После этой фразы я поняла, что ничего не могу с собой поделать. Я не могла оторваться от неровного изгиба его губ и просто таяла от подкупающего прямого взгляда. Людвиг предложил прогуляться по парку, и я не отказалась. Не было ни единой причины, по которой я могла бы воспротивиться этому предложению. Наоборот, мне очень хотелось пройтись с ним, чтобы слушать его речь, его голос. Потому что когда он говорил, внутри меня что-то переворачивалось.
Мы гуляли по неосвещенным аллеям парка, не добираясь, правда, до леса. Он не такой густой, однако ночью в нем запросто можно заблудиться. Мы разговаривали о всякой ерунде. О котятах и котах, о деревьях, об осенней слякоти, из-за которой невозможно ходить в хорошей обуви… Чуть позже я осторожно просунула ладонь под его руку, Людвиг поежился и кашлянул, а я ощутила трепет в груди. Господи, удивительны дела твои! Разве могла я вообразить, что странная встреча с подвыпившим незнакомцем обернется таким чудесным вечером! Поверить не могу, что Людвиг был пьян в прошлый раз. Впрочем, людям выпадают разные дни, плохие тоже бывают. Господь и над этим поработал.
Я спросила, где его дом, и услышала следующее:
- Я живу за той каменной стеной. Обычно он строго охраняется, но я нашел лазейку, о которой никто не знает.
- Да? - с интересом спросила я. - А что там, за стеной?
- Ничего особенного. Обыкновенная воинская часть с жилым комплексом для семей военнослужащих. Магазинами, детским садом, школой.
- И что у вас там секретного? Он пожал плечами:
- Да ничего особенного.
- Значит, ты военный?
- Наполовину. Я вообще-то повар.
- И кофе ты умеешь готовить?
- Как бог.
Мы гуляли еще. Потом я взглянула на часы и обнаружила, что они остановились. Я их, наверное, забыла завести утром. Они у меня старые, механические.
- Уже поздно, - сказала я, вздохнув украдкой. - Мне пора домой. Мама заждалась, переживает. Что…
Я и опомниться не успела, как он поцеловал меня в губы. С такой же прямотой, с которой смотрел. Голова закружилась. Расстались мы возле забора.
- Давай встретимся завтра, - предложила он.
- Завтра не могу, давай послезавтра! В восемь, на этом же месте.
- Договорились.
Когда я вошла в подъезд, неожиданно вспомнила, что совершенно забыла про перстень. Нужно вернуть его Людвигу, но сегодня это сделать уже невозможно. К тому же перстень остался дома.
Мама встретила у порога сообщила, что звонил Аниськин, взволнованно что-то лепетал в трубку, долго извинялся. Попутно напомнила, что мне уже двадцать восемь и что я не должна ссориться с единственной значимой партией. Не должна гулять допоздна со всякими разными, а серьезно подумать о своем будущем и будущем ее, мамы. Этот назидательный поток слов пролетел мимо моих ушей, потому что в мыслях поселился темноглазый парень с царственным именем Людвиг.
В назначенный день и час я бежала сломя голову, потому что опаздывала. С работы сразу на свидание - пришлось потратить время, чтобы выглядеть достойно. Черный перстень подпрыгивал в сумочке в такт каждому шагу. Но еще издали увидела то, от чего пришла в ужас. Я увидела Людвига, и мне вдруг сделалось невыносимо стыдно. А затем за какую-то пару секунд под действием неведомой душевной химической реакции стыд обернулся гневом.
Я остановилась от Людвига в нескольких метрах, щеки пылали. Я видела, как одной рукой он прижимал к груди котенка, а другой… другой обнимал курносую блондинку с распущенными до пояса волосами. Она с умилением на лице гладила котенка. Делала это так же, как день назад это делала я. Оба они были счастливы.
- Вот, значит, как!! - воскликнула я и с удовольствием увидела, что оба они вздрогнули. - Ты назначаешь свидание, а сам на этом месте обнимаешься с другой!
- Простите, разве мы знакомы? - произнес он, честно глядя на меня. И я поняла, что теперь меня тошнит от его прямого искреннего взгляда. - Ты бабник, вот ты кто!
Нервным движением я достала из сумки перстень и запихнула ему в карман пальто.
- Забери свою гадость. Мне она совершенно не нужна.
- Извините, но мы в самом деле…
И тут курносая блондинка влепила ему пощечину. Той же самой рукой, которой гладила котенка. Посчитав задачу выполненной, решительно цокая каблучками, она отправилась прочь.
- Евгения, остановись! - воскликнул он, нелепо взмахнул руками и выронил котенка. Тот перевернулся в воздухе и шмякнулся на асфальт. Маленький, беспомощный. Людвиг подобрал его и, с болью посмотрев на меня, бросился вдогонку за своей подружкой.
Я стояла окаменевшая, с трудом проворачивая в голове то, что увидела. А увидела я мордочку котенка. И спаянные, еще не раскрывшиеся веки…
Перед глазами, словно наяву, пронеслись три встречи с Людвигом. Я вспомнила все странности, которые сопровождали их. Картинки оформились в мысль.
- Людвиг, - прошептала я.
Он скрылся за углом. Я побежала следом, но темноглазого парня, который так разительно отличался от рохли Аниськина и который, теперь я понимаю, был тем самым единственным, и след простыл.
Часы опять стояли, хотя я отлично помню, что заводила их утром. Секундная стрелка словно примерзла к циферблату. Правда, через некоторое время она сдвинулась.
Я буду ожидать его, чтобы познакомиться заново… Нет, это бессмысленно. Время опять остановится, мы проведем вечер, а на следующий день он не будет помнить меня. Для него я будущее, которое еще не наступило. Я сделаюсь на день старше, а он на день моложе.
Мы живем в разных потоках времени. Его поток времени движется навстречу моему. Я не ведаю, с какой целью производится эксперимент за этим кирпичным забором, построенным еще до революции. Но наши с Людвигом жизненные пути расходятся, с каждым днем пропасть становится все глубже. Мы два автомобиля на шоссе, двигающиеся навстречу друг другу, - встретились на какой-то миг, а затем разошлись навсегда. Отвратительное слово. Ненавижу его.
Постойте! Но что же стало с перстнем, если сначала Людвиг отдал его мне, думая, что он мой? А потом я отдала его Людвигу. Куда он подевался в итоге? И откуда взялся? Кому принадлежит черный обсидиановый перстень?
Впрочем, это не важно. Возможно, когда-нибудь, завтра или через годы, мне удастся проникнуть за монолит ограды, и я встречу черноглазого мальчика. Ведь много лет назад человек по имени Людвиг нашел меня каким-то образом и участвовал в моей судьбе. Так же и я, когда придет час, подскажу родителям, как назвать малыша…
Евгений Гаркушев
ВЕЛИКАЯ ГЛАДЬ
Удача Мстиславич встал рано. Солнце едва поднялось над лесом и все еще касалось огненным краем высоких дубов. Начало лета. Самые длинные дни, самое беспокойное время. Хотя и зимой, если половцы набегут, докуки бывает порядочно…
Потянувшись, богатырь выглянул в окно. Его уже ждали. Перед избой в странных позах расположились мужики, соседи. Молчаливый и степенный кожевенник Сом Силыч уселся на траве, вытянул ноги в разные стороны. Медведь Милославич, бывалый охотник и следопыт, зачем-то встал на четвереньки. А Клен Потапыч растянулся на боку, не спуская глаз с двери Удачи Мстиславича.
"Эк их разобрало, - подумал богатырь. - Но чего же они у меня перед избой разлеглись? Бить собираются? Вроде как не за что… Да и маловато их. Так меду упились, что уже и не смекают, сколько народу надо, чтобы со мной справиться?"
Какими бы целями ни задавались непрошеные гости, заставлять их ждать под дверью не следовало. Удача плеснул в лицо водой из медного таза, доставшегося ему после похода в Угорские земли, накинул чистую, вышитую крестиком рубаху, пригладил костяным гребнем буйные волосы, расправил бороду, недоуменно крякнул и распахнул дверь.
Мужики не двинулись с места.
Уже совсем было собравшийся выйти из избы Удача замер на пороге. Хоть заводить разговор с гостями таким манером и неприлично, какое-то смутное подозрение кольнуло бога-. тыря. Он тихо спросил:
- Что случилось-то, мужики?
Соседи с интересом оглядели Удачу Мстиславича. Клен, как самый спорый на язык, собрался даже что-то сказать. И тут Удача шагнул вперед, на крыльцо. Тотчас он поскользнулся и всем своим шестипудовым. Фесом рухнула на зад. Даже руками взмахнуть не успел, не говоря уже за что-то ухватиться.
Клен закрыл рот, так ничего и не сказав, а Сом Силыч глубокомысленно проворчал:
- О то ж…
Удача крякнул еще раз - на этот раз от неожиданности и обиды.
- Это… Я вам сейчас покажу - маслом крыльцо мазать! - обратился он к мужикам. - Вы что, белены объелись? Удумали, понимаешь! Это ж не смешно даже…
Медведь Милославич раскатисто расхохотался. Ему, похоже, было смешно.
- А, шутники, сейчас я вам задам! - разъярился Удача. Порывисто вскочив на ноги, богатырь устремился было к своим обидчикам, но поскользнулся и вновь упал. Мощный импульс не пропал даром - Удача не шлепнулся на землю жабой, как в прошлый раз, а заскользил вперед. Проехав на животе сажен пять, Удача врезался головой в свою любимую березку, росшую у ограды, - он сам посадил ее здесь семь лет назад. Деревце выдержало удар - только посыпалась вниз труха, да упало несколько молодых листочков. Удача задохнулся от негодований:
- Ну, сейчас вы будете масло с земли слизывать! Всё! До последней капли! Это ж надо - продукты переводить!
Уже понимая, что ходить, как ходят обычные люди, по двору затруднительно, Удача почти ползком рванулся в сторону Медведя Милославича. Улыбка не сходила с лица охотника, и богатырь решил проучить его в первую очередь.
Медведь, стоящий на четвереньках, оттолкнулся левой ногой от большого камня, который Удача все собирался выворотить из земли и отнести куда-нибудь подальше или разбить и замостить дорожки. После этого немудреного действия Милославич заскользил по тропинке, словно по льду, гордо подняв голову на манер лебедя. Таким образом Медведь легко избежал встречи с разъяренным богатырем. Сом Силыч тоже опасливо подался назад. Слегка оттолкнувшись руками от земли, он отъехал сажени на три. Только Клен остался на месте.
- Нету у нас столько масла, Удача, - сообщил он богатырю, когда тот, проскальзывая мимо, сгреб его за шиворот. - Да и было бы - что нам, деть его некуда?
- О то ж… - изрек Сом. Уже вместе с Кленом Удача врезался в сруб колодца. Клен, предусмотрительно сжался в комок, а богатырь боднул бревна сруба так, что они зазвенели. Отраженный глубоким колодцем звук был чистым и красивым.
- Кто же землю намастил? - спросил богатырь.
- А кто знает? - отозвался издалека Медведь, отличавшийся отменным слухом. - Только сдается мне, это не масло.
- Тогда что же? Лед? - спросил начавший успокаиваться Удача.
- Может, и лед, - вздохнул удерживаемый богатырем Клен. - Только его почему-то не видно!
Удача присмотрелся к земле, к траве. Никаких следов льда! Обыкновенная земля. Соринки, листики… Бегут по своим делам муравьи и прочие букашки.
- Странно все это, - заметил Удача.
- Я что подумал… - вздохнул Медведь, медленно выговаривая слова. - Может, Морозко-Студенец опять озорует? Как в позапрошлом году, когда он над селом летал и подарки людям на головы скидывал?
- Да уж… - вздохнул Клен. - Хорошо бабам там было, детишкам… Отрез полотна, леденец, калач румяный - это не больно… А меня долотом огрел! Хорошее, правда, долото!
- А кузнецу тяжелее всех пришлось, - вспомнил Медведь, не торопясь приблизиться. - И любителям вина заморского досталось… Да, и год тогда весь наперекосяк был… Не к добру такие шуточки!
- Не к добру… Потому к тебе и пришли, - подал голос Сом. - А ты сразу драться кидаешься!
- Так вы бы хоть предупредили меня…
- Толку-то! Медведя вон предупреждали! - заявил Клен.
- Да, - степенно кивнул Медведь Милославич. - Не поверил я. Тоже крепко задом о крыльцо приложился. Посмотрели мы, что вокруг творится, и смекнули, что деревня беззащитная сейчас. Стало быть, к тебе надо двигать. Ты наш защитник.
- Защитник, - кивнул Удача, потирая ушибленную голову.
- Вот, стало быть, и надо думать, как деревню защищать, - продолжил Медведь. - Дозорные в леса не вышли, все по домам сидят… Скользь!
Удача отпустил Клена, встал на четвереньки и огляделся. Ноги и руки разъезжались, но на четырех конечностях удерживать равновесие было не в пример проще…
- Ты, Милославич, наверняка что-то уже придумал, - обратился Удача к Медведю.
- Вообще-то нет, - ответил охотник. - Когда эти вот за мной заявились, сразу решили к тебе идти… Ну а уж как мы шли… Словом, не до того было.
- Везде скользко? - уточнил Удача.
- Везде не везде - не скажу, - ответил Сом. - Но пока от избы Клена до избы Медведя добирались - скользко было. А дальше - еще скользей…
- Ишь ты - скользей, - фыркнул Клен. - Если бы вы с Медведем меда не приняли; по жбану, точно так же было бы!
- А что мы? - не торопясь, ответил Медведь. - Это тебе все равно. Хоть половец придет, хоть варяг - ты свои бочки клепать будешь… А мы с перепугу дернули немного. Да…
Клен насупился, а Удача покачал головой:
- Ругаться не будем. К кузнецу пойдем.
- Зачем? - удивился Сом.
- Крючья какие ни на есть закажем. Зимой ведь все по льду ходят - и ничего… Это сейчас мы с непривычки падать начали. Думаю, пообвыкнемся.
- Дело, - кивнул Медведь, разворачиваясь головой в сторону кузни.
- Э нет… - протянул Удача. - Что мы, как коровы на льду, будем шататься? Станем в боевое построение. Мы так с лыцарями на севере бились.
- Против кого биться-то? - испугался непривычный к ратному делу Клен. - На нас ведь еще никто не нападает!
- Не биться, - покачал головой Удача. - Добираться до кузнеца сподручней будет.
Богатырь быстро объяснил односельчанам, как крепко стать на ноги, обхватить товарища рукой, чтобы другая осталась свободной. Обычно на льду строились шестерками и восьмерками, но и четверка на худой конец сошла. Попеременно отталкиваясь от скользкой земли одной ногой, мужики заскользили к кузне.
В деревне было необычно тихо даже для раннего утра. Люди носу не казали из домов, внутри которых было, понятное дело, совсем не скользко. Только время от времени утреннюю тишину оглашали пронзительные вопли - кто-то из селян просыпался, выходил во двор и на своей шкуре ощущал произошедшие в деревне изменения. Удача, Сом, Медведь и Клен неспешно скользили по улице.
- Ой, мужики, что ж вы делаете-то? - прокричала из окна Румяна Потаповна, женщина вдовая и острая на язык. - Девок вам мало, что ли, что обнялись вы беспутно, да еще и танцуете поутру?
- Помолчи, Румяна, - серьезно ответил вдове Медведь. - На двор-то еще не ходила?
- Тебе-то какое дело, охальник? - вспыхнула женщина.
- Да так, любопытственно, - помахивая вдове свободной рукой, бросил Медведь Милославич. - Ты выходи, Румяна… Тоже потанцуешь.
Вдова заругалась вслед, но мужики были уже далеко.
До кузни добрались едва ли не быстрее, чем в обычное время. Присели, зацепились руками за землю и замерли, не разрывая боевого построения.
Изба кузнеца выглядела подозрительно пустой. Над кузней не поднимался дым, хотя Сила Милованович поднимался обычно ни свет ни заря.
- Сила! Эй, Сила! - прокричал Удача.
Ждать, пока кузнец соблаговолит выглянуть на улицу и обратить на них внимание, было недосуг.
- Сила! - басом позвал Медведь.
- Сдается мне, он за железом поехал, - заявил вдруг Клен. - Собирался намедни.
- Раньше ты не мог вспомнить? - рявкнул Медведь.
- Так ведь я не знал - уехал или нет, - оправдался Клен. И в это время в окошке появилась заспанная кудлатая голова то ли отрока, то ли юноши.
- А то ж ученик его, Хват, - объяснил Клен.
Юноша Хват, удрученный появлением стольких важных гостей перед кузней, кажется, немного струхнул.
- Сила в Больших Тараканах, - объявил он.
- Что? - удивился Удача.
Он всегда полагал, что сила в матушке-земле сырой, в корнях горных ну или в травах волшебных, на худой конец.
- Хозяин за железом поехал. В деревню Большие Тараканы, - повторил Хват.
- Странно, - проворчал Медведь. - Всегда в Гнилушки ездил. Сказал бы ты, что Сила в Гнилушках, еще можно было бы тебе поверить…
- А сейчас поехал в Тараканы, - продолжал настаивать Хват. - Его волхв подбил. И с ним вместе уехал… Два дня как прошло. Что же мне вас обманывать, дяденьки?
Удача Мстиславич задумался, потом по-отечески добро улыбнулся и предложил:
- Выйди-ка, юноша, к нам.
- Зачем это? - опасливо спросил Хват, которому вид четырех обнявшихся мужиков не понравился с самого начала.
- Выйди, когда старшие говорят! - рявкнул Медведь. Спустя некоторое время Хват показался на крыльце. Сделал шаг, другой, но падать не собирался. Мужики смотрели на него во все глаза.
- Ишь, идет, ровно журавель, - подметил Клен. - И ноги не сгибает…
- А чего? - обиделся Хват. - Я всегда так хожу… Что это ты, Клен Потапыч, обижаешь меня с утра пораньше?
Тут на пути Хвата попался бугорок, с которого юноша соскользнул и грохнулся оземь:.
Мужики вздохнули даже с некоторым облегчением.
- Ишь, не заговоренный, - вымолвил Медведь. - Ходит просто не так, как все… Ноги в коленках не гнет. Надо будет и самому попробовать.
- Что стряслось-то? - спросил обалдевший Хват, приподнимая голову от земли.
- Гололед, - объяснил Удача.
- Так лето, - попытался возразить Хват.
- Молод ты, не все еще знаешь, - проворчал Клен. - Морозко, должно быть, буянит…
- Летом льда не бывает, - продолжал упорствовать Хват. Он приподнялся на четвереньки, не удержался и вновь растянулся на земле.
- А что ж скользит? - спросил Удача. - Есть лед. Только тонкий очень. Мы вот, Хват, хотели у твоего хозяина крючьев заказать. Ты сам-то, наверное, не сделаешь?
- Сделаю, если до кузни дойду, - решительно заявил Хват. - Только поможет ли? Думаете, легче будет с крючьями?
- Почему же нет? - спросил Клен.
- Да вот у меня лапти новые, а я все равно скольжу, - ответил Хват, елозя ногами по земле. - По льду в новых лаптях ходить сноровисто. Пока не намокли да не обледенели. Лыко-то за лед цепляется… Медведь полез пятерней в густую бороду, хмыкнул:
- Ишь! Ведь прав мальчонка. Тут без колдовства не обошлось. А супротив колдовского льда и крючья не помогут!
- Сейчас проверим - лед или не лед, - решительно заявил Хват.
Кое-как встав на четвереньки, он вернулся в избу, повозился там и вылез обратно с горящей лучиной.
- Тут как может быть - есть лед, а его не видно, - рассуждал Хват. - Сейчас огнем его подтопим и проверим.
Пятясь по-рачьи, Хват добрался до стоящего неподалеку от дома стожка, выхватил оттуда большой пук сена, положил его на землю и поджег.
- Не поджигай по ветру! - строго сказал Сом. - Сейчас весь стог займется!
- А что же… Хоть видно будет, - прошептал Клен. - Такой пучок травы на речке зимой сожги - и не подтает лед.
Хват между тем выдернул из-за пояса ножик и принялся ковырять землю.
- Это ты зачем? - насторожился Удача.
- Ну был бы лед, корка бы и сошла, - пояснил юноша. - Вот я сейчас порыхлю землю - будет скользко или нет?