- Ты и сам рад был сбить немного спеси с эсса, - угрюмо сказал Тарра.
- Я и не отрицаю. И не я один.
- А начал все мальчишка, на которого удобно ссылаться!
- Тарра-ни, этого мальчишку стоило придушить в колыбели! - не сдержался Нъенна.
- Слышал бы тебя его брат!
- Ни один приказ Къятты Тайау не был безумным, - сухо отозвался молодой человек. - Он из тех, кто рожден вести.
- Что же он, не понимает, кого вырастил? - голос Тарры сочился ядом. И сам напомнил Нъенне туалью-душителя, у которого вдруг выросли зубы тахилики.
Он отдал приказ собрать все, что осталось от северян - если осталось. Кости скинули в яму, засыпали землей.
Ехали молча. Первым нарушил молчание Тарра:
- Понравилось? - не скрывал яда в голосе.
Мальчишка не отозвался.
- Ты хорошо начал. Хотел заставить север говорить о себе? Что же, теперь твоего имени они вовек не забудут.
- Нъенна не виноват, - хмуро произнес мальчишка, сдавливая ногами бока грис.
- Он всего лишь не любит северных крыс. А ты?
- Я? Нет… мне тошно от одного звука их голосов, но… Тарра, ведь я дал им уйти! Они сами не захотели! - умоляющий взгляд, горящие щеки.
Тарра поехал вперед.
- Тарра! - донеслось сзади. Мужчина сделал вид, что ничего не слыхал. Просьба, почти мольба в голосе Кайе Тайау - это уж слишком. Ах, как это для него тяжко - Тарра понимал. Но что же теперь, простить и почесать за ушком? Раз этот ребенок соизволил почти попросить прощения, конечно, небо должно упасть к его ногам. Пусть разбирается старший брат… Тарра не сомневался, что мальчишке достанется крепко - и скоро. Гнев деда в Астале медом покажется. Къятта не упустит случая показать свою власть над дикой кошкой.
А ведь он наверняка будет доволен сделанным.
- Йишкали! - обронил Тарра сквозь зубы.
Больше не сказал ничего до места, где его отряд должен был встретиться с людьми Къятты. Краем глаза присматривал, где там мальчишка, не отстал ли, не вытворил ли чего.
Тот ехал в самом хвосте, сбоку, заставляя несчастную грис идти через заросли, словно дорога была ему неприятна. И на привалах молчал, держась далеко ото всех, исподлобья бросая взгляды на тихо беседующих людей.
Ни разу не перекинулся и отряд не покинул - и то хорошо.
Когда послышались веселые голоса, первым различил в их гуле голос брата. Но вперед не рванулся; и чуть позже, нахохлившись под пристальным, удивленным взглядом янтарных глаз, позволил все рассказать Тарре - а сам наблюдал издалека, маленькими шагами продвигаясь к старшему. Настороженно, медленно.
Струной вытянулся, голова чуть опущена, лохматая челка закрывает глаза. Подначка в облике, вызов - ну, скажи, что я ошибка природы, меня надо в клетке держать! Ну, давай, что тебе стоит? А губы вздрагивают, и он закусывает их. Губы выдают другое - протяни руки, позволь мне уткнуться в плечо и не думать о том, что я сделал! Помоги мне, ты сильнее, ты старше! Ведь я… не хотел? Или сделал, как ты учил меня? И не мольба уже, требование - скажи, что я прав! Сам я могу себe это сказать - только не верю…
Тысячу раз скажу, оборву любого, кто усомнится - но я не верю…
- Зверье не скоро заселит этот лес, - недобрый смех переливается в голосе Къятты. Потом он отворачивается и начинает беседовать с Таррой.
Чувствует - пальцы вцепились в косу.
- Ну чего тебе еще? - чуть раздраженно, свысока и немного устало. Через плечо.
- Ты не хочешь поговорить со мной?
- Потом как-нибудь. Не до тебя. Ты всегда под рукой, если что.
- Если что?! - поворачивается и одним прыжком скрывается в лесу.
Къятта проводил его задумчивым взглядом, пальцами потирая щеку. Не сомневался - мальчишка найдется. Сам не прибежит, не та натура. Но непоправимого не натворит, пока верит, что старший придет за ним… не торопился. Зол был, и вместе с тем доволен. Если малыш так себя показал… и ему хоть бы что. А в Астале жарко будет теперь, ой, жарко…
Спустя час все же отправился на поиски.
Младшего обнаружил сидящим на бревне, глубоко в чаще. Тот отдирал твердые кусочки коры - ногти все обломал - и бросал тут же, возле ноги. Очень хмурый, тихий и очень злой.
Жилетка-околи валялась рядом, с виду тряпка уже, кожа была исцарапана - верно, вдоволь побегал по колючим кустам.
Къятта шагнул к бревну, подобрал брошенную вещь.
- Оставь.
- Как скажешь, - презрительно отбросил. - Все равно теперь только стойло грис мыть годится. И штаны твои - подумал бы хоть, как на тебя посмотрит народ Асталы. Оборванец из Рода Тайау…
- Заткнись!
Старший протянул руку, извлек из взъерошенных волос мальчишки большого паука. Посадил на ладонь, рассматривая.
- Прекрасно… с ним вы нашли общий язык. Пауки, сколопендры, энихи… кого я забыл?
Договорить не успел - вскрикнув, мальчишка бросился на него. Къятта увернулся, посадил паука на землю.
- Ты… я так ждал тебя! - со слезами ненависти выкрикнул Кайе. - Я ждал, я…
- Чтобы брат пришел и исправил все, что ты натворил? Как всегда, защитил тебя перед всеми и перед самим собой? Я не против. А плата?
- Плата? - растерялся мальчишка.
- Ну да. Того, к чему обязывает кровь, я сделал уже вот столько, - провел рукой выше головы.
- Ты… тварь! - снова кинулся, на искаженном лице одно желание - вцепиться в горло.
Хоть и более опытным был Къятта, на короткий миг стало не по-себе.
- Пошли! - схватил его за руку, грубо потащил по кустам - далеко. Небольшую полянку увидел - швырнул наземь, туда. - Ты ведешь себя, как дитя!
- Неужто? - младший немыслимо изогнул руку, высвободился. Сверкнули зубы, сопровождая блеском злое кошачье шипение. Но прогулка по зарослям чуть остудила его - с виду, по крайней мере.
- Остынь, - прозвучало. - Ехать скоро. Тебя такого я к людям не подпущу. К своим - к северянам сколько угодно.
Мальчишка презрительно и гневно дернул головой. Опустился на траву, на одно колено, оперся на пальцы - вроде свободно так, мягко - а готов кинуться, ударить в любой миг. Вызов в каждой клеточке тела, вызов и ненависть… только к кому, не понять. Он бы сейчас убивал, позволь ему Къятта очутиться в лагере. Так просто: убить в ответ на любую душевную боль… не на боль даже, на неудобство. Если сейчас его не связать, потом будет поздно. Но сейчас…
Къятта прищурился:
- Самонадеян… Думаешь, ты уже знаешь все? Ничего ты не знаешь, малыш. Но пора…
Его усмешка была жестокой, а взгляд - жадным.
- Хочешь потребовать платы? - грудным темным голосом, злым и все же - растерянным.
- Нет. Незачем требовать - достаточно протянуть руку. Котят берут за шкирку, не церемонясь.
- Смотри, осторожнее! - ядовито откликнулся подросток. Неуверенность стала больше, а злость ушла. Новое дается ему с трудом, мелькнула мысль у старшего. Что же, все разные.
- Ничего. Если ты прошибешь мою защиту, значит, ты уже мастер. Ради такого я готов рискнуть…
Когда раздался вскрик, птицы испуганно взвились над поляной - но крик не повторился, а потом были только шепот и смех.
Дорога обратно - длинна, а грис легко переступают раздвоенными копытами. Им все равно, кого ни везти. Даже энихи-оборотня - не чуют, глупые твари.
Учащенное дыхание, лицо повернуто в сторону - опасная кошка, но уже укрощенная. В очередной раз. Узнала, кто сильнее ее. И - Кайе получил то, чего всегда подсознательно жаждал - возможность выплеснуть пламя и никого не убить. Хороший ошейник.
Хотя все равно - кошмарный ребенок; Къятта не сдержал улыбки. Кайе еще надо растолковать, что в Астале его не цветами встретят. А то сейчас обо всем позабыл…
- Тебе придется объясняться с дедом. Будь ты постарше - может, и перед всем Советом приказали бы стать. Они могут и сейчас позвать тебя.
- Совету вы меня не отдадите, - угрюмо отозвался подросток. - Еще чего…
Брат кивнул.
- Конечно. А вот с дедом поговорить придется, - губы искривила улыбка.
Кайе ехал молчал, становясь то белым, то пунцовым - страх боролся в нем с яростной гордостью. Мальчишка не опускал головы, не просил старшего о поддержке. Къятта наблюдал за братом удовлетворенно: отлично держится. Любовался им - тугие мышцы перекатываются под кожей, сама кожа упругая и золотится от солнечных бликов. Тело еще мальчишески легкое, но уже сильное. Он будет хорош…
Гроза, которую ждали, на которую втайне надеялся Нъенна, не разразилась - Ахатта встретил внука с улыбкой, и лишь на миг нахмурился, узнав о его подвигах. Потом велел мальчишке следовать за собой. Сразу, не дав отдохнуть с долгой дороги.
Сел в плетеное кресло - внук остался стоять, хоть никто не запрещал ему сесть, в свою очередь. Рассматривал лицо внука, подмечая каждую мелочь, стараясь почувствовать, что испытывает он сейчас. Глаза подростка покраснели от усталости, но подбородок упрямо вздернут. Стоит внешне свободно; только расслабленности в нем не больше, чем в висящем на скале человеке, который едва держится, пытаясь не сорваться.
- Сядь, - голос деда был ласков, лицо приветливо. - Устал?
- Нет, таньи.
- Врешь. Дорога никого не жалеет. Ничего. Возьми, съешь, - указал на блюдо с сочными плодами тамаль и виноградом.
- Не хочу.
- Разумеется, не заставляю. Я хотел бы поговорить с тобой. Можешь сейчас? Или хочешь отоспаться сначала?
- Да, дедушка, я могу, - голос чуть не подвел его. Кайе тронул языком вмиг пересохшие губы. Дед посмотрел ласково:
- Расскажи мне, как это было.
Рассказал. Коротко - не умел плести ажурную бахрому из слов. И оправдываться не умел.
Ахатта поигрывал шариками винограда, не сводя взгляда с внука.
- Нъенна мог бы приказать им остаться. Как бы ты тогда поступил?
- Нет. Я бы заставил их пойти за собой.
- Как?
- Я не знаю. Огонь всегда ведет… даже лишенных его совсем.
Против ожиданий Кайе, Ахатта не сказал ни слова укора. Спросил:
- Теперь попробуй подумать, что с этого случая имеют север и юг. Сможешь?
- Смогу, - угрюмо отозвался подросток. - Они потребуют выдать меня.
- И только то? - удивленно-добродушный тон деда был как пощечина для подростка. Чуть хриплым голосом он сказал:
- Нет! Они потребуют пересмотра границ… а мы своего не отдадим.
- И что же?
Мальчишка стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев:
- Они передвинут свою границу. Ближе к нам будут… крысы.
- Довольно, про крыс ты наслушался от Къятты. В остальном… Очень хорошо, малыш, - в глубоком голосе звучала ласка. - Ты умеешь думать. Хотя и чуть позже, чем надо.
Дед подошел вплотную, склонился к подростку. Заговорил все еще ласково, но голос его опалял. Тяжесть навалилась на мальчишку, капли выступили на лбу.
- Все сложилось не так уж плохо для нас. Пожалуй, мы ничего особо не потеряли. Но эсса - не значит глупцы. Они захотят получить тебя, потому что понимают, как ты опасен для них. Я сделаю все, чтобы не допустить созыва Совета. Думаю, это не составит труда. Но тем не менее… В Совете нас пятнадцать. Вот и подумай, кто выскажется за и кто против, случись такая необходимость.
Положил руку на плечо, легко, не нажимая, продолжил тем же голосом, выжигающим изнутри:
- Я очень люблю тебя, мальчик. И, думаю, Астала тебя не отдаст. Но, если ты не понял ничего сегодня и повторишь… я сам передам тебя северянам. Не думай, что им не под силу совладать с тобой - если Я выдам тебя, ты будешь не в состоянии сопротивляться. Ты понимаешь, малыш?
- Да, дедушка, - он пытался дышать ровнее. Не удавалось. Словно расплавленное золото в глотку залили. Глотал воздух раскрытым ртом, перед глазами вертелись огненные колеса.
- Иди, мальчик. Отдохни с дороги.
Дед снял руку с плеча, погладил Кайе по голове. Подросток встал, покачнувшись, на негнущихся ногах вышел из комнаты.
Прислонился к стене, постоял немного, глядя в пространство. Обессиленный и опустошенный, словно сухая оболочка пустого осиного гнезда. Наконец нашел в себе силы шевелиться, доплелся до конца коридора.
- Кайе!
Старший брат сидел на каменной скамье. Он улыбался.
- Иди сюда, братишка!
Подросток подошел - скованно, словно зверь, который не может ослушаться приказа, хоть и боится удара.
- Я был неправ, аши, - с легкой улыбкой проговорил Къятта. - Ты хорошо поступил, что не дал северным крысам подпирать небо хвостами. Иного языка они не понимают.
- Ты… правда так думаешь? - отчаянная мольба полыхнула в голосе и глазах.
- Ну, иди же сюда! - выбросил вперед руку, ухватил брата за кисть, усадил рядом с собой. Обнял:
- Я в самом деле так думаю. Тебе несладко пришлось. Но ты умница… и держишься великолепно.
- Я… - уткнулся брату в плечо. Понимал, что ведет себя как ребенок, но казалось - умрет без поддержки, без того, кто скажет - все хорошо. Къятта сказал именно то, чего так безумно хотелось младшему:
- Ну, что ты! Не стоят того северяне. Подумаешь… - с нежностью добавил: - Ничего не бойся. Слушай сердце и собственную кровь. Ты лучше всех.
- Что бы там ни было между нами и ими раньше, соглашение нарушено.
Стоящий перед террасой, внизу, Ийа походил на молодое деревце, дерзко посмевшее вырасти на излюбленном плато гроз.
Фигура Ахатты нависала над ним, но молодой человек улыбкой встречал все более суровое с каждым ударом сердца выражение лица пожилого. Серьги Ийа звенели дерзким радостным вызовом, и словно специально голову вскинул, чтобы дать Ахатте еще раз услышать насмешливый звон.
- Северяне требуют выдать Кайе - у Асталы, а не у Рода Тайау. Совет должен собраться. Не ты ли оберегал порядок твердой рукой?
- Ты слишком молод - указывать мне, что должен делать Совет, - тяжело сказал Ахатта. Ийа с трудом принудил уголки губ не подниматься победно вверх; такие слова - признак слабости.
- Я равен тем, кто равен мне.
Никогда Ахатта не уходил от столкновения. Не стал и на сей раз - разве не ожидал он подобного?
- Хорошо.
Не прощаясь, развернулся и неторопливо пошел вверх по ступеням - надо же, всего четыре, а как трудно их одолеть. Каждый шаг дается с трудом. Неужто старость подкралась?
- Я лучше сам его убью, чем позволю хоть на сто шагов приблизиться к нему северной крысе, - негромко проговорил Къятта. Он был одет в черно-белое - ни капли красного, так настоял дед. Если хоть что в его облике примут за вызов, ответят ударом.
- Этого не понадобится. А то не знаешь мальчишку.
Мальчишка вовсе не выглядел испуганным. Напротив, горел, словно вынутый из костра уголек, и зло кривились губы. Кайе не собирался прятаться за спины старших, и Ахатта, глядя, как внук застегивает пояс из шкуры пятнистого ихи - свободно, чтобы тот не мешал перекинуться, если что, не сдавливал тело - подумал, а стоит ли вести его в Дом Солнца? Может, лучше посадить под замок?
Но ведь придется привести - обычай требует расспросить обвиняемого.
- Я за ним прослежу, - беззвучно сказал Къятта, обернувшись к деду.
О да, подумал Ахатта. Ты проследишь за ним, пока он будет подле тебя. Но ведь потом ему придется выйти на площадку в центре зала. А там… если он перекинется, или иначе попробует напасть на членов Совета, ему не жить.
А он попытается, если слишком жаркой будет речь обвинителей. Попытается, не дождавшись решения.
Стоя на крыльце, подросток облизнул губы. Пить хочется… Сорвал мясистый стебель, жадно высосал горьковатый сок - вкуса не разобрал. Сделал было шаг вперед, на дорожку - скоро все соберутся, пора. Солнце уже высоко…
- Погоди, - Къятта взял его за руку. Ощутил, как напряжены мышцы мальчишки.
- Пообещай мне кое-что.
Недоуменно вскинутые глаза - неужто нашел время для нравоучений? Къятта с улыбкой смотрел на него:
- Я хочу, чтобы ты помог мне исполнить мою мечту. Северные крысы должны заткнуть себе рот собственными хвостами. Я хочу сделать Асталу единственной - и сильной. Ты поможешь мне в этом?
- Да, - не задумываясь откликнулся Кайе.
- Помни о моей просьбе. Я не так часто тебя о чем-то прошу.
Притянул младшего к себе, чувствуя, как тот замер, готовый рвануться прочь - не до нежностей. Не отпускал несколько ударов сердца. Потом сам подтолкнул - иди…
Песок зашуршал едва слышно - легки шаги оборотня, даже и в человечьем обличье.
В Доме звезд, как всегда, стоял полумрак - но лица были видны хорошо. Впрочем, что толку смотреть на лица, если голоса то ленивые, то злые, и воздух дрожит от скрестившихся речей?
Ахатта сидел в каменном кресле, хозяином, не выказывая беспокойства. Только вот камень словно на грудь навалился, и не шевельнуться. Может, оно и к лучшему.
Кто как поведет себя? Заранее не узнать. Сегодня друг, завтра враг… потом и вовсе не пойми кто. Обязательства есть только перед своим Родом… или даже не так. Свой Род - место, где стоит искать поддержку. Но обязательства - лишь перед теми, кому ты сам их даешь. Иное - северное, и клятвы оставлены северянам.
Род Икуи не раздумывал - Тарра сразу сказал за двоих, со свойственной ему прямотой, что с мальчишки следует спустить шкуру - но сделать это в Астале. Не насмерть, конечно, просто как следует проучить. И нечего эсса тянуть лапы к южанину.
Кауки прошелестели о необходимости соблюдать соглашение; будь ситуация иной, первыми бы его нарушили, подумали, наверное, все в Совете. Что ж… кто их за это осудит? Каждый сам выбирает, голос кого ему слушать. Одни звери живут стаями, другие - одиночки. Одни охотятся сами, другие питаются падалью.
Тиахиу невесть с чего поддержали Тарру, Инау в один голос с Икиари настаивали на выдаче оборотня. Потом поднялся Ийа - наблюдательные заметили, что этот вчерашний юнец слова не дал сказать Хатлахене, своему дяде, которому по старшинству полагалось подняться первым. Я против того, чтобы отдавать северянам нашу кровь, проговорил Ийа, заставив присутствующих остолбенеть от удивления. Против… но соглашение нарушено. Оборотень должен умереть, но в Астале.
- Не дождешься! Не справишься! И вы все! - вскинулся Кайе, а Ийа с улыбкой руками развел - если одни лишь северяне смогут совладать с тем, кто южанам не по плечу, прекрасно. Так надо их сюда пригласить поддерживать мир и порядок.
- Сам отправляйся к ним! - вспыхнул мальчишка, весь напряженный - вот-вот и станет энихи, хвостом по бокам забьет. Силой Тииу ударить не сможет - внутри Дома Звезд крепкие "щиты".
- Успокойся, малыш, - ласково протянул руку Ийа; жест, каким треплют по загривку домашнего зверя. Не касался, - далеко, но явственно так.
Шиталь впервые заметила ужас на лице Къятты. Смуглое лицо почти белым стало. Ийа не закончил говорить - его можно прервать, да, но еще хуже будет, если это сделает брат оборотня…