- Это звучит… неприятно, - признал ситонийский бог. - Но спрашиваю тебя еще раз: какое мне до всего этого дело? Ваши варварские северные земли едва ли можно отнести к интересующим меня территориям, знаешь ли. Вы, элабонцы, не самый лучший народ. - Бахрома на тунике из кожи молодого оленя затрепетала, когда бог передернулся, демонстрируя, что он думает об элабонцах. - А лесные разбойники, которые нынче заполонили эти края, - еще хуже. Если со всеми вами случится нечто жуткое, что с того?
- Гради гораздо хуже, как и их боги, - упрямо продолжал Джерин. - Ты можешь быть не самого высокого мнения о Даяусе, а уж что ты думаешь о Таранисе, Тевтатесе и Есусе, я вообще понятия не имею, но у тебя свое место, а у них - свое. Ты не пытаешься потеснить их, а они - тебя.
Он не стал упоминать Бейверса, который в некотором смысле был весьма близок к Мавриксу, что заставляло их скорее соперничать, чем дополнять друг друга. И уж тем более он не упомянул Байтона. Ведь именно в результате ссоры того с Мавриксом чудовища, наводнившие северные земли, были загнаны обратно в свои мрачные подземелья. Если ситонийский бог задет этой ссорой, он еще напомнит о ней Джерину сам. Если же нет, то напоминать ему о ней не стоит.
Маврикс фыркнул.
- Я никогда не сталкивался с богами гради, как и они со мной, впрочем. Насколько я знаю, вы, люди, можете лгать, исходя из своих мелких резонов. Люди… да, они таковы. - Он снова фыркнул с утонченным презрением.
Но не выказав при этом большого ума. Не доверяя резонам Джерина, он даже не заметил в них цепи логических ошибок и упущений. При достаточной хитрости, разворотливости и везучести им, пожалуй, можно и управлять… как едва выезженной лошадкой. Никогда нельзя быть уверенным, что она пойдет в нужном тебе направлении, но если дать ей понять, что остальные пути еще хуже, то у тебя появится шанс.
Однако Маврикс не был лошадью, он был богом и обладал соответствующими способностями и силой. А потому Джерин сказал:
- Если ты сомневаешься в моих словах, загляни в мое сознание и сам увидишь, как проходили мои встречи с гради и Волдар. Обладая божественной мудростью, ты поймешь, лгу я или нет.
- Я не нуждаюсь в твоем позволении, человечишка. Я могу сделать это в любой момент, когда захочу, - ответил Маврикс. Через минуту он добавил: - Но благодаря этому предложению с твоей стороны я теперь думаю о тебе лучше… чуточку лучше.
И тут внезапно внутренний мир Джерина словно бы вывернули наизнанку. Возникло ощущение, что это не Маврикс вошел в его сознание, а скорее его сознание вдруг превратилось в маленькую частичку божественного разума. Он ожидал, что Маврикс начнет выхватывать из него нужные ему факты, как человек, выдвигающий ящики шкафа. Но вместо этого мощь божественного интеллекта попросту пронеслась через Лиса, словно он был воздухом, а Маврикс - дождем. Поиск оказался гораздо более быстрым, тщательным и ужасающим, чем он ожидал.
Когда Маврикс вновь заговорил, все происходило так, словно Лис не слушает, а как бы является чем-то единым с мыслями бога, вернее, их эхом, отдающимся в нем.
- Ты говоришь правду, да. Эти гради и впрямь мерзкие и злые люди, а те, кому они поклоняются, мерзкие и злые божества. То, что они заполонили свои родные места, уже достаточно плохо, но то, что они пытаются захватить этот относительно умеренный и терпимый край - совершенно недопустимо. А раз это недопустимо, то и нельзя этого допускать. Я начинаю.
И Маврикс отправился в путешествие по плоскости, где обитали боги. Та как-то сопрягалась с миром людей, урожаев и климатических перемен, но в действительности не являлась его частью. Маврикс не вернул сознание Лиса на место (если, конечно, так можно выразиться), поэтому тот волей-неволей отправился в это странствие вместе с ним.
Джерин точно не знал, насколько можно доверять собственным ощущениям. Глаза, уши и кожа его не были созданы для того, чтобы реагировать на проявления божественной сути. Кроме того, он их и не имел, а походил скорее на блошиный укус или, в лучшем случае, на бородавку на духе Маврикса. Неужели бог действительно движется сквозь океан вина? Или он вступает в интимную связь посредством?.. Если так, то тогда как же Фулда или подобные ей могут надеяться привлечь хотя бы крошечную частичку его внимания? Даже от туманного и неполного осознания того, что может вот-вот произойти, Джерин пришел в совершенно невероятное возбуждение.
Затем путешествие стало более сложным. (А не напряженным, подумалось Джерину. В тот момент он даже не мог вообразить нечто более напряженное, чем…) Он чувствовал, что Маврикс удивлен, раздражение и неудовольствие бога вина словно сделались его собственными. Они, собственно, таковыми и были… и даже более чем.
Маврикс раздраженно и отрывисто произнес:
- Мне не следовало позволять тебе вовлекать меня в столь неприятное дело.
Ситонийский бог плохо переносил любой дискомфорт, поскольку тот являлся отрицанием всего, за что он ратовал. Маленький ментальный пузырек внутри сознания Маврикса, который все еще принадлежал Джерину, изо всех сил сдерживал смех. Его хихиканье, несомненно, разозлило бы бога. Но ирония ситуации заключалась в том, что он-то, Лис, как раз и надеялся вовлечь Маврикса в это неприятное дело. Если же Маврикс решит изменить свой метафизический путь, ему придется столкнуться с еще большими неприятностями… не так ли?
Джерин задумался над этим вопросом. Насколько он знал, Маврикс мог свободно менять место своего пребывания на любое другое, нимало не беспокоясь о том, чтобы пересекать при этом какое-либо пространство. А даже если и не мог, то избыток сопутствующего богу вина и других удовольствий с лихвой должен был компенсировать издержки подобных перемещений.
Но тут, без всякого предваряющего перехода, Маврикс оказался там, где Джерин уже бывал в своих грезах. В холодном лесу, куда призвала его Волдар.
- Как холодно, - пробормотал Маврикс, двигаясь по тропе.
"Это владения богов гради", - подумал Джерин, не зная, обращает ли Маврикс хоть малейшее внимание на попискивания маленького обособленного фрагментика своего сознания.
- Правда? - ответил бог, подходя к заснеженной поляне. - А я-то думал, что вернулся в свою родную Ситонию. Виноград и оливки выглядят особенно привлекательно в это время года, верно?
Если бы Джерин был сейчас во плоти, он покраснел бы. Он вызвал Маврикса вовсе не для того, чтобы служить мишенью его саркастических выпадов. Но, естественно, вызывая богов, не всегда получаешь то, на что надеешься, ибо у богов имеются свои планы.
Он попытался устремить все свои мысли к Мавриксу, напряженно, с натугой стараясь обратить их в слова:
- Волдар призвала меня сюда, когда я спал.
- Наверное, этот сон был кошмарным, - ответил ситонийский бог. Возможно, он содрогнулся, а может, и нет, но Джерин увидел, как поляна качнулась. Вперед-назад. Маврикс продолжал: - Зачем уважающим себя божествам селиться в подобных местах, или, лучше сказать, наводнять их, когда вокруг так много других, куда более привлекательных краев? Это вне моего понимания.
- Нам здесь нравится.
Этот голос, окажись он реальным, был бы глубоким и громоподобным, словно у Вэна, только усиленным во множество раз. Но нельзя сказать, что Джерин услышал его. Скорее, нечто, похожее на землетрясение, но наделенное определенным значением, всколыхнуло центр его сознания. Из снега возникла огромная масса. По ощущениям Джерина: наполовину - мужчина, наполовину - огромный и белый медведь. Оба обличья проявлялись поочередно, то первое брало верх, то второе.
- Это уродливое существо, несомненно, не Волдар, - произнес Маврикс с отчетливым фырканьем в голосе.
Несмотря на фырканье, Джерин счел, что он прав. Божество гради, хоть в человеческом, хоть в медвежьем обличье, было явно мужского пола. Маврикс полностью переключил свое внимание на него.
- Кто… или что ты такое, уродливое существо?
Если бы у него был выбор, Джерин не стал бы настраивать против себя что-либо столь огромное, столь белое и столь угрожающе-свирепого вида. Но выбора у него не имелось, в чем, собственно, при общении с божествами и состоял главный риск. Полумедведь-получеловек зарычал и пророкотал в ответ:
- Я Лавтриг, могущественный охотник. А кто ты, мелкий жеманный писклявый червяк, осмелившийся внести свою вонь в обиталище великих богов?
- Великих по сравнению с чем? - поинтересовался Маврикс.
Он взмахнул левой рукой, которой сжимал свой тирс - прут с плющевидными листьями на конце. Оружие гораздо более мощное, чем любое копье в руках простых смертных.
- Ступай прочь, пока я не избавил равнину богов от твоего гнусного присутствия. Обычно я не ссорюсь со слабыми, если они, конечно, не начинают досаждать высшим. Поскольку же в твоем случае любой вид испражнений выглядит лучше, чем ты, предлагаю тебе перестать меня раздражать.
Лавтриг зарычал от ярости и ринулся вперед. У него было больше когтей, зубов и мускулов, чем Джерину хотелось. Он, конечно, мечтал втянуть Маврикса в сражение с богами гради, но вовсе не собирался застрять, абсолютно беспомощным, в эпицентре борьбы. Мавриксу же не было никакого дела до того, что он там собирался.
Несмотря на свой прут, бог вина казался пустым местом в сравнении с устрашающим видом Лавтрига. Однако, как Джерину следовало догадаться, внешность богов еще более обманчива, чем внешность людей. Когда жуткие челюсти Лавтрига сомкнулись, то не ухватили ровным счетом ничего. Когда же Маврикс хлопнул бога гради своим тирсом, тот издал такой вопль, что его наверняка могли услышать в далекой стране Малабале. Если не люди, то, по крайней мере, их боги.
- Теперь беги прочь, шумное существо, - сказал Маврикс. - Если ты действительно меня разозлишь, то варварам, которые тебе поклоняются, придется изобретать нечто более отвратительное, чем они сами, поскольку ты исчезнешь навсегда.
Лавтриг снова взвыл, на этот раз скорее от ярости, чем от боли, и попытался продолжить битву. Он бил когтями, кусал, пытался грызть - все напрасно. Маврикс вздохнул и внезапно пнул противника ногой, обутой в легкий сандалий. Лавтриг перевернулся в воздухе (если, конечно, на равнине богов имелся воздух) и ударился о сосну. Лежавший на ее ветвях снег упал на него. Он немного подергался от боли, но весьма слабенько, и не стал подниматься, чтобы продолжить бой.
Маврикс оставил его лежать и пошел дальше.
- А ты мог бы его совсем уничтожить? - спросил Джерин.
- О, ты еще здесь? - удивился ситонийский бог, словно он совершенно забыл о своем пассажире. - Бог может сделать все, что только взбредет ему в голову.
Этот ответ не вполне удовлетворил Джерина в плане информативности, но трудно было придумать худшее положение для того, чтобы уточнять, что Маврикс имеет в виду.
Между тем бог, которого он вызвал к себе на помощь, двинулся дальше - по тропинке между укутанными снегом деревьями. Если Мавриксу и было холодно, он ничем этого не выдавал. А один раз, словно ради забавы, направил свой прут на сосну. У ее подножия тут же распустились цветы. Джерин задумался, останутся ли они после того, как Маврикс прошествует мимо.
Из леса на Маврикса смотрели волки с желто-золотыми глазами, огромные, как медведи или как лошади, божественные волки. В их телах концентрировалась первобытная волчья сущность. Так повар кипятит соус, выпаривая из него все лишнее и оставляя одну лишь основу. Почувствовав на себе их жуткие взгляды, Джерин захотел убежать прочь, хотя и знал, что тело его не здесь. Но такие волки вполне могли и, вероятно, должны были поглощать даже души.
Маврикс достал несколько тростниковых трубок, составил свирель, и из нее полилась музыка, которая никогда не звучала в мрачном царстве богов гради. Никогда за все долгое время с тех пор, как они сотворили его на свой вкус. Это была мелодия лета, радости и любви, мелодия вина, жарких ночей и не менее жарких желаний. Если бы Джерин мог, он непременно бы зарыдал от сознания, что, даже прилагая все мыслимые усилия, никоим образом не сумеет в точности вспомнить и воспроизвести услышанное сейчас.
А волки! Мгновенно, абсолютно неожиданно, они вдруг лишились своей свирепости и побежали по снегу к Мавриксу. И вовсе не для того, чтобы разорвать его на части, а чтобы порезвиться у его ног. Они вели себя, словно ласковые щенки. Они тявкали, прыгали и дурачились друг с другом. Они делали все, что угодно, но только не охраняли дорогу, что, несомненно, поручили им боги гради.
Из сознания Маврикса в сознание Джерина просочилось веселье.
- Не окатить ли некоторых из них холодной водой? - предложил ситонийский бог. - Здесь ее предостаточно.
- Ну, не знаю, - отозвался Джерин. - Пусть себе развлекаются. У меня такое чувство, что им впервые представилась подобная возможность.
- Это чистая, правда, - сказал Маврикс и добавил: - Признаю, что откликнулся на твои призывы с неохотой, но теперь я рад, что сделал это. Этим богам гради нужен хороший урок. Они не имеют ни малейшего понятия о развлечениях. - Он говорил таким тоном, каким говорил и сам Лис, вынося приговор какому-нибудь особенно злостному грабителю.
Интересно, подумалось Джерину, способен ли ситонийский бог вселить легкость и ветреность в то, что у Волдар называется сердцем? Если да, это будет величайшим из всех чудес, которые ему когда-либо удавалось сотворить.
Но Маврикс преодолел еще не все препятствия на своем пути к главной богине гради. Когда он подошел к поляне, Джерин решил, что там его встретит Волдар. Но это была не Волдар. Это вообще не являлось чем-либо антропоморфным. Их встретил столп дождя, тумана, льда и снега, простиравшийся вверх насколько хватало глаз.
Из середины столпа раздалось:
- Убирайся прочь. Это все не твое. Убирайся.
Волки у ног Маврикса завыли и заскулили, словно бы осознав, что предали своих хозяев и что силы, властвовавшие над ними, заставят их о том пожалеть. Однако Маврикс ответил как всегда легко, с присущей ему насмешливостью:
- Что это у нас тут? Божественная лохань для стирки этого несчастного места? А может, это просто ночной горшок?
- Я Стрибог, - заявил голос. - И велю тебе остановиться. Забери свои шуточки и остроты и отправляйся туда, где нас еще нет, и жди нас там, потому что однажды, будь уверен, мы придем туда и заткнем тебе рот.
- А, я снова оказался прав, - весело сказал Маврикс то ли Джерину, то ли Стрибогу. - Это и вправду ночной горшок.
Он вышел на поляну. Стрибог повел атаку не так, как Лавтриг. Вместо броска навстречу врагу бог гради обрушил на того всю непогоду, заключенную в нем. Дух Джерина заледенел. Он понял, что перед ними тот самый бог, который наслал летний буран на него и его армию. Однако то был обыкновенный буран, пускай и сверхъестественного происхождения, а сейчас являло всю свою мощь истинно божественное оружие, способное разить подобных тому, кто пустил его в ход.
Этому нападению Маврикс придал больше значения, чем жалким потугам Лавтрига. Холод и морось, насланные Стрибогом, явно обеспокоили его дух. Он заворчал и сказал:
- Видишь, кто-то шел мимо и что-то пролил. Придется навести здесь порядок.
Волки умчались обратно в свои мрачные логова. После того как Маврикс перестал уделять им внимание, они совершенно забыли об охватившем их счастье. К тому же они жутко вымокли - до самой малой метафизической косточки. Стрибог и впрямь окатил их ушатом холодной воды размером чуть ли не с мир.
Маврикс взмахнул прутом, как сделал это немного ранее в схватке с Лавтригом. Прут, похоже, выполнил свою задачу, ибо Стрибог завыл от боли и ярости. Но этот бог гради являлся существом, не имевшим конкретного места, удар по которому мог причинить ему серьезный ущерб. К тому же напор дождя со льдом и ветра с молниями не проходил для Маврикса бесследно. Джерин ощутил, как сквозь него пронеслись волны страдания. Ситонийский бог явно был уязвлен. Лис знал, что в одиночку его собственный дух был бы здесь уничтожен в мгновение ока.
Маврикс попытался пойти напролом через бурю под названием Стрибог, но обнаружил, что не в состоянии этого сделать. Смех бога гради раскатился как гром.
- Здесь ты найдешь свою погибель, ты, вздумавший докучать Домугради! - вскричал он. - Здесь ты утонешь, здесь ты останешься навсегда.
- О, успокойся, самонадеянный болтун, - раздраженно произнес Маврикс, и на мгновение Стрибог действительно успокоился, буря стихла. Не обращая внимания на то, что она тут же возобновилась, Маврикс продолжал: - Ты не просто самонадеян, ты еще и глуп. Обильный полив бога плодородия может вызвать лишь его…
- Рост! - воскликнуло сознание Джерина.
- Вот видишь? - сказал ему Маврикс. - У тебя и то больше ума, чем у этого ветродуя. Комплимент, конечно, не самый лестный, но если хочешь, можешь его принять.
И с этими словами он принялся расти, впитывая в себя все осадки, направляемые в его сторону Стрибогом, и превращая их в свою собственность. Через мгновение они уже не являлись оружием бога гради. Боль от шквальных ударов Стрибога улетучилась, вернее, трансформировалась в нечто среднее между приятным ощущением после сытной еды и тем состоянием, что следует за актом плотской любви.
Стрибог слишком поздно сообразил, что его действия уже не причиняют Мавриксу никакого вреда. Он снова зарокотал как гром, но с испугом. Если раньше он простирался на высоту, какую только можно охватить взором (или тем органом, что отвечал здесь за зрение), а Маврикс по сравнению с ним казался малюткой, то теперь соотношение их размеров менялось на обратное с поразительной быстротой. И вскоре Джерин, со своего места в сознании ситонийского бога, уже смотрел сверху вниз на маленький злобный, но никчемный вихрь, вздымавший снег где-то в области лодыжек Маврикса.
Маврикс наклонился, схватил этот вихрь и отшвырнул прочь. Лис понятия не имел куда. Возможно, Маврикс тоже, потому что он сказал:
- Надеюсь, этот кувшин с элем примется теперь бушевать на землях богов Кидзуватна или каких-нибудь еще, где действительно ценят жару.
Неожиданно, без всяких предупреждающих действий, Маврикс принял свои прежние размеры, в каковых пребывал до схватки со Стрибогом, и поправил венок из виноградной лозы на своей голове. Ландшафт Домагради, казалось, нисколько не пострадал от обрушившейся на него божественной бури. Джерин пожалел, что земля в реальном мире не оправляется после дождей так же быстро.
- Вперед, - сказал Маврикс, и они двинулись дальше.
Однако, несмотря на одержанную победу, ситонийский бог выглядел более утомленным и менее уверенным в себе, чем раньше. Если битва с Лавтригом была сравнима с подъемом на один пролет лестницы, то схватка со Стрибогом походила скорее на восхождение на гору. Если следующий противник окажется еще серьезнее… Джерин по возможности старался не думать об этом, из страха, что Маврикс почувствует его мысли и то ли разозлится, то ли впадет в отчаяние.
Вот бог приблизился к новой поляне посреди заснеженного леса. Джерин ждал, какой же из богов гради выйдет навстречу Мавриксу на этот раз, но поляна казалась пустой. На дальнем конце открытого пространства стояло несколько покрытых снегом сосен. В досягаемости одного полета стрелы, выпущенной из лука, а может, чуть дальше.
- Что ж, - весело сказал Маврикс, - хоть какое-то разнообразие в ландшафте. Кто бы мог подумать? - Он поднес трубки свирели к губам и принялся наигрывать веселую мелодию, шагая среди сугробов.