- Я буду упрямиться, уважаемый Лилит! Лично мне деньги не нужны, но! Ваши вклады в мой банк - а я не шутил - очень даже пригодятся. Я не оговорился! Именно вклады с возможностью забрать свои средства. Не завтра, конечно, а через некоторое время и, надеюсь, с хорошей прибылью. Доверенных магов все подготовили? Запомните, блокировка от моей "зыбучей ямы" еще не придумана…
Следующую декаду Рус занимался с четырьмя магами-Водниками и таким же количеством Воздушников. Секрет снятия координат и создания "пространственных карманов" сохранил. Но не отметить того, что расслоения со свойствами межзвездной Тьмы открываются магами все легче и легче, будто мир сам приспосабливается к склонным к Силе, к людям отмеченным Богами, - не мог. И не знал, как к этому отнестись. Поразмышлял недолго и по привычке плюнул.
Управление собственным банком, который назвал "Три толстяка", Рус разместил не в своем Кушинарском дворце, а в обычном двухэтажном доме неподалеку, который даже не купил, а арендовал на имя купца Бехруза. Он с женой Эльвирией и ловким помощником Адыгеем прибыл в Кушинар еще два месяца назад. Тирский купец мечтал о Кальварионе, но суровая действительность, в лице могущественного Пиренгуловского зятя, закинула его в "богами забытое холодное место". Так он думал вначале. За месяц плавания на забитом товаром корабле кушинарского купца, да после заселения в городе, пропитанным своеобразным духом прирожденных торговцев, его взгляды переменились кардинально. Теперь он большую часть времени проводил в солидных тавернах, попивая местный сидр и привозные вина, пробуя жгучую этрусскую огневичку и общаясь со степенными обходительными очень уважаемыми людьми - "богатейшими торговцами". Не замечал, как спивался, не видел за собой ненавязчивой охраны и считал заботы о нем со стороны предупредительного молодого человека, своего помощника по имени Адыгей само собой разумеющимися. Он чуть ли не молился на так удачно подвернувшемуся ему молодого купца, приближенного к самому князю Великого Кушинара, который у тому же спас Бехруза от смерти.
В Эолгуле было дело и не любил купец вспоминать о том неприятном событии, когда чувствовал холод стали на собственной шее, когда просил прощения у Предков, готовясь встрече с ними, и просил защиты. Предки прислали ему Адыгея. После того случая и запил старый тирский купец. Какими делами занимается его помощник, что означает странное слово "банк", из-за которого он и был отправлен сюда Русом, он даже не интересовался.
"Зять Пиренгула, князь Кушинара, пасынок Френома, которого чтят этруски, любимец Великих шаманов… кто он там еще?! Предки, это один и тот же человек?!", - бывало, всплывала у него эта паническая мысль и тогда коренной тиренец спешил выпить.
Как принято у большинства рогатых мужей, Бехруз не замечал взглядов, которыми обменивались его благоверная и молодой помощник. А если бы и заметил, то наверняка закрыл бы глаза. Староват он стал для супружеского долга, а здесь же, хвала предкам, появилась возможность завести себе отдельную спальню. Не ревнив был Бехруз, женившийся в свое время исключительно из-за приданного, и достаточно "мудр", чтобы не искать ссоры с приближенным "самого Руса Четвертого". Может, из-за того старый купец и губил себя вином, ища забвения.
После успешного лечения в госпитале ордена Исцеляющих, не взявших с пациента ни лепты, Адыгей стал преданным Русу сильнее единорога, воспитанного с жеребячьего возраста. Вопрос: "был ли Каган "ночным князем" на самом деле", ранее казавшийся наиважнейшим, вдруг превратился в незначительный факт. Теперь он просто не видел разницы в прошлом своего… здесь он затруднялся с определением, но смел надеяться, что сам Рус считает бывшего "степного волка" другом.
Выйдя из больницы, Адыгей удостоился свиданием со страшно занятым Русом и с удивлением узнал, что купец Бехруз с женой уже в Эолгуле:
- Ты сними в той же таверне комнату, я разгребусь с делами и займусь тобой. Помнишь, я тебе биржу… ну, когда корабли целиком продавать, не видя их, помнишь, обещал тебя туда пристроить?
- На память не жаловался… - только и успел пробормотать ошарашенный Адыгей, пребывавший в самых смешанных чувствах.
- Вот и отлично! Обязательно тебя найду, как только освобожусь! - пообещал Рус и скрылся. Только пыль от его скакуна долго не оседала.
"Воронок…", - в голове "волка" почему-то всплыло имя Русовского единорога. Наверное, потому, что почувствовал нечто, отдаленно напоминающее расставание преданного рогатого коня с хозяином.
В связи с массовым исходом тирского народа в пятно, создание биржи Рус вынужденно перенес в Кушинар. А по мере дальнейшей мысленной проработки сей гениальной идеи - трансформировал её в банковскую, как более приближенную к меняльным домам Кушинара.
- Ты бывший "ночник", Адыгей, ты не хуже меня представляешь сколько золота лежит по виллам да городским домам. Держи пергамент. Я набросал некоторый план, как совершенно законно сделать эти деньги нашими. Я не шучу - нашими. Одному мне это дело не потянуть, а с помощниками я привык иметь доли в общем деле. Настоящим управляющим будешь ты, а Бехруз прикрытием. Мне, сам понимаешь, будет недосуг заниматься банком - других дел полно. Так что, во время плаванья, ради всех богов, изучи эту пару свитков, а не только с Эльвирией милуйся. Не увлекайся! Купец хоть и дурак, и пьяница, но глаза имеет. Или напоет кто-нибудь из доброхотов. На судне народу много.
С этим напутствием Рус и отправил Адыгея в морской круиз вокруг континента: тирский Далор, расположенный на южном побережье Гелинского моря, пролив "Дорога Археев", Океан, побережье Гроппонта, выступающий далеко на запад пустынный полуостров Тартарол, и наконец город-княжество Кушинар. При хорошем ветре, без захода в попутные порты, это романтическое путешествие должно продлиться примерно месяц. Торопиться было некуда и Рус не хотел раньше времени пугать Бехруза и его неверную жену падением в "зыбучую яму".
Спешить-то Рус не спешил, но Адыгея, поселившегося, разумеется, в офисе будущего банка, в покое не оставлял. Еще за два месяца до отказа больших меняльных домов открыть общее с князем дело, бывший "степной волк" гулял по крупным городам ойкумены, прикупая или арендуя подходящие здания, нанимал охрану для будущей "меняльной лавки".
Рус оправлял его по старым координатам, когда-то стоившие тогда еще простому секретарю Пирку - а теперь фактическому наместнику князя или как здесь называли "райгойду" Кушинара, - приступов сердечной жабы и седых волос. Хвала богам, все обошлось: неосторожно данная клятва не нарушилась и все карты с координатами незаметно вернулись в гильдейский архив, будто и не пропадали вовсе.
Адыгей, верхом на спокойной серой кобыле по имени Крупинка, обычно уходил под утро, после быстрой проверки безопасности выхода из "ямы" лично Русом. "Степной волк" изображал раннего путника - приказчика богатого кушинарского купца и вместе с первыми солнечными лучами проникал сквозь городские врата, по всем местным правилам честно заплатив пошлину. Кое-где приходилось пристраивать Крупинку в специальных, для того и предназначенных конюшнях и покорять город пешим ходом; в иных городах предлагали свои услуги многочисленные кули - ничем неотличимые от своих земных азиатских коллег, а в некоторых полисах разрешалось передвигаться верхом на животных. Ойкумена оказалась большой и разнообразной - это поразило молодого тиренца, ранее не покидавшего родных пределов. Если о Месхитии, Галатии, Гроппонте, Кафарии; естественно, о соседней Эндогории, о Фракии - родине любимой женщины, - он знал или слышал, то об иных странах, объединенных, пожалуй, только верой в "общепризнанных" богов, зачастую за вычетом одного-двух (да простится им святотатство!), да распространением гелинского языка - и в потаенных мыслях не подозревал.
В первом же городе, в Гиркатласе - столице Гириканского царства, затерявшегося в восточных болотах ойкумены, имеющего в своем составе одноименное альганское пятно (размерами меньше кафарского) и на севере граничащего с каганским обиталищем по имени "Проклятое", не оказалась храма почитаемого бывшим "волком" Эола. Пришлось ему найти храм всех богов и помолиться в нем. И удовлетворенно отметить: "Вот оно - просвещение. Если есть за что благодарить коварных эндогорцев, то только за приобщение нас к общим божествам", - и Адыгей, обходя центральную колонну, еле сдерживая слезу от нахлынувшего экстаза, с удовольствием восхвалил все двенадцать общегеянских богов - месяцев: Селена, Эос, Гидрос, Эскулап, Эребус, Гелион, Гея, Пирений, Меркурий, Лоос, Эол, Аресилий. Шел от начала года - "холодной" Селены, до конца - чуть менее холодного Аресилия, который в военной хитрости своей держал у себя самую длинную в году ночь.
Адыгей, почитавший Предков больше, чем непредсказуемого Сильнейшего Эола, сам не ожидал от себя такой полноты чувств. Где-то на краю ойкумены, даже в большем захолустье, чем его родной Тир, эти общие Боги словно сплели его со всей землей, со всеми жившими на ней людьми. Тиренец тогда впервые заметил, что черты лика Эребуса размазались, а Лоос - изменились. Причем он не мог сказать, как именно, но изменились - это точно. Какой-то глубиной своей, да, пожалуй, постарше стала.
"Ой, верно говорил Рус - Лоос не погибла, а сменила сущность. Это же видно!", - впрочем, бывший "ночник" недолго предавался непривычной для него ностальгии. Она в принципе появилась исключительно из-за того, что молодой степняк впервые оказался на краю земли, в каких-то дарковых болотах, в забытых предками далях, в проклятом гнилыми гулями месте. Через полстатера тиренец вздохнул, помотав головой стряхнул наваждение и весь религиозный экстаз пропал. Еще раз вздохнул и пошел прочь из храма. Пора было приступать к выполнению поручений Руса.
Не верил Адыгей в эту глупую затею - "банк!": "Солидные состояния и так в надежных подвалах хранятся, даже более надежных, чем те, которые Рус предлагает в банках устроить. Средние деньги дома в тайники прячут и добровольно с ними ни за что не расстанутся, а у бедных людей и денег-то особых не бывает, им бы из декады в декаду прожить", - рассуждал он, но распоряжения исполнял в точности. Потом выезжал из города к месту прибытия, "звонил" и отправлялся домой - под крылышко Эльвирии. Если повезет, конечно. Сильно они не наглели - спали все же в разных комнатах.
Но сначала, конечно, подробно отчитывался. Рус узнавал точное расположение снятого дома - будущего банка, обязательное наличие в нем подвала, отмахивался от нелицеприятной оценки качеств нанятых охранников и всегда интересовался "и как там?..". Адыгей прекрасно понимал о чем он.
- Рабство отменено царским указом, археи сильно не возмущались. - рассказывал он о первом путешествии, в Гирикан. - Там все равно пятно рядом, туда почти все убежали. Как и везде - цепи терялись, колодки раскалывались. Да! Там каторга крупная, в болотах недалеко от столицы, железо выкуривают, - так оттуда узники не освободились почти никто. Видать, по делам сидели. И вообще, порядок у них в столице, не смотри, что край земли.
- Да уж не дальше Тира! - усмехнулся Рус, но сразу поправился. - Нет, конечно, еще большая глушь, добраться туда трудно… альганское пятно признали?
- Хм. - Адыгей ненадолго задумался и выдал очень уверенно. - Полгода не пройдет - признают! Понимаешь, оттуда рабы, в смысле уже не рабы, свободно в город заходят и, представляешь, хлебом торгуют! В Гиркатласе, как и везде, цены до небес взлетели, простите, боги, за такое сравнение. Там же все привозное. Вот и получается, что невольники, считай, своих хозяев кормят, как в старые времена! Только теперь уже за деньги, на равных. Вот на это археи бесятся. А больше, Рус, купцы. Потому что цену у них сбивают. А царь там башковитый - по всему видно - хоть завтра то царство… как его…
- Республика Эледриалия, - подсказал Рус. Бывший "волк" уже не удивлялся его осведомленности, особенно во всем, что касается пятен. - Но это у них ненадолго. Поиграются в демократию и царя изберут. Боги не жалуют эти игрища, им нужен помазанник, который… ладно, продолжай, - но сам все же додумал: "…не даст народу отойти от веры. И Эледриас с царской помощью прижмет жрецов, а то распоясались они там совсем, деньги за агитацию с кандидатов тянут", - и сквозь эту мысль слышал Адыгея:
- Нет, Рус! - тиренец даже обрадовался ошибке князя. - Та республика с декаду как кончилась! Царство там. Отстал ты, Каган. - и внимательно проследил за реакцией Руса. На его лице не дрогнул ни один мускул, но Адыгей каким-то образом понял, что больше "ночного князя" не существует: "ночь" ушла окончательно… так же, как от него самого. - Поэтому я и даю самое долгое - полгода до признания. Могу поспорить!
- Ишь ты! А давай, ради интереса!.. - Рус весело подмигнул и сразу посерьезнел. - Нет, Адыгей, прав ты. Скоро там банк заработает, это все ускорит. Ладно, пора спать расходиться. Завтра в Рению пойдешь…
Смышленый Адыгей сразу догадался и о следующих трех маршрутах: Кафария - к последнему альганскому пятну, Гроппонт и снова в Гирикан, только на север, к границе с варварами племен Понгов и Струров, - к Гроппонтскому и Проклятому каганским пятнам. Рус зачем-то хотел расположить свои банки неподалеку от новых государств, которые во всех шести пятнах уже появились или в скором времени возникнут. Эндогорское пятно, для Адыгея почти родное, не считается: в нем Рус обосновался ранее.
Хитрый тиренец угадал ровно на одну треть: он действительно посетил Кафарскую Горгону, но после отправился по богатым столицам центральных стран ойкумены: той же Кафарии, Месхитии, Галатии, Фракии и тройке других: "Наконец-то я в денежных местах побывал, - восторгался прагматичный степняк, - богато живут! И это они еще жалуются на взлет цен после бегства рабов?! Вот кого обмануть не грех! Простите Предки и Сильнейший". Бывшие каганские пятна в то время Руса не заинтересовали и сообразительный Адыгей предположил: "Князю, видят боги, и Кальвариона - вотчины его супружницы - до судорог в щиколотках хватает", - и в общем-то он был прав.
"Степняк - южанин" у Адыгея было на лице написано, но никто не удивлялся тому, что он служит северянину - кушингу. Кушинарские купцы "гремели" по всей ойкумене: в редких странах не ступала нога этого пронырливого народа, по слухам - невероятно богатого. Поучиться торговому делу у них мечтали многие начинающие купцы и во всех странах молодому Адыгею завидовали. Разве только в Месхитополе произошел один казус:
- Значит ты, уважаемый, тиренец, но служишь кушинарскому Торговому дому? - с подозрительным прищуром уточнил хозяин одноэтажного дома с подвалом.
Мужчина средних лет типично месхитинской смуглой внешности оказался неудачливым купцом. На чем-то погорел и теперь вынужден был распродавать все, что у него имелось. Конкретно этот домик, его первую собственность, где прошли его лучшие годы, он старался сохранить себе как память и как талисман для привлечения удачи. И надо же! Капризная богиня (хвала тебе, безымянная!) в первую же декаду после начала распродажи имущества слышит его - появляется незнакомый парень и предлагает выгодную аренду. Только…
- Да, уважаемый, - как можно степенней ответил Адыгей, - один кушинарский купец привез в Далор войско этрусков и я к нему напросился. Давно мечтал поучиться торговому делу.
- Поучиться у кушингов… - хозяин словно вторил ему и вдруг взорвался. - А знаешь ли ты, что я продаю все, что нажил за всю свою честную жизнь именно благодаря купцу - кушингу! Да чтоб Тартар добрался до него еще живого!
Покрасневший месхитинец в сердцах потрясал руками, а спокойный тиренец скрытно зажал в ладони метательный нож и незаметно просчитывал пути бегства. Но весь его облик выражал только искреннее сочувствие к обманутому человеку.
Давно, более двух лет назад это произошло, через месяц после Ссоры Богов. Коварный кушинг убедил тогда честного месхитинца купить по дешевке партию рабов, которую хотел отправить в Кушинар, но Звездные врата перестали работать. Месхитинец поверил:
- Ты бы видел тех дев, тиренец! - воскликнул купец и его глаза на мгновенье заволокло поволокой. - В гаремы северных варваров предназначались. И Звездные врата окупились бы, я поверил.
- Он наверняка торопился, - нейтрально произнес Адыгей, не понимая в какую сторону повернется гнев хозяина. - Кушинги очень трепетно относятся к обороту денег.
- Вот! Вот, уважаемый! Точно так он мне и сказал! Убедил, что я могу их не торопясь по морю доставить.
- Так в чем обман, уважаемый? - осторожно поинтересовался тиренец, с облегчением замечая, как остывает накал месхитинца.
- А то ты не понял?! Сбежали все девы буквально через пару декад! Кстати, здесь, в этом доме сидели. - Хозяин оглянул обстановку и Адыгей уловил в его взоре нечто большее, чем сожаление о потерянных деньгах. "Ого! А он наверняка женат, а девы на то и девы, чтобы ими же и оставаться перед продажей. Любил поиграть, хозяин? Тогда ты сам был рад обмануться, кушинг ни при чем".
- Так кто бы мог знать… - начал было говорить Адыгей, но купец его бесцеремонно перебил:
- Он знал точно! Я в этом уверен и сейчас тебе докажу. - С этими словами хозяин дома забежал в соседнюю комнату. Адыгей, звеняще-расслабленно, готовый к чему угодно, даже, как ему показалось, уйти от стрелы, как это легко проделывал Рус, прождал десять ударов сердца, а увидел то, чего не ожидал встретить ни при каких обстоятельствах: пергаментный свиток, перевитый красным шелковым шнурком с тремя кисточками, сшитыми в виде лилии - обычно так оформлялись поэмы.
- Смотри, уважаемый тиренец, - быстро говорил хозяин, раскручивая свиток, - это модная поэма Агриппы "Приключения…" точно не помню, но про этрусского принца. Жена обожает такие истории. Нашел. Читай. Нет, сам прочту, - переменил решение, бестактно указывая на возможную неграмотность варвара-тиренца. - "И попросил Рус своего приемного отца, Великого Френома, бога всех этрусков, распространить свою волю на всю Гею; волю свободолюбия, волю силы…". Понятно, тиренец? - прочитав текст, месхитинец успокоился, как после молитвы и спросил с открытой усмешкой, ожидая ответа что ни дарка не ясно.
Адыгей не разочаровал: не в силах оставаться невозмутимым, молча покачал головой: "Кто такой этот Агриппа?! Непременно достану такой свиток".
- А то, степняк, что Рус тогда уже победил в гражданской войне и Этрусия пошла завоевывать Кушинар, - справедливости ради, надо поправить: в то время о завоевании кушингов речи еще не шло, но послезнаниями мы все сильны. - Купец об этом был прекрасно осведомлен, он же был из Дома председателя их гильдии, как его… не подскажешь?
- Сейчас Рид, а раньше…
- Гранк! Вспомнил! А рабынь я у его родственника Ланта покупал, чтоб и он и они провалились к Тартару непременно живыми! - Адыгей впервые слышал ругательство с таким оригинальным пожеланием.
- Уважаемый! - тиренец неожиданно для себя разволновался. - И борки, бывают, с рогами рождаются! Я учусь у кушингов и до твоего не очень доказательного рассказа, обмана в торговле у них не встречал. - Адыгей не кривил душой. Просто он "учился" всего лишь месяц.
- Как недоказательный?! - хозяин снова возмутился не на шутку. - Еще прочесть?!
- Мне бы, не в обиду тебе, уважаемый, с собой свиток забрать и дома изучить. Любопытство меня пробрало.