- Пятеро. Я убежала. Меня хотели остановить, но один крикнул… - Увита пожевала губами. - …сказал, что им нечего меня бояться. И надо же оставить свидетеля. Я убежала сюда и заперлась. А наверху гремело и кто-то кричал, - она зажала уши руками и закачалась снова.
- Где их искать?
- Что?
- Где их искать?! - Аррайда встряхнула служанку за плечи. Увита подняла мокрые глаза:
- В Клубе Совета, напротив силтстрайдера. Ты…
Но Аррайды уже не было.
* * *
- Он звал. Он надеялся… - фальшивая слеза в пьяном голосе. - Но она так и не пришла. И он сдох… с ее именем на устах.
Гогот.
Аррайда, оттолкнувшись, спрыгнула со стены. Покачнулась, выпрямилась:
- Я пришла.
На ней скрестились мутные взгляды. Стало тихо. Только чуть слышно плескал водомет. И звенели цикады в густой траве вокруг окольцованной брусчаткой каменной чаши. Аррайда никогда еще не видела на Вварденфелле такой густой сочной травы - по пояс, черной в темноте, сплетенной с плющом, расползшимся по кирпичной стене внутреннего дворика Клуба Совета, и с древовидными грибами о многих шляпках. Шляпки голубовато светились. Но куда ярче, словно вечерняя звезда, посвященная даэдре Азуре, сиял фонарик на бортике водомета. Озарял ночную трапезу: разломленный хлеб, грубо нарезанный сыр, откупоренные кувшины с суджаммой и флином. Небрежно брошенный подле мерцающий клинок без ножен. И пятерых данмеров, нетрезвых и счастливых.
Столкновение в особняке Хлаало не прошло для них даром: у одного, в коричневых штанах и светлой рубахе, было перевязано плечо, у крепыша в кожаном панцире и переднике молотобойца заплыл правый глаз… Но в алых взорах сияло общее для всех пятерых выражение сытого довольства и гордости, лишь слегка разбавленное недоумением.
- Нва-ах…
Двое остались сидеть, трое поднялись лениво, как коты; окружили.
- Вы убили Лландраса Белаала?
"Не плачь, не смей плакать!"
Молотобоец сузил здоровый глаз:
- А тебе что… за дело… п-пигалица?
- Он мой друг.
Тот, что в белой рубахе, согнулся от смеха - и застонал.
- Так это ты… - захихикала тетка в узком черном платье. - Жаль, опоздала туда… сестрица. А то бы…
- Ну и ладно, - кузнец пьяно поводил пальцем перед носом Арррайды: - Зато все узнают, что это ты-ы… его убила. И… ик… у нас свидетели есть… Сколько нужно…
- Плачешь? - хохотала черная. - Совесть мучит? Недолго уже… Имперские пс-сы… по следу. З-завтра. Варро - с-справ-ведливый…
Аррайда словно развдвоилась. У одной все внутри скручено в комок и дорожки слез по щекам, вторая холодно отмечает: вот этот, худой, с перевязанным плечом, шевельнул пальцами - колдует… Снять первым. Коренастый молотобоец поигрывает топориком - золотистым, двемерской работы, с узорными долами для легкости и кровавой шпинелью в обухе. Похоже, им зарублен Хлаало. Темляк надет на запястье - сразу метнуть не успеет, но близко не подходить.
- Пшла вон…
Свист вылетевшей из-за плеча клейморы. Они - расслабленные, пьяные, посчитавшие дела на сегодня законченными - просто не успевают понять. А клеймора прямым колющим волшебнику в грудь. Рывок назад. Круговой мах вправо. Кузнеца с его панцирем сметает в водомет: боком; вместе с сыром и клинком, что валялся на бортике. Синяя молния из вскипевшей воды. Похоже, меч молний - был. Глаза болят под веками. Но кузнец уже не встанет.
Вслепую прыжок влево, противный хруст - еще один ранен или убит. Остались двое. Шелест воды и травы, запаленное дыхание, слабый стон - слишком шумно, чтобы услышать - где. Укол в плечо. Есть! Поворот - и рубящим слева. Треск. Вой. Утробный. Затихающий. Хлюпанье. Шум падения.
Кружится голова. Колючки под веками. Сзади справа женский крик:
- Караул!! На помощь!!..
Рывок с поворотом. Удар. Все.
- Идти… можешь?
Жесткая брусчатка под ладонями и коленями, боль в груди; и наружу через рот и ноздри рвется все, съеденное и выпитое за ужином, тело встряхивает, выбрасывая обильные порции кислой дряни. Дышать не видно.
Тьермэйлин сунул клеймору в петлю и рывком поставил Аррайду на ноги. Перехватил за спину, левую руку закинув себе на шею. Вытер Аррайде лицо.
- Давай потихонечку.
Шаг. Еще шаг.
Вонь рвоты, крови, испражнений уходит назад… паленого, вытоптанной травы… Стук калитки. Дуновение в лицо - остывающий камень, река, дерево. Балмора. Будь ты проклята…
Тьермэйлин почти нес Аррайду на себе, шумное дыхание аптекаря отдавалось под шлемом. Наемница и рада бы была идти сама, да ноги подгибались, носки сапог скребли брусчатку.
- Подер-жись…
Рука в перчатке уперлась в стену, сжала выступающий камень.
Лин перевел дыхание. Щелкнул пальцами. Заклинание затрещало, будто сухая кошачья шерсть под ладонью. Аррайде сразу сделалось легче, ушла противная слабость. И тут же сверху на лицо со стиснутыми от боли веками обрушился ливень.
- Вот и ладушки! - перекрывая плеск воды и рычание грома, прокричал приятель. - Всех смоет!
Дождь лупил по шлему, сквозь бармицу протекал за шиворот, колотил по бахтеру на спине. Ноги расползались в скользких лужах. Несколько раз Тьермэйлин не смог Аррайду удержать и рухнул вместе с нею. До дома они доплелись грязные и промокшие с головы до ног.
На стук открыл хаджит Черрим:
- А яичница…
Он подхватил Аррайду. Лин, освободившись от тяжести, шумно дыша, привалился к косяку.
- Эдвина, лампу! И воды!
Хаджит уложил Аррайду на кровать, принялся стаскивать с нее железо, за ним одежду. Девушка стиснула зубы, когда Черрим неосторожно дернул рукав, присохший к ране.
Три дыхания над собой: пыхтящее, словно качают мехи - альдмера; глубокое ровное наемника, и ведьмы - легкое, едва ощутимое. И прикосновение мокрой ткани к плечу. Ловкие пальцы почти безболезненно удаляют лоскутья рукава.
- Отрава.
От неожиданности - услышать Эдвинин голос - Аррайда раскрыла глаза и тут же захлопнула, от рези слезы хлынули из-под век.
- Угу… - мокро прошлепал аптекарь, зазвенело стекло. Край деревянной чашки у губ: - Пей.
Стараясь не причинять лишней боли, ведьма стала промывать и перевязывать рану от ядовитого клинка. Черрим поддержал Аррайду за плечи:
- Ну, и какая гадина?
- Камонна Тонг.
Кошак крутнулся, Аррайда дернула щекой.
- Звиняй, сестренка… Я потом их достану.
- Опоздал, - бормотнул Тьермэйлин. - Кровь у данмеров такая же красная. Стоило чваниться?
- И сколько их было? - спросил Черрим недовольно - не пришлось подраться: так и представлялись мохнатые уши, резко прильнувшие к голове.
- Пятеро.
Хаджит пришлепнул хвостом.
- Свидетели остались?
- Нет. Потом.
- А с глазами что?
Это Эдвина. Чистый, с повелительными нотками голос.
- Похоже, молния. Я прав, сестренка?
Аррайда тесно зажмурилась и стиснула руки в кулаки. Тьермэйлин вздохнул:
- Ладно… Подержи, чтобы не дернулась.
- Да уж это я могу… - Черрим приподнял Аррайду, опрокинул спиной на себя, обхватив руками и коленями.
- Голову.
Холодные пальцы Эдвины коснулись за ушами, и голова Аррайды закаменела у хаджита на плече. Тьермэйлин удивленно свистнул сквозь зубы.
- Ого! А лампу ты не могла бы подержать?
Свет проник сквозь веки. Но Аррайда не сумела ни отвернуться, ни даже застонать. Аптекарь умело наложил мазь на воспаленные глаза.
- Ну вот, все. Дня три еще на солнце резать будет. Эдвина, освободи.
Ведьма разрушила свое заклинание.
Черрим погладил Аррайду по спутанным волосам. Она закрылась здоровой рукой.
- Хорошо, друг ушастый, - прогудел хаджит, - а теперь говори: во что вляпались?
Тьермэйлин сжато изложил суть дела.
- …Лучше ей из города пока исчезнуть.
- Думаешь, мстить станут?
- Кто? - фыркнул Лин. - Всю верхушку снесла к…
Он запнулся.
- Признаться… я больше за Балмору боюсь.
Хаджит фыркнул.
- Стражники вас не видели?
- Не уверен, - Тьермэйлин двинулся по комнате, гремя вещами. - Езжайте в Вивек, прямо сейчас. Остановитесь в "Черном шалке", в Квартале Чужеземцев. И ждите вестей от меня.
Кинжал Дома Дагот. Вивек
- По-моему, это не лучшая мысль, - заправляя за ухо прядь, протянула Эдвина.
Черрим ожесточенно поскреб когтями баки и зашипел от боли:
- Ну-у, другой-то нет.
Перегнувшись через гранитный парапет, они смотрели на воду, усыпанную солнечной чешуей, на скользящие по каналам лодки - на веслах и под полосатыми парусами. А вокруг, под и над стоящими гомонили кварталы священного города, плывя над измятой водой залива, точно величавые корабли. Устремленные кверху, огромные, строения вмещали все. Казалось, можно было прожить всю жизнь, не выходя из-под позеленевших куполов, лежащих на плечах усиленных контрфорсами стен. Четыре яруса (если не считать подземелья), связанные арками, галереями и мостами; статуи; здоровенные ворота Плаз - богатых районов наверху; обсадившие подножия, точно соты, арочные дверцы в квартиры бедняков… решетки с плещущей водой уровня каналов; яшмовые панели и врезанные в песчаник треугольники с гербами; хоругви; подвешенные к малахитовым тумбам на железных кронштейнах фонари… И висящая над Высоким Собором, окаймленная вантами и мостками круглая каменная луна.
Город Вивек, обитель живого бога с тем же именем, одного из Альмсиви, был полон священниками и паломниками. Последние просили благословения и исцеления у многочисленных алтарей Высокого Собора, часовен в кварталах, и просто вынесенных наружу триолитов, изрезанных письменами. А еще толпились на высокой парадной лестнице перед дворцом бога-короля, любуясь особенно яркими среди серого камня цветами перед Алтарем Благородства, воздвигнутым в честь победы Неревара и Альмсиви над Даготом, и мокли в Канале Загадок под дворцом, в поисках кладов и посвящения. В сам дворец простым паломникам и низшему священству путь был закрыт.
От дворца мост вел к Высокому Собору - со вздернутыми ракушками крыш и арочным сквозным проходом на другую сторону - к мостам в кварталы ремесленников и бедноты, носящие имена святых Олмса и Делина. Под собором располагались Зал Мудрости - огромная вивекская библиотека - и Зал Справедливости с церковным судом, сыском и казармами ординаторов - храмовой стражи, которая охраняла порядок в городе и ловила богохульников и еретиков.
Через Олмс и Делин можно было попасть к Арене - месту публичных зрелищ: казней, поединков, мистерий, театральных постановок, крысиных и гладиаторских боев. Арена же была связующим центром для кварталов, которые арендовали у Храма глухо враждующие Великие Дома - Хлаалу, Редоран, Телванни.
Последним в цепочке и ближе всего к материку стоял Квартал Чужеземцев - единственное место в священном городе, где неданмерам дозволялось селиться, держать лавки и мастерские. На чужаков, входящих в Великие Дома, впрочем, запрет этот не распространялся.
Кроме прочего, на Плазе Квартала Чужеземцев размещались вивекские отделения гильдий бойцов и чародеев. Но хаджит Черрим, следуя наставлениям Тьермэйлина, выбрал "Черный шалк". В трактире с гостевыми покоями, расположенном ярусом ниже Плазы, в Поясе, яблоку негде было упасть. Паломники, купцы, матросы, путешественники, бродячие певцы, жонглеры. Местные, забежавшие перекусить, перехватить чарочку-другую и послушать сплетни… На новых постояльцев никто внимания не обратил. Куда сильнее возможной погони тревожило Черрима состояние Аррайды. Рана от отравленного клинка заживала, но девушка не хотела есть и почти не разговаривала, и то и дело без всякой причины вздрагивали губы и слезы начинали литься из глаз. Даже Эдвина, которую само присутствие подружки делало беззаботной и радостной, забеспокоилась.
Когда Аррайда уснула, Черрим вытащил ведьму полюбоваться Вивеком и посоветоваться. Многочисленные прохожие не обращали внимания на застывшую у парапета парочку: от красоты священного города столбенели часто. Лишь ординатор в глухих, синих с золотом индорильских доспехах, уставившись сквозь прорези личины, процедил: "Мы следим за вами, ничтожества"… И убрался, топча плиты тяжелыми подкованными сапогами.
И Черрим, и Эдвина пропустили его выступление мимо ушей.
- Черный лишайник можно купить у любого алхимика. Или аптекаря. А уж пойло я наварю, - бурчала она. - Не думай, что я боюсь в склепы лезть. Но какая радость девушке с этого? Ладно уж крысиные бои… - ведьма попыхтела, созерцая блестки на воде. - Или театр. "Танец с трехногим гуаром", говорят, вообще что-то бесподобное. Лучше только "Ужас замка Ксир" в Морнхолде.
Черрим хмыкнул:
- Вот объясни мне. Береговая охрана бдит, имперские сторожевики топят всякого, кто выйдет в море без специальных бумаг… а все равно все всё знают.
Ведьма вдруг ясно представила куклу из детства, хаджита, сшитого из не пойми чьего меха и набитого тряпьем. Выглядел он глупо, а со временем еще и засалился, облысел, но маленькая Эдвина не выпускала игрушку из рук, не давала даже постирать. Здорово было рассказывать пушистику свои секреты, поплакать, уткнувшись носом в теплый мех, засыпая, жмякать, обнимать игрушку рукой, чувствуя себя защищенной.
Этого потискаешь, пожалуй… Черрим был выше ведьмы почти на две головы, руки под рыжей шерстью бугрились мускулами, а золотистая двемерская кираса на широком торсе даже на вид была твердой и холодной. Ведьма потрясла головой, отгоняя ненужные мысли.
- Ты меня не слушаешь.
- Слушаю.
- Чтобы она забылась, и особое зелье варить не нужно, купи вон скуумы или суджаммы побольше, или обухом промеж ушей оглоушь, - хаджит вдруг заморгал и виновато взглянул на спутницу.
- Ой, - фыркнула она.
Черрим сгреб ведьму за локти, подтянул к себе, заглянул в синие глаза серьезно и пристально:
- Когда Тьермэйлин отзовется, поедем с тобой в Альдрун, и узнаем обязательно, откуда ты и кто такая. Обещаю.
Поскреб зачесавшееся ухо.
- Ты говорил о зелье.
- Да. Дело не в зелье, - заговорил Черрим страстно. - Его и впрямь можно в любой аптеке купить. В склеп мы лезем вовсе не за лишайником, а чтоб она, Аррайда, вернула вкус жизни, защищая себя и других. Она боец, Эдвина. А меч ржавеет, если его не пускать в дело. Я это знаю.
Черноволосая улыбнулась:
- Ладно, меня ты убедил. Осталось уговорить принцессу.
* * *
- Ничего себе могилка! - вертя башкой, Черрим оглядывал своды, сложенные из сарсеновых глыб, серые массивные столбы, их подпирающие, и лестницы, ведущие вверх и вниз. Место это называлось Своды Предков, или Склепы, и располагалось на уровне каналов. Поскольку Вивек стоял на воде, покойников в землю не зарывали. Бедняков с камнем, привязанным к ногам, и приличествующей церемонией бросали в воду, на корм рыбам; тех кто побогаче, сжигали огненным заклинанием, а прах собирали в урны: ровные ряды таких урн, похожих на пузатые вазы с узкими запечатанными горлами, терялись в полутьме бесконечных коридоров. Часть урн замуровали в стенные ниши с соответствующими табличками. А еще имелись братские погребения - круглые широкие колодцы, с горкой заполненные прахом и костями. Прах порой венчали насаженные на заостренные колья черепа. Колодцы называли "шепчущими". Стоя вблизи такого, можно было расслышать странный звук - шепот или дуновение. Для него легко было измыслить вполне естественные причины, но данмеры полагали, что таким образом с ними говорят предки. Суеверного человека этот шепот вполне мог напугать и обратить в бегство. А вот Эдвину напугали мухи. Живой шевелящийся ковер, обсадивший стены и свод погребальной камеры и сорванный сквозняком с места, замельтешил перед лицами, полез в глаза, ноздри и рты. Эдвина, плюясь, яростно отряхиваясь левой рукой, правой схватила с тумбы и изо всех сил замахала лампой, отгоняющей насекомых. Угли внутри лампы вспыхнули, вокруг разлился вязкий, терпкий запах благовоний. Разметал блеклую мошкару, спугнул яростно жужжащих бронзовых и зеленых мух и мохнатых, серо-седых мотыльков.
- Ой, лучше б я их не видела!
Оставляя руки свободными, ведьма не взяла лампы или факела, а наложила на себя и Аррайду кошачий глаз. Хитроумные ловушки в Склепах едва ли были, но и брякнуться, запнувшись о невидимую ступеньку или выбоину, тоже больно и неприятно.
- Могу тебя за руку вести, - хрюкнул Черрим. - Неженка…
Аррайда двигалась позади, закованная в свое железо и безучастная, как живой двемерский механизм.
Проросшие местами на плитняке черные кружева лишайника хаджит величал хилыми и недостойными, заставляя спутниц все глубже проникать в лабиринт пустынных склепов, лестниц и коридоров. Они как раз спускались по стертым осклизлыми ступеням, когда снизу раздалось сипение, переходящее в вой и скрежет.
- А вот и сторож.
Сторож ждать себя не заставил. Всплыл, похожий на пустой серый плащ с капюшоном, из-под которого мерцало туманное злое лицо. Выпростал когтистые пальцы и швырнул в гостей слабеньким клубком огня.
- Дух предков, - приседая, выдохнула Эдвина.
- Угу. Не смертельно… но когда много, неприятно.
Пока первый призрак продолжал пуляться огнем, еще четверо, обдав вонью и холодом, высунулись из стен, а один ленивым языком заколыхался над погребальной урной. От их шипения закладывало уши.
- Всегда меня удивлял парадокс, - Черрим крест-накрест взмахнул топориком, сложив духа предков, как грязную тряпочку. - Данмеры… ненавидят некромантов… - пригнувшись, он поднырнул под занесенную над призраком клеймору Аррайды, тюкнув еще одного духа по голове. - Ведьм… извини… А сами…
Третий дух с шипением и клекотом ринулся от кошака в родную урну.
- Почем зря… бедных дедушек… прадедушек… могилки стеречь!
Топорик рассек гипсовую емкость на равные половинки и засел в каменном подножии.
- Не некроманты?! - провизжала Эдвина, слетая с лестницы и поджигая пясть, тянущуюся к ней сквозь закрытые двери. Та раскатилась обугленными косточками, культя резво отдернулась. - Ведьм ненавидят?! Ах ты!.. А это что?!..
- Скелет, - возведя очи горе, флегматично пробормотал кошак и выдернул топорик. - Калека.
Пальцы Эдвины быстро-быстро сплетали очередное заклятие. Но Аррайда оказалась проворнее. Ногой распахнула двери. И пошинковала калеку в груду костей. Черрим выбрал из них и спрятал в кошель скрепляющие костяк серебряные гвозди, а ржавый меч привесил к поясу. Вытер топор от зеленой слизи.
- Подружки, обещаю отличный завтрак!
Ведьма сердито фыркнула.
- Этот куст, наконец, тебя устроит?..
Каменное кольцо шепчущего колодца в склепе со скелетом топорщилось черным лишайником, будто неопрятной взъерошенной бородой. Лишайник заполз на стену и украсил кудрями пару ухмыляющихся черепов на колах.
Черрим сморщил нос:
- Ладно, уговорили.
Бережно отщипнул кусочек лишайника, завернул в платок, платок спрятал за пазуху.
- Альмсивляем.