- Нет, - буркнул я, - никогда не был невестой, уж извините.
И еще я почти никогда не соблюдал традиции.
К нам приблизился лорд Вито.
- Миледи… - он поклонился Алисии и чуть мотнул головой в сторону трона. Как я и предполагал, дворяне начали расступаться, уступая дорогу королю, закончившему обряд присяги. Баронесса тут же поняла намек и, вежливо кивнув нам обоим, направилась к будущему супругу. Я понял, что пообщаться с ней еще мне вряд ли светит, наедине уж точно вряд ли получится.
- Как настроение? - спросил я у Советника.
- Такое, как будто я собственными руками положил страну на плаху, - честно сказал Вито.
- Возможно, без головы она будет смотреться лучше, - не поддался жалости я.
- Возможно, - не стал спорить он. Выглядел Советник усталым и огорченным, таким и был, наверное. Я с сожалением посмотрел на стол, полный всяческих вкусных вещей, напомнил своему желудку, что не ради еды я сюда пришел (а ради чего?) и подумал, что не стоит ради набитого брюха рисковать встретить Эдуарда лицом к лицу, когда он уже король и может приказать повесить меня прямо тут же, в саду.
- Я, пожалуй, пойду… - объявил я. Вито согласно кивнул. Такое безразличие и покорность могли бы насторожить меня, но я, еще весь в обаянии Алисии, как в запахе нежной розы, не придал этому значения.
- Вито… Чуть было не забыл - вот… подарок.
Я протянул ему книжицу без обложки, со стихами великого поэта. И не поинтересовался, знает ли он хавирский… Захочет прочитать - выучит, уж в его-то способностях сомневаться не приходилось. Советник немного удивленно глянул на меня, словно не ожидал подобного, но промолчал, спрятав книгу за отворотом камзола.
- Удачи Вам, мессир.
Покинув зал, я не удержался от искушения пройтись по портретной галерее, посмотрел на предков… Там и мой висел. Неужели когда-то я так выглядел? И имею в виду, таким идиотом. У портрета Гедеона (не такого напыщенного, как в Главной зале) я простоял дольше, чем перед своим, вспоминая свое знакомство с этим разумным и достойным человеком, жалея, что так спешно уехал, не пообщавшись с ним как следует… Кто же знал, что всего через четыре года он отойдет в лучший мир?
Когда я подошел к портрету отца, даже не зная, что и думать, я вдруг услышал шаги - слишком уверенные, тяжелые, чтобы принадлежать заблудившемуся гостю, слуге… а стражники ходили размеренно; уж я-то, проживший почти сорок лет в замках, на слух определял подобные вещи, как охотник по стуку копыт различил бы оленя и пони. Но - тут, похоже, кто-то шел быстро, нервно. Я отступил в нишу, и замер, припоминая заклинание невидимости. Оно почему-то не вспоминалось, зато в памяти всплыло другое (как-то слишком быстро, на мой вкус) - та самая 'ледяная смерть', которой я расправился с разбойниками на дороге.
Когда шаги приблизились и их обладатели показались в свете факелов, я понял, что чуть было не стал королеубийцей, причем дважды. Эдуард и Тобиас, везет же мне, весело подумал я - а потом вспомнил Ньелля, и его слова о 'багровой звезде'… по телу побежали мурашки, как тысячи маленьких блох. Но Ньелль с Асурро говорили, что все кончится, как только я пересеку границу. Так и случилось, в общем-то, - но как иначе объяснить такое сумасшедшее совпадение? Однако хватит крутить одну (да и ту глупую) мысль так и эдак, старикашка, сказал себе я, лучше подслушай, о чем они говорят. Но, к сожалению, короли стояли слишком далеко, чтобы можно было разобрать шепот. Но я видел их лица, и отметил, что оба, начав разговор сравнительно спокойно, постепенно выходят из себя. Делали они это по-разному: Эдуард сверлил взглядом подбородок короля Локрелеона (потому что, для того, чтобы посмотреть тому в глаза, новоиспеченному монарху пришлось бы задирать голову, а в его понимании это было унижением), и сжимал-разжимал кулаки; Тобиас же краснел шеей и речь его становилась все медленнее, он пыхтел. Я уловил лишь пару слов, ничего не понял, и хотел только одного - чтобы эти двое ушли куда-нибудь, дав мне спокойно убраться из этого проклятого замка. Не знаю, может, Боги услышали мое невысказанное желание, потому что в конце коридора снова послышались шаги - на этот раз гвардейца. Короли поспешили пойти дальше, держась на расстоянии пары шагов друг от друга.
Я покинул замок, как и подобает непрошеному гостю, через заднюю дверь, слава Богам, не ту, через которую пришел. Хватило с меня и одного моря грязи на сегодня.
***
Обратный путь к горам Ага-Раав занял у меня все те же дни, что и всегда. Я напросился в повозку купца, собиравшегося заехать в Низодолье. Моя семидесятилетняя внешность, похоже, незаметно для меня проспорила шестидесятилетней - я стремительно молодел. Ньелль сдержал слово, объяснив мне, как меняться не только снаружи, но и внутри; единственным недостатком этих изменений было то, что они с трудом поддавались контролю. Но я легкомысленно махнул на контроль рукой, и домой добрался на своих двоих, бодро скача по горам, ну чисто козлик.
Дома я обнаружил починенную лестницу, два новых стула, несколько полок и сундук. Пол в моей спальне был перестелен. Вот к чему приводит слишком большое количество свободного времени, хотел сказать я Рэду, но первый мой ученик куда-то запропастился, оставив лишь записку, всю в кривоватых буковках:
'Учитель, я приеду через месяц, берегите себя, не простудитесь, я привез еще пару одеял и воды натаскал'.
Про то, что он отправился снова искать Хилл, он не написал - но я итак понял. 'Кухлин', напомнил я себе, легендарный герой, две трети легенды откапывающий старца; мой мальчик будет рыть носом землю до тех пор, пока не найдет свою подругу, или нос не сотрет, или земля не перевернется.
К середине осени он вернулся. Ругать меня за то, что я тогда, спустившись в деревеньку 'за вином', уехал на несколько дней, он не стал - то ли остыл, то ли понял, что мне это было действительно нужно. Даже не поинтересовался, где я был и что делал. Мы вообще говорили с ним только о бытовых, обычных вещах - даже не о магии. Рэд уговорил меня повесить на окна ставни, а я, поняв, что то ли колокольца уже не выполняют своих обязанностей по отгонянию от меня кошмаров, то ли сами кошмары, сдавшись, ушли, согласился еще и стекла вставить.
Он не сказал ни слова о Хилли, а я не спрашивал.
В октябре, еще до Рэда, ко мне приехала Алисия, не одна, естественно, в сопровождении свиты - но ее она оставила внизу. Я порадовался, что не впал в спячку, лишив тем самым себя общества милой девушки; мы поговорили о неурожае, о снежных бурях, губящих стада овец на противоположных склонах гор Нетотон, о молодом короле, всего раз после помолвки навестившем ее. Впрочем, она не жаловалась, оправдывая его нежелание видеть свою невесту всем, чем только можно - королевскими заботами, погодой, скромностью, в конце концов. Я не стал объяснять ей, что такого понятия для Эдуарда не существует. Она провела у меня всего один день, но после ее отъезда я радовался непонятно чему целую неделю. Может, тому, что я еще кому-то нужен… А может, потому, что у меня появился еще один друг - за день можно понять это, и можете меня не разубеждать…
***
ГОРЫ АГА-РААВ
НОЯБРЬ
От жителей Низодолья я узнал, что в первый день декабря состоялась церемония бракосочетания Алисии и короля Эдуарда. Люди радовались, что на троне сидит их землячка, по поводу женитьбы короля был устроен праздник, молодой чете желали долгих, счастливых лет жизни и множество детей. Я был вынужден выпить вместе со всеми, попав в трактир как раз во время этого праздника, проклиная свою невезучесть и думая, что счастливой жизни я могу желать только одной половинке венценосной пары.
Подошла к концу осень. Началась зима. Рэд уехал, как, впрочем, всегда делал зимой. И, как всегда, сначала предложил остаться, но я выгнал его практически взашей. Собрался погрузиться в нормальную зимнюю спячку, как делал давно, только поселившись в горах - но не тут то было. Организм наотрез отказался дать мне заслуженный отдых. После двух недель брожения по домику, который заносило снегом, я понял, что придется что-то делать. Взял себя в руки и предпринял несколько весьма результативных поездок - в Низодолье, договориться о том, чтобы мне раз в три дня доставляли еду и дрова, а также в столицу баронства - Уведо, где я приобрел несколько стопок книг, писчую бумагу, запасы чернил и перьев. Так что всю зиму я читал, писал, опять читал… и прогуливался по окрестностям, заходя все дальше. Даже отправился на другую сторону долины, в горы Нетотон, собираясь найти там следы пребывания легендарных Старцев-Под-Горой; ничего, естественно, не обнаружил, зато надышался горами вдосталь. И насмотрелся на них… А они оказались очень разными… То, что я привык видеть из окна своего домика - благолепные вершины, величественные и невозмутимые - на деле оказалось опасными горами, подстерегающими путника, чтобы неожиданно сбросить на него лавину снега или груды камней. Пару раз меня чуть не завалило. Если бы я не успел распылить камни прямо над головой - стал бы сам Старцем-Под-Горой, как пить дать.
Наступила весна.
В середине марта приехал Рэд, со свежими, как он думал, новостями о королеве, отсутствием вестей о Хилли и кучей мехов - согревать старенького учителя. Каково же было его удивление, когда он обнаружил меня бодрствующим - обычно именно он будил меня, приезжая всегда в один и тот же день, пятнадцатого марта, - и почти не старичком. Я сам дал бы себе пятьдесят, глядя в бадью с водой, Рэд же только удивленно покачал головой, и я понял, что мне, спускаясь в деревню, понадобится теперь наоборот, гримироваться под старость.
- Молодеете… Решили добраться до младенчества? - спросил меня Рэд, выставляя из сумки в ряд банки с медом, вареньями и соленьями. - Учтите, грудью я кормить не умею.
Мой ученик чем дальше, тем больше походил на меня в плане юмора. Это и забавляло, и пугало.
- Думаю, остановлюсь на двадцати восьми. Самый глупый и приятный возраст, - парировал я.
- Мне почти двадцать девять, - улыбнулся он и пошел на кухню, рассовать банки по полкам и приготовить чай.
А я задумался… Когда я встретил моего ученика на обледенелой дороге неподалеку от деревни Толькич, ему было шестнадцать. Значит, вместе мы… двенадцать лет! Ужас-то какой!
- Рэд! - крикнул я ему на кухню. Дождавшись тихого бурчания, продолжил: - Ты меня знаешь уже двенадцать лет, представляешь?
- Бу-бу, - отозвался он, и я предположил, что он не отрицает очевидного.
- Скажи… у тебя есть… женщина?
Он заглянул в комнату, держа на весу сковороду, на которой шипело сало и шкворчали яйца.
- Думаю, от яичницы вы не откажетесь. Была.
- Я, помнится, запрещал… - пискляво возмутился я, ощущая что-то вроде паники.
- Запрещали десять лет. А я в учениках, как вы напомнили, уже двенадцать.
В меня медленно, как сонный, весенний уж, стало заползать подозрение. И тревога - об уходящих годах. И когда это ты стал отсчитывать время, ты, бессовестный бессмертный старикашка? - сказал я сам себе. Но тут впервые за несколько лет я задумался о том, что жизнь иногда измеряется не в годах, месяцах или днях - а в том, что ты успел сделать за это время. Мое самомнение жалобно заскулило, прося тут же убедить его, что все идет по старому, что я по прежнему самый лучший, самый мудрый и безупречный.
- Рэд… - сказал я, когда ученик вернулся с готовой яичницей, тарелками и хлебом.
- Сыра?
- Да, пожалуй… Рэд, вот скажи - я многому научил тебя за это время?
Он порылся в сумке, стоя ко мне спиной, поэтому я не был уверен, смеялся ли он надо мной втихую. Хотя, учитывая идиотизм вопроса, вполне мог бы.
- Смотря с чем сравнивать. Лет пять назад я сказал бы, что немногому… - он обернулся, улыбаясь. - Сейчас я считаю, что благодаря вам знаю почти все, что нужно.
- Почти?
- И всегда будет 'почти'.
- Надеюсь, ты не считаешь, что я прикарманиваю часть секретов, - буркнул я, ошпарив язык о шкварки.
- Конечно, прикарманиваете. - Мой ученик вывалил на тарелку с яичницей кусочки сыра, накрошил хлеба. Никогда не понимал, как он может такое есть: перемешав все, что есть на столе. - Но это нормально.
А в апреле… В апреле приехала королева.
Оставив, как и раньше, свиту внизу, у подножия моей скалы, она поднялась по лестнице, заботливо опекаемая Рэдом. Под каким предлогом она выбралась из королевского замка, я даже думать не хотел. Только был уверен, что Эдуард, прознай он о ее визите ко мне, вывернулся бы наизнанку от злости.
Она вела себя, как и подобает королеве: надменно, снисходительно, вежливо. Но Рэд все равно в нее влюбился по уши, я сразу заметил. И поспешил отослать его в деревню за 'пищей, приличествующей коронованной особе'. Когда ученик закрыл за собой дверь, Алисия заметно расслабилась, - села рядом с моим креслом, прямо на пол, пачкая свою парчовую одежду, и, сложив руки на коленях, некоторое время молчала. Будто собиралась с мыслями - или молилась.
- Джок, меня хотят убить, - королева проговорила это с таким безразличием в тоне, словно констатировала хорошую погоду. Хорошо хоть, что Рэда я к этому моменту выгнал.
- Кто, почему и как, - без паузы поинтересовался я, облизывая пальцы. Восхитительные, мягкие, сочные груши. Я как-то при ней обмолвился, что люблю их, и вот - она запомнила. Наверняка заказала привезти из Хавира - у нас то до них еще месяцы…
- Король… - девушка пожала плечами и рассеянно потрогала сережку, - излюбленное средство королей - яд. Как только рожу ему наследника…
Нет, я, конечно, мог представить, что король способен на такое. И на многое другое - все ж мой потомок. Хоть и идиот. Ума мало, но решимости и злобы ему хватит. Эх, где мои сто сорок лет… Вызвал бы его на дуэль. А она совсем по-другому говорит о муже, нежели о женихе. Влюбленность разбилась о реальность. Дай Боги, чтобы она узнала лишь малую часть гнилой сущности Эдуарда. Печально, конечно, но теперь она была больше королевой, чем женщиной, и больше смирившейся, чем влюбленной.
- Откуда такая информация, Ваше Величество?
- Советник сказал… Король самолично ездил к местному алхимику, покупал сильнейший яд, против которого нет средств. А единственный человек, мешающий ему - это я. Он как-то сам сказал мне… что, если б знал, какое приданное дает за дочерью барон Деэлгар, не стал бы размениваться по мелочам. А наша семья разочаровала его… нет, он сказал 'вы меня обманули насчет своих богатств'.
- Проблем с твоим отцом он не боится?
Мне казалось, что до такой ступени тупости королек еще не дошел - но все может быть…
- Этот яд невозможно определить. Все выглядит как… сердечный приступ. Он будет… относительно чист. У меня и вправду слабое сердце, от матери досталось.
А, так поэтому ты такая холодная, деточка… Боишься, что переволнуешься уйдешь из жизни? или это воспитание?
- Но я то чем могу помочь? Убить его?
- Советник Вито сказал, что вы… когда-то были королем.
- О, Нижние Боги, он растрепался! Безголовый франт!
- Нет, нет, я неверно выразилась… - она, казалось, действительно испугалась, увидев мою реакцию. И немудрено. В такие минуты я обычно становлюсь настолько страшен… то есть становится страшно за меня, вдруг рассыплюсь - я начинаю мелко трястись от злости. - Это Эдуард рассказал мне, Советник лишь подтвердил.
- И как эта пародия на чело… как наш любимый король умудрился нарушить клятву?
- Клятву?
- Давнее дело. Так…?
- Я расспрашивала его о вас, почему он сказал о вас так зло, тогда, на коронации. Он проговорился, что вы хотели украсть у него корону, а потом подвел меня к вашему портрету в Галерее и показал…
Нет, точно, в ближайшее время отправлюсь в столицу, проберусь в замок и уничтожу свой портрет. Очень приятный акт вандализма… Трястись я перестал, но внутри все еще кипел.
- А Советник, говоришь, подтвердил… Очень удобно - и клятву не нарушил, и тебя убедил. Но, так или иначе, я возвращаюсь к своему вопросу, как осел в колесе - чем я, пусть даже и бывший король, могу тебе помочь?
Она побледнела.
- Лорд Вито просил передать… Просил передать: 'Дерево должно плодоносить, иначе оно - плющ'.
Я закусил губу. Вито в который раз удивил меня - не самой фразой, конечно, по своей замысловатости она как раз подходила его уму и манере изъясняться; но своевременностью фразы. Признаюсь, именно этой весной мне все чаще приходили на ум мысли о своем месте в этом мире. Плодоносить, значит… Удивительное дело - возраст. На моем веку, это, наверное, уже третья молодость. Или даже четвертая…
- Надо мне переговорить с Советником. Да, да, как можно скорее, чему ты удивляешься? - прокряхтел я, вставая с кресла, - лошадь для меня найдется? Потому что у меня еще остались остатки гордости и телепаться за каким-нибудь стражником я не хочу.
Рэд, милый мальчик. Ах, подлец. Я восхищен. Подслушивал под дверью, хотя я и отослал его в деревню за тем, что там в принципе быть не могло.
- Поедете со мной, Джок? Впереди…
- Надеюсь, Громобой будет не в обиде, - проворчал я.
Я, конечно, пошутил про то, чтобы поехать на Громобое. Вот еще - мне нужно будет поговорить в пути с Алисией, а мой ученик будет слушать, да на ус мотать, хоть он по обычаю горцев гладко бреется. Нет уж… я взял в деревне своего ослика, предпочитая трястись рядом с королевой, пусть и на день дольше из-за коротких ног моего ездового животного, но зато в уединении.