"Буду воевать за Беларусь с побитой мордой"… Веера и фонтаны искр постепенно затухали перед глазами. В носу тянуло и хлюпало, кровью забивало дыхание. Грета, стиснув зубы, ощупала распухающую переносицу. Совсем некстати пришло на ум, что вот так же брат вспахал носом тверженскую площадь, выпав из тюремной кареты. У, булочники! Стоило совсем чуть-чуть подорожать муке… Радикалы. Хотя за примерами им далеко ходить не надо. Самый известный булочник - Андрей Первозванный. Рассуждая с мрачным видом, дона Смарда наощупь нашарила бочонок, извлекла затычку, смочила платок в ледяном вине и прижала к носу. Дом продолжал трястись. Бочки громко скрипели, елозя на основаниях, и девушка поспешила запустить механизм. Отвор выводил в ведущий к Настасье глинистый овраг, но Грете терять уже было нечего. На заду она съехала по скользкому склону к воняющей гнильем воде, попыхтев, выдернула ржавую цепь вместе с колышком и ничком устроилась в чужой лодке, отдавшись на волю течения. Дымило. На берегах орали и вяло постреливали, бельты срезали лозняки. Грета подумала, что долго мятеж не продлится - до полудня, до обеда максимум: в зависимости от того, насколько красноречивы были агитаторы и пьяны войска в казармах. Ингевор заперся в Тверже, принципал во дворце. А дон Ивар на помощь мятежникам не успеет.
Круглый шарик бельта через глазок упирался точно в многострадальную переносицу. Вспоминать сегодняшний пароль под прицелом было тяжко. Грета материлась сквозь зубы. Монах-охранник по ту сторону неприметной дверцы молча ждал. Ощущать собственную незащищенную спину тоже было неприятно. То есть, позади имелись кирпичная опора моста и довольно густая зелень - и все равно молодая дона Смарда чувствовала себя яблоком на голове сына Телля, в которое могут выстрелить с любой стороны. Пароль, однако же, вспомнился. Монах угрюмо вздохнул и впустил дону внутрь. Провел в покои претора и усадил у печки. Луций-Сергий удостоил любовницу коротким взглядом и выключился. Разве что батарею звонящих разом телефонов перед ним заменяли вбегающие и выбегающие гонцы. Двери хлопали, по келье метался сквозняк. Грета подобрала под себя ноги, скорчилась, прижимая к переносице платок, задубевший от вина и крови. Ей было худо.
Ингевор между делом щелкнул пальцами, и женщине принесли чистый табар, таз и кувшин с горячей водой, полотенце и завтрак, накрытый накрахмаленной салфеткой. Вино, подавляя рвоту, Гретхен выпила, а калач и мясо есть не стала. Умылась, переодела плащ и почувствовала себя почти человеком.
- Удивлен, - когда гонцы временно закончились, произнес Ингевор.
Грета вскинула голову и зашипела от боли.
- Чему, интересно? - произнесла гнусаво.
- Думал, ты смоешься из города, сопрешь лошадь, вернешься в Смарду и, как святая Ингигерда, поднимешь ее на борьбу с разбойниками и мародерами.
- Пошел к лешему! "Сопрешь", благородный дон, тьфу!..
Как ни странно, претор рассмеялся.
- А вид у тебя самый подходящий.
- Для разбойника?
Грета смотрела, сощурив правый глаз: выглядел ее собеседник тоже не лучшим образом - чернота и мешки под глазами, резкие морщины, колючая седая щетина… на лице претора точно лежала печать смерти. Боженька мой, откуда? Неужели я и вправду ведьма? Странные предчувствия, прозрения… Мать Греты и Боларда, дону Дигну, когда-то едва не сожгли за такое. Когда она еще не была баронессой Смарда и носила дедовскую серую цаплю в своем гербе. Вагдийская ведьма - так дону Дигну звали. Похоже, проблема наследственная. Грета, как улитка в раковину, спряталась за грязным платком.
- Прости, девочка моя. Тебе, конечно, лучше бы уехать.
- Но…
Луций смешно приподнял указательным пальцем раздвоенный кончик носа:
- Но. Центурию я тебе в сопровождение дать не могу. А децима передерется между собой, решая, кто первый будет тебя насиловать.
- Они уступят десятнику, - огрызнулась Грета. Неужели все действительно так плохо, подумала она. Неужели авторитет Ингевора кончается за воротами Твержи? И Гретхен самой придется о себе заботиться? Допустим, из города она выберется. Коня и в самом деле лучше украсть. Благородная дона при деньгах и без охраны - слишком лакомый кусок для любого нечестного трактирщика. Да и в коне больше проблем, чем преимуществ. Пешком до Смарды… месяц. Замок укреплен, еще в прошлую замятню мать постаралась. Запереться и ждать, чем все закончится? А то непонятно, чем. Или выскочить замуж? Соседские доны умрут от счастья, выясняя, кто станет законным владельцем Греткиного имущества, руки и сердца.
Или разыскать Боларда и надавать по мордасам? Так, в порядке моральной компенсации… Или в Переход. В Гомель, домой. Тогда придется в Тверже недели на две задержаться.
- Сильно болит?
- А?.. - Грета совсем позабыла, что все еще закрывает платком лицо. - Нет, не очень. Я буду с тобой до самого конца.
- Что? - претор криво усмехнулся. - До какого именно?
- До любого.
- Спасибо.
Он позвонил в колокольчик. Приказал вбежавшему секретарю:
- Устройте дону поудобнее. Ей надо отдохнуть.
И разобравшись с любовницей, как проблемой досадной, но неизбежной, снова принялся за дела.
Все обошлось даже лучше, чем дона надеялась. Почетной гостьей быть в Тверже куда приятнее, чем пленницей. А ведь, рассуждая логически, Ингевор еще месяц назад обязан был сделать Грету заложницей - до Борькиного возвращения. У дона Смарды достало бы дури (или благородства - это с какой стороны посмотреть) кинуться спасать любого.
Но только не сестру. На Греткино счастье, претор сие тоже отлично понимал.
Глава 21.
1492 год, июнь. Замок Эйле
- Ты почему здесь? - Болард ворвался в полутемную оружейную, спотыкаясь о каменные ступеньки. - У тебя что, меня нет?
- Я хотел побыть один.
Ивар обтер ветошью блестящие от масла руки и зачем-то поправил в нише фонарь. Барон Смарда обежал глазами напоминающий подкову сводчатый подвал с бочонками в углу и развешанными по стенам бронями.
- Нашел место!
Князь взглянул на блестящую полосу своего меча и сунул его в ножны.
- Если не собираешься сказать что-то поумнее - пошли.
- Собираюсь.
Болард встал, упершись руками в камень по обе стороны от узкой прорези-бойницы, загородив собою свет. Две его тени вытянулись по полу и полезли на стену.
- Ивар, я…
- Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?
- Что?
- Поедешь легатом в Сарбинур, в Вагду к деду.
- Избавиться решил? - переспросил Борька с горечью. - А я-то надеялся…
- На что?
Дон Смарда прижал руку ко лбу, заставив тени дернуться:
- Жить долго. И умереть в один день.
- Не смешно.
- Я и не претендую. В общем, герольды с ног сбились, и Рошаль на стену лезет.
Ивар подцепил фонарь за медное ухо, понес, освещая ступени. За толстым стеклом, дробя огонек свечи, снулой рыбой колыхалась вода. На пороге князь обернулся. И тогда Болард резким движением, каким шмякают шапкой оземь и закатывают перед дракой рукава, преклонил колено и взяв руку Ивара - тяжелую, со вздутыми венами, криво ухмыльнувшись, поцеловал кольцо: княжескую смарагдовую печатку с Погоней.
* * *
- Ну наконец-то, - отпихивая задом кресло и вскакивая, непочтительно произнес Рошаль. Потряс голубем, которого держал, пропустив пальцы между лапами. Голубь сделал попытку клюнуть канцлера.
Пока Ивар занимал кресло, повернутое спинкой к печке-саардамке, заменяющей опорный столб круглого покоя, все стояли. Потом командоры, ерзая креслами и тяжелыми скамьями, стали рассаживаться за столом. Через высокие окна Ужиной башни лилось солнце, блестело на золотом шитье поясов и камзолов, расцвечивало гобелены и цветной разогретый кафель печки. Из-за толстых стен, не пропускающих тепло, в замках приходилось топить даже летом.
Болард, как положено банерету, занял место у Ивара за плечом, привалился к саардамке и, поскольку важных вещей ему решать было не нужно, стал разглядывать присутствующих. Сборище живо напомнило ему давнюю встречу в замке Галич, когда Боларду предложили заняться промышленным шпионажем в пользу Ордена. Кстати, вон он, барон Александр Галич, флаг-командор Консаты - слева от выдубленной рожи канцлера торчат его жесткие седеющие усы. Из-за баронского плеча выглядывает изящный и стройный, как д'Артаньян, Андрей Шенье, красавец, бретер, амант таконтельских барышень. Заодно член командорского совета, блестящий логик и стратег. Если перевести взгляд вправо - стыдливо, аки красна девица, прячет щеки в бобровый воротник Виктор Эйле - будущий Борькин тесть. Корчит зверскую рожу… Не сказал ни да, ни нет. Ничего, барон Смарда терпеливый… А это… Рыжебородый кругломордый медведище приветливо кивнул, и Болард мысленно подобрал отпавшую челюсть. Подле Виктора сидел сам варкяйский князь - сюзерен Эйленского графа. А с передачей Кястутиса по наследству заодно и коллега. Болард даже головой потряс. Интересная юридическая коллизия. И вообще интересно. А с другой стороны, не мог же Жигимонт Варкяец не знать, кто скрывается на вверенной ему территории. Знал про Ивара - и молчал себе в тряпочку. Выходит, наконец, определился? Бедный Ингеворушка…
Рошаль постучал ладонью с зажатым голубем по столу. Птичка распустила крылья, покосилась кровавым глазом и наконец удачно клюнула. Адвокат поморщился.
- Позвольте начать, доны.
Доны нестройно зашумели, выражая согласие.
- Вот здесь, - не смущаясь, продолжал Анри, разворачивая свободной рукой норовящую скрутиться бумажку, - мы имеем письмо из восставшего Настанга.
Терпеливо переждал поднявшийся шум.
- И теперь, уважаемый капитул, нам предстоит решить, лезть ли в приготовленную мышеловку.
Андрей отобрал у канцлера птицу, ласково подул на белые перья, насыпал на разложенные по столу стратегические карты семечек подсолнуха. Пустил голубя клевать. Сказал с резким ренкорским акцентом:
- Пожалуйста, зачитайте письмо, Анри.
Рошаль вытащил из глубин привычной своей мантии очки, протер, навесил на нос. Взялся оглашать послание.
- Письмо составлено вчера утром. Какие у вас основания полагать, что Настанг еще держится? - хмуро спросил Виктор. - Там у Ингевора перевес сил максимальный, - граф раскрыл шкатулку, которую держал на коленях. - Четыре тысячи преторской гвардии, - на вышитый алым шелком замок на западе легло четыре черных агата. - Принципальская когорта, три с половиной центурии арбалетчиков и городское ополчение, - еще один черный камешек добавился к остальным.
- Прошу простить, Виктор, - вмешался Галич, убирая последний камешек. - Позволь.
Граф Эйле через стол передал шкатулку.
- По моим сведениям, - барон Александр повертел в пальцах, заросших жестким волосом, рыженький сердолик, - войска Настангского магистрата были распущены неделю назад. Именным приказом принципала с одобрения Синедриона с требованием сдать оружие в Тверженский арсенал. Но… - Александр посмотрел сердолик на свет. - Бургомистр был предупрежден о таком исходе заранее. В городе много погребов и колодцев. И воев, нечистых на руку, - он ухмыльнулся. - А еще говорят, крысы и мыши любят навещать пороховые погреба.
Капитул встретил заявление флаг-командора дружным смехом.
- И много ли пороху было съедено? - прогудел Варкяец.
Рошаль придвинул письмо к носу, разбирая микроскопические буковки:
- Достаточно, чтобы с помощью наших людей продержаться около недели. Претор с полукогортой окопался в Тверже, остальных бросил в уличные бои и оборонять городские башни и ворота. Часть "единорогов" им удалось повернуть на город.
- У, бл… - тихо и злобно прокомментировал барон Александр.
- Принципалом решено пожертвовать.
Жигимонт хмыкнул:
- Ну, этот смертный приговор себе подписал, когда подтвердил запрет на политические казни в Кястутисе. Да, Ивар? А Луцию все равно, будет на троне Юзеф Симненский или там Артемий Хорийский.
- Неделя, - Шенье подергал себя за горбатый нос. - Неделя… Или больше все-таки?..
- Форсированным маршем конно можно отсюда до столицы за неделю.
- Чего от нас, несомненно, и ждут. Чтобы ввязались в восстание без должной подготовки и кинули все силы на Настанг. Еще бы, ключ-город, сердце Подлунья. Тут любой вскинется.
- Ясно, отчего "патриот" рифмуется с "идиот", - буркнул Андрей.
- Что Ингевор прекрасно понимает. Сегодня много куда и откуда голубки летят.
- Итак, - канцлер стукнул ладонью по столу, заставив птицу испуганно подскочить и замахать крыльями, - у нас два пути. Осуществить Замятню, как и когда она планировалась, либо - выступить с навязанными нам условиями прямо сейчас.
Ивар подался вперед, сцепив перед собою пальцы:
- Настанг - действительно сердце Подлунья. Он стоит на моей земле. И пусть меня лучше сочтут идиотом, чем сволочью.
Боларду очень не хотелось бы сейчас смотреть Ивару в глаза.
Князь Варкяйский, перегнувшись через Виктора, похлопал лапищей магистра по руке:
- Спокойно. Мы уже покраснели и устыдились. Что станем делать?
Кястутис передохнул. Потянул на себя карту.
- Начинаем немедленно.
- Разорвем страну, - пробормотал Аллояр Варис, казначей и секретарь капитула Ордена, до сих пор стыдливо прятавшийся за Варкяйцем.
- Склеим.
- Господа, - попросил Шенье, улыбаясь, - нельзя ли мне, скромному, еще раз услышать расклад сил? Кто несомненно примет нашу сторону?
- Ну, я, - прогудел Жигимонт.
Андрей учтиво кивнул.
- Позвольте, - Рошаль отпихнул настырного голубя, провел над картой ладонью. - Не стану вдаваться в детали, только самое общее. При любом раскладе у нас в союзниках Варкяй, Кястутис и Сарбинур, - палец указал на юго-восток, центр и северо-запад. - Кобленц, - ладонь опять передвинулась к югу, - будет сомневаться - пока не затронут Кобургское право.
Канцлер подышал на руки.
- Торине, Хороол и Обрин, - ладонь обвела полукольцо от юга к западу, - останутся в стороне, сколько будет можно. Хорийское княжество, - взмах на север, - потянется за победителем. Тергин - если поднимем каторжников - поддержит сарбинурцев. Княжество Ингеворское…
- Верно хозяину, - Виктор горкой выложил пять черных агатин - по одной на когорту - поверх изображения Эскеля, стольного града Ингеворских князей. - Это против наших двухсот кнехтов, - с горечью сказал он. - Скорее всего, тамошний легион уже идет на Настанг.
- Но точных известий не было? - Галич подергал ус. - Пожалуй, нехорошо гадать. Но с тем же успехом эскельский отряд мог двинуться нам навстречу. А поскольку сил примерно поровну… им есть смысл укрепиться стекольненским гарнизоном. Добежать короткой дорогой…
Болард, не выдержав, хмыкнул.
- Молодой человек хочет что-то сказать? - повернулся к нему флаг-командор.
- "А Красная Шапочка пошла по длинной". Дороге, в смысле.
Галич моргнул:
- А… а между прочим, в этом что-то есть. Как вы сказали, молодой человек? По длинной? - он захохотал, хлопая себя по ляжкам, как петух крыльями. - Этого они от нас не ждут!!
Канцлер поморщился. Испуганный голубь устремился в окно. Шенье моргнул и уставился в карту стеклянным взглядом.
- Морем, - дружно выдохнули оба комтура. - Виктор, для рыбаков и контрабандистов, - два пальца ткнулись в мыс на крайнем западе, - мы идем на Дувр.
- Интересно, на чем? - пискнул казначей.
- Блин, Аллояр! - забасил Жигимонт. - Вы скучны, как жопа покойника! Прощения, доны…
- В Стекольню движется орденский конвой, фрегаты "Аманда" и "Рюбецаль", два торговых флейта и - это уже сюда - обещанная бригантина с грузом арбалетов огневого боя. Три дня назад они прошли Крилу.
Ну вот, подумал Болард, наконец-то сумасшедший ученый Руккерт в своем Гербеле нашел рецепт, чтобы не взрывался один арбалет из десяти. Похоже, магистр подумал о том же, потому что потер глаза.
- Дайте им сигнал причалить к Рушицу.
- Что, Аллояр, может Орден перекупить их со всем содержимым?
- Но торговые обязательства…
Варкяец поднял длани:
- Улажу.
- Если магистр подпишет, - Варис поджал губы.
Андрей потер твердый подбородок:
- Даже если учесть все мелкие суда в Эйленской и Рушицкой гаванях и пихать кнехтов в трюм, как селедок в бочки, мы погрузим одну когорту, - он сдвинул на воду лазурит. - А у нас их еще четыре. Плюс кони и орудия.
- Так, - Жигимонт запустил в бороду толстые пальцы, - возьмем мой порт! Город не одолеем, а это - тьфу!
Варкяец потянулся так, что скрипнула скамья.
- Владельцам отступное заплачу да к Зофке на меды отправлю, - он нежно улыбнулся, вспомнив княгиню. - Эй, Бадигин! В горле пересохло!
Писец отложил перо и взялся разливать по кубкам вино из большого кувшина.