… я думала, Вы будете в саду… ждала Вас - возле Розовой беседки.
Дитя, а знаешь ли ты, что эта самая беседка традиционно - излюбленное место свиданий нетерпеливых парочек? Видимо, нет, иначе не говорила бы при посторонних так спокойно о назначенной встрече.
- Я помню, - отрывисто бросил принц. - Стихотворение Люилля. Я хотел прочесть Вам его.
Он не спускал глаз с лица Вито. Придворные меж тем устроили вокруг нас несколько хаотичную карусель - делая вид, что просто прогуливаются, они норовили подобраться ближе, чтобы подслушать, о чем же это мы разговариваем.
- Как жаль, что Вы уже не успеете его прочесть, - сказал Вито, - через минуту-другую зайдет солнце.
- Солнце? - не в силах оторваться от глаз Советника, через силу переспросил принц.
- Солнце. - Повторил Вито. - Закат. Традиция. Коронация.
- Ох, Ваше Высочество, - взмолилась Алисия, беря под руку Эдуарда. Ее чувство этикета было задето во второй раз за такое короткое время; девочке будет о чем поразмыслить. Она взяла принца под руку и попыталась тактично сдвинуть его с места, сделав маленький шажок в сторону залы. Но принц словно врос в землю. Садящееся солнце последними лучами осветило его кожу, рыхлую, как бок глиняного кувшина; цепочка ассоциаций завела меня еще дальше, чему я противиться не мог - принц на миг показался мне весь, целиком сделанный из ломкой, плохо обожженной глины.
Что-то странное творилось со мной - чувства перепутались, зрение стало четче, и это было похоже на действие магии, только шла она изнутри. Бесконтрольно. Тем временем Эдуард, оценив попытки увести его, поцеловал девушке пальцы.
- Милая Алисия, - сладким голосом обратился он к ней, - видите вот этого старика?
- Конечно, вижу, - она не понимала, но уже заранее безоговорочно верила всему, что скажет ее кавалер. Да, я как-то вдруг, озарением (свыше ли?) понял, что не просто так эта стеснительная и воспитанная девушка сжимает локоток принца. Я даже не стал смотреть вопросительно на Вито, все было ясно - они помолвлены. Продана, отдана этому хорьку.
- Берегитесь его, - светским тоном предостерег ее Эдуард, так, словно речь шла о бешеной собаке, могущей укусить. - Он одержим. Худшего злодея свет не видывал. Хотя в чем-то я благодарен ему, - рот его скривился, готовый плюнуть следующее слово, - ведь из-за него я впервые осознал, насколько подл и предательски обманчив может быть этот мир.
Меня подмывало расхохотаться от абсурдности происходящего, но отчего-то ком стал в горле. Да и земля чуть качнулась. Нет, не злоба этого детеныша, не его надменно-ненавидящий тон или оскорбительные слова пошатнули меня и заставили вцепиться в край каменной вазы, роняя на усыпанную песком землю каменную крошку и лепестки. А то, что я на несколько секунд почувствовал себя на месте принца. Влез в его шкуру, дурно пахнущую страхом плоть, взглянул на мир его глазами… Насколько же исковеркана его душа… То, что он видит - отражение в кривом зеркале, напитанное его иллюзиями и ночными кошмарами, амбициями и одиночеством. На мгновение мне стало жаль его. Но только на один миг - жалость вскоре схлынула, словно приливная волна, оставив во мне только водоросли брезгливости. Он сам взрастил свою душу - такой.
- Я не понимаю, - Алисия побледнела. Нежный цветок, ломкий стебель, чуть надави - хрустнет, истечет соком…
- Вот и хорошо. - Эдуард, наконец, соблаговолил сдвинуться с места, позволяя девушке увлечь себя к Королевской зале, но потом, сделав вид, что чуть было не забыл, обернулся и сказал:
- Советник, Вы ведь тоже обязаны там присутствовать, не забыли? Вы возлагаете на меня корону моего отца - по традиции.
- Спешу исполнить Ваше приказание, Ваше Высочество, - поклонился Вито.
Я очень внимательно посмотрел на него, и, только благодаря внезапно обострившейся проницательности сумел определить тень неясного чувства в его глазах. Что это было за чувство, я так и не смог понять, но оно было. Как отблеск золотой монеты на дне илистого озерца.
Придворные о чем-то зашептались, принц, не меняя оскалено-царственного выражения лица, направился ко входу в залу, где его уже ждала та самая троица - король Тобиас, граф и барон.
- Эдуард и король Тобиас очень дружны, - тихо сказал Советник, провожая глазами толпу, потянувшуюся вслед принцу.
- Прости, Вито, - оборвал я его, - но мне сейчас не до этих, несомненно, интересных, сведений. Мне бы лучше присесть.
- Вам плохо?
- Мне… странно. - Постепенно чуждые, на самом пороге чувствительности - сделай шаг, и провалишься в бездну - ощущения стали отступать, и солнце не казалось мне косматым огненным шаром, запахи астр, торчащих из каменной вазы, прекратили терзать мое обоняние.
- Я попрошу кого-нибудь из слуг отвести Вас к… куда-то, где можно присесть. Мне надо… возложить корону.
- Вот иди и возлагай.
Я хотел показать ему, что он не дождется от меня слов 'ах, какая мразь ваш принц, посадите лучше меня на трон'. Но Советник, кажется, и не рассчитывал их услышать - он только прошептал:
- Поберегите себя.
И быстрым шагом направился с террасы в замок.
Не знаю и сейчас, почему я просто не сбежал. А ведь мог бы, мог… Невзрачный старик, мокрые ноги, клумбы с астрами - садом, потом мимо стены, с которой когда-то вечность назад упал мой тезка, сын барона… И только меня и видели. Но…
Я готов хоть сейчас признаться в любви двум городам. Стихами - Дор-Надиру, который был и останется навсегда поэзией для меня, вся жизнь его - ритм и рифма; гуляя по его улочкам словно перескакиваешь со строфы на строфу, чувствуя повторяющиеся мотивы, переулки созвучны друг другу, как 'кровь-любовь', и когда-нибудь я напишу о Дор-Надире поэму, острую, как нож в живот.
А Валедо… Мой родной город скорее прозаик, чем поэт, нет в нем ни музыки, ни изящества, однако же некая стройность в нем есть, и посему я нарек бы его городом-пьесой. Паузы и мизансцены, слезы - вода, раны - алый шелк, прижатый к груди. Я не люблю его от этого меньше, просто он - другой. Я намеревался быть в день коронации всего лишь подглядывающим статистом, или получившим контрамарку счастливчиком, или же просто дальним родственником, обязанным сопровождать свою полоумную тетушку, любительницу театра; словом, я хотел иметь как можно меньшее отношение ко всему происходящему, но… Кто-то из главных действующих лиц внезапно умер, или переписали сюжет - и вот уже я стою, тоскливыми глазами глядя на широкие двери, ведущие в Главную залу, мимо меня течет людской поток - роли, маски, - сердце колотится, как сумасшедшее, а Судьба приглашающее машет рукой. В тот момент я не верил, что могу просто развернуться и уйти, знаете, я просто подчинился. Может, струсил. Змеиный шепот принца уже сам по себе был вполне однозначной угрозой, присутствие локрелеонцев - тревожным звоночком, но я плюнул на все, потому что хотел… что? Еще раз увидеть серебристо-туманную девушку, так похожую на мою жену? Или корону, что, опустившись на голову этому ненавидящему всех и вся юнцу, отсрочит для меня еще на несколько десятилетий опасность сесть на трон?
Я смешался с толпой. Пошел вперед. Улыбнулся кому-то. Поднимайте занавес.
Сама коронация прошла гораздо прозаичнее, чем предшествовавшие ей события. Так всегда и бывает в театре - на сцене все идет своим чередом, актеры повторяют заученные слова роли, а за кулисами бурлят эмоции, кипят яды, процветают интриги.
Вито сдержал слово - возложил корону на голову Эдуарду и даже мельком не глянул в мою сторону. Чего это ему стоило - я даже думать не хотел.
Прокричав троекратное 'ура!', дворяне потянулись к трону - приносить присягу, я же двинулся к ломившемуся от яств столу, предвкушая много радостей для своего желудка. Слуги, с каменными лицами, выдававшими презрение, смотрели на меня свысока - еще один бедный родственник, неведомо как попавший на коронацию… Я незаметно подмигнул портрету Гедеона, все еще висевшему над камином в Главной зале - погоди, друг, скоро тебя снимут оттуда, и засунут в пыльную кладовую. А жаль. Пожалуй, он единственный в этом замке, с кем мне было бы приятно выпить. Но для кутежа с покойным королем больше подходит кладбище.
Я только успел протянуть руку к чьей-то ножке (не уверен, что это была птица), как меня дернули за рукав - вежливо так, почти незаметно. Я оглянулся - хрупкий цветок, воздушная Алисия.
- Сударь… простите, что беспокою, но мне очень нужно, чтобы вы сделали вид, что хотите срочно поговорить со мной, и увели меня… - она глазами показала в сторону решительно продвигавшегося в нашу сторону дворянина.
- А что же ваш отец? - спросил я, тем не менее предлагая ей руку. Она приняла, и сама же потащила прочь от преследовавшего ее молодчика, и - увы! - от стола. 'Начало правления Его Величества Эдуарда ознаменовалось голодом среди низших классов', сочинил я на ходу, вернее, на бегу, несуществующую историческую заметку.
- Он дает присягу…
Мы отошли к окну, и она извиняюще потупила глаза.
- А почему вы выбрали меня в качестве спасителя? Разве Эдуард не предупредил вас насчет меня? 'Старый, злобный…'. Нет, 'худшего злодея свет не видывал', сказал он.
Она улыбнулась, немного лукаво глянула на меня:
- Эдуард как-то говорил мне, что некий пожилой человек в детстве драл его за уши… Думаю, это были вы… Эдуард очень чувствителен к тому, что может поколебать его самолюбие.
Пожилой человек? Интересно, кто это? Я, кажется, догадывался, ай да Оливер! На секунду мне даже захотелось быть тем самым, что драл наследные уши нынешнего короля, но, к сожалению… Однако, Алисии я не признался, наоборот, заговорщически подмигнул. А она молодец, совсем не дура. И такое обаяние… Не навязчивое, как у Вито, который им словно обволакивает любого и вынуждает совершать глупости, а отстраненное, но не менее действенное.
- А когда же нам объявят о счастливом событии? - спросил я, переводя разговор в русло реки под названием 'светские сплетни'.
- О каком?
- Вы ведь помолвлены с при… с королем? Или я, оторванный от мира отшельник, пропустил все самое важное и помолвка уже была объявлена?
- Объявили два месяца назад.
- Представляю, сколько молодых амбициозных дам побросались с башен, услышав такое…
Она тихонько засмеялась, и взлетела еще выше в моих глазах. Эта красавица мало того, что обладает чувством юмора, так еще и похожим на мое собственное!
- Миледи Алисия, я заранее прошу простить старого дурака, но… вы точно готовы к тому, чтобы стать королевой?
Не знаю, почему я спросил об этом. Возможно, на миг заглянул в будущее и увидел ее - птичку в золотой клетке, цветок под стеклянным колпаком… Она смотрелась среди всех этих кукольных лиц и неискренних улыбок так свежо, так естественно. В который раз за последнее время я опять вмешался в чужую судьбу, пусть даже внешне невинным вопросом; но я мог хотя бы заронить в ней зернышко сомнения.
- Меня для этого и растили… воспитывали. Нет, договоренности при моем рождении не было, я не имею в виду - именно для короны, но для замужества. Отец предполагал выдать меня за наследника герцога Севойи, о такой удаче он и думать не смел. В день, когда Эдуард объявил ему о своих намерениях… в тот день он сказал мне, что баронство Деэлгар наконец-то получило то, что заслужило верностью и преданностью в течение столетий.
Если бы дочь барона была обычной девушкой, ничем не выдающейся жеманницей с тремя мыслями в голове и пятью монетами в кошельке, гхота лысого баронство получило бы хоть что-нибудь. Но Алисия, похоже, искренне верила в то, что сказал отец. Не понимает всей силы своей красоты и, в придачу, богатств отца?
- А вы, Алисия… Вы любите короля?
От заданного напрямик вопроса она покраснела. Потом сурово поджала губы - я мог бы быть в сто раз знатнее и в двести - привлекательнее, но и тогда она бы возмутилась. Но я и по ее реакции понял, что - да, по меньшей мере влюблена. Алисия отступила на шаг назад, готовясь оставить невежливого гостя, задающего личные вопросы, а этого я допустить не мог. Поэтому схватил ее за руку, сжал в ладонях ее прохладные пальцы, поднес к губам:
- Прошу простить мне мою дерзость. Молю о снисхождении - сделайте вид, что я не задавал этого вопроса…
Каюсь, каюсь, говоря это, я чуть-чуть колдовал. Самую малость - посылай легчайшие искорки магии через свои руки - в ее. Что она при этом чувствовала - я догадывался. Приятное, ничем не объяснимое чувство, похожее на возбуждение от внезапно открывшегося красивого вида, или кружки горячего грога после долгой прогулки по морозцу. Так что 'оттаяла' она почти что в прямом смысле. Губы ее дрогнули - она подписала мой мирный договор.
- О каком вопросе вы говорите?
Мы улыбнулись друг другу, и заговорили о другом. О ее детстве, родителях - она тоже рано потеряла мать, как и я, - верховых прогулках по родным лесам. Слуги все так же стояли столбом, по залу перемещались группки придворных, с завистью и удивлением посматривая в нашу сторону; видимо, для них не было секретом то, что должен был официально объявить король только после присяги лордов - и они недоумевали, что делает невеста Эдуарда рядом с этим горбатым сморчком. Но приблизиться не решались. Лопали устрицы с побережья Аркении, стоя на приличном расстоянии. Лорд Вито, хоть и должен был присягнуть самым первым, не появлялся, а сам король был скрыт толпой лордов. Вернее, это мы с Алисией были скрыты от него за лицами дворян, чему я был искренне рад. Не хватало еще, чтобы он нас увидел. Но я был уверен - когда толпа начнет рассасываться, Вито предупредит нас. Ничто не ускользает от этого франта.
- Баронство Деэлгар… я редко вспоминаю об этом, но ведь мое скромное жилище находится на землях вашего отца. Я задолжал ему невесть сколько денег налога на имущество и землю, - пошутил я. Хотя, если подсчитать - рента за сто лет… Весь мой старый клад мог бы уйти на это.
- Значит, мы соседи? - обрадовалась Алисия. - И я смогу к вам заезжать?
Вот еще глупости…
- Э-э, миледи, я живу высоко в горах…
- Я люблю горы!
- До меня добираться из столицы баронства не меньше…
- Я часто езжу верхом, и довольно таки далеко… Ну пригласите меня, пожалуйста, что вам стоит?
Я заикнулся о бедности моего домика, не соответствующего вкусам благородных дворян, сложном подъеме и еще куче всяких мелочей - она отметала мои возражения с милой улыбкой. Ну не мог же я напрямую спросить ее, что ей надо от полоумного старика? Она могла снова обидеться, и магия рукопожатия уже не помогла бы. В конце концов я сдался, только вяло спросил напоследок:
- А вы разве не здесь остаетесь, не в столице?
- Я приехала только на коронацию, и после нее уеду в Уведо. По традиции после объявления помолвки должно пройти полгода, прежде чем можно будет сыграть свадьбу и невеста это время проводит в доме отца. Вы не знали?