Наконец, повозка дернулась последний раз и стала. Послышались голоса стражников. Леська выглянула из-за полога и с изумлением узнала собственный двор. Исполнив обязанности, как правило, Послы Дракона обедали у главы общины.
Из дома вышел мрачный Торас, огляделся по сторонам. Леська не выдержала.
- Отец!
Торас обернулся, увидел дочку, и лицо его побелело. Протянув руки, он неуверенно шагнул к ней. Стражник загородил путь копьем. Торас схватил копье, переломал надвое и швырнул прочь.
- Леська! - крикнул он так громко, что из дома выскочил Мартин. - Беги!
Двое стражников навалились на Тораса. Третий подскочил к повозке, больно толкнул Леську в плечо. Падая навзничь, она еще успела увидеть, как Мартин поднимает отца с земли. Потом край полога упал, и стало темно.
Глава 2
"…Во имя и во утверждение мощи Вольного Ясеня…"
Одетые в белое стояли на помосте. За ними полукругом расположились старшины. Спиной к помосту, лицом к толпе, глашатай читал указ.
"…Ряда Старшинской Вежи во вверенном ей охранении покоя и мощи Вольного Ясеня приговорила…"
Глашатай вскинул голову. Все молчали. Молчала толпа, молчали важные старшины, молчали пять юношей и пять юниц на помосте. Тихо было так, что слышался резкий свист крыльев пролетающих ласточек.
"…согласно воле богов с великой скорбью в сердцах признать неизбежным избрать из числа жителей Вольного Ясеня и прилежащих земель десятерых, готовых совершить искупление во имя покоя города…"
Леська ощупью нашла и сжала пальцы Керин. Керин ответила пожатием. Девушка слева от них взглянула угрюмо. В лице ее не было ни кровинки, темные волосы едва доставали до плеч.
"…Жители Вольного Ясеня, смотрите на лица Избранных, что призваны нас спасти, слушайте их имена…"
Кто-то за спинами десятерых вздохнул громко и прерывисто. Они не шевельнулись.
"Велем из рода Астоса, житель Ясеня…"
Плечистый светловолосый парень вскинул голову и прищурился, выискивая кого-то в толпе. Его глазастый чернявый сосед вздрогнул, услышав свое имя:
"…Ратма из рода Желана, житель Ясеня…"
"… Гино из веси Бортной, сын Марина…"
"…Гент из веси Заставной, сын Ставра…"
"…Лаймон из веси Ладейной, сын Карса…"
Глашатай, будто торопясь, повысил голос:
"…Мирна, дочь Сента, из веси Пригорной.
Флена, дочь Кайсара, из веси Заставной.
Наири, дочь Герсана, жительница Ясеня…"
Толпа дрогнула. Соседка Керин повернула голову, и Керин поразилась пустоте ее лица.
"…Леська, дочь Тораса, из веси Пастушьей.
Керин из веси Пастушьей…"
Глашатай запнулся, пробежал глазами по свитку. Все молча ждали.
"…Вглядитесь в их лица, запомните их имена! Избранным для Искупления Вольный Ясень дарует право: в течение двух недель жить, где они пожелают и как пожелают. Ни один житель Вольного Ясеня не может отказать им в просьбе, если она не противоречит следующему запрету: покидать пределы Вольного Ясеня и снимать знаки Избрания, которые сейчас будут выданы…"
Глашатай говорил еще что-то о вечной благодарности города, но его никто не слушал: ни те, кто благодарил, ни те, кого благодарили.
На помост поднялся кузнец. Два подмастерья несли за ним поднос и инструменты. На подносе лежали черные с серебром браслеты в виде дракона, кусающего себя за хвост. Каждый из десяти по очереди протягивал руку. Мастер надевал браслет, подкладывал кусок бересты и ловко запаивал концы. Лицо его было мрачно. Закончив работу, он молча ушел.
Прогудели рога, возвещая конец церемонии. Люди медленно разошлись. Спустились старшины, отошел в сторону глашатай. На помосте остались только десять Избранных. В надвигающихся сумерках ярко белели их одежды.
Керин и Леська сошли с помоста, держась за руки. Керин почувствовала, что рука подружки мелко дрожит. Она остановилась, заглянула Леське в глаза, ободряюще улыбнулась и та слабо улыбнулась в ответ. Их обогнала темноволосая Наири. Она шла быстрым, почти мужским шагом, ни на кого не глядя. Товарищи по несчастью расходились. Вскоре на площади никого, кроме Керин и Леськи, не осталось.
- Ну, что? - тихо спросила Керин. - Куда пойдем?
Леська подняла на нее жалобный взгляд:
- Не знаю. Мне страшно, Керин. Сделай что-нибудь!
Керин обняла Леську:
- Сделаю. Вместе сделаем. Две недели у нас: за это время можно рыбу научить летать, право. Ничего плохого не случится, веришь?
- Верю, - всхлипнула Леська. - Только меня эти напугали… И вот, - она подняла руку, - браслет. Не избавишься.
- Избавимся. Только ты не поддавайся, понимаешь? Ты повеселись, Леська. Была ты в Ясене?
- Была, давно только.
- Вот и хорошо. Весь город твой, помнишь, что глашатай сказал? Ты веселись и о плохом не думай.
- А ты?
Керин рассмеялась, тряхнула головой. В глазах ее вспыхнули золотые искорки.
- А я буду искать. Кто ищет, тот находит, верно?
Долго бродила Золотоглазая в тот вечер по извилистым, тесным, как щели в камнях, улицам Ясеня.
Солнце зашло, и жизнь города постепенно замирала. Затихал в конце златокузнецов певучий перезвон молоточков, над улицами литейщиков и оружейников рдели, расплываясь в смутном небе, дымы, менялы захлопывали створки окошек в лавках, дергали, проверяя на прочность, засовы. Улицы пустели.
Почти никого не встретила Керин на своем пути. Ей было холодно и одиноко. Хотелось, чтобы кто-нибудь большой и сильный подошел к ней, пожалел, спас ее и других Избранных от смерти. Вот только некому было их спасти - город, весь город, обязанный по закону помогать ей, самого главного не хотел для нее сделать.
Придется самой убить Дракона. Но как?
Неожиданная мысль остановила ее:
"Глупая! Чтобы убить Дракона, нужно оружие, любое оружие! А за оружием надо идти к оружейникам, - она даже улыбнулась. - Конечно! Только надо действовать тайно. Вряд ли Старшины вообще позволят сражаться. Как жаль, что она никого в Ясене не знает. Но она найдет! Только б успеть!"
Эта ночь была беспокойной: все пять девушек собрались в одном покое, чтобы не было так тоскливо, но стало только хуже. Круглолицая сероглазая Мирна расплакалась и Флена (невысокая, пухлая, с добрым лицом и толстой косой) бросилась ее утешать, да не выдержала сама. Леська послушала их согласный плач, помянула морока и завернулась с головой в одеяло. Керин тоже задремала. Только Наири по-прежнему сидела в углу, похожая на изваяние. За весь вечер она не вымолвила и слова.
Утром девушки разбрелись. При свете все казалось не так страшно: две недели были бесконечными, а город полным сказочных соблазнов. Если б только не черные браслеты, сомкнувшиеся на запястьях!..
Керин не сразу пошла в квартал оружейников.
Сначала - мимо рыбных лавок, пахнущих мокрой чешуей и горячей солью, мимо хлебных печей, стоящих прямо на улице, мимо густого запаха застоявшейся крови из мясных погребов - вниз, к бережку широкой и ленивой реки Ясеньки, надвое рассекавшей город.
У пустых торговых причалов на желтых волнах колыхались солома и обрезки кожи. Мальчишки, звонко перекрикиваясь, удили рыбу с мостков. Рядом, косясь на них, бродила ободранная чайка.
По берегу Керин вышла в садовый квартал и углубилась в узкие, с двух сторон огороженные глухими заборами улочки. За заборами буйно зеленели сады, пробивалась в щели неукротимая малина, ветви яблонь, не зная преград, наклонялись к прохожим. Изредка яблоко срывалось с ветки и с глухим стуком падало под ноги.
Одно такое яблоко подняла Керин и, с хрустом надкусив, продолжила свой путь. Если бы кто чужой увидел ее сейчас, то позавидовал бы легким и беспечным шагам, ясной улыбке. Но прохожих не было, только псы, дремавшие в теплой пыли у заборов, провожали ее ленивыми взглядами.
Солнце грело все жарче, тени будто таяли, и Керин прибавила шаг. Внезапно донеслись до нее вопль, грохот, дробный глухой перестук - из-за поворота выбежал паренек в синей рубахе. Рубаха спереди была сильно оттопырена, и бегун придерживал ее рукой. Он миновал Керин, подмигнул ей и стремительно нырнул в узкий пролом в заборе. И едва он спрятался, как появился пыхтящий от злости толстый садовник.
- Где он?!
- Кто?
- Этот морок! Этот пень болотный! Эта язва синяя!
- Такого не видела.
Толстяк перевел дух и разразился новым потоком брани:
- Щенок! Негодяй! Украсть мою керайну! Где он?!
Керин пожала плечами.
- Ах, несчастье! - возопил садовник. - Не догоню. Нет, не догоню… А ты не врешь? - он с сомнением взглянул на девушку и вдруг заморгал: - Так ты из Избранных? Прости. Пусть Враг возьмет этого изверга. Идем, я дам тебе груш.
- Спасибо, - улыбнулась Керин. - Не хочется сейчас.
- Ну, так после придешь. Спроси дядюшку Сартона, тебе любой покажет. У меня лучшие груши в Ясене. Даже этот негодяй…
Он пошел назад, бормоча себе под нос. Когда он скрылся из виду, Керин быстро повернулась и позвала:
- Эй ты, грушевый воришка, вылезай!
- Я все слышал, - из щели вынырнула белобрысая нахальная физиономия с хитрыми глазами и сильно вздернутым носом. - Здорово, что ты меня не выдала. Я думал, девчонки этого не понимают.
- Чего не понимают? - невольно рассмеялась Керин.
- Краденое слаще купленного! На, попробуй. Заслужила.
Он вытащил из-за пазухи большую, розовато-желтую грушу. Керин надкусила. На вкус груша была еще лучше, чем казалась с виду. Обильный, немного терпкий сок мгновенно наполнил рот.
- Вкусно? - спросил парень. Керин кивнула. - То-то. Сартон - умелец. Только нрав у него недобрый. Нет бы, взять да угостить бедного оружейника! Поневоле сам возьмешь.
- Ты оружейник? - встрепенулась девушка.
Парень развел руками:
- Покуда только ученик. Мой мастер ждет, не дождется, пока я сам мастером стану. Так и говорит: и когда ты только вырастешь, Тума? Тума - это я, - пояснил он, запуская зубы в грушу. - Пошли отсюда, а то ведь добрый дядюшка Сартон может и вернуться.
На ходу поедая груши, Керин искоса поглядывала на нового знакомца: хорошо, что подвернулся этот Тума! Поможет.
А тот болтал без умолку:
- Люблю груши, а ты? У Сартона они раньше всех поспевают, только он их бережет, как болотница свою корягу. Хорошо еще, что толстый - бегать не может, а то б шкуру содрал. Не знаю только, признал он меня или нет? Если признал, то непременно мастеру пожалуется. Ты не знаешь моего мастера? Оружейник Брезан - лучший в Ясене, клянусь Сварогом! Только он строгий, ужас, до чего строгий… ну и лупит меня… иногда. За дело, в общем, лупит. Вот вчера, например, сбежал я на площадь посмотреть, как Избранных посвящают…
Он вдруг резко остановился:
- Погоди. Толстяк будто сказал, что ты из них. Или я не то услышал?
- Ты все верно услышал, - Керин показала руку с браслетом. Глаза Тумы широко раскрылись. - Помоги мне.
- Я? Да я у Сартона весь сад обдеру, если тебе это надо! Мне уже три года положено в этом участвовать, - чуть тише добавил он. - Но не выбирают, понимаешь? Лицом не вышел. Так что - я для тебя все сделаю. А что надо?
- Познакомь меня со своим мастером.
Тума быстро почесал в затылке:
- Сейчас с ним встречаться… Он еще за вчерашнее зол, а я опять работу бросил… Ладно. Пошли! Хорошая порка еще никому не вредила. Только помни: мастер - человек серьезный.
Мастер Брезан действительно был серьезным человеком.
Когда Тума провел Керин во внутренний двор, где пылал огонь в огромном горне и стоял непрерывный, тяжелый звон, мастер, несмотря на шум, услышал их, передал молот подмастерью и подошел - огромный, медно-красный и блестящий от жара, в кожаном переднике и в коротких штанах. Из-за сочетания закопченного лица и светлых глаз взгляд получался пронзительный. Мастер глянул на Туму, и Тума весь сжался, даже вихры пригладились.
- Без-дельник, Удираешь от работы, как морок от волхва, шляешься невесть где… - тяжело выговорил Брезан и перевел взгляд на Керин, - а потом ворочаешься с девицею. Мог бы и на стороне развлечься, мастерская - не площадь для гулянья.
- Ма-астер… - начал было Тума, но Керин не дала ему досказать.
- Мастер Брезан, он здесь ни при чем. Это я попросила. Мне поговорить с вами нужно.
- Поговорить? - мастер пожал плечами. - Нынче пора горячая, не то время ты для разговора выбрала, милая девушка, после заката - пожалуйста.
- Мастер, - успел - таки вставить Тума, - она из Избранных.
С лица мастера исчезла жесткость.
- Вон оно что… Пройди-ка в дом, девушка, обожди в холодке. А ты, негодник, - он обжег свирепым взглядом Туму, - отправляйся работать и смотри у меня!.. Дубравка!
Из калитки во внутренней стене выглянула тоненькая светловолосая девочка.
- Моя дочка, - с гордостью представил Брезан. - Дубравка, займи гостью, пока я приду, - повернувшись, подтолкнул Туму в спину кулаком:
- Брысь, нечистый! Вперед! - и пошел за ним.
Беловолосая Дубравка провела Керин в низкий белый домик, прохладный изнутри и тесно заставленный мебелью. Гостья села за тяжелый дубовый стол, выскобленный дочиста, а Дубравка принесла ей воды в кувшине из пористой глины и тихо вскрикнула, увидев на ее руке браслет. Керин пила, а девочка бродила по горнице меж резных кресел и сундуков, бросая в сторону гостьи нерешительные взгляды. Наконец, Керин улыбнулась ей:
- Что ты так смотришь, Дубравка?
Вопрос привел девочку в замешательство. Она наткнулась спиной на стул, ойкнула и покраснела так, как краснеют только светловолосые люди: алое пламя вспыхнуло под прозрачной кожей. В это мгновение вошел, пригибаясь, Брезан, девочка опрометью бросилась к нему, ткнулась лицом в руку и выбежала прочь. Брезан сел напротив Керин и положил на стол крепкие, темные от железа ладони.
- Чего же ты хочешь, девушка? Проси, не стесняйся.
- Оружия против Дракона.
- Что?.. - мастер будто поперхнулся.
- Против Дракона, - терпеливо повторила она.
Брезан подался вперед:
- Ты хочешь убить Дракона? И ты думаешь, что у тебя получится?
- Либо я убью его, либо он меня и еще многих. Выбор невелик.
Мастер, прищурясь, смерил ее взглядом:
- Да ты хоть меч-то подымешь?
- Придется! Раз никто этого не сделал, - подняв голову, Керин прямо глянула на него.
Мастер отшатнулся и замер. Они долго молчали.
- Вот как… Ты знаешь, какие у тебя глаза?
- Знаю.
Брезан уперся руками в стол, словно тот мешал ему вздохнуть.
- Иные думают, что легендам - лучше оставаться легендами.
- Я так не думаю, - тихо отозвалась она. - Да и ты, наверное, тоже, мастер Брезан.
Брезан встал, прошел по горнице, едва не задевая головою потолок.
- Вот как, - повторил он и вдруг широко улыбнулся. - Ну, здравствуй, Золотоглазая. Прости, что так принял тебя. Не каждый, знаешь ли, день легенда входит в твой дом…
Он посмотрел зачем-то на свои руки, вздохнул и сел на место.
- Так что же нужно? Меч? Сделаем, сам откую. Что еще?
Керин улыбнулась чуть смущенно:
- Еще нужен кто-нибудь, кто бы научил меня им владеть.
Брови Брезана приподнялись в удивлении:
- Не умеешь?.. А как же легенда?.. Ладно, приходи с утра. Гарт, мой подмастерье, станет учить.
- Спасибо. Только… надо, чтобы не узнал кто…
- Не бойся… Молчать мы умеем! - мастер ударил кулаком по столу. - Ты правду сказала: тридцать лет никто меча не поднял, старшины запретили. Дождались, мужчины, что девушка взялась за нашу работу! Все для тебя сделаем, Золотоглазая, потому что стыдно перед тобой.
Он тяжело поднялся:
- А теперь иди. Завтра придешь, как договорились.
Глава 3
- Нет! - крикнул Гарт. - Не так! Резче! И зад не отвешивай!
Тут он вспомнил, на кого кричит, странно забулькал и покраснел. Хотя уж куда краснее: натянутый над двором легкий навес спасал от солнца, но не от жары.
Гарт положил свой меч на подстилку у забора, и сам присел рядом. Керин стояла перед ним, опустив меч, тяжело дышала. Капли пота сбегали по ее покрытому пылью лицу.
- Не стой, походи, руками подвигай. Кобылу, и ту после скачки…
Гарт зажал рот ладонью. По счастью, прибежала Дубравка с кувшином воды. Керин протянула руку, но Гарт перехватил кувшин:
- Остынь, говорю. Разве губы смочи. И умойся, давай полью.
- И что за блажь в такую жару мечом махать? - продолжил он, выливая себе на голову остатки воды и размазывая по лицу получившуюся грязь.
- Времени мало, - хрипло сказала Керин. - Не буду отдыхать, а то потом и шевелиться не захочется…. А зачем на тебя глядеть? Ты говорил, на тебя глядеть. Почему не на клинок?
Гарт закинул руки за голову, прищурился:
- Почему? Понимаешь, клинок блестит. Когда солнце - и ослепить может. И потом, клинок ведь не живой. Его человек направляет. А уж дракон… на него, видать, и глянуть страшно… Еще…
Гарт опять укусил себя за язык.
- И откуда ты всему этому научился? Ну, науке меча?
- А… Так я же оружейник. Кто делает оружие, должен уметь им сражаться. Так мой отец говорил. Все оружейники это умеют.
- И мастер Брезан тоже?
- Конечно! Он бы сам мог тебя научить, да ему не до того, - Гарт кивнул в глубь двора, где под навесом стоял горн. Оттуда доносились грохот и резкие выкрики, среди которых выделялся густой бас Брезана.
Керин потопталась еще немного, положила меч и присела. Гарт подвинулся, давая ей место. Керин вытянула ноги, прижалась затылком к забору, зажмурилась. Под веками поплыли красные круги, правая рука заныла, будто перебитая. Гарт потянулся размять ее, и Керин прикусила губу. Вдруг громко, заставив вздрогнуть, залаяли цепные псы. Гарт подтянулся, выглянул за забор в поисках возможных соглядатаев, но улица была пуста.
Третий день Гарт учил Керин. Объяснял, как располагать пальцы на рукояти, как двигать руками, занося меч для удара… В первый вечер она едва смогла дойти домой от усталости: таким тяжелым оказался старый меч, который Брезан дал для учебы! На второй день было не лучше. И сейчас тоже. Хорошо еще, что никто - кроме Гарта и Дубравки - не видел этого: все подмастерья и ученики, как и два мастера-оружейника, вызвавшиеся помогать Брезану, были сейчас заняты у горна. Там ковали для нее чудо-меч, а она никак не могла справиться с обыкновенным.
Керин, не открывая глаз, пошевелила пальцами правой руки.
- Спасибо. Вставай.
Гарт испытующе посмотрел на нее:
- Стоит ли? Отдохни еще…
- Нет.
Керин взяла меч. Гарт стал напротив.
- То же самое сначала, - велел он. - Давай!
И снова клинки взлетели над головой: почти невесомый в его руках и неуклюже-тяжелый - в ее. Еще семь раз заставлял ее Гарт повторять, пока не махнул рукой: хватит. Керин тыльной стороной ладони вытерла пот со лба и только тогда увидела, что рядом стоит мастер Брезан и смотрит на нее.
- Хорошо дерешься, девушка, - сказал задумчиво мастер.
- Плохо. Гарт меня щадит.
- Не об этом говорю. Ты в каждый бой идешь, как в последний. Нападаешь хорошо, защищаться не умеешь.
- Научусь.
- Успеешь ли? - мастер вздохнул. - Послушай, может быть, не нужно?
- Что - не нужно?
- Тебе - убивать дракона.