Евтихий поднялся на четвереньки, встал, тяжело переводя дух. Тролли были теперь очень близко, и он хорошо мог рассмотреть их. Обычные воины, из невысокой касты, и командир их тоже не из числа знатных. Это и хорошо - троллей низкого происхождения легче обманывать, они легковерны и тугодумны. Но и плохо, потому что они обидчивы, вспыльчивы и не склонны рассуждать.
- С тобой еще один человек, - сказал командир троллей.
- Вон там, - с готовностью показал Евтихий.
Темное плоское лицо тролля повернулось в ту сторону, куда махнул Евтихий. Там действительно виден был силуэт Хэрибонда. Тролль ухмыльнулся, открывая ярко-оранжевые крашеные зубы, и махнул рукой одному из своих подчиненных.
- Ты и правда видел Нитирэна? - спросил он Евтихия, когда тот направился к Хэрибонду.
Евтихий видел, что Хэрибонд побежал. Побежал в тумане, вслепую, спотыкаясь на каждом шагу. Тролль без труда настиг его и набросил петлю ему на плечи, а затем сбил с ног и потащил за собой. Ох, лучше бы Хэрибонд не сопротивлялся!..
- Нитирэн велик, - сказал Евтихий. - Я видел его на Великом Камбае, когда он стал вождем всего народа.
Хэрибонд подтащили к командиру отряда, сбросили веревку. Пленник остался лежать на земле, связанный. Он даже не пошевелился, когда один из троллей, спрыгнув с седла, наклонился над ним и несколько раз ткнул его кулаком.
Евтихий тихонько, угодливо засмеялся.
- Он жив, только ударился.
- Нам-то что, жив он или нет, - огрызнулся солдат.
- Я его к вам вел, - сказал Евтихий.
- Невелика ценность, - командир всем своим видом выразил презрение.
- А все же ценность, - возразил Евтихий.
- Сколько ты за него хочешь? - спросил командир.
- Всего меня, - ответил Евтихий.
- Ты ведь принадлежишь дахати Нитирэна? Я не стану ссориться с дахати, - командир троллей озабоченно нахмурился. - Или ты нарочно хочешь нас поссорить?
- Лучше я потеряю левую руку, чем задумаю такое! - отозвался Евтихий. - Но вот в чем беда: дахати Нитирэна дал мне свободу, а теперь ты эту свободу у меня отобрал. Вот я и хочу ее выменять.
- Умно, - командир троллиного отряда присвистнул сквозь зубы. - По твоим рассуждениям я вижу, что ты немало времени провел среди нашего народа и знаешь, как мы обычно рассуждаем.
- Точно, - сказал Евтихий.
- Ты ведь знал, что на Серой границе непременно попадешься нашему разъезду, верно?
- Точно, - опять подтвердил Евтихий.
- В деревне нас видел?
- Угадал.
- И человека с собой взял, чтобы обменять на себя?
- Да.
- Что ж, все по справедливости, - провозгласил командир троллиного отряда. - Этого человека я забираю, а ты по-прежнему свободен. Ступай.
Евтихий покачал головой.
- Я с вами пойду.
- Почему? Ты же свободен.
- Если я свободен, то могу и пойти с вами.
- Зачем?
- Мне нужно перейти границу, а вы знаете путь. Да и не так страшно с вами.
- Ты хитер, - восхитился командир отряда троллей, - и умеешь уговаривать. Ты рассуждаешь почти как тролль.
- Однажды я видел эльфа, - сказал Евтихий.
Тролль отчаянно поморщился, как будто раскусил кислое или услышал скверное слово.
- И каким он тебе показался? - спросил тролль, от омерзения дергая верхней губой.
- Это было самое отвратительное существо из всех, что мне встречались, - ответил Евтихий вполне искренне.
Тролль смотрел на него недоверчиво.
- Где же ты его видел?
- В царстве мертвых, - сказал Евтихий и засмеялся.
Глава вторая
Дорога сквозь границу оказалась томительно долгой. В тумане то сгущались сизые сумерки, то вдруг немного светлело; временами вся граница погружалась в полную темноту, как будто там, гораздо раньше срока, наступила ночь. Серая граница жила по каким-то собственным законам. Ее сутки были короче, чем обыкновенные, что по ту, что по эту сторону, а дольше всего тянулось междуцарствие света и тьмы.
Евтихий шел рядом с низенькой лошадкой одного из троллей, бдительно следя за тем, чтобы животное его не покусало. Лохматые троллиные лошади питались не травой и сеном, как их собратья по другую сторону Серой границы, а мясом, причем желательно живым. Впрочем, не брезговали они и падалью, насколько Евтихию было известно. Меньше всего ему хотелось быть сожранным лошадью. А тролля эти покушения, похоже, ужасно забавляли, потому что он время от времени, соскучившись, принимался науськивать своего скакуна:
- Кусни его! Взять его! Гляди, какой сочный!
Лошадка тянулась к Евтихию мордой, а он отталкивал ее от себя обеими руками и даже пару раз прибегал к палке.
Хэрибонда тащили на веревке; он бежал, спотыкаясь, и с каждым часом становился все более неловким. Евтихий избегал смотреть на него. Ему не хотелось помогать Хэрибонду, а если бы они встретились глазами, то неизвестно еще, чем бы это закончилось. И Евтихий, услышав очередной сдавленный вопль своего незадачливого спутника, поскорее переводил взгляд на собственные руки в шрамах, на босые ноги - там тоже остались следы от кандалов.
Когда тролли сочли, что действительно настал вечер и следовало бы передохнуть, они расположилсь на отдых. Вытащили из седельных сумок разную еду: вяленое мясо, пахнущее стервятником, комки мягкой плесени, которые они намазывали на хлеб, лепешки из серой муки. Евтихий стоял за спиной у командира отряда, и когда тот разорвал лепешку пополам, присел на корточки и выхватил кусок из руки командира. Тот лениво повернулся, заметил Евтихия.
- Я за меньшее отрезаю пальцы.
- Делай это со своими рабами, а я твой гость, - ответил Евтихий дерзко.
- Не хочешь ли ты научить меня, как следует поступать с гостями?
- Меня учил дахати Нитирэна, а тебя кто научит? - сказал Евтихий.
Командир троллиного отряда покусал ус, поскреб в волосах, потом ответил:
- А меня и учить не надо. Кто сумел у тролля отобрать хлеб - тот с голоду не умрет.
- Точно, - сказал Евтихий и поскорее затолкал весь кусок себе за щеку.
Тролли засмеялись и подвинулись у костра, чтобы Евтихий мог сесть рядом с ними. Он так и поступил, втиснувшись между командиром и еще одним троллем, почти совершенно черным, с ярко-красными спиралями на щеках.
Этот второй дал Евтихию комок плесени.
- Моя жена вкусно готовит, - прибавил он.
- Должно быть, плюет в тесто, чтобы оно шибче всходило, - сказал Евтихий.
- У моей жены такая слюна, - сказал этот тролль, - что если она плюнет в пиво, пиво закипит.
- А у моей, - перебил командир отряда, - слюна такая, что после ее поцелуев у меня все губы в пузырях от ожогов.
- А моя если лизнет, то прожжет дыру насквозь, - вставил третий тролль.
- А у меня нет жены, - сказал Евтихий. И показал на нитки в волосах. - Вот все, что она оставила мне.
- Немного, - заметил командир троллей.
- Хочу найти кого-нибудь, кто сплетет мне из этих ниток новую жену, - объяснил Евтихий.
Тролли сочли эту цель очень достойной.
- Для того я и иду через границу, - сказал Евтихий. - Думается мне, там я ее отыщу.
- Ты мог бы взять за себя троллиху, - предложил тролль с красными спиралями на щеках.
Но остальные осудили его.
- Истинная любовь - только одна на всю жизнь.
Евтихий вынул из-за щеки недожеванный хлеб, намазал на него пальцами густую плесень и бросил Хэрибонду.
- Поешь, - великодушно сказал он. - Тебе понадобятся силы.
Он не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, последовал ли пленник его совету. Тролли переглянулись между собой, а их командир сказал:
- У тебя человечье сердце, если ты его жалеешь.
- Я его жалею, - сказал Евтихий, - потому что мне надо, чтобы он не умер хотя бы до завтра. Он ведь здесь в обмен на меня.
- Обмен был честным, - возразил командир, - если он умрет, ты все равно останешься свободным. Я не нарушу слово.
Сжатым кулаком Евтихий коснулся ладони тролля.
- Клянусь, в твоем слове я не сомневаюсь, - сказал он. - Но мне бы не хотелось вводить тебя в ущерб.
Тролль ответил ему, ударив своим кулаком о кулак Евтихия:
- Кто бы ни учил тебя вежливости, человек, он сделал это хорошо!
* * *
Хэрибонд проснулся - точнее, очнулся от тяжелого забытья, - на рассвете. Его опять немилосердно трясли, и сквозь дремоту Хэрибонд сразу узнал прикосновение знакомых пальцев, таких цепких и костлявых.
- Тише, - прошептал Евтихий. Его глаза были совсем близко от лица Хэрибонда. Немного рассеянные, темно-серые.
- Что? - Хэрибонд дернулся и тут же упал: ему было трудно подняться из-за веревки.
Евтихий разрезал веревку. Хэрибонд узнал плоский ножичек - тот самый, который длинноволосый парень в деревенской таверне прятал у себя в обмотках.
- Слушай, - одними губами проговорил Евтихий.
Хэрибонд прислушался, но ровным счетом ничего не услышал. И вдруг, в одно мгновение, все изменилось: со всех сторон на лагерь троллей налетели какие-то люди. Туман наполнился криками и звоном оружия. Тролли вскакивали и хватались за мечи, их лошади ржали и лягались, сумятица поднялась ужасная. Длилось это несколько минут, а затем разом все прекратилсоь. Тролли бежали, скрываясь в густом тумане, в глубине границы, а те, кто напал на них, пустились их преследовать, но недолго, и скоро вернулись.
Евтихий побежал навстречу победителям. Хэрибонд остался сидеть на прежнем месте, выпрямившись и вглядываясь в туман.
Первое, что он заметил, - туман начал рассеиваться. Здесь вообще было гораздо светлее, чем в том месте, где они входили. Очевидно, они находятся возле противоположного края ничейной полосы и скоро выйдут наружу.
Всадников было пятеро - рослые, на высоких лошадях. Никаких украшений. Возглавлял их стройный светловолосый человек с чуть раскосыми, очень светлыми глазами. "Не хватает еще острых ушей - и я бы принял его за эльфа", - подумал Хэрибонд, и вдруг всадник повернулся к нему в профиль, и Хэрибонд отчетливо увидел ухо неправильной, нечеловеческой формы, чуть заостренное, как у волка.
"Не может быть", - вяло подумал Хэрибонд.
Всадник холодно смотрел на Евтихия, который подбежал к нему и начал что-то втолковывать. Евтихий говорил много, задыхаясь, хватаясь то за горло, то за голову, он показывал руками на туман, поглотивший троллей, на Хэрибонда, на нитки у себя в волосах, он то и дело обтирал ладонью рот, а под конец закрыл лицо руками и замолчал. Всадник потянулся к нему, взял его за руку, долго рассматривал запястье, потом покачал головой и с явным отвращением выпустил Евтихия.
Тот подбежал к Хэрибонду.
- Вставай! Идем! - закричал Евтихий. - Нас отпускают!
- Что ты ему сказал?
- Правду. Нас отпускают, идем же, - повторил Евтихий.
- Нет уж, - мстительно произнес Хэрибонд. - Я им все расскажу. Все, как было на самом деле. Как ты меня продал. Ты ведь предатель!
- Нет же, я тебе жизнь спас, - быстро ответил Евтихий. - Идем отсюда, пока они не передумали.
- Кто они?
- Их враги.
- Значит, наши друзья?
- У нас нет друзей, - сказал Евтихий. - Мы должны просто уйти. Торопись.
Хэрибонд посмотрел на Евтихия пристальным взглядом, вложив в этот взгляд все презрение, на какое был способен, а затем подошел к эльфу.
Тот удивленно приподнял бровь.
- Что тебе?
- Ты знаешь, что произошло на самом деле? - спросил Хэрибонд.
- Я должен это знать? - эльф удивился еще больше. - Почему?
- Потому что тот человек - предатель.
- Кого он предал?
- Меня.
- А кто ты такой?
- Человек.
- Меня это не касается, - сказал эльф. - Я позволил вам обоим уйти.
Евтихий незаметно подошел поближе и остановился рядом с собеседниками. Он был очень бледен, а глаза его опять забегали, как у изобличенного вора.
- Он говорил с троллями на их языке, - сказал Хэрибонд.
- Он предатель, а ты доносчик, - заметил эльф, не скрывая своего отвращения. - Не повесить ли вас обоих?
- Бежим! - закричал Евтихий, хватая Хэрибонда за руку и увлекая его за собой.
Их не преследовали. Хэрибонду почудилось, что он слышит короткий смешок, которым проводил их эльф, но, возможно, это ему только показалось.
* * *
Они больше не вспоминали об этом случае. Хэрибонд молча шел за Евтихием, втайне надеясь на то, что тот не солгал насчет Гоэбихона и действительно знает дорогу. По другую сторону Серой границы мир вновь обрел знакомые очертания: солнце здесь светило привычно для человеческого глаза, а встречные люди не выглядели сумасшедшими.
Евтихий хромал все больше и к вечеру со стоном повалился на землю.
- Все, больше не могу, - объявил он.
Хэрибонд уселся рядом с ним.
- Далеко нам еще до Гоэбихона?
- Порядочно. Дня три, если ковылять, как мы с тобой сегодня, а я завтра вообще не встану, - сообщил Евтихий. - Так что дней пять.
- Послушай, может быть, ты мне просто объяснишь дорогу, а я уж сам доберусь? - спросил Хэрибонд.
Евтихий разразился громким хохотом. Он запрокинул голову и уставился в небо, выплевывая свой безрадостный смех прямо заходящему солнцу и розовым облакам. Хэрибонд еще никогда не слышал, чтобы человек смеялся так страшно и мрачно.
- Так кто же из нас двоих предатель? - осведомился Евтихий, оборвав, наконец, свой дикий хохот.
- Ты, - сказал Хэрибонд. Он твердо решил, что не позволит себя смутить.
- Я? Да я спас твою жизнь! - повторил Евтихий. - Тролли бы зарубили нас обоих без всяких разговоров, если бы я не нашел с ними общий язык.
- Подозрительно быстро тебе это удалось, - фыркнул Хэрибонд. - Честный человек не умеет находить общий язык с врагами.
- Тебе никто и не говорит, что я честный человек… Но я не предатель. - Евтихий вздохнул. - А может, и предатель, какое это имеет значение, если мы с тобой - здесь, на дороге, и ни тролли, ни эльфы не держат нас в плену.
- А если бы обернулось иначе? - настаивал Хэрибонд. - Если бы мы не встретили эльфийский разъезд?
- Ну, в таком случае, я шел бы по этой самой дороге, а ты сейчас двигался совсем в другую сторону… Но ведь этого не случилось, так чего теперь гадать? Это ведь ты хочешь бросить меня подыхать на обочине, не так ли?
- Долг платежом красен.
- Только не ври, будто хочешь отомстить.
- Нет, - сказал Хэрибонд гордо. - Я не мщу. Просто так было бы… логично. Ты бы отлежался. Возможно, нашел бы помощь. И не задерживал бы меня.
- Смотри, что у меня с ногами делается, - сказал Евтихий и, недолго думая, сунул свою окровавленную сбитую ступню Хэрибонду под нос.
Тот сморщился, отодвинулся. Евтихий опять засмеялся.
- Нет уж, я тебе ничего не обязан, - заключил Евтихий. - Порви свою рубашку, перевяжи мою ногу, вот эту, левую, она сильнее болит. Поищи ночлег. Только не в канаве. Такой ночлег поищи, чтобы уж сразу с ужином. Завтра попробуем пройти еще часть пути.
Все нашлось: и ночлег, и ужин, и даже обувь для Евтихия. Хэрибонд поглядывал на своего спутника и диву давался: тот удачно скрывал свое сумасшествие и вел вполне разумные разговоры. Рассказал крестьянам про троллей, которые наверняка шли в их деревню, чтобы учинить очередной разбойничий набег.
- Мы с другом, - Евтихий кивнул в сторону Хэрибонда, - их выследили и вовремя сообщили эльфийскому разъезду.
- Тролли ушли? - допытывался хозяин дома, а хозяйка только прижимала к груди руки и смотрела на гостей умоляюще.
- Ушли, - подтвердил Евтихий. - Так бежали, что только пятки сверкали. А уж мы с другом натерпелись!
Он показал на свои сбитые ноги. Хозяйка встрепенулась, принялась готовить повязки, а хозяин пробурчал что-то насчет своих старых сапог и ушел их разыскивать.
Утром, когда деревня осталась позади, Хэрибонд сказал Евтихию:
- Горазд ты врать!
- Тебе ужин не понравился? - спросил Евтихий. - Или, может быть, ты против припасов, которые нам дали с собой?
- Но ведь ты соврал.
- Можно подумать, ты всегда говоришь правду.
- Может быть, и всегда.
- Гроша не стоит твоя правда, - сказал Евтихий.
- Почему? Правда - всегда правда.
- Вот что я тебе скажу, а ты запомни, потом детям передашь, - произнес Евтихий. - Есть твоя маленькая правдишка, та, которая только сегодня, только про один-единственный маленький денек, про часок, про минутку, которая пройдет и закончится, и никто о ней не вспомнит. А есть большая правда. - Он сделал рукой кругообразное движение, как бы рисуя сферу. - В общем и целом. Только она и имеет значение. То, что происходит внутри нее, - не важно. Понял?
- Нет, - сказал Хэрибонд.
- Дурак, - сказал Евтихий и больше с ним не разговаривал.
* * *
Они избегали общения весь день, и только вечером, когда устраивались на ночлег в роще, под прикрытием густых деревьев, Хэрибонд вдруг спросил Евтихия:
- А ты меня ночью не зарежешь?
- Могу, - равнодушно ответил Евтихий.
Он улегся на землю, завернулся в старое одеяло, подаренное ему сердобольной хозяйкой, и сразу же тихонько захрапел. Во сне лицо Евтихия разгладилось, избавившись от всех дневных гримас. Хэрибонд ясно видел, что парень действительно молод, моложе его самого лет на десять. Темные ресницы, правильные черты. И очень бледный. Такие лица бывают у акварельных русских мальчиков, которые к тридцати годам превращаются в неисправимых алкоголиков, а в сорок уже сходят в могилу.
- Черт тебя побери, Евтихий, - пробормотал Хэрибонд, - кто же ты такой?