Райвин, насколько мог судить Джерин, думал не головой, а кое-чем другим. Джерин вздохнул. Райвин все равно поступит по-своему и, быть может, за это поплатится. Но он расплачивался за свои промахи без единой жалобы, тут Джерину не в чем было его упрекнуть. По мнению Джерина, гораздо мудрее было бы просто не делать ошибок, чтобы потом за них не расплачиваться, однако он давно понял, что Райвин, как и многие прочие, так не считал.
- Будь осторожен, - предостерег он Райвина.
Тот кивнул, будто и вправду собираясь прислушаться к его словам. Джерин вновь вздохнул.
- Лорд принц?
Карлан, сын Вепина, до сих пор маялся от неловкости, обращаясь к Лису. Хотя тот и сделал его своим управляющим, закоренелая приниженность крепостного все еще продолжала в нем жить. К тому же сознание того, что он преуспевает, пользуясь терпимостью Джерина, не облегчало ситуации. Однако, пусть и нерешительно, Карлан все же продолжил:
- Лорд принц, мне нужно с вами поговорить.
- Я к твоим услугам, - сказал Джерин довольно приветливо. - Что тебя беспокоит?
Карлан обвел взглядом главный зал. На скамьях тут и там сидели воины. Кто-то пил эль, кто-то обгладывал жареную птичью ножку, трое или четверо играли в кости. Понизив голос, Карлан сказал:
- Лорд принц, нельзя ли поговорить с вами наедине?
- Почему бы нет, - ответил Джерин. - Давай прогуляемся до деревни. Как раз и поговорим.
Карлан тут же обрадованно закивал. В последнее время каждый раз, когда ему удавалось вырваться из Лисьей крепости, он становился похож на цветок, распускающийся на ярком солнце. Солнце и впрямь было ярким и припекало. После взбучки, устроенной Мавриксом Стрибогу, бог гради перестал вмешиваться в погоду северных территорий.
- Ну вот, - сказал Джерин. - Я уже спросил тебя один раз, спрошу еще: что тебя беспокоит?
- Лорд принц, как долго все эти воины будут жить в Лисьей крепости?
- Как долго? - Лис нахмурился. - Пока мы не победим гради или пока они не победят нас. Как получится. А что?
- Дело в том, лорд принц, что они объедают нас… вернее, вас, и скоро вы останетесь без крова, - ответил Карлан. - Если бы вы не были столь предусмотрительны и не запаслись бы едой, ваши кладовые давно бы опустели. А при нынешних обстоятельствах зима обещает быть голодной и без ваших вассалов, находящихся здесь.
- И что же ты мне предлагаешь, а? - спросил Джерин. - Распустить всех по домам, учитывая, что гради находятся восточнее нас по Ниффет? Или я должен сдаться гради? Разве это лучше, чем позволить моим воинам умерить мое процветание, то есть сделать меня победней?
Карлан облизал губы.
- Это не то… хм… что я имел в виду, лорд принц. Но вы должны знать, что даже те запасы, которые вы приберегли, не нескончаемы.
- О, я это прекрасно знаю, - заверил его Джерин. - Каждый раз, когда я спускаюсь в подвал и вижу, что очередная бочка с провиантом открыта или отсутствует, я сознаю, что забот мне прибавилось, а у меня их и так уже предостаточно, спасибо большое.
- Каждый раз, когда вы спускаетесь в подвал? - повторил Карлан, глядя на Лиса расширенными глазами. - Лорд принц, я и не думал, что вы это делаете. Насколько я мог судить раньше, господа умеют лишь брать, а не сохранять и следить.
- Это потому, что ты смотрел на вещи глазами крепостного, - ответил Джерин. "А еще потому, что я смотрю гораздо дальше, чем большинство господ", - подумал он, а вслух произнес: - Я просто обязан вести дела во всем своем поместье точно так же, как ты вел дела сначала в своем доме, а затем в своей деревне. Слушай, сейчас я тебе скажу, сколько и чего у меня осталось.
И он принялся перечислять кувшины с элем, бочки с пшеницей, ячменем, рожью, бобами, горохом, соленой говядиной и бараниной, копченой свининой. Столько-то ветчины, столько-то сосисок, столько-то подвешенных говяжьих ног, и так далее и тому подобное, пока у Карлана глаза не полезли на лоб.
- Лорд принц, - прошептал бывший крепостной, ныне управляющий, когда Лис, наконец, закончил, - я не смог бы вот так все обсказать, не сверяясь с последними записями… даже близко, но насколько я помню эти самые записи, ваша память точна почти настолько, что в них нет нужды.
- Из меня вышел бы отличный ученый, - сказал Джерин, - поскольку у меня феноменальная память на всякую бессмысленную чепуху. Время от времени меня это выручает в том мире, где я вынужден пребывать.
- Лорд принц, если вы помните все эти вещи, зачем же вы назначили меня на эту должность? - спросил Карлан. - Не подумайте, что я вам не признателен, учитывая, что вы могли бы со мной обойтись много круче, но ведь я вам не нужен. Вы сами могли бы выполнять эту работу.
- Конечно, мог бы, - сказал Джерин с такой естественной убежденностью в голосе, что и сам ее не заметил. - Но если ты ее выполняешь, то мне уже напрягаться не нужно. Поэтому я и не напрягаюсь… по крайней мере, всерьез. Если у нас действительно закончатся запасы, это тебе придется добывать их… откуда-нибудь. А если у тебя не получится, я тебя прогоню.
- О, я всегда об этом помню, лорд принц, - сказал Карлан.
Оба улыбнулись, хотя обоим было известно, что Джерин не шутит. Он был требователен к окружающим ничуть не менее, чем к себе. Карлан первым перестал улыбаться и спросил:
- А чем мне платить за то, что придется докупать?
- Ты получишь мое разрешение на то, чтобы тратить мое золото и серебро, - ответил Джерин. - Если бы я не собирался дать тебе такое разрешение, я бы не назначил тебя на эту должность. Однако я надеюсь, что ты постараешься тратить как можно меньше.
Карлан склонил голову.
- Мне бы и в голову не пришло иное. - Он криво усмехнулся. - Я бы не осмелился поступить иначе.
- Ну-ну.
Джерин ни слова не сказал о том, что будет следить за действиями Карлана. Он и не собирался ничего говорить по этому поводу. Он просто собирался так сделать. Если Карлан сам не может этого сообразить, значит, Лис ошибся в том, что повысил его вместо того, чтобы выслать в какую-нибудь отдаленную деревушку. А если Карлан вздумает его обманывать, то ошибется уже он… причем с самыми ужасными для себя последствиями.
Они почти дошли до деревни, где тот недавно был старостой. Вдруг Карлан развернулся и зашагал обратно к Лисьей крепости. И гораздо быстрее, чем шел от нее.
- Не хочу подходить к хижине, которая раньше была моей, - пояснил он. - Не хочу даже видеть ее. Вы меня понимаете, лорд принц?
- Возможно, - сказал Лис. - Ты не хочешь вспоминать о том, как ты начинал, и думать о том, как ты можешь закончить?
Карлан дернулся так, будто его ткнули булавкой.
- Вы применили магию, чтобы понять это, лорд принц?
- Нет, - ответил Джерин и тут же пожалел, что не сказал "да". Карлан, считая своего господина лучшим волшебником, чем он являлся на деле, мог потерять охоту жульничать навсегда. Но, ответив честно, Лис продолжил: - Догадаться было несложно. Когда ты был старостой, ты ведь должен был знать, что думают остальные жители деревни, не так ли? - После того как Карлан кивнул, Лис подвел итог: - А мне приходится читать мысли всех людей моего поместья, причем на протяжении гораздо большего времени, чем тебе. Я многое видел, многое помню и могу все это связать. Ты меня понимаешь?
Многие, причем даже и некоторые вассалы, напрочь не поняли бы его. Они мало что помнили, а стремились узнать еще меньше, идя по жизни, как, во всяком случае, казалось Джерину, полу вслепую. Но Карлан, пусть даже не совсем чистый на руку, был далеко не глуп.
- Можно и не применять волшебство, - сказал он, - но это вовсе не означает, что тут нет магии.
Поскольку Джерин во время визита Ариперта в Лисью крепость подумал об искусстве управления людьми то же самое, он взглянул на Карлана со значительной долей уважения. Когда они подходили к крепости, он спросил:
- Итак, могу ли я получить твое величайшее позволение оставить у себя гарнизон еще на некоторое время, а?
- Конечно, лорд принц, - ответил Карлан снисходительно, изображая из себя господина. Когда же Джерин бросил на него резкий взгляд, вся его бравада тут же испарилась, и он добавил: - Хотя оно вам и не требуется.
- Что верно, то верно, - согласился Джерин, довольный тем, что Карлан все-таки не забывает, кто здесь кто.
Дагреф, Клотильда и Блестар играли с Маевой и Кором. Джерин наблюдал за их игрой с некоторым изумлением. Дагреф был не только самым старшим, но и самым сообразительным из детей. Большую часть времени его не интересовали такие глупости, как возня с сестренкой и братом. Ибо он обладал почти взрослым умом, чего, однако, нельзя было сказать о его теле и духе. Когда же Дагреф все-таки снисходил до малышни, к которой относил и детей Вэна, то выступал он единственно в роли чего-то среднего между богом и надзирателем. Он не просто придумывал правила очередной игры, а создавал целый воображаемый мир, где подвергал себя и партнеров всяческим испытаниям.
- Нет, Маева! - крикнул он. - Я ведь тебе говорил. Разве ты не помнишь? Кора этого дерева… этой палки… ядовитая.
- Нет, не ядовитая, - отозвалась Маева.
В доказательство она подняла палку и ударила ею Дагрефа.
- Вот видишь? - Если бы не тонкий голос, тон этого самодовольного восклицания сделал бы честь и Вэну. - Со мной ничего не случилось.
- Ты играешь неправильно, - сердито заявил Дагреф. Судя по его тону, он не мог себе и представить более гнусного преступления.
- Осторожнее, сынок, - пробормотал Джерин себе под нос. Хотя Дагреф и был старше, Маева, даже будучи девочкой, превосходила его и в проворстве, и в силе. Если Дагреф с ней подерется, то, разумеется, проиграет. А потому ему лучше придумать, как одержать над ней верх по-мирному.
Как раз в этот момент из главной залы вышли Джеродж и Тарма. Дети встретили их радостными криками. Закипающая ссора между Дагрефом и Маевой в один миг улеглась. Оба чудища, хотя и начавшие взрослеть, не оставили привычки участвовать во всех детских играх. Они были крупнее и сильнее любого ребенка, что с лихвой компенсировало присущий им недостаток сообразительности. Будь они злобного нрава, их бы боялись и сторонились. Однако все знали об их добродушии и с радостью с ними водились.
- В какую игру вы играете? - спросила Тарма у Дагрефа.
- Значит, так, - произнес тот с важным видом, - Клотильда - волшебница, и она превратила Кора в длиннозуба, - эта роль идеально подходила ребенку с таким буйным, неукротимым характером, как у Кора, - и мы все ищем способ, как вернуть ему прежний облик. Маева, видимо, невосприимчива к яду, поэтому… - И Дагреф продолжил описывать основные положения того мира, который существовал лишь в его голове. Джерин не мог не отметить, как ловко он обыграл Маеву, подверстав ее непокорство к структуре игры.
Джеродж рассмеялся… так громко и так неистово, что Джерин навострил слух. У монстра был такой смех, будто он снова опустошил целый кувшин эля, несмотря на все свои обещания.
- Это хорошая игра! - Голос чудовища дрожал от воодушевления. - Давайте отправим длиннозуба в полет и посмотрим, что тогда будет.
Он поднял Кора и подбросил его высоко в воздух… так высоко, что успел покружиться на месте до того, как мальчик стал падать. Кружился Джеродж, пошатываясь. Значит, он и вправду выпил больше положенного.
Джерин бросился к нему со всех ног, но Джеродж аккуратно подхватил Кора в воздухе. Тарма схватила Блестера и подбросила его еще выше. На этот раз сердце Джерина ухнуло вниз еще глубже, чем в тот момент, когда взлетел Кор. Он резко выдохнул с облегчением, когда его малютка-сын оказался на прочной земле.
Оба мальчика весело верещали, довольные пережитыми ощущениями. Лису же было не до веселья.
- Я прекращаю эту игру, - сказал он, вложив в голос столько строгости, сколько смог.
Этого, естественно, не хватило, хотя тон распоряжения, несомненно, вверг бы в трепет и многих баронов, и вождей трокмуа. А вот его собственные дети вкупе с детьми Вэна и рано начавшими взрослеть монстрами запротестовали. Громко, отчаянно. Лис же стоял на своем.
- С нами все в порядке, - сказала Клотильда, топнув ногой. - Я тоже хочу, чтобы меня подбросили. Ведь никто же не пострадал.
- Нет, на этот раз никто. Простое везение, но кто-нибудь мог бы и пострадать, - ответил Джерин.
Он уже давно понял, что все эти "мог бы, могло бы, могли бы" ни в чем не убеждают детей. Так вышло и в этот раз. Но запах перегара, которым несло от Джероджа, подарил ему новый и более действенный аргумент:
- Бейверс и ячмень! - воскликнул Лис, морща нос. - Ты не просто нырял в кувшин с элем, ты в нем плавал.
Джеродж смутился настолько, насколько могло смутиться чудовище. В результате вид, какой он принял, мог бы заставить любого, кто не знал его, в ужасе убежать. Но Джерин распознал в оскале клыков виноватость, а не враждебность.
- Прости меня, - сказал Джеродж с рыком, который тоже звучал страшнее, чем вложенный в него смысл. - Не знаю, что на меня нашло. Но я так хорошо себя чувствую, когда внутри меня эль. - И он подтвердил это громкой отрыжкой.
Дети Джерина и дети Вэна взорвались от смеха. Лису тоже хотелось рассмеяться, но он сдержался. И вместо этого набросился на Тарму.
- Я думал, у тебя больше здравого смысла, чем у него, - укорил он ее.
- Я виновата, - ответила она, уныло повесив свою некрасивую голову. - Но он начал пить эль, а с ним и я…
- А если бы он вздумал спрыгнуть с крепостного вала и сломал бы свою глупую шею, ты бы тоже прыгнула следом за ним? - Джерин так часто оперировал этим доводом в своих назиданиях детям, что сейчас он сорвался у него с языка сам собой.
И на Джероджа с Тармой этот довод тоже обычно действовал безотказно. Однако сегодня Тарма не потупила взгляд.
- Все было не так, - возразила она. - Как будто, как будто… что-то толкало нас к тому, чтобы мы выпили этот эль.
- Наверное, та же сила, какая подталкивает меня, когда мне хочется полакомиться засахаренными фруктами или медовым печеньем? - предположил Дагреф, однако в голосе сына звучало гораздо больше сомнения, чем вообще может звучать в голосе мальчика его лет. "Каким же он будет, когда вырастет?" - вновь встревоженно подумал Джерин. Похоже, его старший сын от Силэтр вырастет мужчиной, с которым придется считаться… если никто его еще в юности не убьет.
- Нет, это не так, - повторила Тарма. - На самом деле это было похоже… я почти ощущала, как что-то толкает меня к кувшину.
Большая голова Джероджа ходила вверх-вниз: он кивал.
Джерин хотел было закричать на них, что они не просто лгуны, а лгуны, каким нужна взбучка, но внезапно умолк, и злые слова не успели слететь с его губ. Маврикс использовал Райвина в качестве своего орудия примерно таким же образом, побуждая того накачиваться вином, что давало возможность ситонийскому богу с легкостью проникать в северные земли. Но сейчас это был не Маврикс, он не имел никакого отношения к элю. Это был…
- Бейверс? - Губы Джерина словно бы сами выдохнули имя бога. Тихо и изумленно.
Ведь Бейверс был самым что ни на есть элабонским божеством. А до нынешнего момента все элабонские боги дружно помалкивали… даже когда Волдар и ее сторонники - боги гради - стали оказывать захватчикам помощь.
До нынешнего момента… Джерин подумал, что он, возможно, похож на утопающего, который хватается за соломинку в попытке не дать себе утонуть. Неожиданная тяга Джероджа и Тармы к элю, вполне возможно, не имела никакого отношения к Бейверсу и вообще к чему бы то ни было, кроме возрастающей, развивающейся, неуемной жажды. Вроде той, что превращает обычных людей в пьянчуг безо всякого божественного вмешательства.
- Что ж, - сказал он, обращаясь по большей части к себе, чем к чудовищам или все еще разочарованным детям, - если ты намерен хвататься за соломинки, во имя Даяуса или Бейверса, так хватайся за них! Не дай им проскользнуть у тебя между пальцев.
- О чем это ты, отец? - спросил Дагреф, как обычно, невероятно оскорбленный тем, что отец изрекает что-то, чего он не может понять.
- Не важно, - ответил Джерин с отсутствующим видом, что оскорбило мальчика еще больше. В довершение ко всему, он даже не обратил внимания на раздражение сына. Вместо этого одной рукой он взял за руку Джероджа, другой - Тарму. - Пойдемте обратно в главную залу, вы оба. К кувшину с элем. Угоститесь еще.
Джеродж встретил это заявление восторженным рыком. Тарма спросила:
- Ты ведь не заставишь нас так напиться, чтобы на следующее утро нам было плохо?
Ее слова заставили Джероджа задуматься. Болезненные воспоминания о своем первом похмелье были еще живы и в нем.
Если бы Джерин мог уйти от ответа на этот вопрос, он бы так и сделал. Но вряд ли ему это удалось бы, а перспектива привести в ярость двух монстров, каждый из которых был больше и сильнее его, по меньшей мере, вселяла тревогу. Он сказал:
- Я не знаю. Просто хочу выяснить, почему вы так полюбили эль в последнее время и не вмешивается ли бог ячменя в вашу судьбу.
Жаль только, что это вмешательство настолько неуловимо, что наверняка и не скажешь, есть оно или нет. Пока не пришли гради, Лис наслаждался свободой от связи с богами элабонского пантеона. Теперь же, когда он обрадовался бы их вмешательству в его дела, у него нет никакой уверенности, имеет ли оно место и сможет ли он его ощутить.
Карлан, сын Вепина, сидел за столом в углу - на значительном удалении от четырех или пяти воинов, коротающих свой досуг в главной зале. Управляющий тихо и бережливо смаковал кружку эля. Когда Джерин крикнул, чтобы принесли еще один кувшин из подвала, на лице Карлана отразилось демонстративное неодобрение. Джерин так же демонстративно проигнорировал его.
Джеродж облизывал губы, жадно глотая эль. Лис смотрел на него так, будто перед ним был какой-то диковинный зверь, забредший в замок из леса.
- Как же мне выяснить, почему вам так полюбился эль? - пробормотал он.
- Потому что он вкусный? Потому что после него я так здорово себя чувствую? - предположил Джеродж.
- Но ты ведь пьешь его с младенчества, - возразил Лис. Теперь уже трудно было представить Джероджа младенцем. Тем не менее, Джерин продолжил:
- В прошлом ты тоже хорошо себя чувствовал после кружечки, так?
- Не так, как сейчас, - ответило чудовище с энтузиазмом.
Тарма, сидевшая рядом, столь же энергично кивнула. Она осушила свою пивную кружку и наполнила ее вновь. Карлан пытался поймать взгляд Джерина, но тот специально не смотрел на него.
- Вы чувствуете себя лучше просто потому, что сейчас пьете больше, - спросил он, - или это нечто совсем иное, отличное, а?
Оба чудовища серьезно задумались над заданным им вопросом. Чем Джерин был восхищен, особенно если учесть, сколько эля они уже выпили. Многие люди из тех, что он знал, не стали бы так усердствовать в их положении. Наконец Тарма сказала:
- Думаю, сейчас у нас лучшие ощущения, чем были, когда мы пили раньше или когда пили с Вэном.
- Однако потом нам было не слишком-то хорошо, - заметил Джеродж, скорчив ужасную гримасу при воспоминании о своих муках. Словно стараясь забыть о них, он сделал громадный глоток.