- По-ни-маю, - протянул я. - У меня появились серьёзные причины не появляться в землях этого господина.
- Очень разумно, Синеглазый, маркграф неприятный тип.
- Я в курсе историй о его… подвигах. Говорят, он очень злопамятный, а также, что в него вселился бес, поэтому милорд так жесток.
- Насчёт беса - врут, инквизиция его проверяла, а вот по жестокости он даст фору любому бесу. Слышал историю о том, как он поступил со своими младшими братьями?
- Угу. Один до сих пор гниёт в замковой башне. И говорят, он убил свою мать. Есть ещё какие-то угрозы?
- Возможно, но я о них не слышала.
- А что магистры?
- Всё как всегда, Людвиг. Небольшие трения в совете, небольшое недовольство друг другом, мелкая грызня, делёж новых учеников, интриги. Ничего не изменилось с тех пор, как мы окончили школу. Что касается тебя, то твои друзья замолвили за тебя словечко.
- Глупая ситуация - не находишь? Они знали, как я поступлю, специально выбрали меня для этого, а затем ещё и решили поиграть в обиженных. Карл мог убить Хартвига и в Тринсе.
- Карл не убийца, Людвиг, - вкрадчиво сказала Гера. - Кроме тебя и него, в том регионе никого не было, а магистрам пришлось решать быстро, иначе бы человека перехватил или Орден, или кто-то ещё. Его срочно требовалось вывезти и только потом голосовать, как поступить. Все опасались, что он ещё кому-то рассказал о своих умениях.
- Они всё решили заранее, и Карл…
- Карл был точно такой же пешкой в их игре, как и ты. О настоящих планах он узнал уже после встречи с тобой.
Она права. Карл не вонзал свой кинжал в Хартвига. Это сделали другие люди.
- Скажи мне, почему ты принял так близко к сердцу смерть этого человека? - осторожно поинтересовалась Гертруда. - Ведь вы были знакомы всего несколько дней.
- Сам не знаю почему, но я чувствую свою вину, что не смог его спасти.
- Ты и так сделал для него очень много.
- Недостаточно для того, чтобы он выжил, - горько сказал я. - У меня была возможность изменить мир. К добру или худу - не знаю. Этот парень был ключом к новой жизни, а я оставил его, хотя следовало проводить до корабля. Глупо и самонадеянно было считать, что я всех перехитрил и он в безопасности.
- Ты собираешься мстить?
- Мстить? - удивился я. - Кому? Целому Братству? Это бессмысленно. Месть вообще в большинстве своём лишена смысла, если только ты не можешь найти более веских причин для того, чтобы умереть. Нет. Я не буду мстить, Гера, можешь не волноваться. Я пока не настолько безумен. Но мне было бы интересно узнать имена убийц.
- Зачем? - резко спросила она. - Что это даст тебе?!
- Иногда мы работаем в парах, так вот я бы не хотел, чтобы кто-то из них был моим напарником. Не уверен, что смогу доверять ему. Ты знаешь их имена?
- Знаю, - после некоторого колебания ответила мне девушка. - Но ты же понимаешь, что не могу сказать. Это не моя тайна.
- Понимаю и не собираюсь настаивать, - развеял я её опасения и вернулся к прежней теме: - Значит, вопрос с магистрами решён?
- Да, - уверенно ответила она. - Никто из наших не будет вставлять тебе палки в колёса. Разумеется, если, оказавшись в Арденау, ты не выкинешь какой-нибудь фокус и не испортишь всё, что я сделала для тебя.
- Ты со мной, как с мальчишкой, - улыбнулся я. - …Спасибо.
- Не благодари. - В её голубых глазах заплясали лукавые чёртики. - Я ведь ведьма, а любая ведьма совершает добрые дела, только если ей требуется ответная услуга.
Я расхохотался:
- Ну, вот мы и подошли к самому важному! Выкладывай. Кстати говоря, ведьмы - страшные и злые бабки. Ты не такая. Предпочитаю называть тебя колдуньей.
- Как чёрта ни назови, святым он не станет, - весело усмехнулась она. - Помнишь, какая завтра ночь?
- Ещё бы. Последняя в октябре. Псы Господни будут рыскать по дорогам и устраивать облавы на окрестных холмах, в надежде, что накроют шабаш.
- Я лечу на один такой, и мне нужен спутник. Надеялась, ты составишь мне компанию.
Я тихо присвистнул, откинулся на подушку, изучая на потолке каждую трещинку.
- Как-то не ожидал, что мне доведётся кататься на метле, - осторожно сказал я.
- Не говори глупостей! - возмутилась Гера. - Я что, крестьянка, чтобы седлать скамьи да скалки?! Никаких мётел! Отправимся, как приличные люди.
- А скажи, пожалуйста, ты думала о риске появления среди ведьм, нечисти и иных существ? Тебя не порвут на клочки за… некоторое отступничество от стандартных догм?
Я увидел, как глаза Гертруды расширились, и она подалась вперёд:
- Это что-то новенькое, Синеглазый! Ты знаешь о "Догмах тьмы"?!
- Слышал краем уха, - ответил я. - Так что насчёт риска? Ты колдунья, но под крылом Церкви, а истинные подобного не любят.
- Не все истинные опасны, и не все ненавидят таких, как я. На шабаше всё зависит от Королевы пляски. Как она решит, так и будет. Но я не собираюсь лететь на какую-нибудь окрестную гору, к тому же туда меня не приглашали. Речь идёт о замке Кобнэк, где состоится осенний бал для искушённых в великом искусстве и чародействе. Тех, кто остался по эту сторону черты, не истинных.
Понятно, о ком она говорит. Среди обладающих колдовским даром есть множество людей на службе Церкви, братств, торговых союзов, наёмных отрядов, князьков, герцогов, городов и королей. Они поменяли свою свободу и риск взойти на костёр на более-менее спокойную жизнь, достаток и служение сильным мира сего.
- О нет! - простонал я. - Шабаш и оргия на Вересковой горе - куда не шло, но бал в замке!.. Ты же помнишь! Я чуть с тоски не умер на вашем балу в честь празднования летнего солнцестояния. Даже магистры представляют из себя куда менее унылое зрелище.
Гертруда фыркнула:
- Не путай провинциальный бал в Барбурге, куда приползают наши деревенщины, и празднование в замке Кобнэк, где собирается весь цвет волшебства и чародейства! Это ежегодный сбор, там будут все.
- Кобнэк… я не припомню такого замка в Фирвальдене. Где он расположен?
- В Бьюргоне, в сердце Кайзервальда, - с невинным видом ответила мне Гера.
Я улыбнулся, не желая кроить кислые мины и тем её расстраивать:
- Кайзервальд - проклятый лес, который обходят стороной все разумные люди. И почему я не удивлён, что для праздника колдуны найдут самое неприятное из всех возможных мест? Это лучший выбор для того, чтобы провести ночь, когда веселится вся нечистая сила. Ни за что бы не пропустил такое событие.
- Ты серьёзно? - Её светлые брови поползли вверх.
- Конечно, - солгал я, не моргнув и глазом.
- Кого ты хочешь надуть, Синеглазый?! Ведьму? - возмутилась она.
Я обезоруживающе улыбнулся:
- Ты права, Гера. Мне не нравится идея попасть на сборище чародеев, да ещё и в таком месте, но с другой стороны - твоя компания компенсирует любые неудобства. Чёрт возьми, возможно, это будет забавно!
- Забавно будет нечто иное. Причитания твоего дружка Проповедника.
Проповедник счёл своей прямой обязанностью встать в позу оскорблённой невинности, которая к тому же отличалась излишне язвительными комментариями. Его чуть паралич не разбил, когда он услышал, куда меня смогла заманить Гертруда. Он её и так едва переносит, а скорое событие дало повод его языку быть крайне несдержанным. Душе удалось вывести даже меня, и к концу дня я едва сдерживался, чтобы пинком не отправить её на улицу.
До него дошло, что я не в настроении, поэтому он перебросил свой ораторский пыл на Геру, взывая к её совести. Крайне неудачный способ убедить ведьму чего-то не делать. В итоге он плюнул и затянул гимн инквизиции, многозначительно поглядывая на нас, в особенности когда зазвучал куплет про костёр. Гертруда, достаточно вспыльчивая и несдержанная, в этот вечер являлась образцом настоящего спокойствия и вытерпела Проповедника так, словно он был безмолвным камнем.
- Вы пара дураков! - в конце концов сдался он. - Я понимаю её, Людвиг, она колдунья, но ты-то зачем лезешь в бесовское гнездо?!
- В этом гнезде, милый мой, полно приличных людей. Осмелюсь сказать, что их там даже больше, чем среди тех, что когда-то собирались послушать твои проповеди, - не поднимая головы от книги, ответила Гера.
Он хрипло рассмеялся, открыл было рот, чтобы сказать какую-то мерзость, но увидел мой предостерегающий взгляд и подавился словами.
Пугало участия в беседе не принимало. За всё время нашего знакомства оно так и не произнесло ни слова, и я начал думать, что оно немое со времён внедрения одушевлённого. Страшило сидело на полу, и рядом с ним лежала тыква-рожа с горящей свечкой внутри, что делало вид овоща ещё более жутким и зловещим, чем раньше. Утром Гертруда уделила моему спутнику пристальное внимание, и они почти час играли в гляделки. Я так и не понял, кто из них победил, но, кажется, оба были довольны тем, как провели время.
Я не спрашивал у девушки, что она смогла увидеть внутри одушевлённого, а она воздерживалась от комментариев, лишь по её лбу пробежала тонкая морщинка - свидетель неуверенности и тревоги. Благодаря своим способностям Гера видит в предметах гораздо больше, чем обычные стражи, но с учётом того, что мне так ничего и не было сказано, я решил, что лично для меня никакой опасности нет.
К вечеру, когда до темноты оставалось всего ничего, прямо к постоялому двору подкатила карета, украшенная золотистой резьбой, с лакированными дверцами и чистыми стёклами. Кучер был одет в тёплый меховой плащ, рукавицы и толстый шерстяной камзол с неизвестным мне гербом. Одежда на вознице была дорогой и чистой, чего не скажешь о самом человеке. Крысу он, конечно, не напоминал, но некое сходство с каким-то грызуном у него было - крупные, торчащие из-под верхней губы зубы, острый нос, маленькие глазки. Рожа худющая и злобная, да ещё и прыщавая.
Когда мы вышли во двор, слуга как раз обтирал пучком соломы пару великолепных гнедых жеребцов. Увидев Геру, он подскочил, низко поклонился, приветствуя. Меня он ожёг презрительным и несколько раздражённым взглядом, но поклон решил всё же отвесить, только гораздо менее почтительный.
- Рады вас приветствовать, госпожа. Рады приветствовать, - зачастил он сиплым голосом. - Вы как всегда обворожительны. Пожалуйте сюда. Позвольте…
Он предупредительно распахнул дверцу, опустил раскладные ступеньки и едва не лопнул от злости, когда я подал руку Гертруде, чтобы помочь ей забраться внутрь. Он явно рассчитывал сделать это сам. Кучер скривился, скрипнул зубами, но промолчал, выместив своё зло на Пугале, которое влезло на козлы, усевшись на свободное место и поставив тыкву под ноги.
- Пошло вон! Хочешь кататься - лезь на крышу! Кыш!
Пугало предпочитает решать недоразумения без всякого применения дипломатии. Грубо и радикально. Поэтому оно обнажило серп, решив разобраться с этим вопросом раз и навсегда.
- Ладно! Ладно! - тут же пошёл на попятную возница. - Сиди, если охота. Мне-то что?!
Я усмехнулся, обошёл карету и столкнулся с мрачным Проповедником.
- Поеду с вами, - безапелляционно заявил он мне.
- Если хочешь. Залезай.
- Ну уж нет. У меня от твоей подружки изжога.
- Она не моя подружка, - внёс я суровую ясность, опуская тот факт, что у него не может быть изжоги.
- Ну твоя бывшая подружка, - не сдался он. - Устроюсь сзади, в корзине, где возят багаж. Ваше общество меня порядком утомило.
Кожаные сиденья с мягкими спинками оказались чрезвычайно удобны. Я уселся напротив Геры и сказал:
- Человек видит Пугало, и его это нисколько не смущает.
- Он не человек. Полукровка. В предках были копняки , поэтому у него есть возможность видеть невидимое и управлять этими лошадьми.
Мы выехали из города и свернули с тракта на просёлочную дорогу. Разбитую и грязную.
- Кому принадлежит карета?
- Хозяину бала, разумеется. Он рассылает не только приглашения, но и транспорт. Герцог Элиас Войский. Слышал о таком?
- Конечно. Четвёртый брат короля Бьюргона. Не знал, что он балуется колдовством.
- Прилично говорить, что он занимается алхимией, астрологией и математикой. Никакого колдовства, это не пристало потомку такой благородной ветви.
Да. Очень благородная. Захудалые бароны, устроившие сто пятьдесят лет назад восстание, свергнувшие слабовольного короля и создавшие новую династию. Умные, жестокие, идущие к своей цели, но никак не благородные. Они не могли похвастаться своим родством со старыми фамилиями и никогда не являлись даже самыми дальними претендентами на престол.
- Замок в их собственности?
- Я бы не сказала. Кобнэк - странное место. Иногда он принимает их, иногда - нет. У него долгая история, а скала, на которой стоит крепость, ещё помнит кровавые ритуалы прошлых верований и первых людей и нелюдей Бьюргона. На что ты смотришь, Синеглазый?
- На тебя. Прекрасно выглядишь.
На ней было великолепное вечернее платье из ослепительно-белого материала, похожего на шёлк. Удивительно-целомудренное, без всяких вырезов, с высоким воротником и длинными рукавами с лёгким кружевом на манжетах - оно между тем притягивало взор к её фигуре. Конечно же в наряде не обошлось без алого - тонкая нитка бус, серьги и кольцо были украшены рубинами.
- Спасибо, - улыбнулась она. - Платье сшили кветы.
- Духи-паучата? - удивился я. - Я считал, что они - вымысел.
- Они помогают только ведьмам, и то если хорошенько попросить. Твой камзол, кстати говоря, тоже они делали. Тебе он идёт. Жаль, что ты не взял шпагу.
- Это было бы смешно - я и шпага. Смотрелось бы очень нелепо, особенно оттого, что я не умею её носить. Достаточно кинжала.
Гертруда хотела возразить, но тут раздался протяжный леденящий душу вопль, от которого в моих жилах почти застыла кровь.
- Не думала, что его глотка способна на такой подвиг, - хладнокровно заметила колдунья.
Проповедник между тем издал новый вопль, ещё более жуткий, чем прежний. Я выглянул в окно:
- А я всё думал, как мы доберёмся до Бьюргона из Фирвальдена. Ну… во всяком случае, это лучше, чем лететь на метле.
Земля медленно удалялась, широкий тракт сузился, превратился в полоску, запетлявшую меж грязных квадратов мокрых полей и серо-жёлтых пятен вечерних рощ. В отдалении промелькнула деревушка - серо-коричневые крыши, плетни, водяная мельница, кладбище. Промелькнула и сгинула за холмами, будто её и не было.
- Я не знала, что он боится высоты, - сказала Гера, прислушиваясь к богохульствам Проповедника, которые тут же подхватывал ветер.
- Боится, - сказал я, распахнул дверцу, схватился залакированную ручку и, опасно высунувшись наружу, крикнул ему:
- Если хочешь, лезь к нам!
- Это твой самый подлый поступок, Людвиг! А всё потому, что ты связался с гадкой ведьмой! Чтоб её черти взяли! - донёсся отчаянный ответ.
- Понятно, - сказал я самому себе, захлопнул дверь и пояснил Гере:
- Он решил путешествовать с ветерком.
- Я слышала. - Её глаза были нехорошо прищурены. - Черти взяли? Я не отправляю его туда, где ему самое место, только потому, что ты меня об этом попросил. Тебе повезло приручить самую бесполезную и отвратительную из всех существующих душ, Синеглазый.
- Он не так уж плох, если к нему привыкнуть, - спокойно отозвался я. - А насчёт чертей… Проповедник несколько испуган, а когда он испуган, то его язык - главный его враг.
Страж хмыкнула, прислушалась к крикам:
- Главное, чтобы он не стал нашим врагом. Его вопли слышны на небесах, мы поднялись к ним достаточно близко. Как бы нас не поразили молнией из-за старого дурака.
В тоне Гертруды не слышалось тревоги, из чего я заключил, что её фразы - риторические. Минут через десять Проповедник выдохся и заткнулся, а может, просто привык к полёту на волшебной карете.
Деревья стали совсем крошечными, земля отдалилась ещё сильнее и укуталась в пелену бледной дымки собирающегося тумана. Мы повернули на северо-запад, что было очень разумно, так как тем самым карета избегала пролёта над крупными городами, где, в отличие от необжитой местности, обязательно кто-нибудь задерёт голову к небу и увидит чертовщину.
Следующие часы мы летели со всё увеличивающейся скоростью, пейзаж за окном менялся с пугающей быстротой. Реки, озёра, холмы, леса, деревни, городки и дороги исчезали позади, едва успев показаться на глаза. Трижды мы влетали в непроглядный туман - низкие дождевые облака, и тогда по стёклам ползли капли.
- Хотела поговорить с тобой насчёт Солезино, - сказала Гера.
- Я весь внимание, - без всякого энтузиазма отозвался я.
- Тебя могут спросить, что произошло в городе. Постарайся уклониться от прямых ответов.
Я подозрительно посмотрел на неё:
- Кто может знать об этом? Впрочем, о чём это я! Вокруг полно ведьм и колдунов. Другой вопрос - какое им дело до всего этого?
- Я не знаю, это была рекомендация из Братства. Как я поняла, они пытаются скрыть факт существования той души, с которой ты так ловко справился.
Со словом "ловко" страж явно загнула. После той авантюры я четыре дня лежал пластом. Да и Шуко чувствовал себя не лучше.
- Мне кажется, магистры опасаются, что в случившемся могут обвинить Братство. - Гертруда подалась ко мне, перейдя на шёпот. - Мы знаем природу душ лучше, чем все остальные. Орден Праведности несколько раз пытался заикаться о том, что стражи умеют управлять тёмными душами. Если общественность узнает, что эпидемия юстирского пота началась из-за души, Братству не избежать вопросов и подозрений. Можем и не отмыться, даже если обвинения будут звучать нелепо и глупо.
- Соглашусь с тобой. Толпа в такие сказки верит.
Она кивнула, закусила губу и сказала:
- Я должна кое в чём признаться. Не хочу тебя ставить перед фактом, когда всё случится. Я еду на бал не только ради веселья… Хочу украсть одну вещь.
- Ты меня изумляешь, - после недолгого молчания выговорил я. - Что это? Сердце летучей мыши или горсть сушёных лягушачьих глаз?
- Тебе плохо удаётся ирония, Синеглазый. Мне надо стащить душу, и это не моя прихоть, а приказ магистров.
- Могу ли я узнать подробности?
- Она живёт в Кобнэке достаточно долго. Стражи узнали о ней двадцать лет назад, но никто не смог туда попасть. Четырежды пытались пройти через Кайзервальд, просто разведать, но никто так и не вернулся, погибнув или в лесу, или в замке. Только теперь у Братства появилась возможность проникнуть в Кобнэк. Это первый бал, который проводят здесь, и следующего случая, возможно, придётся ждать ещё двадцать лет.
- И для этого, разумеется, нужен страж с колдовской кровью, других туда не позовут. - Мне не нравилось то, что могло случиться.